Первое мое сольное появление на «Молодые-Золотые-Холостые» состоялось вскоре после выходных в Нироне. И, мягко выражаясь, оно открыло мне глаза. Я и понятия не имела, что у меня настолько непослушные волосы, что меня из-за них назовут «таинственной».

– Но я самая НЕ таинственная из всех, кого я знаю, – говорила я Джо, пока мы обе потрясенно смотрели на домашнюю страницу, завороженные заголовком «После Флоры: таинственная новая подруга принца Лео!»

– Как они могли назвать меня таинственной?

– Они имеют в виду, что не нашли тебя в «Фейсбуке» и на страницах «Татлера». – Джо быстро щелкнула на окошко комментариев.

– Что ты делаешь?

– Оставляю анонимный комментарий о том, что твоя красота естественна. Твоим волосам не нужна бразильская укладка, и никто не обязан выглядеть клоном Миддлтон.

– Что? Это где такое написали? Джо, ты уже читала эту страницу? Читала, да? Ты опять нас искала в интернете! Покажи мне! – Я наклонилась вперед, но Джо закрыла экран ладонью.

– Ерунда! Там все ерунда. Иди сделай нам по чашке чая. – Она помахала рукой. – Давай. Чай.

Я неохотно поплелась на кухню, пытаясь не позволить воображению заполнить пробелы.

Мы с Джо мрачно повторили нашу старую клятву: не проверять сайты со сплетнями о королевских семьях слишком часто, не смотреть, что они пишут о Рольфе и Лео, но это было все равно что случайно услышать в чужом разговоре свое имя и затем пройти мимо. Джо заявляла, что только святые и полные идиоты не стали бы интересоваться подробностями.

Я не была ни тем ни другим, и меня, мягко выражаясь, все это пугало. Не столько «модный приговор», который вынесли моей одежде (я уже жалела о том, как мы смеялись над некоторыми их комментариями по поводу ошибок в нарядах других девушек), сколько то, что посторонние люди выяснили некоторые факты обо мне и, что важнее, о моей семье.

Пока на сайте доминировали фото Джо и Рольфа, счетчик посещений накручивался благодаря пересудам о благородной Джо: о ее выступлениях, бывших парнях с разнообразными связями в обществе, о частых браках родителей и прапрапрабабушки, в честь которой принц Уэльский назвал свою четвертую яхту (кто бы мог подумать?), – им было что обсудить. Но меня и Лео они до сих пор почти не замечали, хотя мы и встречались уже больше четырех месяцев.

Я бездумно смотрела на кипящий чайник. После этой новой записи в блоге еще кое-что стало явным. Всю прошлую неделю у нашего дома вертелся фотограф: Джо заметила его из кухни, и мы каждый день уходили через черный ход. К четвергу ему стало скучно, и он позвонил в дверь, чтобы попроситься в туалет, но миссис Мейнверинг в довольно цветистых выражениях велела ему убираться. Хорошо, что он не позвонил Дикону, иначе позировал бы для картины, прикрыв достоинство объективом, прежде чем успел бы произнести «голый ангел».

Я вскипятила воду, окунула в нее заварочные пакетики и выбросила их в корзину. Фотограф, который болтался у нашего дома, чтобы снять Джо и меня, – это было за гранью реальности. И словно происходило с кем-то другим. Вот только доказательства оказались в интернете, и теперь кто угодно при желании мог их увидеть и прочитать. Теперь браузер по запросу «Эми Уайлд» будет выдавать это фото с три дня не мытой головой и растерянным (мягко говоря) выражением лица, – возможно, до конца моих дней.

Когда я вернулась с чаем, Джо попыталась закрыть ноутбук, но я ее остановила.

– Нет, мне нужно знать, что они говорят. – Я сделала глубокий вдох. – Лучше знать.

– Правда? Половина всего этого – выдумки. Если не больше.

– Покажи мне.

Джу сузила глаза, словно собираясь со мной спорить.

– Это я храбрюсь, – пояснила я. – Так что показывай, пока смелость не выветрилась.

Она вздохнула и подняла крышку, после чего мой желудок сжался, и мне пришлось схватиться за спинку стула, потому что колени превратились в желе.

Все оказалось хуже, чем я подумала, мельком увидев статью. Они поставили два фото рядом: одно с благотворительного боксерского матча, где я в сияющем бальном платье и с тоннами тонального крема, покрывающего веснушки и большую часть декольте, а вот второе… я побледнела. Второе было не таким хорошим. Папарацци поймал меня, когда я, выйдя из квартиры Грейс в грязных джинсах и с растрепанными волосами, грузила компост в задние двери фургона и при этом пыталась удержать Бэджера, погнавшегося за белкой. Фотограф умудрился сделать кадр, когда я открыла рот, а Бэджер раскрыл пасть в лае, поэтому казалось, что мы оба готовы вот-вот порвать случайного прохожего.

– Не лучший ракурс, – дипломатично сказала Джо. – Но кто из нас хорошо выглядит в десять утра?

Я открыла рот, но слова не шли. Что, если это увидит Лео? Или мама? Хотя последнее маловероятно, учитывая ее страх перед интернетом.

Джо заметила выражение моего лица и поспешно увеличила вечернюю фотографию, чтобы та заполнила весь экран.

– Смотри, – сказала она. – Им нравится твоя естественная красота и потрясающие трицепсы…

Я вернула сайт к тексту.

– Появившиеся благодаря вскапыванию земли и другой тяжелой физической работе наемной садовницы.

Джо оттолкнула меня от ноутбука.

– Я заставлю их это исправить. Ты садовый дизайнер. Ты художник от садоводства. И они бы это знали, если бы удосужились взглянуть на твой сайт, адрес которого написан на борту фургона. – Джо была явно возмущена. – Лентяи! Ладно, зато они думают, что Лео совершенно тобой очарован. Так и есть – ты взгляни, как он тут на тебя смотрит!

– Ну…

Только это и утешало – они выбрали снимок, на котором Лео стоял у меня за спиной, невероятно красивый в своем смокинге, и с такой гордостью смотрел на меня, словно ничто в мире не способно было его отвлечь.

И когда я смирилась с обжигающим стыдом, возникшим при виде собственного кривого зуба в обрамлении красной помады, который все же показывался в улыбке, мне пришлось признать, что я действительно не слишком отличаюсь от шикарного общества, на фоне которого меня запечатлели. Волосы сияли, платье облегало меня во всех нужных местах. Если не знать, можно было решить, что меня зовут Тилли, или Виола, или как-то вроде того.

Под обычными для этого сайта мемами, призывающими меня выщипать брови и перестать налегать на бисквиты, вдруг вынырнуло то, что тут же приковало мое внимание: я была официальной новой подругой принца Лео Ниронского.

Как там было сказано, «простите, девушки, но, похоже, любитель Лондона миллионер Лео вновь покидает рынок невест… пока что».

– Посторонись, – сказала Джо, протягивая руку за чашкой. – Я сейчас заставлю их кое-что исправить.

– Что? Нет! Ты собираешься сказать им, что ты моя соседка? Это же самый жалкий из аргументов!

Джо отпила чая.

– Нет, я напишу им от псевдонима, представлюсь твоим пресс-агентом. Есть парочка ключевых моментов, которые им стоит прояснить.

Я начала смеяться, но вдруг поняла, что она говорит совершенно серьезно.

Я солгала бы, сказав, что нет ничего приятного в том, чтобы встречаться с человеком, у которого не только огромное количество собственных денег, но и ключи к дверям, о существовании которых я даже не догадывалась.

Лео спросил меня, не захочу ли я посетить вместе с ним еще один благотворительный бал, на этот раз ради Организации Лизы Бахманн, посвященной Макияжу, Изменяющему Жизнь.

– Все не так скучно, как кажется, – говорил он таким тоном, словно не в первый раз был вынужден объяснять подобное. – Будут жертвовать косметику для женщин, живущих в приютах, помогать избавиться от родимых пятен и все такое. Там будет мама, и она наверняка потребует, чтобы нас сфотографировали, так что я не могу пригласить тебя, не купив тебе платье. Пожалуйста, позволь мне это сделать.

– О, да не нужно… – машинально начала я и осеклась.

Потому что новое платье мне было необходимо. Я уже надевала все, что имелось в моем гардеробе, и всю одежду Джо, в которую смогла втиснуться, я даже начала подумывать о том, чтобы надеть странный комплект от матери Джо, Мэриголд, гардероб которой был классикой восьмидесятых.

– На самом деле ты окажешь маме услугу, если пойдешь к Зои и что-нибудь у нее закажешь, – продолжал Лео. – Зои Вайс, дизайнер одежды, лучшая подруга мамы. Не знаю, слышала ли ты о ней?

Я кивнула. Я не слышала о Зои Вайс. Она вполне могла быть хоть сестрой Эдель Вайс, хоть эдельвейсом.

– Ага.

Лео не ответил, и я покосилась на него: он едва заметно улыбался.

– Так ты знаешь, кто такая Зои Вайс?

Я подумала, стоит ли врать, но потом покачала головой. С Лео мне пришлось отказаться от давней привычки делать вид, что я знаю что-то, о чем на самом деле не имею понятия. Он читал меня, как открытую книгу. И к тому же мне нравилось то, насколько честными мы могли быть друг с другом.

– Нет, – призналась я. – Она модный дизайнер?

– Ага. Именно. В общем, на этой неделе она будет в Лондоне, и если ты посетишь ее в номере «Ритца», она поможет тебе с платьем для бала, а мама будет ужасно рада, что сумела устроить для Зои хорошие отзывы в прессе. И все останутся в выигрыше.

Он впился зубами в свой сэндвич из «Сабвея» и подмигнул мне, глядя поверх него, при этом очень напомнив мне своего дедушку. Я все никак не могла решить, которое поколение знакомых мне Вольфсбургов самое очаровательное.

Чего Лео мне не сказал – зато сказала Джо, громко и с большим недоверием, вскоре после назначенной мной встречи, – так это того, что Зои Вайс одевала трех последних номинантов на «Оскар» и прибыла в Лондон на открытие своего флагманского магазина на Слоан-стрит, напротив магазина «Гуччи». И, наверное, хорошо, что Лео этого не сказал, потому что иначе я побоялась бы снять перед ней что-то, кроме туфли.

Зои оказалась маленькой полной леди с крошечными ножками в леопардовых балетках, она порхала вокруг меня с портновским метром в одной руке и бесконечно сменяющимися эспрессо в другой. Ее, похоже, ничуть не беспокоили ни мои странные, накачанные при работе в саду мышцы, ни ширина моих бедер, зато, быстро и уверенно драпируя меня тканью, она то и дело роняла комплименты моим «ангельским волосам» и «чудесным голеням».

Я потрясенно смотрела на свое отражение в зеркале, а она мурлыкала себе под нос, делала наброски и отдавала приказы помощнице.

– Ах! Румянец! Обожаю! – Она развернулась к помощнице. – Нет всем цветам, которые не сочетаются с румянцем.

Помощница снова сфотографировала меня своим айфоном, затем протянула ей выкладку образцов ткани, над которыми Зои начала повторять: «Нет, нет, нет, нет, возможно, да!»

Я еще раз мысленно посоветовала себе тщательно готовиться, прежде чем соглашаться на любую встречу, включающую Лео или кого угодно из его родственников и знакомых. Неудивительно, что у всех были личные помощники: для исследований в интернете.

– Мы закончили, – сказала она и коснулась моей щеки. – Я люблю одевать девушек нестандартных размеров. Это такой вызов для полета фантазии! Я сделаю тебя потрясающей, моя дорогая.

– О, спасибо, – сказала я.

В последние дни мне было сложно понять, где комплимент, а где нет, но, благодаря моему тренеру по комплиментам, мне стало проще их принимать.

Бальное платье, которое курьер принес нам в огромной коробке, полной шуршащей упаковочной ткани, навсегда изменило для нас термин «вечерний наряд». Я знала, что получилось, – я была на двух примерках, – а вот Джо нет. И, застегнув его на мне перед нашим ростовым зеркалом, а затем шагнув назад, чтобы оценить результат, она расплакалась.

– Я больше никогда не смогу покупать одежду массового пошива, – пожаловалась она. – Это все равно что питаться в «Макдоналдсе» после ресторана Гордона Рамзи. Теперь я знаю, как выглядит настоящее платье.

Зои выбрала такой оттенок темно-синего атласа, что на его фоне мои волосы засияли золотом, а декольте (да, у этого платья определенно было декольте) казалось мягким и кремовым. Талия и рукава были скроены так сбалансированно, что идеально подчеркивали мои плечи, и при этом казалось, что ткань вот-вот откроет их полностью, а юбка вилась вокруг ног, пряча животик и визуально удлиняя ноги, отчего я казалась выше ростом.

Платье было классическим, но не старомодным, современным, но не в стиле трендов, – оно показывало меня сквозь гламурный фильтр Нироны.

Я надела свой бриллиантовый браслет с маргаритками, а Лео прислал мне коробочку от «Шомэ» с подходящим к нему ожерельем. Он, похоже, заказал его именно для меня, потому что внутри оказалась еще и записка: «Для девушки, на которой венок из маргариток способен затмить бриллианты. С любовью, Л.».

Джо сделала мне макияж, периодически прерываясь, чтобы высморкаться («От эмоций – ты же не хочешь соплей на своем платье»), и завила волосы своими щипцами. К тому времени, как прибыл Билли, привезя Лео на заднем сиденье «рендж ровера», я знала, что выгляжу, как принцесса. И дело было в том, что я впервые в жизни действительно чувствовала себя так же.

Вечер пролетел слишком быстро, в вихре шампанского, вкусных канапе, которые я не стала есть, чтобы нечаянно не испортить платье, и танцев с Борисом и Лео. Оба танцевали так здорово, что мое неумение перестало играть роль. Мне пришлось согласиться на фотосессию с Лизой, но она каждый раз умело меня направляла (даже чувствительно пнула под колено, чтобы в нужный момент я приняла нужную позу), и никто не задавал мне никаких вопросов, так что мне не пришлось волноваться из-за «вечериночного паралича». Я улыбалась, наслаждалась и пыталась запечатлеть в памяти каждый миг.

В полночь Лео дал понять, что хочет уйти, и мы ускользнули через боковой вход, где нас застала всего пара фотографов. Странно было слышать, как они выкрикивают мое имя тем же тоном, что имя Лео, и пришлось сдерживать себя, чтобы не обернуться, – я знала, что на фото буду выглядеть пьяной. Начинался мелкий дождь, поэтому Билли ждал нас поблизости, и Лео помог мне забраться на заднее сиденье, отточенным жестом приподняв мое платье и втолкнув меня внутрь прежде, чем я успела намочить туфли. Всю дорогу домой я со счастливым видом лежала у него на плече. Я всерьез опьянела от шампанского, а в теплом салоне стала вдобавок сонной и немного игривой.

– Не возражаешь, если мы немного изменим маршрут? – спросил Лео. Дворники в уютном ритме мелькали на стекле, а Билли пролагал наш путь сквозь вечерние пробки. – Я хочу кое-что тебе показать.

Я зарылась носом в пиджак Лео. Я любила запах его пиджака – теплой шерстяной ткани в сочетании с его обычным мужским парфюмом. Я мысленно сделала пометку никогда не говорить об этом дома. Потому что от таких заявлений недалеко до: «Черная икра поразительно вкусна и просто обязана быть в каждом буфете».

– Это зависит от того, что ты хочешь мне показать, – пробормотала я, думая о том, как тепло у него дома. Особенно в огромной дубовой кровати, доставленной из дворца, в которую я собиралась забраться. – Не знаю, заметил ли ты, но льет дождь.

– Мне кажется, ты решишь, что оно того стоит.

– Если это Колонна Нельсона ночью, то я ее видела. Как сказала актриса священнику.

Лео потерся носом о мою макушку.

– Нет, это не Колонна Нельсона ночью.

– Ладно, тогда давай быстро, – сказала я. – Я еще хочу как следует поблагодарить тебя за это прекрасное ожерелье.

Он наклонился вперед и что-то сказал Билли, а затем привлек меня ближе. Я смотрела, как за окном смазанными вспышками проносятся городские огни вперемешку с оранжевыми огоньками такси и красными фонарями тормозных фар, сливаясь на фоне неба в мешанину диких цветов.

Билли, похоже, вез нас домой. Мы миновали золотой памятник принцу Альберту, затем вывески Кенсингтон Хай-стрит, и… да, мы действительно ехали домой. Маршрут ничуть не изменился.

Машина остановилась на Тринити-сквер, и Лео выпрыгнул наружу. Прихватил зонтик с заднего сиденья, раскрыл его и поднял, широко мне улыбаясь.

Снаружи было не только мокро, но еще и холодно. А у меня с собой была только шаль-паутинка.

Билли повернулся и увидел мое полностью лишенное энтузиазма лицо.

– Если предпочитаете плащ, мисс, то у меня в кабине есть запасной.

Из машины, должна признаться, я выбиралась совсем неохотно. Плащ Билли оказался размеров на двенадцать больше, чем надо, и никак не сочетался с вечерним нарядом от кутюр.

Лео протянул мне руку. Его глаза сияли.

– Пойдем. Я должен показать тебе сад!

– Сад? И зачем мне сейчас смотреть на сад? Я отлично знаю все, что там растет.

– Хватит жаловаться и пойдем со мной. – Лео сжал мою руку и потащил меня к кованым воротам.

От дождя нас спасали зазеленевшие кроны, под которыми мы шли, хрустя гравием дорожки, обрамленной крошечными точечными светильниками. Я не помнила, были ли они здесь в ночь нашего первого визита. И гирлянд на ветвях я тоже не помнила.

– Вот, – гордо сказал он. – Что скажешь?

Я только втянула в себя воздух.

В центре моей клумбы с розами стоял теперь фонтан Аделаиды из английского сада, рассыпая в воздухе струи воды, играющие в свете фонариков-кувшинок. Танцующая фигура, выгнувшаяся навстречу лондонскому небу, при ночном освещении казалась еще прекраснее, чем под средиземноморским солнцем.

Она выглядела так, словно всю жизнь хотела здесь оказаться.

– Лео! – выдохнула я. – Это просто… волшебно.

– Как думаешь, подходит?

– Фонтан делает сад завершенным.

Мои глаза наполнились слезами, и я прекратила пытаться все запомнить, полностью отдавшись затопившим меня эмоциям. Как часто бывало в компании Лео, мне сложно было поверить, что нечто настолько романтичное действительно происходит в реальности, здесь, со мной.

Я почувствовала, как меня обнимают сзади его руки, очень реальные, очень надежные, и нашла опору в его теле, позволив глазам закрыться от счастья.

Он привлек меня к себе и прошептал мне в волосы:

– Спасибо. И благодарю за то, что вдохнула жизнь в этот сад.

– Он уже был живым, – возразила я. – Я просто заново засадила эту часть.

– Нет. – Лео потерся носом о мою шею. – Нет, ты придала кое-что еще. Ты подарила ему душу. Эти розы, которые ты выбрала, их ароматы, названия и прошлое, – это куда больше, чем просто высадка растений в грунт. Это создание истории, которая будет длиться год за годом. И со мной ты сделала то же самое. Ты посадила в мою жизнь семена, которые растут каждый день.

– Что? Звучит жутко….

– Нет, правда.

Лео медленно развернул меня к себе и отстранил на расстояние вытянутой руки, чтобы взглянуть мне в глаза. Взгляд у него был серьезным, но что-то в выражении его лица заставило меня задрожать от предвкушения.

Я открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, прервать неловкую паузу, но он остановил меня.

– Эми, до знакомства с тобой я работал, играл в сквош и вытаскивал Рольфа из неприятностей. И больше почти ничем не занимался. После того, как мы встретились… Я даже вспомнить не могу, как жил до этого. И никогда больше не хочу так жить.

Мое сердце застучало о ребра корсета.

– Я знаю, что все это происходит очень быстро, – продолжал он, – и не хочу, чтобы ты посчитала меня странным, но у меня такое ощущение, что мы ждали друг друга. Понимаешь, о чем я?

– Да, – ответила я и решилась на прыжок веры. Я закрыла глаза на тот случай, если скажу сейчас дикую чушь, чтобы не видеть выражения его лица. – Понимаю. Мы не одинаковые, но мы друг другу подходим. Ты правильно ощущаешься. Правильно пахнешь. Когда я с тобой, я словно возвращаюсь домой, даже здесь, в Лондоне, а я ведь думала, что никогда не стану здесь счастливой. Я не знаю, как это называется, но я могу говорить с тобой целую вечность, и у меня не заканчиваются слова. И я никогда не устану на тебя смотреть. Никогда.

Я выдохнула, осторожно приоткрыла один глаз и увидела, что Лео улыбается. Неторопливой радостной улыбкой, от которой внутри у меня все растаяло и заплескалось, как окрашенная лунным светом вода в фонтане.

– А еще я не могу поверить, что тот, кто мне настолько нравится, может испытывать те же чувства ко мне, – выпалила я.

Лео привлек меня к себе.

– Я чувствовал то же самое с первой минуты, как только увидел тебя, – пробормотал он, почти касаясь губами моих губ.

Он поцеловал меня, вначале мягко, потом все жарче и глубже, и мои руки начали исследовать мягкий хлопок его вечерней рубашки, но Лео вдруг отстранился и посмотрел мне прямо в глаза.

– Эми! Я думаю… Нам стоит поднять тост за этот фонтан.

Я ожидала от него совсем другой фразы. Поэтому немного невежливо сказала:

– Что? – Потому что мое тело уже буквально пульсировало от желания. А секунду назад Лео явно испытывал то же.

– Посмотри в воду, там тебя ждет то, что я оставил чуть раньше. Идем со мной.

Лео взял меня за руку и подвел к фонтану, где передал мне зонтик, затем закатал рукав и начал шарить в воде, пока не нашел серебристую ленту.

– Потяни.

Я потянула, но она оказалась привязана к чему-то тяжелому, и это что-то со знакомым звуком ударилось о камень чаши. Я вытащила охлажденную бутылку шампанского «Круг», а Лео потянулся к верхней чаше фонтана и вынул оттуда два бокала. Несколькими отточенными движениями он снял фольгу с бутылки, откупорил ее и наполнил мой бокал.

– Вот. За сад любви и тех, кто его взрастил. От розовых клумб до маргариток в траве.

Я глотнула шампанского и почувствовала, как пляшут на языке пузырьки.

Просто поразительно, насколько быстро я научилась наслаждаться шампанским. За четыре месяца с Лео я пила его чаще, чем мои родители за всю жизнь, учитывая свадьбы, крещения и офисные праздники.

Лео смотрел, как я пью, и мне внезапно стало неловко.

– Мне тоже полагается сказать несколько слов? – спросила я. – Я бы подготовила речь, если бы ты меня предупредил.

Он нахмурился.

– Тебе скорее полагается кое-что сделать. Почему бы тебе не бросить в фонтан первую монетку, на удачу?

– Хорошо. – Я поставила бокал на бортик и начала рыться в своей вечерней сумочке. Вынуждена признаться, руки меня не слушались – это был не первый бокал шампанского за вечер.

– Нет, вот. – Лео подозрительно быстро извлек из кармана двухфунтовую монетку. – Загадай желание и брось ее в фонтан.

На его лице было такое странное выражение, что я никак не могла отвести от него взгляд. Я взяла монетку. Пульс ускорился.

Я сосредоточила взгляд на фонтане, затем закрыла глаза и загадала желание. В отличие от того момента, когда я загадывала желания над Семенами Мечты у Грейс, в этот раз голоса не спорили в моей голове. Я желала всего, жадно, как ребенок, которого пустили в конфетную лавку, и на всякий случай, вдруг больше никогда не выпадет такой идеальный момент.

Хочу, чтобы мы с Лео всегда были так счастливы вместе.

Хочу, чтобы мама и папа смогли вернуть наш старый дом.

Хочу, чтобы Келли пришла домой и исправила все, что натворила.

Хочу, чтобы Джо поняла, насколько ей подходит Тед.

Я, наверное, пожадничала с количеством желаний?

Попытавшись расположить их по порядку следования, я почувствовала, как Лео снова меня обнимает, и мысль сверкнула в моем мозгу словно молния: «Хочу, чтобы Лео попросил моей руки».

Мысль в голове прозвучала так громко, что я, испугавшись, что она вырвется вслух, швырнула монетку в фонтан скорее с испугом, чем с силой желания.

Монетка погрузилась в воду с плеском и звоном, подняв крошечный фонтан брызг, а затем один из фонариков-кувшинок погас.

– Кажется, ты что-то задела, – сказал Лео.

О господи! Это точно плохой знак.

– Ой, нет! Прости! – Я метнулась к фонтану, желая проверить, что я испортила.

И заметила на краю бортика еще одну серебристую ленту.

– Что это? – глупо спросила я. – Электрический шнур?

– Почему бы тебе ее не вытащить? – невинным тоном предложил Лео.

– Что? Там еще и миска с закусками для шампанского?

– Попробуй и узнаешь.

Я потянула, но эта лента оказалась гораздо длиннее. Она обвивалась вокруг резных фигур нижней чаши, и мне пришлось медленно обходить фонтан по кругу, пока что-то наконец не распуталось и не поднялось к поверхности воды.

Белая пластиковая ракушка.

Я подняла взгляд, и Лео, стоявший по другую сторону фонтана, кивнул, чтобы я ее открыла.

Внезапно в саду стало очень тихо, звучал лишь плеск фонтана и далекий гул транспорта. Внутри ракушки оказалась еще одна, и еще, пока я наконец не обнаружила крошечную антикварную коробочку, в которой, в гнезде из рубиново-красного бархата, лежало бриллиантовое кольцо. С тремя большими камнями, мерцающими и искрящимися в свете гирлянд на деревьях и лампочек вдоль дорожки.

Я услышала, как я ахаю, а затем кровь зашумела у меня в ушах. Все одинокие подростковые годы, когда я мечтала о парне, я размышляла о том, как мне сделают предложение, но мне и в голову не приходило нечто настолько милое и особенное.

Лео молча шагнул вперед и принял коробочку из моих рук. Он вынул кольцо и опустился передо мной на одно колено, взял мою холодную мокрую руку в свои ладони.

– Эми, – торжественно начал он, – окажешь ли ты мне величайшую честь, согласившись стать моей женой?

Я лишилась дара речи. Я стояла там в своем шикарном бальном платье и огромном плаще Билли, судорожно кивала и улыбалась сквозь слезы и дождь, струящиеся по моему лицу.

«Вот-вот, в любую секунду, – думала я, пока сердце переполняла радость, слишком огромная для одной женщины, – я резко проснусь. Точно проснусь».

Он взглянул на меня из-под своих длинных ресниц.

– Это значит «да»?

Я не знала, заставить ли Лео подняться, или опуститься рядом с ним на корточки, или сделать что-то еще, но затем тоже упала на колени и взяла его лицо в ладони.

– Конечно же «да», – сказала я, целуя его глаза, его лицо, его губы. – И это ты окажешь мне величайшую честь.