Сбросив мне на голову бомбу под названием «принц Лео», Джо остаток выходных провела, отвлекая меня от оценки ущерба. Она наложила вето на дальнейшие разговоры о Лео, Нироне, казино и Рольфе и увлекла меня в непрерывную карусель прогулок по лондонским рынкам. Антикварные вещички в Портобелло, цветы на Коламбия-роуд, какой-то наугад выбранный фермерский рынок в Виктории: она протащила меня везде, словно задавшись целью доказать, что тиара и/или миллионы вовсе не нужны для того, чтобы веселиться.

Веселиться-без-денег по выходным я и так прекрасно умела, но это же была Джо, с ней все же пришлось немного потратить. А заодно я увидела краешек того кошмара, которым она становилась для своих клиентов. Не знаю, правда ли то, что она забирала у них мобильные телефоны, чтобы заставить размышлять о плитке/штукатурке/проводке, не отвлекаясь на ожидание сообщений, которые все не приходят. Она разрешила мне отправить только одно – в ответ на приглашение на свидание/не свидание в понедельник. Когда я рассказала ей о сообщении от Лео, Джо, похоже, немного спроецировала на меня свои проблемы.

– Он собирается послать машину, да? Не спросив, свободна ли ты? Рольф попытался на прошлой неделе прислать за мной машину, чтобы отвезти меня в «Трамп», и я сказала ему, куда он может эту машину засунуть. Нет, серьезно. Скажи Лео, что выделишь для него время, и добирайся туда сама. Пришлю машину. Нет, серьезно.

– Он работает на Канэри-Уорф, – сказала я. – И я понятия не имею, как туда добираться. Нужно будет переправляться через реку?

Джо сузила глаза. Восточнее Коламбия-роуд эта девушка из Челси не добиралась без карты и вооруженного эскорта. Даже Олимпийские игры не искусили ее исследовать дикий и неизвестный Восточный Лондон.

– Ладно. Пусть будет машина, но ты должна уйти оттуда не позже двух часов. Если он хочет тебя впечатлить, пусть присылает как минимум вертолет.

Как только я отправила сообщение, Джо сунула мой телефон в свою необъятную клетчатую сумку для шопинга и не позволила его проверить раньше пяти часов в воскресенье. А чтобы не дать мне залезть в интернет, она сдернула роутер со стены, что было уже немного чересчур, поскольку мы так и не разобрались, как присоединить его обратно, и пришлось звать на помощь Дикона.

Утром в понедельник я занималась поверхностной уборкой горшков Грейс, а машина прибыла к Леоминстер-плейс, 17, ровно в полдень, как Лео и обещал. Однако этот огромный, дорогой и бесшумный автомобиль лишь напомнил мне о том, как я впервые увидела эту машину на Беркли-сквер и Лео позволил мне думать, что он простой бизнесмен с корпоративным шофером. И я снова почувствовала себя дурой.

Ему ведь так просто было тогда намекнуть мне. Или он намекнул, а я не заметила? Меня начал грызть стыд, но я вспомнила, как Джо вещала: «Это отвратительная манера – ставить кого-то в настолько глупое положение! Что за воспитание! Так мог бы поступить Рольф!»

(Не знаю, осознавала ли это Джо, но после пары бокалов вина она всегда превращалась в судью Джуди в том, что касалось воспитания и манер. И начинала стучать воображаемым молотком по всему и по всем.)

А я снова не знала, правильно ли оделась. И для рабочей, строго деловой встречи, и для ланча с девятым в списке мировой популярности холостым принцем. Ну и к тому же я испачкала землей свои лучшие джинсы, так что… отлично.

Водитель Лео, Билли, начал открывать для меня пассажирскую дверцу, но я рванулась вперед, чтобы остановить его.

– Нет, честно, не надо! – Я ухватилась за ручку. – Я могу сама открыть себе дверцу. Я садовница!

На дружелюбном лице Билли прорезались морщинки: он явно меня не понимал. И я его не винила.

– В смысле, я обычный, нормальный человек, – добавила я. – Ничего особенного.

– А моя старая матушка говорила мне, что все мы по-своему уникальны, мисс, – ответил он с сухой улыбкой. Я улыбнулась в ответ и стала уже садиться в машину, но застыла на подножке в очередном приступе паники.

Он решил, что я подумала, будто у меня свидание с принцем, в то время как он знал, что это просто деловая встреча по поводу сада Лео? Или он подумал, что это свидание, и по-отечески намекает мне на то, что не стоит продолжать историю с беседкой? Больше похоже на правду. За сколькими женщинами Лео посылал эту машину? Все они наверняка были супермоделями и светскими львицами. Ну, по крайней мере, одной из них точно была Флора Харди-Торренс.

«Вот она наверняка позволяет шофером открывать для нее дверцы машин», – мрачно подумала я.

В ее модельных контрактах наверняка указано, что Флоре нельзя взаимодействовать со сложными механизмами вроде дверей «рендж ровера». Мое воображение тут же радостно подсунуло мне образ длинноногой Флоры, обнимающей своими тоненькими ручками шею Лео где-нибудь на яхте на Багамах, а потом добавило на всякий случай их обоих на светском рауте. Я снова пожалела, что видела те фотографии. Никогда еще мои руки не казались мне настолько мясистыми.

«Вот почему это будет чисто деловая встреча по поводу сада», – сказал голос в моей голове. Очень похожий на голос моей сестры Келли.

«Но как же Семена Мечты? – возопил более оптимистичный голос. – И романтический полуночный пикник?»

«А веб-сайт? – безжалостно припечатал первый. – Ты помнишь, чьи там были фото? Хоть кто-то из них выглядел человеком, который тайком получает удовольствие от раздавливания пупырышков на пленке?»

– Мисс? – Билли смотрел на меня.

По правде говоря, в глазах человека, который не мог слышать эпической битвы голосов в моей голове, я действительно выглядела неспособной самостоятельно забраться в машину.

– Что? О, простите.

Я быстро приняла решение. Отныне и впредь я буду относиться к этому как к чисто деловой консультации. Нам с Тедом нужна работа, а мне нужно продемонстрировать Лео, что никакие титулы не повлияют на мое умение справиться с его садом. Если он не станет упоминать свой титул, я тоже не стану.

Я велела голосам заткнуться и скользнула на кожаное заднее сиденье.

Я сидела, плотно сжав колени, и распекала себя за глупую оплошность, пока Билли вежливо не спросил, не посоветую ли я что-либо насчет вистерии.

Его вистерия, как выяснилось, блокировала два окна, и, поскольку я специализировалась на подрезке, вскоре мы болтали о лучшем способе ее укрощения, что продолжалось до тех самых пор, пока он не остановил машину у железных ворот принадлежащего Лео сада.

Мой желудок, успокоившийся к этому времени, внезапно снова подскочил к горлу. В дневном свете ворота выглядели еще роскошнее. Еще необычнее.

– Подрежьте все боковые побеги примерно до длины пальца… – Мой голос оборвался, во рту пересохло.

Билли повернулся ко мне с дружеской улыбкой.

– Спасибо за полезные советы. – Он отстегнул ремень безопасности и вышел, чтобы открыть мне дверцу.

– Не надо, – настаивала я, смущаясь, но тут до меня дошло, что Лео, вероятно, наблюдает за нами и у Билли могут быть неприятности, если он не произнесет положенного «прошу, миледи» и прочего.

Я не помнила другой такой поездки, во время которой пришлось бы так много размышлять. От стресса у меня жутко разболелась голова, а ведь я еще даже не встретилась с Лео.

Билли открыл дверцу в тот самый момент, когда я попыталась отжать ручку, и я вывалилась наружу, едва разминувшись с пролетевшим мимо такси.

Пока я возилась с папкой и лихорадочно гадала, дают ли на чай личным шоферам, Билли вернулся на водительское сиденье и углубился в чтение «Рейсинг пост».

– Я буду ждать здесь, пока вы закончите, – спокойно сказал он. – Мне все равно придется везти его светлость обратно на работу.

– Обратно на работу?

– Сейчас у него обеденный перерыв. – Билли понизил голос, глядя на меня поверх газеты. – Сказал всем, что у него деловая встреча.

– Так и есть! – с чувством ответила я. – Я помогаю ему с планировкой сада. Я садовница!

За воротами показался Лео – разговаривавший по телефону – и отпер их изнутри, не прекращая разговор, так что у меня не осталось времени подумать, не слишком ли я протестовала.

Я одернула парку, чтобы занять руки. При свете дня сад выглядел еще более впечатляющим, а Лео еще более красивым, чем мне помнилось. Но, как и с машиной, что-то изменилось. Мне не хотелось гадать, что именно, – я хотела, чтобы все осталось, как было, – но изменение все же произошло. Я по-прежнему чувствовала, что знакома с ним вечность, но теперь мне мешало осознание того, что я совершенно его не знаю. Я придумала себе то, чего не было, и в итоге вела себя невероятно грубо.

Взгляд на него все так же рождал серебристый трепет во всем моем теле, хотя я и говорила себе, что не должна этого испытывать.

Голубые глаза Лео заискрились, когда он попытался сказать «привет» одним только взглядом, не завершая разговор, а я, не в силах смотреть на его красивое лицо, уставилась вместо этого на его запястья, почти скрытые крахмальными манжетами. У меня пунктик насчет красивых мужских рук – от вида сильных рук с длинными пальцами и чистыми ногтями у меня слабеют колени, а у Лео были красивые руки, чуть загорелые, с широкими ногтями и… Я отвела взгляд. Мне не хотелось, чтобы Лео решил, будто я глазею на его дорогие часы. Или на кольцо с печаткой, которое только теперь заметила на мизинце.

– Эми! Прости, пожалуйста. Спасибо, что приехала. – Он сунул телефон во внутренний карман и улыбнулся мне.

Я начала улыбаться в ответ, но до меня вдруг дошло, что принцев, скорее всего, обучают подобным улыбкам для общения с разными людьми, с которыми приходится встречаться в течение дня. Разве не об этом все рассказывали потом журналистам: «Принц Чарльз так долго со мной разговаривал. Кто бы мог подумать, что он, как и я, интересуется антикварными табакерками/картингом/Барроу-ин-Фернесс?!»

Лео протянул ко мне руки неопределенным жестом, который мог бы превратиться в социальное приветствие с поцелуями, но какой-то вредный инстинкт велел мне вместо этого пожать ему руку.

– Пожалуйста. – Вышло куда больше по-йоркширски, чем я намеревалась.

– Итак, в прошлый раз мы мельком видели начало сада. Какую часть ты хотела бы переделать?

Что?

Лео, похоже, немного выбило из колеи мое приветствие, и мне хотелось остановиться и сказать: «Нет, давай начнем заново», – как во время репетиции этого разговора, если что-то шло не так, – но мы уже шагали вперед, и возврата не было ни в буквальном, ни в переносном смысле.

Он жестом указал мне на круглые клумбы в дальнем углу, пустые, если не считать засохших однолетников.

– Во-первых, я хотел бы показать тебе эту секцию. С ней предстоит много работы, но я подумал, что можно разбить ее на несколько проектов, чтобы ты могла включить их в свой график между основными заказами.

– Может, мне стоит позвонить Теду и узнать, не сможет ли он тоже приехать?

Я никак не могла избавиться от напряжения. Все тело казалось зажатым; скоро у меня начнет выпячиваться нижняя губа. Почему он не начал разговор с «Послушай, нам нужно кое-что прояснить»?

– Это потенциально очень большой проект, – сказала я.

– Нет, мне необходимо креативное мнение относительно сада. Мнение дизайнера. – Сделав паузу, Лео добавил: – Если бы я хотел видеть здесь Теда, я пригласил бы его сам. Но я хотел увидеть тебя. Я думал…

«Он явно пытается наладить со мной контакт, но в эти игры можно играть вдвоем», – сердито подумала я. Я так расслабилась в среду, что говорила с ним о вещах, которые в Лондоне не обсуждала ни с кем, даже с Джо. К примеру, что я представляю все станции метро в человеческом образе (Виктория: элегантная странница в жемчугах, Пимлико: маленькая старушка в шляпе, Тутинг Бек: леди-трубач и так далее).

Ну и понятно, он улыбался, потому что не пользуется метро.

– Ты думал…? – переспросила я.

– Я думал, что тебе будет интересно создать современный розовый сад, – сказал он, сохраняя приветливый тон. – Когда-то в центре был большой розарий, но во время войны его выкопали, заменив грядками. Мне казалось, что было бы неплохо восстановить прежний вид. Возможно даже отследить судьбу тех роз или найти новые сорта?

Он был прав. Это настоящий проект. Он не просто хотел пригласить меня в сад. Я почувствовала, что моей гордости бросили спасательный круг – Лео уважал мои умения настолько, что предложил мне работу, – но одновременно ощутила прилив жгучего разочарования. Это было совершенно нелогично, знаю. Но все равно оно вскипело вместе со стыдом за Рольфа.

– У меня есть оригинальные наброски, они могут помочь, – продолжал он. – Очень красивые акварели.

– Правда?

Я не справилась со вспышкой любопытства, пробившейся сквозь мою сдержанность. Планы исторических садов были для меня картами неизведанных земель, полными символов и цветов, которые можно попробовать оживить, и забытых растений, которые порой приходилось искать, как потерянных родственников.

Но когда он собирается сказать мне, что живет здесь?

И что он встречается со мной в свободное от королевского бытия время? Я с трудом держала себя в руках: чем больше он говорил о своем дурацком саде, тем больше мне хотелось заорать: «Почему ты не сказал мне, кто ты?»

Но в этом случае я выдала бы, насколько мне небезразлична эта тема, а одно из правил, которое Джо вбила мне в голову, гласило: чем человек шикарнее, тем меньше нужно обращать на это внимания, «даже если он придет на обед в короне и начнет посвящать в рыцари за пудингом».

Я кусала губы, пока Лео продолжал рассказывать о дизайнере и о том, как его прабабушка работала с ним в собственных садах «дома». Старательно игнорируемая проблема заложила руки за спину, как герцог Эдинбургский, и следовала за нами по пятам, настойчиво покашливая.

Мы были у края центральной клумбы, там, где раньше, как выяснилось, росли чайные розы, а теперь печалились одинокие кустики розмарина. Я заставила себя не отвлекаться на мысли о том, какие сорта роз я сюда посадила бы, и вместо этого уставилась на Лео.

Он замолчал. Он понял, что я знаю.

Тишина между нами все росла, но вначале он ничего не говорил. И выглядел всего лишь слегка раздраженным. Это раздражение и стало спичкой для пороховой бочки стыда и унижения, копившихся во мне.

Я услышала, как тишину нарушает мой голос:

– Почему ты не сказал мне, что ты брат Рольфа?

– Я…

– Вы с Рольфом решили посмеяться над тем, что я вас не знаю? Удалось, потому что я чувствую себя очень глупой!

Мои руки сами уперлись в бока. Потребовалось сознательное усилие, чтобы убрать их оттуда.

Лицо Лео застыло.

– Я вовсе не считаю тебя глупой. Мне такое даже в голову не пришло бы.

– Но именно так я себя и чувствую. – Я пнула откатившийся камушек обратно на клумбу. – Это было грубо. Я была грубой. Я ни за что бы не сказала того, что говорила о Рольфе, если бы знала, что вы с ним родственники.

– Ты не сказала ничего, с чем я не был бы согласен. – Он провел рукой по лицу. – Я просто предположил, что ты все знаешь. Как и большинство людей. Извини, прозвучало не лучшим образом. Но Джо ведь наверняка рассказала тебе о Рольфе, когда вы планировали список гостей?

– Она рассказала бы, если бы Рольф в этом списке значился.

– Ах, ну да. – Теперь Лео выглядел смущенным. – Но когда мы встретились за обедом… Разве никто на вечеринке не упоминал о том, кто мы?

От этого спокойного предположения, что все, кроме меня, знали, кто он такой, я почувствовала себя еще большей деревенщиной.

И вскинула подбородок.

– Мы дружим с Джо, но я не вращаюсь в тех же социальных кругах, что и она. Она рассказала мне обо всем только вчера, и мы пробили тебя по интернету.

Образы Лео и Флоры радостно рванулись обратно в мое сознание, и мне пришлось силой их прогонять.

– Ты читала обо мне в интернете. – Он застонал, почти как нормальный человек. – Черт, ну зачем? И что ты нашла?

– Что ты принц, чемпион по лыжам, у тебя личное состояние и бывшая девушка леди Ф. – лицо, то есть задница рекламы джинсов.

Лео мрачно посмотрел на меня.

– Я фондовый менеджер.

О, это было уже чересчур, и я не сдержалась:

– Просто фондовый менеджер?

– Просто фондовый менеджер? – Он притворился разъяренным. – К твоему сведению, это работа на полную ставку. Большую часть дней я там нахожусь от восьми до восьми. И не верь всему, что слышишь о банкирах. Некоторые из нас зарабатывают деньги действительно тяжелым трудом.

Отчего-то это взбесило меня сильнее, чем машина и тот факт, что ее за мной посылают.

– Нет, ты не банкир! Ты принц! Почему ты не сказал мне, что я пила вино с девятым из самых завидных холостяков королевских семейств Европы?

Он вздрогнул.

– Уже девятый, да?

– А Рольф седьмой. Понятия не имею, что они там оценивают.

Получилось слишком резко, и я разозлилась на себя за то, что так все испортила. Всю ночь я репетировала этот разговор у себя в голове, но теперь не было способа отмотать назад и употребить более дипломатичные формулировки. Джо предложила несколько способов облегчить этот разговор и закрыть тему, но эти способы требовали ее спокойной уверенности.

В глубине души я признавала, что слишком остро реагирую. Дело было не в том, что Лео принц, – дело было в том, что он оказался не тем, кем передо мной представлялся. А у меня были хорошие причины ненавидеть такое отношение.

«Даже если мы заключим контракт на сад после подобного, – с печалью подумала я, – он лишь будет каждый день напоминать мне о том, как я испортила ситуацию».

– Все это не важно, – слишком быстро протараторила я. – Мы с Тедом не против работать на высокородных клиентов. Просто нам хотелось бы знать… из соображений безопасности.

– Но это не то, что ты… – Лео посмотрел мне в глаза и поджал губы. – Пройдемся?

И прежде чем я успела ответить, он захрустел по гравию дорожки, огибающей клумбу.

Я решила было его не догонять, но меня и без того подташнивало от ощущения того, что я устроила мелодраму. И я давно уже поняла, что мне легче говорить во время прогулки, работы в саду или любого другого занятия, так что, возможно, проветрить голову не помешает.

Некоторое время мы шагали в молчании, затем Лео засунул руки глубоко в карманы пальто и бросил на меня сдержанный взгляд из-под ресниц.

– Мне жаль, что из-за меня ты почувствовала себя глупо, – сказал он. – Искренне жаль. Большинство людей слишком серьезно относится к положению моей семьи, и, по правде говоря, мне это неприятно. Когда я понял, что ты не знаешь, было так интересно начинать знакомство без обычных ожиданий, которые я не хотел… – Он запнулся, явно подыскивая дипломатичное слово.

Я нарушила тишину.

– Уверена, что рано или поздно тебя что-нибудь выдало бы. Упоминание о дворце, например. Или призрак на заднем сиденье «рендж ровера». Супермодель в летнем домике.

Лео остановился. И неожиданная уязвимость в его глазах заставила меня вздрогнуть.

– Я встречал множество девушек, которые отлично знали, кто я. Не каков я, не что я делаю, а просто кто я. Еще до знакомства они знали обо мне все детали, но такие девушки меня не интересуют. Они хотят встречаться с принцем. Не обязательно именно со мной.

– У Рольфа, похоже, такой проблемы нет.

Лео фыркнул.

– Нет. Но я не хотел бы встречаться с такими девушками, которыми окружает себя Рольф. Джо стала почетным исключением из их ряда.

– Она не слишком-то хочет войти в его окружение.

– Потому она мне и нравится. И еще потому, что ей не важен титул, ей важен мужчина. И… – Он помедлил, а затем слова полились рекой. – Я не такой, как Рольф. То есть Рольф не так плох, как думает о нем Джо, я уже говорил это в прошлый раз, в основном его поведение – это игра на публику, и я действительно люблю этого парня, но тот факт, что мы родственники, не означает, что я хоть в чем-то на него похож…

Лео еще не закончил, но мне был так знаком отразившийся на его лице конфликт, что меня буквально толкнуло вперед.

Я коснулась его руки и сказала:

– То, что у тебя с кем-то общие гены, не означает, что ты на этого человека похож. Вы с Рольфом – полные противоположности. И в моей семье тоже есть люди, которых я никогда бы…

Сейчас не время упоминать о Келли.

Я осеклась как раз вовремя, но он уже обернулся ко мне, его взгляд ожил, и ожило то же чувство знакомой связи, которое раньше искрилось в нем.

– Лео, я просто сожалею, что ты мне не рассказал о себе, – серьезно призналась я. – Мне хватает тревог по поводу того, что я попала в больное место. В смысле, Джо знает всех вокруг, знает, как они познакомились, куда ходили в школу, и…

– Послушай, – сказал Лео, – если бы ты знала, ты бы стала иначе ко мне относиться?

Я покачала головой. Потом кивнула, запутавшись. И снова покачала головой.

– Нет, но…

– Стала бы. Ты бы напряглась. И не рассказывала бы мне о станциях метро, это для начала. Понимаешь? – Он почти засмеялся, когда я покраснела. – Эми, я понятия не имею, что ты вычитала на сайтах, но моя жизнь не состоит из одних только балов и перелетов. Могу поспорить, что рабочие будни у нас мало чем отличаются.

– Да ладно! – возразила я. – У тебя есть свой шофер!

– Ну, на то имеется своя причина. – Он снова зашагал вперед, между делом взяв меня под руку. Нас разделяли как минимум четыре слоя одежды, но это прикосновение все равно согрело меня изнутри. – Когда плохо знаешь Лондон, водить в нем машину чертовски сложно. А парковки – ты пробовала здесь парковаться? Конечно, пробовала. Ты каждый день паркуешь свой фургон.

– Ага. У меня разрешение на парковку, как у жительницы Вестминстера. Это одна из причин, по которым Тед пускает меня за руль: у кого есть право парковаться, тот и прав.

– Но ты ездишь по городу каждый день. Я бы уже заикался от испуга.

Я позволила себе слегка засветиться от гордости, но постаралась этого не показать.

– Разве у тебя нет особого разрешения для принцев?

– В этом-то все и дело. До прошлого года у нас был дипломатический допуск, но Рольф набрал разнообразных штрафов на сумму чуть больше пяти тысяч, за создание пробок и прочее, и допуск отозвали до момента оплаты. Папа не станет, а Рольф отказывается платить. Мама оплатила бы, но Рольф боится ей признаваться. Так что у меня появился свой шофер. – Он внимательно посмотрел на меня. – Которому плачу лично я, чтобы не возникало споров. Ну что, похоже это на волшебную жизнь члена королевской семьи? Или больше на жизнь нормального парня, который не хочет водить автомобиль в Лондоне?

Мое раздражение отступало все дальше всякий раз, стоило Лео на меня посмотреть. А его глаза то и дело изучали меня, словно его искренне встревожила моя реакция. Но у меня были проблемы со сдерживанием гнева.

– Для меня это не особенно важно, – сказала я. – Моя мама, к твоему сведению, знакома с принцессой Анной. Мы с Виндзорами вот так. – Я подняла два скрещенных пальца. – Большая Йоркширская выставка 2001 года. Она сказала, что мамины эклсские слойки «идеально начинены фруктами».

Когда Лео понял, что я не пытаюсь над ним шутить, он улыбнулся, и эхо той романтики, которая объединяла нас вечером в среду, снова запело во мне. Лео обладал умением удерживать мой взгляд, отчего все остальное отходило на задний план.

– Ты сможешь меня простить? – Он склонил голову. – Я искренне сожалею, что не признался. Но обещаю с этого момента отвечать на все твои вопросы.

– Смогу, если ты больше ничего не скрываешь. К примеру, что эта площадь принадлежит тебе. – Я знала, что надо заткнуться и наслаждаться мгновением, но не могла. – Или что ты вампир. Или женат.

Сто-оп. Слишком далеко зашла.

– Я не женат, и я не вампир. Но ради полной откровенности должен признаться: да, эта площадь принадлежит моей семье. Хотя нет, погоди, нужно также добавить, что мы владеем ею с тех пор, как первый дом был построен на совершенно немодном участке болота. Мой пра-пра-пра-кто-то задолжал владельцу этого места услугу и решил вложить наличные. Вклад оказался удачным. Мы, Вольфсбурги, вообще удачливые ребята. Большую часть своего состояния мы выиграли, так или иначе.

Я искоса на него посмотрела.

– В нашей семье удача под запретом. Папа говорит, что чем усерднее трудишься, тем удачливее становишься.

– Ну а я верю в судьбу, – сказал Лео. – Если бы мама не велела мне на прошлых выходных присматривать за Рольфом, я не последовал бы за ним на твою вечеринку, он не разгромил бы твой балкон, и я с тобой не познакомился бы.

Он замолчал, а я остановилась. Я чувствовала себя так, словно Лео видит меня настоящую, со всеми спорящими голосами в моей голове и репетициями разговоров. Он улыбнулся, и под многочисленными слоями одежды по моей коже побежали мурашки, добравшись до самых волос.

Его руки очень мягко легли мне на плечи, и он подался вперед, так, что я ощутила тепло его тела уже почти отмороженной щекой.

«Заткнись, Эми», – предупредил меня голос, хотя в этот раз я совершенно искренне не собиралась ничего говорить.

Лео застыл так на мгновение, словно хотел дать мне все шансы сказать «ой, нет». Но я не сказала «нет». Я вообще ничего не сказала.

И тогда он наклонился ко мне и прижался губами к моим губам, очень нежно целуя меня по-настоящему.

Я закрыла глаза, подалась к нему и ответила на поцелуй, действуя, словно во сне, и пытаясь запечатлеть в мозгу каждый вздох, прикосновение и запах. На будущее. От него пахло тем самым травяным одеколоном, и губы у него были очень мягкими, со вкусом кофе и мягкостью идеального нектарина, а еще я чувствовала аромат гиацинтов и бледно-серый аромат зимнего городского воздуха вокруг нас. После нескольких чудесных секунд Лео отстранился, а я так и осталась стоять с закрытыми глазами. Мне не хотелось их открывать. Мне не хотелось, чтобы этот миг заканчивался.

Он мягко взял меня ладонью за подбородок и погладил большим пальцем нежное местечко под ухом.

– У тебя глаза под веками двигаются, – заметил он. – Ты задумалась?

Не хватало мне еще одного знатока физиогномики, когда мой мозг занят! Ну что не так с моим лицом?

Я приоткрыла глаза и увидела, что он с улыбкой рассматривает меня.

– Если ты со всеми садовниками так себя ведешь, тебя не зря поставили во главе садового комитета.

– А я уж было решил, что ты очарована романтикой момента.

– А я решила, что ты позвал меня на деловую встречу, чтобы обсудить твои цветочные бордюры. – Я замолчала и все же открыла глаза. – И это…

Смущает. Но это необходимо, напомнила я себе.

– Да, мне нужен твой совет по поводу сада. Но еще больше я просто снова хотел тебя увидеть. – В его голосе прозвучало очень милое сомнение, словно он до сих пор не был уверен в моей реакции. – Два этих пункта друг друга не исключали.

Лео привлек меня к себе, поцеловал в лоб и обнял за талию.

– Но как насчет того, чтобы разделить их? Хочешь приехать сюда, взглянуть на планы сада, побыть моим консультантом по растениям и дизайну, – а затем мы отправимся пообедать, и это будет уже свидание?

– Было бы замечательно, – ответила я. – По обоим пунктам.

– Отлично, – сказал он, и я искренне обрадовалась тому, что очередной острый кусочек гравия в туфле сработал связующим звеном с реальностью, потому что даже при свете дня сад Лео казался мне сном наяву.