«Но то, что вы переживаете, ничего не стоит — это не оно, потому что это пережить нельзя, это не переживание».

Невидимая нить была разорвана. Как только я понял, что всё закончилось, меня охватило ужасное чувство потери. Мы сидели в ожидании отъезда, а он лежал там, в квартире, через дорогу, за шторами, опущенными в яркий погожий день. В доме было тихо. Люсия кормила народ, делая своё дело, не вовлекаясь в происходящее в комнате. Гуха отвёз Чандрасекара и Сугуну, улетавших домой в Индию, в аэропорт Цюриха и тут же вернулся обратно, чтобы оставаться здесь. Кроме Люсии и троих человек, всех остальных прогнали.

В ту ночь мне приснилось, что его дочь Булбуль зовёт меня со двора. Я проснулся и выглянул наружу, но во дворе никого не было. Не в состоянии заснуть, я стал бродить по залитой луной квартире. Занавешенные окна через дорогу полыхали в ночи кроваво-красным цветом. Дым над домом говорил о том, что огонь внутри продолжал гореть. Я вышел во двор в зону вай-фая проверить электронную почту. Из «пещеры» появилась завёрнутая в шаль фигура — это был Махеш. Он сделал жест рукой, но я не хотел подходить. Его закутанная фигура исчезла в доме. Через несколько минут показался Рэй и вошёл в «пещеру», не поднимая головы. Смена дежурства.

Я чувствовал себя одиноко. Что-то накалялось и загоралось, прежде чем взорваться и исчезнуть в пространстве. Дым, извиваясь, прокладывал себе дорожку от крыши в тёмно-синее звёздное небо. Я вспомнил, как годом раньше я точно так же стоял на углу улицы в Бруклине. Была морозная зима, а я только что вернулся из Европы после нескольких месяцев, проведённых с ним. Тогда я тоже стоял, не понимая, как меня занесло в это ужасное морозное чистилище. Как можно было так легко переместиться из тепла его присутствия в кошмар цивилизации? Разве не должен был мир измениться пусть на чуть-чуть, но навсегда? Откуда мне было знать, что готовило нам будущее? Будучи полностью погружённым в его присутствие, невозможно было заметить хоть что-то ещё. Глядя через террасу на жар, идущий от тех окон, казалось, весь мир движется к своему концу.

«Желание постоянства — причина человеческого несчастья». В течение последующих двадцати четырёх часов мы получили бесчисленное количество смс-сообщений, писем по электронной почте и телефонных звонков со всех концов земного шара с одним-единственным вопросом: «Что происходит?»

Я одновременно чувствовал себя глупо, злился, обижался и ощущал свою беспомощность.

Йогиня довольно хорошо справлялась со своими чувствами. Если ты женщина, тебе разрешено плакать. Слёзы постоянно были готовы хлынуть из моих глаз, но я не решился открыть эту плотину. Куда делась уверенность, которую я чувствовал, когда в последний раз сидел рядом с ним? Я ушёл от него спокойный, с лёгким сердцем, и вдруг оказался в тисках горя более страшного, чем когда умер мой отец. Всё, на что я смотрел: улицы, магазины, пейзажи, небо — всё было пропитано душераздирающими эмоциями. От постоянных усилий сдержать слёзы у меня болело горло. Каждый раз, когда я бросал взгляд через сад, я словно вторгался во что-то святое, по-настоящему святое. Как будто подсматривал за исчезающими, рассеивающимися, разрушающимися, выветривающимися природными силами.

Идущий из трубы дым напоминал мне о бесконечных ночах, проведённых у камина за поддержанием огня, в то время как он лежал на диване. Теперь, когда поводок с моей шеи был снят, была дана ясная команда: «Убирайся! Уходи!»

Когда наконец через день мы уехали, я почувствовал, как с каждым километром, отдаляющим нас от его дома, придавивший сердце камень становится всё легче и легче. Стоял прекрасный солнечный день, и дорога через итальянские Альпы действительно была очень приятной. Мы остановились поесть мороженого в том же магазине, где останавливались раньше по дороге в Швейцарию. Добравшись до него, мы шутили и смеялись, вспоминая наш последний визит туда.

По приезде в Гштаад мы распрощались со всеми и пошли с Йогиней в её квартиру наверху.

Этажом ниже по пустым комнатам гуляло эхо.