В Лондоне реальность, к которой теперь устремилась моя жизнь, начала постепенно проникать в мое сознание, когда я тайком заглянула на сайты охотников на принцев и обнаружила, что теперь у меня есть персональная и официальная страница на «Молодые-Золотые-Холостые».

В хит-параде я уступала только Рольфу: он отпраздновал свое повышение до второго места, купив скаковую лошадь по кличке Тупая Кобыла. Но комментаторы, которые раньше взахлеб обсуждали пухлые губы Рольфа и волосы на его груди, теперь сосредоточились на моих «мужественных» лодыжках и делали ставки на то, как быстро Лео вернется к Флоре Харди-Торренс.

– Просто нечестно использовать твое фото с похорон, – жаловалась Джо, успокаивая меня (мне пришлось притворяться, что я не захожу на сайт по четыре раза в день). – Тебе и нужно было выглядеть печально и благородно. И нечего им писать слово «жалко». Ты же надела вуалетку, бога ради. Они колючие.

– И это не прыщи, – добавила я с кухни, где сажала семена. – Это вуаль.

– Я напишу им об этом.

– Нет! Не надо.

Фотография была сделана на фоне чудесного готического собора Нироны, стоящего на самом высоком холме острова. Похороны дедушки Лео стали величественным мероприятием, и на них я получила первый большой культурный шок в моих новых отношениях. До сих пор Борис и Лиза мало чем отличались для меня от богатых клиентов, на которых мы с Тедом трудились в Лондоне, – благодаря рекомендациям навязчивой клиентки Джо по имени Кэлли нам пришлось поработать в некоторых роскошных домах. Даже великосветские выходы с Лео стали казаться почти нормальными, учитывая, что после них мы обычно устраивались на его мягком диване, я ела овсянку, не снимая вечернего платья, а он массировал мои уставшие ноги и проверял фондовые рынки перед сном.

Но толпы, которые встречали запряженный лошадьми катафалк принца Вильгельма, заставили меня понять, что по крайней мере в Нироне Лео не просто богатый бизнесмен. Он был их принцем и избранником.

Тысячи людей заполонили улицы вокруг собора, многие махали флагами и носили черные траурные повязки, международные репортеры выстроились в шеренги, чтобы сделать фото Лео и Рольфа, которые шли в процессии за мрачным, но загорелым Борисом и осунувшимся Павлосом. (Дальнейшие исследования в интернете показали, что «осунувшимся» он был по умолчанию, и возможность заниматься охотой на лис оказалась слабой компенсацией потерянного трона, что бы ни говорил Лео.)

Лео и Рольф оба выглядели мрачными и красивыми, как звезды кино, с пурпурными лентами через плечо и в зеркально отполированных туфлях. Некоторые девушки закричали, когда они проходили мимо, и хотя их тут же призвала к порядку толпа, я в полной мере поняла послание. Раз уж Лео собрался разбить сердца всего женского населения Нироны, не достигшего тридцати восьми лет, мне придется доказывать этому населению, что я Золушка, а не Йоко Оно.

Папарацци целились объективами и в меня, хотя я не шла с семьей, о нашей с Лео помолвке пока еще не было официально объявлено в придворном циркуляре. От этого было неловко, потому что я накрасилась сильнее обычного и очень боялась ненароком улыбнуться, чтобы не найти потом в интернете заголовок «Непочтительная Эми». Лео посоветовал мне пойти в «Харви Николс» и купить там все необходимое, но я ограничилась простым темным пальто и шляпкой, на которую ассистентка меня все-таки уговорила.

Я никогда не носила шляп: мне всегда хватало собственной шапки кудряшек. Лизе пришлось экстренно вызывать своего парикмахера, чтобы шляпка с вуалью хоть как-то держалась у меня на голове, а затем она поместила меня в пятый автомобиль, вместе с Ниной, своей ассистенткой и несколькими дальними родственниками.

– Лучше пока держаться скромно, – сказала Лиза. (Вообще-то мы все должны были называть ее Элизой, раз уж она теперь стала кронпринцессой.) – Официальные фото помолвки мы сделаем, когда все это утихнет. Людей это ободрит. Все любят королевские свадьбы.

Так что второй большой проблемой, поедавшей мне мозг, когда я возвращалась в Лондон, к хмурому Теду и переполненному просроченными задачами ежедневнику, стала официальная фотосессия в честь помолвки.

Я никогда не любила фотографироваться, потому что никогда не получалась на фото так, как мне хотелось, а теперь, благодаря модной полиции с «Молодые-Золотые-Холостые», еще и знала, что мое обычное выражение лица выглядит «пустым». Я, конечно, искренне пыталась поверить Лео, который убеждал меня, что все будет хорошо и команда стилистов и визажистов Лизы сделает меня такой же восхитительной на фото, какой, по его уверениям, я была в жизни.

Или Теду, который, неохотно помогая мне переделывать планы высадки живой изгороди в Фулхэме, заявил, что «есть же еще и фотошоп».

Три дня спустя я получила от Лизы электронное письмо, сообщающее мне и Лео, а также, судя по списку адресов, Нине и пресс-атташе Жизель, что церемония венчания принца Лео и принцессы Амелии у нее теперь «почти на первом месте» и что мне стоит выкроить свободное время в своем расписании.

Со дня свадьбы мне предстояло стать принцессой Амелией. Это я выяснила из глянцевого пресс-релиза, который кабинет Лизы подготовил нам на подпись.

– Амелия? А что не так с Эми? – спросил Лео, когда я зачитала его вслух.

У нас был пикник в его офисе: у Лео теперь не оставалось времени ездить через город в сад, но я не возражала. Панорамный вид на Сити из его окна был тем, ради чего я была готова ездить через центр.

– Она сказала, что Амелия звучит благороднее. И что сама она сменила имя с Лизы на Элизу. Что я могла ответить?

Он фыркнул.

– Ты обрати внимание, что меня она не называет принцем Леопольдом. Что звучит куда благороднее. И ведь сама решила меня так назвать.

– Слушай, я не против, – сказала я, хотя пресс-релиз выглядел так, словно говорилось в нем о ком-то другом.

Жизель делала акцент на опыте «Амелии» в сфере органического растениеводства и садового дизайна, на ее преданности делу сохранения биоразнообразия и защите медоносных пчел, на интересе к авангардному театру и любви к активности на природе (последнее, как я поняла, было основано на наличии у меня Премии герцога Эдинбургского, о которой я ей рассказала).

Формально все это было правдой – я только что подписала контракт на озеленение Пэлэс Вью, что было очень важно хотя бы для меня. И было довольно лестно вот так увидеть себя чужими глазами… но еще и страшно.

– Если она считает, что Амелия подойдет лучше… Технически говоря, так и звучит мое полное имя, просто меня им не называют.

– Правда? – Лео изумленно развернулся на своем офисном кресле. – Ты ей это говорила? Или она запросила твое свидетельство о рождении?

– Кажется, я говорила Жизель… – Я не помнила. Жизель умела выяснять подробности так, что тебе казалось, будто тебя отжимают в центрифуге – голова кружилась и информация вырывалась наружу сама. – Мы беседовали после похорон.

На лице Лео тут же отразилось сочувствие.

– Я и забыл, что ты с ней говорила. Что еще она из тебя выдавила? Ты знаешь, что Жизель уволили из ЦРУ за небезопасные практики допроса?

Первыми словами Жизель, обращенными ко мне, были «Ну, Эми, хвали себя!», что тут же создало проблему, поскольку в меня с детства вдалбливали, что хвалить себя плохо, а рассказывать о себе – скучно. И, по правде говоря, я мало что могла ей рассказать – из единственной встречи мамы с принцессой Анной на Йоркширской ярмарке многого не выжать. Любопытство Жизель, впрочем, это лишь подогрело: она выудила из меня и тему диплома, и самое главное достижение моей жизни, и все, что хоть как-то могло повысить мою значимость. Помня о судьбе «скучного» Павлоса, я постаралась выложить ей как можно больше.

Лиза и Жизель требовали ответа: какие благотворительные общества я буду представлять, и под этим давлением я предложила основать терапевтический сад – раз уж, копаясь в земле, даже папа смог сладить со своей депрессией, – и «возможно, что-то, связанное с выпечкой?»

– Домашняя выпечка – это замечательный объединяющий и содержательный навык, – сказала Лиза. – Знаешь, что было бы чудесно? Если бы ты смогла вести обучающие классы для детей из малоимущих семей! Возможно, даже твоя мама захочет присоединиться? Разве не чудно выйдет? Я, твоя мама и ты?

Я попыталась скрыть свой ужас и согласилась примерно на четыре пункта из списка, лишь бы остановить поток их вопросов. В пресс-релизе я потом обнаружила, что «проект принцессы Амелии “Зеленые побеги” стартует этим летом». И когда мне им заниматься? Я уже отставала от рабочего графика на три недели. И я могла бы придумать более благозвучное название, раз уж мне придется заниматься проектом.

Лео за своим столом отправил какое-то электронное письмо, которое торопился закончить, и присоединился ко мне на шикарном кожаном диване. Его помощнице было велено не пропускать в ближайшие полчаса никаких звонков и посетителей, и у нас оставалось еще одиннадцать минут.

Утащив из моей коробочки ролл «Калифорния», Лео забросил ноги на хромированный столик.

– Извини за Жизель, но я по опыту могу сказать, что лучше дать прессе кусок информации, чем смотреть, до чего она докопается сама. И точно так же лучше согласиться на обручальную фотосессию ради мамы, тогда она позволит нам самим строить свадебные планы.

Он криво улыбнулся, намекая на жаркие споры о кафедральных соборах и банкетах, которые велись в мое отсутствие. Я знала о них, потому что Рольф рассказал Джо о том, как Лиза пыталась уговорить Лео провести венчание в соборе, в обмен на медовый месяц в ультраэксклюзивной вилле Ричарда Бренсона на частном острове, но Лео отказал ей по всем пунктам, потому что это все-таки был мой день.

Мне стало стыдно. Я не хотела создавать ему проблемы еще до свадьбы.

– Нет, серьезно, ты это читал? «Амелия Уайлд – один из самых востребованных творцов придомового ландшафта и происходит из династии экспертов растениеводства». Звучит неплохо. Я бы такую наняла.

– Она молодец. – Лео обнял меня за плечи, помня о стеклянных стенах своего минималистского кабинета. – Особенно мне нравится, когда на ней джинсы расходятся в самом неподходящем месте и когда она копает землю, пока на лице не расцветет тот чудесный румянец…

Живот свело от возбуждения, и мне пришлось бороться с мощным порывом повалить Лео на диван. В своем деловом костюме он выглядел очень изысканно. Очень профессионально, идеально и…

И секретарь прошел мимо, покосившись на нас, так что я села прямо. А Лео тем временем продолжал таскать у меня суши.

– А эта фотосъемка потребует от меня особой подготовки? – Я попыталась сформулировать это так, чтобы не выглядеть совсем уж беспомощной.

– Ах! – Он чуть склонил голову набок, словно увидел на суши что-то странное.

– Что «ах»?

– То, что я собирался тебя об этом предупредить. София будет в Лондоне на следующей неделе. Она говорила, что зайдет и введет тебя в курс дела по поводу того, как к ней готовиться.

– Например? – настороженно спросила я.

София была идеально ухоженной особой. Она прошла тот самый суперский нью-йоркский курс процедур, и в результате Джо по сравнению с ней выглядела, как Хелена Бонэм Картер.

Лео пожал плечами.

– Понятия не имею. Я же не девочка. Но и тебе не стоит слишком увлекаться подготовкой. Ты потрясающе выглядишь такой, какая ты есть. Я постоянно тебе об этом говорю.

Я положила последний ролл обратно в коробку и оттолкнула ее от себя. При этом тягостное чувство, что я на пять миллиардов калорий опоздала с этим шагом, никуда не делось.

София явилась лично, чтобы начать процесс превращения меня в принцессу, – в тот момент, когда я зависала в ванной, размышляя о том, есть ли смысл брить ноги перед визитом в салон красоты, или это будет все равно что уборка до прихода домработницы.

Знаю, знаю. Я сама виновата. Но дело в том, что она явилась в восемь часов утра, и я и правда не ждала ее – я предполагала, что она пошлет за мной машину или помощницу, как принято у них в семье. Но у Софии либо не было своего персонала, либо, как я вскоре поняла, она не доверяла чужому профессионализму.

Впускать ее пришлось Дикону, поскольку я была в ванной, а Джо не слышала дверного звонка (она беседовала по телефону с Кэлли Гамильтон, которая пыталась уговорить ее присмотреть за устройством второго погреба под первым). К тому времени, как София преодолела два пролета нашей лестницы, она наверняка добавила в список важных дел новые пункты, начиная с «уволить портье».

– Доброе утро, – сказала она, когда я открыла дверь ванной, одетая только в полотенце и старые угги Джо. – Тебе стоит заставить домовладельца поменять домофон на более современный. Он безнадежно устарел и является риском для безопасности. Если ты дашь мне его номер, я сейчас же об этом договорюсь.

Меня охватила паника. Как живой человек может выглядеть настолько идеально ранним утром? Она что, живет с парикмахером?

– Эм… я поищу номер.

Я не хотела говорить ей, что домовладелец в данный момент находится на кухне и кричит по телефону на прилипчивую клиентку. София смерила меня взглядом, задрав загорелый носик.

– Ты заболела? Или я подняла тебя с постели?

Я покрепче вцепилась в свое сероватое полотенце. По закону подлости, именно сегодня утром я воспользовалась старым полотенцем вместо множества новых и хороших. И пришлось сдерживать желание признаться, что это полотенце Бэджера (хотя я и взяла его сразу после стирки).

– Нет, я… я просто не ожидала тебя так рано, и…

За моей спиной раздалось покашливание, и Джо решительно отстранила меня с дороги.

– Прошу простить мою подругу, – сказала она, грациозно протягивая руку в приветствии. – Она совершенно не в себе, пока не выпьет первую порцию джина. Здравствуйте, я Джо де Вере. А вы, должно быть…

– София Вольфсбург. Рада знакомству.

Они обменялись рукопожатием, как пара боксеров перед решающим боем, и уставились друг на друга с акульей вежливостью высшего класса. С моей точки зрения, – пока я переминалась с ноги на ногу, полная свойственного рабочему классу смущения, – это казалось схваткой равных: София выглядела идеально в темно-синем костюме, сшитом точно по фигуре, а Джо была одета в юбку от «Вивьен Вествуд», которая, как я думала первые полгода, подворачивалась в трусики. (Оказалось, что нет. Это был такой крой.)

Я заметила, что Джо совершенно не беспокоилась о том, стоит ли приседать в реверансе и называть ее принцессой Софией, она просто улыбнулась и жестом указала на кухню.

– Вы уже завтракали? Я как раз собиралась варить кофе. Хотите тост?

«Да! – мысленно ухмыльнулась я. – Один – ноль в пользу Джо».

София улыбнулась.

– Нет, благодарю, я завтракала перед визитом к личному тренеру.

Ой! Один – один.

– Личному тренеру? Господи! В котором часу вы встаете?

– Я встречаюсь с моим тренером в шесть. Мы занимаемся ровно час, затем я еду на велосипеде в офис и там принимаю душ, – сказала София так, словно это было совершенно нормальное расписание, а не распорядок дня маньяка. Страдающего бессонницей.

Она снова повернулась ко мне.

– Ты не могла бы одеться? У нас сегодня будет тяжелый день.

– Я сделаю кофе и тост, – сказала Джо и удалилась на кухню.

Я не знала, кто теперь ведет в этой игре, но была уверена, что точно не я.

Я стояла в спальне и паниковала. Никогда в жизни я еще не испытывала такого ступора насчет того, что надеть, даже во время первых свиданий с Лео. В брифкейсе Софии наверняка припрятаны оценочные карточки, которые она поднимет, как только я появлюсь.

Я напомнила себе, что Лео не раз говорил, как любит мой «естественный» стиль, натянула лучшие джинсы и бретонский топ, добавила к ним обручальное кольцо и ожерелье с маргаритками, чтобы лучше себя чувствовать. Мне нравилась эта искрящаяся цепочка с цветами, она сочетала в себе простоту и изысканность, – и, если доводить метафору до конца, олицетворяла изысканность простоты, – более того, она напоминала мне о том, что Лео действительно слушал меня, когда я болтала о диких цветах и своей к ним любви.

Я уставилась на бесценные бриллианты, обрамляющие желтые центры цветков, и какое-то странное, неуловимое ощущение трепетало на грани сознания, но пришлось абстрагироваться и вернуться к главному действу.

Джо и София на кухне вели разговор, похожий на шахматную партию, вычисляя, сколько у них общих знакомых, и при этом не уточняя, насколько близкое это знакомство. У меня разболелась голова от этого перечня.

– У тебя есть кофе? – Я потянулась за кружкой. – Не возражаешь, если я сделаю тост?

– Вовсе нет, – сказала София. – Если не затруднит, брось это в чашку чистого кипятка. Фильтрованного.

Она достала из брифкейса пакет с застежкой, в котором лежали пакетики травяного чая.

– Нам предстоит изрядно потрудиться, а в четыре меня ждет важная встреча в офисе.

– О, правда? – Я уронила чайный пакетик в одну из лучших наших чашек и решила воспользоваться шансом показать, что интересуюсь Нироной. – По поводу завещания?

София уставилась на меня так, словно я только что спросила, сколько она зарабатывает в неделю.

– Внутрисемейные тяжбы – мое основное поле работы, да.

– Это должно быть интересно, – сказала Джо. – Семьи ужасны. Моя мать за последние десять лет тридцать раз меняла свое завещание, и я даже не помню, включена ли в последнюю версию.

Я хмуро покосилась на Джо – она выбрала не самую удачную тему для беседы, – но София не отреагировала, а вместо этого достала из брифкейса прозрачный файл.

Ноздри Джо затрепетали в благородном гневе. Она не привыкла к отсутствию внимания.

– Эми, я подготовила список задач, которые мы с матерью считаем реалистичными и достижимыми к концу октября, когда назначена коронация. А также список краткосрочных стратегий, которые стоит воплотить до официальной фотосессии обручения и пресс-релиза, после чего можно будет перейти к долгосрочным целям.

Произнося слова «цель», «стратегия» и «задача», она шлепала передо мной на стол скрепленные степлером листки с распечатками.

– Я знаю, что это звучит излишне по-деловому, – продолжала она с извиняющейся улыбкой, в которой, если присмотреться, не было ни капли вины, – но я считаю, что это поможет тебе осмыслить ситуацию в верном ключе, и задачи не покажутся столь… личными. Они отражают не тебя, они лишь обозначают роль, которую должна будет играть жена Лео. Считай это своей должностной инструкцией.

Перед глазами проплыл призрак осунувшегося Павлоса; я моргнула, прогоняя видение, и начала было издавать звуки, похожие на «нет, ничего», но тут мой взгляд упал на первую страницу списка целей, в частности на фразу «достичь ИМТ 18», и я почувствовала, как невидимые руки хватают меня за валики на боках и сжимают. Сжимают и дергают.

Под этим пунктом располагались подпункты: «АВ посещает диетолога и персонального тренера в Лондоне в сопровождении СВ. АВ докладывает о выбранной диете в “Стринг Бинс”, чтобы организовать ежедневные поставки диетического питания. АВ утверждает время для еженедельного контрольного взвешивания / Харли ст.»

Я подняла потрясенный взгляд.

– Еженедельное контрольное взвешивание?

София склонила голову. Со времени нашей последней встречи она хорошо поработала над бровями. Они были совсем не такими кустистыми, как я помнила. Да, список дел имелся явно не только у меня.

– Будет лучше, если ты сможешь добиться модельных размеров. Камера добавляет как минимум пять килограммов, а дизайнеры просто не делают годных платьев десятого размера.

– Но ведь смысл индивидуального пошива в том, чтобы платье подчеркивало тебя, а не наоборот? – нежно спросила Джо. – Платье от Зои Вайс, в котором Эми ходила на обручальный бал, было потрясающим.

Софию это ничуть не задело.

– Я не утверждаю, что оно не удалось, – сказала она. – Но мы хотим дать Эми тот же доступ к предсезонным коллекциям, который имеем мы. Она становится частью семьи, чья жизнь широко освещается в прессе, ей нужно вписаться в модный ряд с другими высокородными молодыми женщинами.

– Все нормально. Я понимаю. – Я пыталась наскрести в себе остатки гордости. – Мне придется свериться с рабочим расписанием, чтобы попасть в эти даты. В данный момент мы с Тедом довольно-таки загружены. Я только что подписала важный контракт, и…

Краем глаза я заметила, что Джо начала покачивать ногой, что было плохим знаком. Для всех. Это была метафора пинков, которые она собиралась начать мне отвешивать.

София потянулась за своим оплетенным в кожу блокнотом и телефоном «Блэкберри».

– Сегодня, раз уж мы будем на Харли-стрит, можем позвонить ортодонту и установить тебе брекеты. Ты давно была у дерматолога?

– Это кто, собиратель штампов? – пошутила я.

София терпеливо моргнула.

– Нет. Это профессионал по уходу за кожей.

И я поняла, что шутить с Софией можно только себе во вред.

– У меня его нет. Если не считать обувного мастера.

– Ее прекрасная кожа – полностью ее заслуга, – легким тоном сказала Джо. – Я безумно завидую ее веснушкам. Эми никогда не усердствует с макияжем и при этом выглядит цветущей. Наверное, дело в витамине D от солнца.

На идеальной маске лица Софии не отразилось ничего. Кроме работы профессионала.

– Ладно, – сказала она, делая пометку. – А я говорила матери, что уж он у тебя точно есть. Значит, нет дерматолога. Не важно, я смогу договориться. Ты проходишь новогодний детокс?

– Нет. – Я едва не рассмеялась, вспоминая почти метровую шоколадку «Тоблерон», которую Джо привезла из Вербье. – Определенно нет.

– Значит, по этому поводу мы тебя тоже проверим. Итак… парикмахер, мы записаны на консультацию после ланча, и только после нее сможем принять окончательные решения по поводу… всего. Мой косметолог чуть позже сделает для тебя окно. – Она подняла взгляд от своего списка. – Ногти?

София смотрела на меня не моргая, тем взглядом, который обычно встретишь в тюремных исповедальнях или за дулом пистолета. Я медленно достала руки из-под надежного прикрытия стола и показала их ей. Она поморщилась.

Действительно поморщилась. А я-то думала, что они у меня хороши.

– Я садовница, – запротестовала я.

– Нет, больше нет, – сказала она. – Отныне ты принадлежишь к аристократии. Две пары перчаток и никаких моющих средств, пожалуйста.

Я взглянула на Джо, но теперь даже у нее пропала способность шутить.