Лео пригласил меня остановиться у него во дворце тем же непринужденным тоном, которым говорил о множестве других вещей, из тех, что я не могла обсуждать вслух даже спустя несколько недель после официального начала наших с ним отношений, сохраняя при этом серьезное лицо. Таких, например, как «скромный бал» или «твоя мама, супермодель».
Март вдохнул в лондонский воздух долгожданное тепло, и по мере того как даты на страницах моего рабочего ежедневника приближались к апрелю, я начинала чувствовать лето, просыпающееся в молодой листве. Мы с Лео сидели в розовом саду и обедали – домашние сэндвичи с яйцом и кресс-салатом и кофе, поскольку была моя очередь угощать, а финансы мои стремились к нулю. Теперь, когда все высаженные розы разворачивали корни в мягкой почве и готовились к летнему росту, Лео вслух размышлял о том, чего не хватает в ландшафте.
– Нужно что-то еще, – говорил он. – Что-то… центральное.
– Что? Моих тщательно отобранных и исторически достоверных розовых кустов уже недостаточно? – Я обернулась к нему на скамье, а он откинулся на спинку и забросил руку мне на плечи, целуя в висок и притворяясь, что все еще критически косится на клумбы.
Я любила такие пикники с Лео. Не знаю, сколько времени ему требовалось, чтобы добраться к обеду от Сити до Кенсингтона, и как он объяснял своему помощнику столь долгие перерывы, но как минимум дважды в неделю мы устраивались в саду с пакетами заказанной в «Прет» или «M&С» еды, сидели и разговаривали. И снова разговаривали, и снова.
Он объяснял мне, в чем заключается работа фондового менеджера с большим портфелем акций и с прицелом на благотворительность и инвестиции, а я рассказывала о разнотравье, о том, как самые распространенные сочетания маргариток и маков привлекают пчел, вокруг которых и выстраивается экосистема.
Еда была самой обычной, а вот окружение нет: мы словно сидели за столиком на двоих в самом прекрасном из лондонских садов-ресторанов, особенно теперь, когда желтые нарциссы и красные тюльпаны расцвели вокруг и уже начали уступать место пене вишневых цветов, которые ароматными облаками распускались над нашими головами.
– Думаю, нужно добавить купальню для птиц, – продолжал он, задумчиво вглядываясь в центральную клумбу. – Или фонтан. Что-то высокое в середине.
– На планах ничего подобного не было! – Я потянулась к сумке за копией оригинальных планов, но Лео накрыл мою руку своей.
– Я знаю, – загадочно улыбнулся он. – Я просто хотел добавить к ним собственную метку. Что-то старое и новое. И подумал, что ты можешь выбрать что-нибудь в садах у меня дома.
– Выбрать… – мне пришлось взять себя в руки, чтобы закончить, – в дворцовых садах?
– Ага. Из-за одного небольшого украшения они не обеднеют. Я спросил дедушку, и он сказал, что я могу брать все, что не зацементировано.
Дедушкой Лео называл суверенного принца Вильгельма. Еще одного человека, чье имя мне сложно было произнести с серьезным лицом.
– Я рассказывал тебе, что он раньше жил здесь, в пятидесятых? – спросил Лео, кивком указывая на дом. – Он все пытается поведать мне о бесшабашных вечеринках, которые устраивал здесь. – Лео вскинул руки, словно отгоняя особенно жутких призраков прошлого. – После некоторых историй кажется, что Рольф даже не старается.
Я с улыбкой впилась зубами в сэндвич.
– А мне нравятся веселые бабушки и дедушки. Что такого скандального он тут натворил?
– О, обычный набор, – вино, женщины, песни. Скаковые лошади. Звезды кино. Эскапады со всякими развратными герцогинями.
Да, непривычно с точки зрения моей семьи. У нас были только вино, женщины и собаки.
– Какого рода эскапады? – спросила я, давая волю воображению. – Мы говорим о распущенных галстуках и брошенных на пианино белых перчатках?
– Ха! Именно. По словам дедушки, в нескольких знаменитых фильмах сцены вечеринок были основаны на реальных событиях в его дворце. Спроси его об этом, он с радостью расскажет.
– Спрошу, – сказала я, мысленно округляя глаза. Если Борис был Рольфом, помноженным на десять, то каким же окажется его отец?
– Именно благодаря дедушке Нирона начала процветать в пятидесятых, – продолжал Лео, словно мы с ним обсуждали соседей. – Он водил дружбу с некоторыми голливудскими дивами и позволил им снимать на острове дома по очень дружеской цене, а затем выстроил для них шикарные отели с казино, куда и приглашал их проматывать гонорары. Никто не знал, где находится этот остров, поэтому пресса не могла помешать интрижкам. В итоге, не успеваешь опомниться, а Боб Хоуп уже твой дядя. И Боб Митчем. И Боб Редфорд.
– Ух ты!
– В некотором роде да. В восьмидесятые, когда появились вертолеты и телескопические объективы, все усложнилось… Вот почему дядя Павлос принялся создавать себе репутацию очень ответственного и основательного парня… Бедняга. Фотографироваться он любит примерно так же, как ты.
– Ну, я считаю, что это вполне понятно.
Мы с Джо уже полюбовались сделанными папарацци фото, которые появились на сайте «Молодые-Золотые-Холостые», и обе мы получились там очень плохо (зато я выяснила, что Джо на самом деле именуется «благородная Джозефина Френей де Вере», – факт, который она до сих пор замалчивала).
Лео прикончил свой сэндвич и заглянул в коробку с обедом.
– От этих бутербродов не оторваться, – сказал он. – Можно мне еще один?
– Да, – отстраненно ответила я, все еще пытаясь вернуть развеянное очарование. – Мамин секретный рецепт. В них чуть-чуть английской горчицы.
– О, твоя мама. Она говорила тебе, что прислала мне целую коробку тортов «Баттенберг»? Ей стоило бы создать собственное кулинарное шоу. – Он с удовольствием вонзил зубы в очередной сэндвич. – Ну так что? Ты занята в эти выходные?
– Хочешь вернуться в Ротери за добавкой?
– Нет, я имел в виду свое приглашение в гости. Или у тебя есть планы?
Я заерзала на скамейке и посмотрела на Лео, принца в костюме и пальто, который ел мой сэндвич, вопросительно подняв брови в ожидании ответа, словно у меня действительно были дела поважнее, чем путешествие на самолете во дворец, где я должна выбрать бесценный образец антиквариата для украшения его сада.
После визита к моим родителям Лео стал тщательнее задавать вопросы, прежде чем устраивать сюрпризы. Я до сих пор тревожилась из-за той ситуации, и, должна признаться, я не знала, не был ли это случай, когда проблема решалась деньгами, без учета мнений вовлеченных в нее людей. Но я отложила все мысли на потом, поскольку была, и не без оснований, уверена: раздражение из-за того, что меня доставили на вертолете на популярнейший концерт, подпадает под определение «ханжества наоборот».
– Нет, – сказала я. – Эти выходные у меня свободны.
– Отлично, – радостно улыбнулся Лео. – С меня самолет.
Ну, вы представляете себе приступ паники, который обычно случается, когда ваш парень впервые приглашает вас на выходные в Париж или Нью-Йорк?
Что взять с собой?
Как не позволить ему увидеть мою паспортную фотографию?
Брать сексуальные пижамы или не брать?
Как подстроить момент, который показывают в каждом фильме: когда девушка надевает его большую белую рубашку и бродит вокруг кровати, как котенок?
И так далее.
Теперь умножьте это на фактор «знакомство с родителями» и на фактор «остаться в замке на ночь», а получившееся умножьте на то, что родители – из королевской семьи. Вот тогда вы примерно представите себе, в какую я впала истерику уже к тому моменту, когда отправилась в аэропорт в субботу утром.
Путешествовала я налегке, но только потому, что Джо устроила досмотр моего и своего гардероба, после чего назвала приемлемыми всего четыре предмета одежды. Двумя из них были кашемировые кардиганы.
– Королевские семьи очень экономны, – настаивала она, когда я взвыла из-за такого ограниченного выбора. – Они годами носят одну и ту же одежду. Взгляни на принцессу Анну. У нее блузки старше, чем дети.
– Но Лиза Бахманн не такая, как принцесса Анна, – возразила я. – Помнишь того блогера, который следит за нарядами принцессы Элизы, желая убедиться, что она никогда не надевает одно и то же два раза?
– О, но она ведь супермодель. – Джо хлопнула меня по рукам. – И вспомни: Лео встречался с моделью и бросил ее. Ему больше нравится твой обычный стиль. Он не будет ожидать от тебя гламурных штучек.
Наверное, она хотела меня этим подбодрить, но чем больше я смотрела на свое фото на сайте «Молодые-Золотые-Холостые», тем чаще тайком задавалась вопросом, не кажется ли мой «беззаботный» макияж на самом деле небрежным. И я пинала себя за одну только эту мысль.
– Вот, возьми это. – Джо сунула мне в сумку свою коллекцию винтажных шарфов. – Аксессуары создадут разнообразие.
– То, что ты прочитала об этом в журнале, еще не значит, что никто не заметит, как я надеваю одно и то же с четырьмя разными шарфами.
– Милая, – сказала Джо, – если я что и поняла насчет моделей, так это тот факт, что они всегда слишком заняты собственным видом и не обращают внимания на твой. К тому же королевское воспитание все равно не позволит им делать тебе замечания.
Это утешало. Вроде бы.
Когда Лео сказал, что возьмет на себя самолет, я наивно решила, что он купит нам билеты на Easy Jet, но Билли доставил нас к частному аэродрому чуть южнее от Лондона, где нас – только нас – на взлетной полосе ждал частный же самолет.
Я потихоньку начала понимать: чем более эксклюзивным и закрытым является что-либо, тем проще оно оказывается внутри, – пока не посмотришь на окружающих тебя людей. В туалетах частного терминала не было золотых ручек, но я не скажу, кто пользовался сушилкой, когда я заскочила туда проверить макияж. Это было бы нескромно. Но достаточно упомянуть… American Idol.
Оказавшись в частном самолете, я с первой же секунды начала делать мысленные заметки о том, что нужно рассказать маме (и, с технической точки зрения, Теду). Салон больше напоминал огромный роскошный автомобиль, чем самолет, там были большие кожаные сиденья и широкие ремни, а также три стюардессы, готовые скрасить наш двухчасовой перелет изготовленным вручную шоколадом и шампанским на льду.
Пару шоколадок я съела, но пить шампанское не рискнула – юбка-карандаш, в которую упаковала меня Джо, и без того была слишком узкой. Она сказала, что выгляжу я спортивно и роскошно. Хотя я не слишком осознавала, что это значит.
Лео, конечно же, был совершенно расслаблен и даже шутил с командой, когда турбулентность начала трясти нас над Ла-Маншем чуть сильнее, чем ожидалось.
– Жаль, что здесь не показывают фильмы, – сказал он, мягко отцепляя мои побелевшие пальцы от подлокотника кресла. – И нет дьюти-фри. Зато я могу рассказать тебе о маминых «Повседневных принцессах», если выдержишь.
Я кивнула. Мы с Джо всю прошлую неделю выуживали из интернета все возможные сведения о кампании Лизы и Нироне в целом, а затем составляли списки «умных вопросов, которые можно задать за обедом». Это напоминало сценарии разговоров с Максом Беркли, вот только рангом повыше.
Голос Лео звучал успокаивающе, в его исполнении даже чушь, которую Лиза говорила о личном достоинстве и общественном духе, звучала рационально и значительно. Я смотрела в окно и отчаянно боролась с тошнотой. Неспокойные воды Ла-Манша сменились лоскутным одеялом полей северной Франции, а затем увенчанными снегом горами, верхушки которых торчали из облаков, вдруг уступивших место Неаполитанскому заливу.
Я покосилась на Лео. Бабочки снова затрепетали в моем животе, и, похоже, к ним присоединился какой-то яркий тропический вид под названием «У меня каникулы».
– Все будет хорошо, – сказал Лео, прежде чем я успела открыть рот, и сжал мою руку.
На остров нас доставил вертолет, приземлившийся на площадку за кремового цвета каменной виллой с двумя толстыми сторожевыми башнями по краям, с затянутыми зелеными лозами стенами и крышей из теплой терракотовой черепицы. Вилла была построена на склоне холма, и я уже видела раскинувшиеся вокруг разнообразные сады, благодаря которым замок напоминал изящную леди в пышных юбках, каждая из которых была расшита особыми цветами и узорами.
– Ух ты! – пробормотала я, поскольку растеряла все слова в попытке охватить взглядом все и сразу. – Это…
Как похвалить личный замок?
– Дух захватывает, верно? – сказал Лео. – У меня каждый раз такая реакция, когда я возвращаюсь домой.
– Как же мне хочется пробежаться по этим садам! – сказала я, радуясь тому, что он разделяет мое восхищение. – И взобраться на башенки, и понюхать цветы.
Носильщик устроил наши чемоданы на гольф-мобиле, а Лео обнял меня за плечи. Моя реакция его, похоже, развеселила, но при этом искренне обрадовала. Гольф-мобиль доставил нас к семейному входу в тыльной части замка: Лео объяснил, что сегодня проводят экскурсию, так что главный зал оккупирован немецкими туристами, доставленными четырьмя автобусами. Под каменной аркой, увенчанной сине-желтым флагом, нас ждали отец Лео Борис и элегантная женщина. Вначале мне показалось, что они ссорятся, так живо они размахивали руками, открывая рты, но по мере того как мы приближались, я сообразила, что каштановая грива – серьезно, я наконец поняла, что в рекламных журналах называют гривой, – женщины скрывает телефонную гарнитуру, в которую она страстно что-то рассказывала.
Борис, похоже, просто разговаривал сам с собой.
Лео выпрыгнул из мобиля и двинулся к ним, чтобы поздороваться, целуя воздух возле ушей матери, и обменяться рукопожатием с отцом.
А я соскользнула с сиденья, крепко сжимая колени, и попыталась разгладить позорные складки на юбке, которая после перелета уже не вполне соответствовала стилю Грейс Келли.
Не успела я как следует ее одернуть, как Лео обнял меня за талию и буквально толкнул вперед, к принцессе Элизе.
– Мама, это Эми Уайлд. Эми, это Лиза Бахманн, моя мать.
– Здравствуйте, – пискнула я, протягивая руку, которую она грациозно пожала двумя своими.
Лиза Бахманн по праву входила в премьер-лигу красавиц. Все черты ее лица были идеально правильными и симметричными, от миндалевидных глаз до широких скул и пухлых губ. Когда она улыбалась, мне словно направляли в лицо мощнейший фонарь. Я моргнула, потрясенная ее сиянием, и только потом до меня дошло, что Лиза сознательно встала так, чтобы солнце подсвечивало ее сзади. Профессионалка.
– Эми, – произнесла она мелодичным низким голосом, оценивая меня, как новейший парфюм от «Эсте Лаудер». – Как чудесно с тобой познакомиться.
Интернет называл принцессу Элизу Принцессой, но не Царствующей, поэтому мне не нужно было делать реверанс, однако колено само чуть согнулось, и Лизе, похоже, это понравилось.
– Ага, сбежавшая невеста! – Борис ткнул в меня пальцем, а затем сделал странное движение, словно в боксе, что, по всей видимости, должно было означать приветствие. – Сегодня паспорт у тебя наготове? Потому что сбежать с этого острова не так уж просто, разве что ты хорошо плаваешь!
Я покраснела. До корней волос.
– Что, простите? – Лиза склонила голову, и ее шикарная грива хлынула в сторону, открывая маленькое ухо и огромную бриллиантовую серьгу. – Я чего-то не знаю?
Борис подмигнул мне.
– За этой придется присматривать, Лиза. Она может сбежать домой, если решит, что ее плохо развлекают.
– Нет, нет, все было совсем не так! – в ужасе запротестовала я. – Дело в том…
– В случившемся на сто процентов виноват Рольф, – сказал Лео. – Ему повезло, что у Эми невероятно доброе сердце. Мы не опоздали на обед? Я хотел бы показать Эми сады, пока погода позволяет.
– Конечно. – Лиза, похоже, отложила выяснение нюансов на потом. – Пойдем, дорогой.
Мой багаж куда-то исчез, пока мы шагали к замку, и мне пришлось прилагать все усилия, чтобы не слишком откровенно вертеть головой с широко распахнутыми глазами. Меня со всех сторон окружало все самое древнее и интересное. Я предположила, что огромные мечи и копья, которые обычно развешивают на стенах в подобных местах, находятся только в открытых для туристов комнатах, поскольку просторные апартаменты, через которые мы проходили, напоминали скорее стильную художественную галерею. Если в художественных галереях бывают полы из тесаного камня и средневековые фрески с изображением батальных сцен на стенах.
– Я предлагаю легкий ланч, – сказала Лиза, задавая нам всем неплохую скорость. Боковым зрением я отмечала череду написанных маслом портретов, на которых были изображены блондинки в огромных шляпах. – У меня сегодня еще множество встреч.
– И у меня, – добавил Борис.
Лиза пронзила его взглядом, который означал язвительное «Да, дорогой».
Человек в ливрее пригласил нас в светлую столовую с огромным панорамным окном, выходящим на ярусные клумбы и подстриженные кустарники английского сада. Я тут же задумалась, есть ли здесь англоговорящие садовники, которые могли бы рассказать мне, как все это устроено, поскольку местная жара не имела ничего общего с мрачным английским климатом.
– София к нам присоединится? – спросил Лео. – Я слышал, что она проводит здесь выходные.
После короткой паузы Лиза улыбнулась и кивнула.
– Она обещала, но сегодня у нее тоже плотный график.
Была суббота. У них что, плотный график даже по выходным?
– Это не рабочие встречи, – сказал Лео, ощутив, видимо, что у меня вот-вот вырвется этот вопрос. – София пишет о нашей семье статью для журнала «Тайм». В честь двухсотлетней ее годовщины. И на этих выходных она кое-что исследует в компании дяди Павлоса и дедушки.
Борис коротко и весело хохотнул, но Лиза быстро закрыла эту тему.
– Однако она с нетерпением ждет встречи с тобой, Эми, – сказала Лиза с величественной улыбкой.
Огромный стол в центре комнаты был накрыт на шестерых, и Лео придержал для меня элегантный стул из красного дерева, на доли секунды опередив двоих слуг. Я с радостью увидела перед собой всего восемь приборов из серебра. Джо предусмотрительно спрятала в мой чемодан методичку по социальному этикету, на случай, если мне здесь устроят королевский прием.
– А дедушка с нами будет? – спросил Лео, кивая на шестое место.
– Мы не знаем. Может и прийти. В данный момент он очень занят. Так или иначе, Эми, Лео рассказал мне, что ты занимаешься дизайном садов, не так ли?
Перед нами возник коктейль из морских гребешков, и, с некоторой помощью Лео, я сумела рассказать Лизе и Борису о том, как на крыше его дома уже начинают обретать форму клумбы с дикими цветами и что я собираюсь сделать с розами на Тринити-сквер. Я как раз объясняла им, как искусно составитель первоначального плана организовал перепады волн аромата в течение всего лета, когда в коридоре прозвучал резкий стук каблуков и в комнату вошла женщина, чья одежда сочетала несколько оттенков бежевого.
Ее прищуренные глаза оценили сцену за столом и сосредоточились на мне. Я мигом поняла, как чувствовала бы себя маленькая девочка, вернись три медведя не вовремя.
– Ах, София! – радостно приветствовал ее Борис. – Ты спешишь или опаздываешь? Хотя нет, не отвечай, – добавил он, и его улыбка поблекла под ее грозным взором.