Я надеялась, что Джо сможет пойти со мной на Парад Софии с маршрутом по Мейфэйр, но ей нужно было разбираться с последней драмой Кэлли. Кэлли, я готова была поспорить, просто с ума сходила от всего, что связано со строительством. Видимо, потому что редко покидала дом, из-за парня, которого постоянно должна была ждать внутри.

– Напиши мне, где ты, и я попытаюсь с вами пересечься, – прошипела Джо, пока София говорила по телефону со своим мастером маникюра, не удосужившись понизить голос при словах: «Двойное время приема. Нет, тройное».

Я попыталась мыслить позитивно, я ведь видела достаточно шоу с превращениями обычных девушек вроде меня в сияющих красоток под руководством гламурных кис в строгих очках. Чем менее узнаваемым был результат, тем довольнее были все.

– Это как ты тогда в первый раз заставила меня надеть облегающие джинсы, да? – спросила я полушепотом. – Мне нужно взглянуть в лицо моему страху перед модой. В смысле, это же может быть весело? Шопинг… с принцессой.

Мы обе одновременно посмотрели на Софию. На принцессу она была мало похожа. Скорее на корпоративного юриста, очень, очень высокопоставленного. Та сварливая мадам, которую я видела за столом в Нироне, исчезла, на ее месте возникла женщина с легкими светлыми волосами и глобальной миссией.

Женщина, чьего брата только что поставили выше ее. Женщина, которая могла расправиться с невестой этого брата, используя все те жуткие приспособления, которыми только может располагать парикмахер.

Джо схватила меня за руки.

– Попытайся получить удовольствие, – прочувствованно сказала она. – Я знаю, что она высокомерная корова, но если это облегчит тебе жизнь и расширит выбор красивой одежды, сделай это. В конце концов, состриженное отрастает.

Я кивнула. Если не обращать внимания на выражение ее лица (как у человека, жующего лимон), София действительно выглядела потрясающе, а я знала, что мне в этой сфере не помешает помощь. Потому что эпоха, когда умывались мылом, повторяя про себя: «Настоящей женщине косметика не нужна», закончилась.

– А если тебе предложат лимитированный выпуск лака от «Шанель», хватай, я потом отдам тебе деньги, – яростно прошептала Джо.

София одолжила на сегодня машину Лео, и я обрадовалась знакомой фигуре Билли, стоящего у «рендж ровера», к которому я выбежала из дома № 17 по Леоминстер-плейс следом за Софией. Медлить она не умела, несмотря на туфли с огромными каблуками-шпильками.

– Доброе утро, мадам! – сказал он, открывая для меня дверцу.

– С добрым утром, Билли! – ответила я. – Как вистерия? Побеги стали толще после второй стрижки?

– Она чудесно себя чувствует. Благодарю, мадам.

Я нахмурилась. В первый раз мне показалось, что он сказал «Эми», но нет, он определенно два раза произнес «мадам». Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но он многозначительно указал взглядом на Софию и закрыл за мной дверцу.

Черный кожаный салон проглотил меня, и я вдруг почувствовала себя очень маленькой. Но хотя бы запах внутри был знакомым, это ободряло.

София наклонилась вперед и произнесла:

– «Харви Николс», пожалуйста, – а затем откинулась назад и обратилась ко мне: – Эми, прежде чем мы начнем, хочу предупредить тебя: для всех будет лучше, если ты научишься выдерживать нужную дистанцию с персоналом. Таковы правила любой работы. В менеджменте нет «мы», есть только «я». Да, мой отдел это команда, но мой офис-менеджер не должен знать, как я провожу выходные, если только они не включают в себя работу допоздна и помощь администратора.

Она действительно так и говорила. Полными предложениями, с тщательно «продуманной» модуляцией голоса, примерно так, как Джо начитывала свои тексты.

– Хорошо, – сказала я.

Я взглянула вперед и увидела в зеркале заднего вида серые глаза Билли, напряженно-бесстрастные. Он был очень хорош в том, чтобы ничего не видеть и не слышать, если вы понимаете, о чем я, но не мог не слышать слов Софии, и я обиделась за него. И за себя.

Я пыталась передать ему бровями: «Все хорошо, это только на сегодня», но вдруг поняла, что это София его работодатель, а не я. Она знала правила, Билли знал правила, я не знала.

Поэтому я заткнулась и принялась слушать, как София перечисляет дела, которые мы должны закончить до трех часов дня. Мне не хотелось даже думать о том, что скажет Тед, когда увидит мое сообщение, что я не смогу появиться в Пэлэс Вью, чтобы измерить ландшафтные участки, потому что мне должны исправлять зубы.

«Просто смирись, – сказала я себе. – Выдержи. Ради Лео».

Будь это в фильме, кто-то смонтировал бы, как я марширую по Вест-Энду с модными пакетами в руках, включил бы кадры с пилочками для ногтей, жужжащими фенами, а еще, возможно, то, как я быстро примеряю роскошные туфли под, скажем, Rich Girl Гвен Стефани. И в конце монтажа я бы появилась, триумфально сияя, вся отполированная, и выглядела бы на миллион долларов. В смысле, я тоже смотрела «Красотку». Но в жизни такого не бывает.

Начать с того, что у Софии не было вешалки с потрясающими вечерними платьями, которую выкатили бы нам в личной кабинке у «Харви Николс». Вместо этого она прочитала мне лекцию о том, как польстить моей фигуре основными элементами гардероба и что мне стоит придерживаться палитры от кремового до овсяночного и карамельного: так изысканно она обошла определение «бесцветный».

Я ничуть не возражала против советов по стилю, которые она и сотрудница магазина выдавали мне в режиме хорошего/плохого копа. Стилист все время улыбалась и делала комплименты моей «свежей» коже, София постоянно хмурилась и засыпала меня разнообразными сведениями по этикету, к примеру, о том, что все аристократы носят туфли с закрытыми носами и что голые ноги отныне навсегда под запретом. А кое-что из того, что меня заставили надеть, оказалось удивительным, – я, к примеру, не знала, какой высокой и элегантной могу выглядеть в правильно подобранной юбке.

Когда одежду начали заворачивать и складывать на бархатном диване, меня посетила пугающая мысль: кто будет за все это расплачиваться?

Медленно, чувствуя, как паника сжимает все внутренности, я осознала: скорее всего, я. Мой счет в банке был на грани истощения благодаря моему новому образу жизни. Лео не позволял мне часто расплачиваться, и я заметила это его отношение к деньгам, поэтому настаивала на том, чтобы хоть иногда платить, просто чтобы доказать себе, что я верна тем правилам, которые для себя установила. Это был вопрос принципа: я не хотела, чтобы он думал, будто меня легко купить.

София не смотрела на ценники, зато смотрела я – когда никто не видел, – и у меня в голове не укладывалось, что футболка может обойтись в такую сумму. Сейчас же на спинке одного из стульев висела моя трехмесячная зарплата, а София еще даже не начала выбирать туфли с закрытыми носами.

Во рту у меня пересохло, а в голове зазвучал саундтрек «карта не принимается». Стоит ли сбежать в туалет и написать Джо? Или Лео?

Только не Лео. Я не хотела впутывать его в это. Зато хотела показать, что могу справляться с ситуациями, включающими его сестру.

София заметила, что я смотрю на дверь.

– Проблемы?

Я тревожно покосилась на ассистентку, которая по телефону вызывала группу поддержки из обувного отдела. Я не знала, как начать этот разговор, особенно с женщиной, которая относится к «Харви Николс» как к «Топ Шопу».

– Гм… Мы возьмем всю эту одежду? – Мой голос прозвучал как-то очень тонко. – Или я могу ограничиться юбкой, жакетом и…

Уже набралось бы пятьсот фунтов. В моем случае – заработок за неделю.

София нахмурилась.

– Нет, это твой базовый гардероб. Если Лео пригласит тебя на выходные, тебе понадобится все это.

Я уже гостила у них в выходные. Насколько же плохи были мои наряды? Они стали модным провалом, доставленным из соседнего государства? Мои подмышки вспотели от запоздалого стыда.

– Очень мило, что ты носишь этот… шебби-шик, как хобби сойдет, в таких вещах нет ничего плохого, но тебе пора переходить на более надежные модели. Тебе потребуется как минимум одна шелковая блуза на выход, – снисходительно пояснила София. – Универсальные брюки. Кашемировый свитер. И бессмертная связка как минимум двух базовых цветов. На этом можно строить остальной гардероб. Понятно?

– Ага.

Я сглотнула, и мой панический взгляд упал на табличку у стола. Я почти услышала небесные трубы. Ну конечно! Магазинные кредитки! Я могу открыть здесь собственный счет. Я же здесь в компании с принцессой, так ведь?

– Как думаешь, мне стоит взять карту магазина? – спросила я как можно небрежнее. – Ту, что с программой лояльности? Раз уж я покупаю так много, есть смысл…

– Если хочешь. – София, похоже, оторопела. Она явно не была знакома с подарочными сертификатами и рассрочкой платежей на двенадцать месяцев.

– Хорошо. Хорошо. Отлично. Позволь мне… поговорить с ассистенткой.

Я шмыгнула прочь в поисках ассистентки и попыталась увлечь ее в укромный уголок, на случай, если мою просьбу отклонят. Мама десять лет отказывалась заводить кредитные карты, чтобы проверка кредитной истории не вскрыла правду о Келли и не включила красную тревожную лампу над кассой. Папа, как банковский менеджер, видел в кредитках прямой путь по наклонной плоскости и к поступлению в университет написал мне инструкцию на четырех листах по поводу того, как и почему они могут разрушить мою жизнь.

Но нужда учит. И двумя закорючками шариковой ручки я подписала себе приговор.

«Харви Николс» мы с Софией покинули с моей дочиста опустошенной новой кредиткой и четырьмя пакетами самой дорогой повседневной одежды из всей, какую я только видела в жизни. Пока она звонила Билли, чтобы тот нас забрал, я пыталась придумать, как буду выплачивать долг. Да, оставались два балкона, оформление которых я оставила на потом, поскольку мы с Тедом были загружены до июля, и если я попытаюсь сократить бессмысленную активность вроде еды или сна, я смогу втиснуть их в расписание. С трудом.

Из «Харви Николс» мы направились к диетологу на Харли-стрит, который измерил кронциркулем мои «уши» на талии и «крылья» на руках, прописал диету и целый мешок пищевых добавок к ней, уведомил, что все меню ежедневно будет доставляться мне домой; персональный тренер, ступавший вразвалочку, посетил нас и уведомил о расписании тренировок для морской пехоты, которые я отныне обязана была посещать (хотя моя аэробная выносливость поразила всех – спасибо годам, проведенным с лопатой), и, наконец, две двери спустя, меня ждал ортодонт, который измерил мои зубы для новых невидимых брекетов. И исследовал фронт работ. Разглядывая мои пломбы, он издал тот же звук, означающий «Какой ковбой это сделал?», которым грешат строители.

Я пыталась разговаривать с Софией в промежутках, но она, будучи при этом достаточно сердечной, всего лишь отвечала на мои вопросы, не проявляя инициативы. Интересно, входило ли это в подготовку аристократии – никогда не заговаривать первой?

В три часа мы прибыли к парикмахеру на Кингс-роуд, и на моем теле не осталось ни пятнышка без пометки «требует улучшения». В некотором роде это позволяло познать дзен. Я вспомнила, что Грейс Райт специально удалялась в невероятно дорогой месячный ретрит, чтобы «сломить свое эго», но в итоге всего лишь выбросила свое ручное зеркальце. София уничтожила мое эго, уложившись в неполные семь часов.

Я утопала в кресле, пока администратор салона и София (и Лиза по телефону) обсуждали мои волосы так, словно меня там не было. Это почти успокаивало, вот такое отсутствие ответственности за них. София уплыла прочь, чтобы ей тоже сделали укладку, и я расслабилась до тех пор, пока младший помощник не принес мне кофе и стопку журналов, на вершине которой оказался выпуск «Хелло!» со мной и Лео на премьере нового фильма с Кирой Найтли. (Лео в смокинге выглядел, как голливудская звезда из самого популярного списка, а я – как слушательница «Радио-1», выигравшая билет на премьеру в викторине.)

Я быстро закрыла журнал, взглянула на свое украшенное фольгой отражение и вздрогнула. Затем закрыла глаза.

Теперь воспоминание о том, как мы с Джо несколько месяцев назад ходили на боксерский матч, вызывало разве что улыбку. Я думала, что перед тем выходом мне пришлось изрядно потрудиться, но по сравнению с нынешним моментом то была ерунда. Ерунда. Сейчас за мою внешность взялись высококлассные профессионалы, а не соседка с утюжком для волос, а ведь София еще даже не начала «программу личного обучения» со зловещим названием, которая, судя по всему, посвятит меня в такие вещи, как положение семьи Вольфсбургов в иерархии европейской монархии, их благотворительные проекты и личные обязанности в Нироне.

Я уже не впервые за этот день задумалась, как бы ненавязчиво спросить у Софии: каждый день теперь будет таким же или это одиночная катастрофа? Но мне не хотелось, чтобы она подумала, будто я не могу справиться. Я не собиралась вручать ей еще одну шпильку, которую она сможет воткнуть в Лео.

Когда в сумочке завибрировал телефон, я почти решила его не брать, на случай, если это Лиза с очередным советом красоты, наподобие «вытянуть рост на три дюйма», но когда я заметила на экране номер Лео, меня охватил теплый трепет облегчения.

Надеюсь, все ок. Позволь мне выгулять сегодня твою новую прическу. «Делоне» в 7?

Л.

Я собрала воедино разошедшуюся по швам личность. Я знала, что Лео нравилась моя прежняя прическа, мои прежние ногти и мои прежние валики над попой. Новая, улучшенная версия могла понравиться ему еще больше.

– Ух ты, – сказал Лео, когда официант проводил меня к его столику и выдвинул для меня стул.

Я продолжала улыбаться, потому что он больше ничего не добавил; вместо этого он словно вбирал глазами каждую деталь: гладкие выпрямленные волосы, теперь казавшиеся гораздо длиннее, легкий макияж, недооцененную мной футболку из верблюжьего кашемира (новую) поверх лучших джинсов (старых) и полуботинки на платформе (скрытой). Я заметила, войдя в переполненный ресторан, что в мою сторону поворачиваются головы, чего никогда раньше не случалось, но это могло объясняться тем, что я опасно покачивалась на непривычно высокой платформе. София не озаботилась преподать мне урок хождения в новой обуви.

– Это было хорошее «ух ты»? – спросила я.

Лео восхищенно мне улыбнулся, отчего мой желудок подпрыгнул.

– Конечно да. Ты потрясающе выглядишь. В смысле, ты всегда потрясающе выглядишь, но сегодня это новый вид потрясения.

– О, спасибо. – Я изящно встряхнула салфетку, расправляя ее, и тут же сбила ею бокал для воды. – Ох, черт! Прости, прости.

Мы оба попытались остановить растекающуюся по идеально белой скатерти воду, и я нечаянно перевернула стоящую в центре свечку. Официант снова зажег ее, еще двое сменили скатерть, и все это произошло очень быстро, пока я еще извинялась.

Когда они ушли, Лео позволил себе улыбнуться не только глазами и наклонился ко мне над столом.

– Больше всего в этой новой тебе, – прошептал он так тихо, что я едва его слышала, – мне нравится то, что старая ты никуда не делась.

– Если ты имеешь в виду растяпу, которая переворачивает бокалы, – ответила я, делая скорбное лицо, – то, боюсь, она никогда никуда не денется.

– И я настаиваю на том, чтобы она не уходила. – Лео удержал мой взгляд на одну напряженную секунду, а затем расправил собственную салфетку. – Ну, как прошел твой день с Софией? Я вижу, что она одела тебя, как себя. Ты готова войти в Европейский суд по правам человека и начать превращать матерых юристов в желе?

– По правде говоря, я не уверена, что далеко уйду на таких каблуках.

– На таких каблуках тебе достаточно только появиться там, и все они будут есть у тебя из рук.

Я решила, что уход за собой – это в итоге не так уж плохо: благодаря ему наш обед проходил в атмосфере сериала «Безумцы». Я никогда еще не чувствовала себя такой взрослой, как здесь, в «Делоне», в бриллиантах и с уложенными волосами, со своим дьявольски красивым женихом. Впервые мой скучный мир и сияющий мир Лео слились воедино. И мне это искренне нравилось. Я даже не волновалась о том, что перепутаю другого посетителя с официантом.

– Как она? – продолжил Лео. – Опять недовольна семьей? Они не рады тому, что Рольф гоняет по пустыне в потрепанном «фиате» на каком-то ралли.

– Потому что это слишком опасно?

– Ну, мама считает, что да. София, скорее всего, считает, что недостаточно опасно. А Жизель, понятное дело, не может быть рядом с ним двадцать четыре часа в сутки, чтобы помешать совершить что-нибудь непристойное, к тому же ей с самого начала сложно было справляться с Рольфом.

Мысль, которая мучила меня весь день, наконец воплотилась в слова.

– Лео, скажи откровенно, София действительно спокойно отнеслась к смене очереди наследования?

Он тут же поднял взгляд от меню.

– Почему ты спрашиваешь? Она что-то сказала?

– Нет. Просто… создается такое впечатление, что она не слишком этим довольна.

Он тут же встревожился, словно до сих пор об этом не думал. Но как он мог об этом не думать? Она же его сестра! Похоже, история с Павлосом повторялась снова.

– Насколько я знаю, она спокойно к этому отнеслась. Она, похоже, занялась каким-то судебным процессом по поводу передачи прав, так что… Лучше быть дочерью главного, чем племянницей.

– Но если София всегда была немного не в себе из-за очереди наследования и того, что его нельзя изменить в пользу женщин, разве ее не заденет легкость, с которой эту очередь изменили для кого-то другого?

Принесли еду, и Лео дождался, пока официант уйдет, чтобы ответить мне. Похоже, он успел все как следует обдумать.

– Эми, мне очень нравится твоя восприимчивость. Бог свидетель, в нашей семье ее не хватает. Но, как я и говорил, обычные правила у нас не работают. Все мы знаем, как идут такие дела. Надеюсь, она не сказала тебе ничего неприятного по этому поводу?

– Нет! Нет, я просто… не могу поверить, что ты…

О боже! Все получилось совсем не так, как я хотела.

– Забудь, – весело сказала я. – Наверное, я просто не понимаю ее юмора. Софию довольно сложно понять.

– Я знаю ее двадцать семь лет и до сих пор не могу понять, когда она шутит. – Лео помолчал. – И не уверен, что она часто это делает, если уж честно. Так или иначе, у вас теперь будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга получше. – Лео улыбнулся, от уголков его глаз разбежались морщинки. – Я сегодня обсуждал с мамой бал в честь коронации, который она устраивает на выходных перед самой коронацией. Дворцовый персонал уже начал все планировать, и она хотела узнать, какие драгоценности ты пожелаешь надеть.

– Какие драгоценности?

Он кивнул, словно мы говорили об обуви.

– Одна из традиций коронационного бала заключается в том, что все дамы в семье получают доступ к семейному хранилищу и надевают фамильные драгоценности для общего удовольствия. У большей части комплектов своя история о том, как они попали в наши жадные ручонки.

– Например? – Я даже подпрыгнула от любопытства. Не просто драгоценности, а драгоценности с историями!

– Ну, есть набор Рудольфо – бриллианты и изумруды, диадема, ожерелье, серьги и так далее. Их традиционно носит принцесса Нироны, сейчас это мама. Рольфа назвали в честь этого парня, Рудольфо, – тот был младшим сыном в семье Вольфсбургов и сколотил состояние, играя в карты по всей Европе, в основном с другими младшими принцами. Дедушка любил рассказывать замечательную историю о скандальном разводе, состоявшемся из-за единственной за вечер партии в блек-джек, в которой Рудольфо выиграл изумруды императрицы Жозефины у итальянского герцога, особняк в Ирландии у английского генерала и старшую дочь какого-то русского аристократа вдобавок.

– Правда? – Я застыла, не донеся вилку до рта. – Аристократ поставил на кон собственного ребенка?

Лео отмахнулся.

– Ребенку на тот момент исполнился сорок один годик. Хорошая новость заключается в том, то Рудольфо оказался достаточно галантен, чтобы отказаться от дочери, зато с радостью взял драгоценности и особняк.

Я тайком порадовалась, что мне не придется их носить.

– А есть такие… которые мне официально положено надеть?

Я содрогнулась от предвкушения. Я! Буду участвовать в официальном показе фамильных драгоценностей!

– Ты можешь выбрать, что тебе понравится, ты и будешь выбирать первой, раз уж мама носит изумруды. Поэтому найди себе платье, а потом возьмешь те, которые лучше всего к нему подходят. – Лео с энтузиазмом набросился на стейк. – Мама уже говорила с тобой о встрече с дизайнером? Мне очень понравилось платье от Зои Вайс, но думаю, для этого бала все платья должны быть определенного цвета, в интересах благотворительности.

– София ничего не сказала об этом, – ответила я. – Зато мы обсудили практически все остальное.

Он отложил приборы и потянулся к карману за айфоном.

– Как насчет того, чтобы сбежать со мной с четверга на все выходные? Можем встретиться с дизайнером в твоем терапевтическом саду, а мама назначит консультацию по платьям, после чего мы повидаем ювелира, и у нас еще останется время для самих себя.

Лео с триумфом посмотрел на меня. В другой раз я сразу же согласилась бы, но теперь не могла.

– Извини, но до вечера пятницы я вырваться не смогу, – сказала я. – Вся пятница забита встречами с застройщиками Пэлэс Вью, по поводу общей прогулочной территории, над которой мы работаем. Я договорилась встретиться с некоторыми пчеловодами… Что?

Лео опять играл с бокалом, словно пытаясь сказать: «Как только ты договоришь, я начну». Это очень сбивало с мысли.

– Нет, продолжай, – сказал он.

Но я уже потеряла нить разговора.

– Ах да, Пэлэс Вью. Мне нужно убедиться, что все учтено, поскольку, если мы с Тедом хорошо справимся, это станет необходимым прорывом для… что?

– Я просто думал о том, что, раз уж у тебя настолько плотный график, возможно, стоит подумать о дистанционном менеджменте?

– Что, прости?

– Ну, рано или поздно тебе ведь придется передать кому-то управление, так почему не сейчас? Найми людей, пусть сидят за тебя на совещаниях, научи их всему необходимому.

Я сжала пальцы на ножке собственного бокала.

– Но это мой проект. У меня ушли годы на то, чтобы добиться текущего положения.

– И он останется твоим проектом, – непринужденно ответил Лео. – Но если у тебя появится надежный помощник, ты сможешь управлять делами из любой точки мира. Именно так я разбираюсь с офисными делами из Нироны. Все так делают.

– Мы пока еще не на том этапе, чтобы позволить себе помощников, – сказала я.

Мы пока еще не находились даже на том этапе, на котором я могла бы взять из дела пятьсот фунтов и погасить кредитку. Во мне вскипало упрямство, на языке вертелись возражения.

– А что, если я инвестирую средства в твою экологическую компанию по озеленению – она как раз подходит под мое портфолио, – и ты сможешь кого-нибудь нанять? – сказал Лео, возвращаясь к стейку. – Ты освободишься, у Теда появится кто-то, кем можно командовать, бизнес будет расти. Все окажутся в выигрыше.

Я смотрела на него поверх стола, впервые так четко различив в нем банкира. Один голос в моей голове говорил: «Ух ты, он хочет инвестировать в мой бизнес», но другой очень громко вещал: «А разве это не очередная попытка заткнуть проблему деньгами и не иметь с ней дела?»

Когда я не ответила, Лео перестал есть и посмотрел на меня.

– Что?

– Обычно так дела не ведут, – сказала я. – Ты даже не попросил у меня финансовые отчеты.

– А мне и не нужно. Это надежное предложение. Ты убедила меня в глобальном значении пчел, – игриво добавил он.

В ушах у меня зазвучал голос Джо, предупреждающий, что я опять цепляюсь за деревенские привычки, но я не могла избавиться от осадка после того, как София за один день потратила на мою внешность больше денег, чем было у меня в начале бизнеса. И это не считая одежды.

Или это я была проблемой, которую они с Лео пытались заткнуть деньгами?

Мой кривой британский зуб – одно дело, но как они собираются разобраться с проблемой моей застенчивости? А как насчет того, что я не умею играть на публику, как они? Я была хороша в том, в чем была хороша, – или это уже не имело значения?

Над столиком повисла напряженная тишина. Мы с Лео ни разу не ссорились и не спорили, но все это время во мне росло напряжение – из-за вертолета на крикетной площадке и всего остального, и теперь оно сжалось в один огромный шар. И этот шар катился на меня, как в фильмах про Индиану Джонса, его подгоняла моя собственная вина за то, что слишком наслаждаюсь событиями.

– Что? – рассудительно спросил он, не зная, что валун судьбы готов его смять.

– Мой бизнес для меня – как ребенок, – сказала я. – Ты ведь гордишься своей работой в банке? Я не знаю, хочу ли я вот так покупать все готовое. И ты бы не продал отцу свой фонд, чтобы больше времени проводить дома.

Лео вздрогнул.

– О! Прости. Я просто хотел облегчить тебе жизнь. Я найду помощника, чтобы разгрузить тебе дни подготовки. В Нироне он тебе понадобится…

– Дело не в этом!

– Разве? – Он нахмурился, словно никак не мог понять, что же тогда со мной не так. – А в чем же?

– Перестань пытаться решить все деньгами! – закричала я. – Это совсем не то, что нужно. Необходимо все продумать и справиться с проблемой!

– Эми, ты ведешь себя иррационально.

Атмосфера накалилась, и я отчаянно забарахталась в поисках выхода. Неудобные вопросы сражались за право очередности в моей голове, но я боялась их озвучивать, боялась того, куда они могут завести.

Лео выглядел так, словно пытался заговорить – или не заговорить, – сжав губы в суровую линию. Я в последние недели привыкла распознавать это выражение.

– Лео, я просто нормальная, – грустно сказала я. – Я совершенно нормальная девушка. И я пытаюсь идти тебе навстречу, вот только мне до встречи с тобой много миль. И тебе достаточно иногда садиться на автобус. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что в интернете меня называют Леоми. Мне нужна моя работа, чтобы напоминать себе о том, кто я.

Лео некоторое время молчал, затем оттолкнул тарелку в сторону и потянулся к моим рукам через стол.

– Да, ты нормальная, – сказал он. – Но это самое поразительное в тебе. Ты совершенно нормальна, и ты понятия не имеешь, насколько особенной тебя это делает. Так что, где бы ты ни назначила встречу, я буду ждать тебя в удобном тебе месте.

Он улыбнулся, и я слабо улыбнулась в ответ, потому что не умела делать ничего другого, когда Лео мне улыбался. Он погладил большим пальцем мое обручальное кольцо, приглашая меня в наш частный мирок, окутывающий нас даже в этом переполненном ресторане, и моя неловкость испарилась, как роса с летней листвы.

– До тех пор, пока мы честны друг с другом, – тихо сказал он. – Это все, что нам нужно делать. Никогда ничего не скрывай от меня, Эми. Даже если это сложно, даже если ты что-то ненавидишь, расскажи мне, чтобы я мог тебе помочь.

– Расскажу, – сказала я. – Ты же знаешь, я совсем не умею врать.

Миг прошел, и лишь крошечная капля неловкости не растаяла, досаждая, как камешки, вечно забивающиеся в мою обувь в розовом саду. Я не сказала всего, что хотела. И, более того, я не знала, был ли каждый из нас честен относительно мира, в который приглашал другого. А луч свадебного прожектора подползал к нашим сумеркам все ближе и ближе.