Когда мы с Лео сообщили моим родителям счастливую новость, они целых девяносто секунд изображали удивление, а затем мама нырнула на кухню и вернулась оттуда с огромным тортом, на котором было написано «ПОЗДРАВЛЯЕМ С ОБРУЧЕНИЕМ».

Торт был двухэтажным, увенчанным фигурками из сахарной пасты, одна из которых изображала девушку со светлыми волосами, а вторая мужчину с крошечной золотой короной, и это намекало на то, что мама только тренировалась перед изготовлением свадебного торта.

– Как вы узнали? – воскликнула я и тут же заметила, как Лео с папой обмениваются гордыми мужскими взглядами того рода, после которых часто следуют взаимные похлопывания по спине.

– Лео продемонстрировал хорошие манеры и попросил нашего благословения. – Папина грудь раздувалась от радости за то, что были соблюдены традиции. Но он немного испортил момент, добавив: – И я сказал: «Да забирай на здоровье, раз уж ты такой дурень!»

– Когда? – Я проигнорировала насмешки родителей и уставилась на Лео, который вежливо пожал плечами. – Когда ты умудрился это сделать?

– Заскочил на прошлой неделе, по пути в Манчестер на работу. Хотелось все сделать как следует.

– Мимо-летный визит, ха-ха-ха, – подсказал мне папа. – На вертолете.

– Это было очень предусмотрительно. – Мамины щеки залил яркий румянец. – Мы были так тронуты, что он спросил у нас разрешения. Словно, если бы мы отказались…

Да уж, это было ново, учитывая, что Мартин Экклстон, мой последний парень, вынужден был предъявить финансовые отчеты за три года и паспорт, чтобы его допустили хотя бы к чаю. Но, по всей видимости, родителей Лео очаровал не хуже меня. И тот факт, что он спросил у моего отца, не против ли тот выдать дочь за принца-миллионера, подсказал мне, что Лео каким-то образом сумел понять моих родителей без сложных и неловких объяснений с моей стороны, за что я влюбилась в него еще чуточку сильнее.

Хотя мне все еще было неудобно из-за нецелевого использования крикетной площадки.

– А крикетный клуб не против превращения своего поля в твою вертолетную площадку?

– Он сделал им пожертвование, – радостно провозгласила мама. – Ди Оверенд рассказала. Ее Барри в команде, и они строят новую чайную, чему очень рады. Тебя могут пригласить на открытие!

Лео поморщился.

– Простите, это должно было стать анонимным взносом.

– Здесь у нас секреты долго не держатся, – сказала я и сразу пожалела об этом, поскольку мамино лицо тут же помрачнело.

– Чай! – быстро сказал папа. – Где же чай! Давайте попробуем йоркширский торт!

Чуть позже, когда Лео терпеливо рассказывал маме о разновидностях ниронских тортов, папа поймал меня у раковины.

– Так, то, что я дал свое благословение, вовсе не означает, что ты обязана выходить замуж, дорогая, – сказал он откровенным полушепотом. – Ты знаешь этого парня всего… сколько? Пару месяцев. Совсем недолго. Так что не стоит торопиться под венец. Пусть у вас будет милая долгая помолвка.

– Пап, я хочу выйти замуж за Лео. Я просто… знаю, что он тот, кто мне нужен.

Я взглянула на подоконник, на котором мое бесценное бриллиантовое кольцо устроилось на деревце-подставке для драгоценностей, которое мы с Келли когда-то давным-давно подарили маме на день рождения.

Лео рассказал мне, что кольцо принадлежало его прапрабабушке, наследнице австралийских золотых шахт, которая разработала планы международных садов для семьи и носила это кольцо все семьдесят лет брака, «не снимая даже в ванной и в саду». Наши с Лео миры так редко соприкасались, что приятно было видеть даже эту маленькую точку пересечения. От нее реальность становилась надежнее.

– Да ну? Разве можно так быстро кого-то узнать?

Я обернулась и увидела тревогу на честном папином лице. И я понимала, что его тревожит. Это было сложно объяснить, особенно банковскому менеджеру, которому так долго приходилось иметь дело с неприглядными фактами. Даже Джо немного шокировали наши новости, хотя она довольно быстро пришла в себя, спросив, свободна ли роль Пиппы Миддлтон.

– Я уверена, что ты хорошо научил меня различать человеческую природу, – сказала я.

Папа взглянул мне в глаза, и между нами в воздухе пеплом закружились сотни несказанных слов.

Я знала, что папа тоже хочет в это поверить, знала по тому полусдержанному, полунастойчивому тону, которым он говорил с Лео, пока Лео ел все, что ставила перед ним мама. Тот факт, что Лео был принцем, почти уступал по важности его надежной работе и отличным манерам.

Но папа уже однажды давал благословение на брак одной из своих дочерей, и закончилось это плохо для всех. Я знала, что именно этот момент до сих пор терзает его сильнее прочих. Но я была не Келли, а Лео определенно не был Кристофером «Вы можете доверять мне, Стен» Далтоном.

Я неловко схватила его за руку.

– Я знаю, что все это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, но Лео действительно все время такой. Он не играет. Он иногда даже сам гладит себе рубашки.

Папины брови вскинулись от изумления. Свои рубашки он не гладил с 18 августа 1972 года. Но затем его брови снова тревожно сошлись над переносицей.

– Но что ты будешь делать? На что ты подписываешься? Тебе придется участвовать в конных парадах, и… – На большее папины познания о королевских обязанностях не распространялись.

– Это никак на нас не скажется. Лео пятый в очереди наследования – я всего лишь стану женой банкира из Сити, у которого потрясающий загородный дом. Тебе понравятся сады, пап. Не знаю, что они сделали с землей, но у них розы растут рядом с суккулентами, как в Кью-Гарденс.

Он вздохнул. Возможно, рубашки решили дело.

– Ладно, милая, я повторю это только раз, но не забывай – ты всегда можешь передумать. Как я ему и сказал: «Лео, парень, пусть ты богач, но Эми для меня дороже всего мира, и если ты не будешь заботиться о моей девочке так, как она этого заслуживает…»

Я так и не узнала, чем папа ему пригрозил, потому что мы оба разрыдались над раковиной, и понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки, вернуться и справиться с очередным сэндвичем с огурцом.

Лео хотел разместить объявление о нашей помолвке во всех газетах, от «Таймс» до «Ротери газетт», и не мог понять, отчего я не спешу звонить родителям, чтобы сообщить об этом, поскольку, согласно этикету, размещать его должны были они – и, естественно, платить за эту привилегию тоже.

– «Таймс» сойдет, – говорила я, пытаясь представить, в какую сумму обойдется нам каждое слово, учитывая длинное и сложное имя Лео, – но не «Ротери газетт».

Он удивился:

– Почему нет? Они так гордятся тобой! И я им нравлюсь, правда же?

– Очень нравишься.

Он потянулся ко мне через белую крахмальную скатерть и взял меня за руку, переплетя наши пальцы. Мы были в «Кларидже», ждали праздничного обеда с Борисом и Лизой, которые прилетели заранее и остановились в одном из номеров наверху, но все равно опаздывали к обеду на полчаса. Если помощник Бориса и присылал объяснения, мы их не получали, поскольку Лео вежливо выключил свой телефон, как только мы сели.

– Так почему они не захотят заявить о нас местному обществу?

Мне нравилось то, что Лео был относительно нормален, но и у него имелись странные слепые пятна.

Я с сарказмом на него посмотрела.

– «Объявляется о помолвке Лорен, дочери Пэт и Ричарда Льютуэйт, и Мэтта, сына Дебби и Кита Скоггинсов, ля-ля-ля», а потом: «Объявляется о помолвке Эми Роуз, дочери Памелы и Стена Уайлдов, и принца Леопольда Уильяма Виктора, сына принца Бориса Ниронского и Светландского и принцессы Элизы, супермодели Нью-Йорка и Милана, ля-ля…» Люди решат, что они сошли с ума.

– Мне вполне хватит «Эми Уайлд обручается с Лео Вольфсбургом из Лондона». – Он вскинул бровь. – Потому что я такой и есть. Обычный парень, встретивший девушку, с которой хочет провести остаток своих дней.

– Но ты не обычный парень. Ты парень, который сажает свой вертолет на сельскую площадку для крикета, а потом покупает общине новый чайный павильон, чтобы извиниться за неправильную парковку.

Я поиграла с салфеткой, пытаясь прикрыть ею живот. На мне снова была узкая юбка Джо, стеснявшая кровообращение. И я снова весь день занималась садом, чтобы наверстать упущенные за длинные выходные задания, так что у меня не было времени выпрямить волосы. Оставалось надеяться, что Лиза не станет их комментировать.

– Прошу прощения? – изумленно сказал Лео. – Неужели это был неверный поступок?

– Ну, нет, но…

Я не знала, как объясниться, не начиная ссору. Но это постоянно грызло меня изнутри. Дело было не только в деньгах Лео, дело было в его отношении, от которого я порой начинала задумываться, а в одном ли мире мы живем. Он, похоже, считал, что можно забросать проблему деньгами, и если денег будет достаточно, люди перестанут быть проблемой.

Вот как с прилетом в те, первые, выходные. Он оделся явно для знакомства с моими родителями, но на самом деле он хотел забрать меня на концерт. И не поинтересовался их мнением. По правде говоря, этот единственный раз, когда Лео взял со мной неверную ноту, слишком уж напомнил мне поведение Рольфа.

Я пыталась облечь свои расплывчатые ощущения в слова, потому что действительно не хотела позволить им углубить невидимый раскол между нами.

– Лео, там, откуда я родом, сама свадьба с кем-то из Лондона станет событием за гранью чудачества. Там ты будешь лучше себя чувствовать, если станешь меньше рассказывать о себе людям.

Господи, эта тугая юбка устроила мне несварение желудка, хотя мы еще не начали есть. Мне ужасно хотелось поспать на диване, хоть раз.

– Создается впечатление, что ты стыдишься того, что выходишь за меня замуж. – Тон у Лео был легким, но я заметила в его глазах сталь, которой не было раньше, и мне тут же захотелось огрызнуться.

– Не глупи! – Я потянулась за стаканом с водой, но Лео переставил его, заставив меня поднять взгляд.

– В чем проблема? – спросил он. – Скажи мне, и мы ее решим.

А что я могла сказать? Как объяснить девиз «Не высовывайся!» в ментальности Северной Англии человеку, которого на восемнадцатилетие фотографировал Брайан Адамс?

(Да, мы с Джо нашли это в Сети.)

– Просто мои родители… замкнутые люди, понимаешь? Им не нравится, когда о них говорят. А слухи там разлетаются лесным пожаром, потому что обычно ничего не происходит. Вертолет стал горячей темой для разговоров, заставив позабыть об отключении электричества в прошлом году.

Лео сжал мою руку и повернул на ней мое обручальное кольцо так, чтобы бриллианты засверкали в пламени свечей. На прошлой неделе я посвятила ногтям больше времени, чем удостоила их за всю жизнь, и, заметив свежий бежевый маникюр, Лео одобрительно кивнул.

– Мне нравятся твои ногти, – сказал он.

Меня это отвлекло. На секунду.

– Но дело в том…

– Дело в том, что я так счастлив, – перебил он меня, – что хочу сообщить об этом всем и каждому, прежде чем…

– Прежде чем что?

– Дорогой! Точнее, дорогие!

Наши руки разжались, когда Лиза и Борис зашагали к нашему столику в звездном шлейфе харизмы и персонально для них составленных духов.

Даже в «Кларидже», битком набитом знаменитостями и миллионерами, прекратились все разговоры, а взгляды магнитом тянуло в сторону проходящей пары.

Невозможно было определить, почему они опоздали: из-за горячей перепалки, смены нарядов или порыва страсти. Возможно, по всем трем причинам.

Лиза выглядела истинной королевой в сером шерстяном платье с сеткой золотых цепочек, а вот Борис был взъерошенным, но в хорошем смысле слова, и в повседневном костюме. На ходу он сердечно здоровался с несколькими гостями, напоминая при этом Фрэнка Синатру.

Никто не смог бы обвинить королевскую чету в прохладном приеме: Лиза подошла к нам первой и заключила Лео в объятия, а потом схватила и меня. Ее тонкие ладони легли мне на лицо, и Лиза взглянула мне в глаза так, словно это был предельно важный момент нашей жизни. Я вдруг обрадовалась тому, что мы расположились за угловым столиком, а не в центре зала.

– Эми, – шелковистым голосом проворковала она. – Добро пожаловать. Добро пожаловать в нашу семью.

Ее бриллиантовые кольца впились в мои щеки. Очень холодные кольца, из-за которых мои щеки показались мне толстыми.

– Спасибо, – сказала я. Вышло, как у Дональда Дака, учитывая, как она сжимала мое лицо.

– Ты сделала моего мальчика счастливым, ага, – сказала она, на этот раз с фальшивым нью-йоркским акцентом (я была уверена, что нью-йоркским, но не уверена, что она шутит), и я нервно кивала, пока Борис не оттолкнул ее локтем и не удостоил каждую мою щеку двумя смачными поцелуями, а потом еще одним, на удачу.

(Интересно, это официально принятое в Нироне количество поцелуев? Я решила уточнить потом у Лео. Отныне мне нужно хорошо разбираться в подобных вещах, я ведь не хочу никого обидеть, недоцеловав при встрече.)

– Поздравляю вас обоих. Лео умный мальчик, – сказал он. – Большие девочки всегда полезны для семьи. Как сказал мой собственный отец Лизе, когда я привел ее домой столько лет назад…

– Не так уж много лет назад…

– Толпа любит высоких девушек, их лучше видно во время экскурсий! А что он сказал тебе, из-за чего ты так разозлилась? А, да! «По крайней мере, мы знаем, что ты умеешь ходить по прямой и носить тиару!» – Борис расхохотался, игнорируя кинжалы в засверкавших глазах Лизы, и добавил: – В твоем случае, Эми, мы знаем, что у тебя нет аллергии на букеты!

Борис и Лиза уставились на меня так, словно я должна была что-то сказать, и я послушно произнесла:

– А еще я хорошо управляюсь с лопатой и могу помочь быстренько кого-то закопать!

Ой! В моей голове это звучало куда лучше.

– Папа имел в виду, что мы знаем: ты не боишься тяжелой работы, – сказал Лео, отодвигая для меня стул и жестом приглашая садиться. – Так, папа? Это прекрасно, что у тебя есть страсть в жизни… как у мамы с ее кампаниями. Это показывает людям, что наши интересы не ограничиваются парадами и шляпами.

– Ну, твой дедушка уж точно ее обожает, – сказала Лиза, кивая на мое обручальное кольцо. – Ты ведь у него это попросил? Я думала, что кольцо достанется Софии.

– Дедушка сам мне его предложил. – Лео спокойно налил ей воды. – Если желаешь знать, он пришел в мою комнату до обеда, в те выходные, когда Эми у нас останавливалась, и сказал мне, что оно мне наверняка понадобится, так пусть уж раньше, чем позже. И он оказался прав.

– Правда? – спросила я, не подумав, и ощутила прилив нежности к пожилому мужчине. Если бы я знала, что от нашего разговора о ползучих розах зависит судьба кольца, мне не хватило бы смелости открыть рот.

– Правда, – ответил Лео и улыбнулся. – Он сказал, что твои взгляды на уход за кустами очень разумны и что ему понравилось, как ты общалась с туристами, ничем его не выдав. Что бы это ни значило.

Моя нервозность испарилась. Пока что Лео приспосабливался к моим родителям куда лучше, чем я ко всей этой королевской жизни. Нам обоим нужно было научиться с этим справляться, и я должна была давать ему те же поблажки, что и он мне. Лео ведь во время обеда ни разу не упомянул о глупостях, которые я говорила.

Лиза, однако, не собиралась отступать от темы кольца.

– Позволь взглянуть, – сказала она. – Я много лет его не видела. Мы с Софией некоторое время назад составляли книгу о семейных украшениях – в коллекции есть потрясающие экземпляры. Много «Картье», много «Пиаже»…

Я застенчиво продемонстрировала ей левую руку.

– Я все еще привыкаю видеть его там. И очень хорошо о нем забочусь.

– Надеюсь, что хорошо. Лео сказал тебе, сколько оно стоит?

– Нет, – быстро произнес Лео. – Но я сам его застраховал.

Что? До нынешнего момента я как-то не задумывалась об этом. А что, если меня ограбят? Стоит ли отдавать его Лео каждый вечер на сохранение? Я взглянула на него.

Он едва заметно покачал головой.

– Хорошо. Но София все равно не обрадуется. – Лиза вздохнула. – Тебе стоило бы купить ей подарок.

– Почему? Я первым обручился. И дедушка отдал его мне.

– Но она считает, что у нее есть право на нечто…

– Мама, тебе стоит поговорить с ней на тему очередности наследования, – сказал Лео. – Павлос на этой неделе прислал мне письмо с просьбой ее успокоить. Она собралась переводить дело в суд…

– Ну что, голубки, вы уже назначили дату? – спросил Борис, вклиниваясь в дуэль хмурых взглядов поверх стола. – Нам нужно дать дворцовым ребятам время подготовить чайные полотенца!

Он подмигнул мне. Или официанту за моей спиной, не знаю, – перед нами тут же возникло ведерко с охлажденным шампанским. Я была не против, мне нравилось, как Борис подмигивает. В нем не было того двойного дна, которое ощущалось в Лизе, даже когда она сочувственно качала головой.

– Да, что вы планируете? Кафедральный собор? Он станет замечательным фоном для церемонии. – Глаза Лизы засияли, и она постучала себя по щеке идеально наманикюренным ногтем. – И для фотографий. Но, возможно, семейная часовня будет уютнее? И даст дополнительное благословение?

Мое сердце придавила тяжесть. Мы с Лео не обсуждали деталей, но были очень решительны в основе, и у меня начало крепнуть ощущение, что с основой они не согласятся.

Лео накрыл мою руку своей.

– Вообще-то мы с Эми планировали маленькую неофициальную церемонию неподалеку от дома ее родителей в Йоркшире, – решительно произнес он. – А затем благословение дома в часовне и празднество в садах.

Лиза едва не уронила бокал.

– Что? Но ты должен жениться в Нироне. Народ ждет этого, дорогой!

– Нет, не ждет. Мы не наследники трона. Они могут ждать Сержа или Гильермо…

– Не думаю, что эти двое будут торопиться с женитьбой. – Борис состроил гримасу «если вы понимаете, о чем я».

– Им пятнадцать, Борис.

– Но я женюсь как частное лицо, – продолжил Лео. – Мне нравится собор, ты знаешь, но это свадьба Эми. И я хочу, чтобы она состоялась в месте, которое многое для нее значит.

Лиза резко выпалила после паузы:

– А как насчет венчания в соборе? И приема в главном банкетном зале дворца?

– Часовня и сады, – парировал Лео. – Никаких уступок по поводу садов.

– Договорились. А дата?

– Скоро, – сказал Лео.

– Но не слишком скоро, – быстро добавила я. – Мне нужно дать папе и маме время… все подготовить.

Если уж честно, я хотела дать маме возможность поговорить с врачом по поводу ее тревожности, раз уж шанса на появление Келли не было, а только оно могло бы исцелить маму от переедания на почве паранойи. Она так боялась выходить из дома, попадаться кому-то на глаза, что я не представляла, как она переживет свадебную церемонию. Особенно после того, как некто – скорее всего, главный королевский корреспондент, Ди Оверенд, – напомнил ей, что моя новоиспеченная свекровь является супермоделью с мировой славой и как раз на этой неделе разговаривала с первой леди о важности благодарственных открыток.

Помимо этого, папе понадобится время на то, чтобы переделать дом, как он выразился, от пола до потолка, что займет не десять минут. Я еще не обсуждала с ними церемонию – я хотела, чтобы они постепенно привыкали к этой мысли, – но они радовались, что я выбрала маленькую церковь неподалеку от нашего старого дома. Церковь Святого Катберта была очень маленькой, что существенно сокращало список гостей.

– Но нет… причин, по которым свадьба должна состояться скоро? Это не проблема, но я должна поставить в известность команду по связи с общественностью. Если вы понимаете, о чем я.

Лиза выгнула бровь, и я выпалила: «Что? Нет!» Пожалуй, слишком громко.

– Это значит «Не лезь не в свое дело, Лиза», – объяснил Борис. – По-английски.

Я ощутила, как лодыжка Лео мягко прижимается к моей под столом.

– Единственная причина, по которой я хочу поскорее жениться, мама, заключается в том, что я не могу дождаться возможности представить Эми людям в качестве своей жены, – ответил он, снова беря меня за руку, и мне показалось, что мое сердце вот-вот лопнет от счастья.

Официант принял наш заказ, и Лиза начала задавать мне вопросы о Йоркшире, а Борис строил гримасы, пока она не видела, пытаясь сбить меня с мысли. Вино придало мне немного уверенности, и я начала думать, что обед с двумя принцами и принцессой-супермоделью не такая уж сложная штука. Мне даже начали нравиться любопытные взгляды из других уголков помещения: некоторые обедающие узнавали Лизу и, возможно, даже Лео. Когда официант приблизился с меню пудингов, я заметила, что Лео чуть хмурится, а потом откладывает нож и вилку.

– Папа, это твой телефон жужжит? Ты же знаешь, что здесь принято их выключать.

– Что? – Борис захлопал себя по карманам. – Правда жужжит?

– Правда. Выключи его. Я свой выключил.

На секунду показалось, что Борис начнет спорить, но Лео приподнял брови, и Борис неохотно выудил телефон.

– Пятнадцать пропущенных звонков, – сказал он. – Пятнадцать. Тебе остается только надеяться, что один из них не от Джорджа Клуни.

– Я думал, ты с ним не разговариваешь после того случая на вилле.

– Не разговариваю. Но теперь мне нужна его вилла.

– Мама!

Лиза исподтишка проверяла свой телефон. Точнее, телефоны. У нее было два.

– У меня двадцать пропущенных звонков, – сказала она.

– Джордж?

– От него два. Но десять от Нины.

Я искоса посмотрела на Лео.

– Нина – мамин ассистент, – пробормотал он. – Она не любит пропущенных звонков.

– Мне нужно ей перезвонить, – заявила Лиза. – Это может быть насчет завтрашних встреч. Я здесь, чтобы поговорить с женой премьер-министра о моей кампании «Повседневная принцесса». И я очень надеюсь заполучить герцогиню Кембриджскую в наше дело, если она не слишком занята своим, кхм, мне не стоит уточнять, чем именно.

Головы за ближайшими столиками начали поворачиваться к нам.

Но прежде чем Лиза сумела подняться и шагнуть к проходу, к нам приблизился метрдотель. Его нервное напряжение было заметно еще издали: такими встрепанными выглядят только те, на кого недавно кричали.

– Простите, что прерываю, ваше высочество, – сказал он, – но снаружи ваша ассистентка, она очень хочет с вами поговорить.

– А это не может подождать до пудинга? – спросил Борис. – Я заметил в меню нечто…

– Нет, боюсь, она желает поговорить с вами сейчас. И было… очень сложно не позволить ей прийти сюда лично.

– Конечно, мы должны поговорить с Ниной. – Лиза оттолкнула стул и элегантно поднялась из-за стола. На ее шерстяном платье не было ни морщинки, ни складки, чего я никак не могла сказать о своей юбке. – Лео, Эми, извините нас на минутку.

Лео вежливо поднялся, пока метрдотель провожал их мимо столиков, а когда сел, сразу же взял мою руку в свои.

– Слушай, пока их нет, я скажу: не хочу, чтобы ты думала, будто недостойна кафедрального собора или большого праздника. – Он вгляделся в мое лицо. – Просто тот факт, что мы не наследники, оставляет нам чуть больше личного пространства. И мы можем поступать так, как сами того пожелаем.

– Я понимаю. – И все равно собор был бы восхитителен…

Он продолжил, явно беспокоясь, что я могу неправильно все понять:

– Пусть этот день будет таким, как захочешь именно ты, а не кто-то другой. Мне нравится идея свадьбы в сельской церкви. И я с удовольствием стану частью твоих традиций.

– Для меня это очень важно. Именно там я репетировала, как буду шагать к алтарю.

– И не думай, что сумеешь сэкономить на бюджете из-за того, что церковь маленькая. Я могу открыть счет и нанять организатора, который поможет твоей маме, и…

– Нет, – сказала я. Разве он не слушал? – Нет, я хочу всем заняться сама. Пожалуйста.

Лео сделал большой глоток вина, и я поняла, что он напряжен больше, чем показывает.

– Я не против. Маленькая свадьба тоже хороша. Если мама желает воплотить сценарий для всей семьи, пусть дождется свадьбы Софии. А это будет наш день. Так?

– Так.

Я вертела и вертела кольцо на пальце, пока не осмелилась поднять взгляд.

– Я отправила твоему дедушке одну из английских роз, которые нашла для твоего сада, – сказала я. – Он прислал мне очень милую открытку. Он сказал, что надеется однажды получить приглашение в наш летний домик.

– Вполне в стиле старого лиса… – начал Лео, но краем глаза я заметила, как между столиками пробирается серая фигура, двигаясь, как американские твистеры, которых иногда показывают в новостях.

Через пару секунд Лиза была уже возле стола. Ее улыбка странно застыла под неестественным углом: она пыталась сохранить спокойствие, я знала такое выражение по напряженным телефонным разговорам Грейс с ее отцом.

– Мама, ты в порядке? Что случилось? – Лео так волновался, что даже не понизил голос.

Она скользнула на стул и взяла его за руку.

– Лео, дорогой… У твоего дедушки был инсульт. Его отправили на материк, врачи делают все возможное, но он в критическом состоянии. Он был в саду, и, скорее всего, он пробыл там довольно долго… один.

– О боже! – Лео побелел.

Я крепко сжала другую его руку.

– Мы с твоим отцом вылетаем немедленно. Он хочет нас видеть. И тебя. Нина говорит… – Она оглянулась, словно убеждаясь, что никто не подслушивает. – Нина говорит, что он упоминал Павлоса и очередь наследования, и…

Лео оттолкнул стул и бросил салфетку на стол.

– Идем. Прямо сейчас.

И с этого момента все слилось в размытую полосу.