Маме понравились мои фотографии с помолвки. Папе тоже, хотя его и не впечатлили некоторые бордюрные растения из королевских садов.

– Ты выглядишь совсем как тетя Глория, – сказала мама, листая выпуск «Хелло!». – Хотя причесаться тебе бы не помешало.

– Это специально, – сказала я через плечо. – Волосы и должны быть встрепанными. А еще они убрали в графическом редакторе мой двойной подбородок.

Мама и Джо сидели на заднем сиденье «рендж ровера», уткнувшись в свежий выпуск журнала, который я купила по дороге, а я устроилась впереди рядом с Билли и пыталась убедить его превратить часть газона в лужайку с дикими цветами.

– Хватит уже о втором подбородке, – сказала Джо. – То, как Лео на тебя смотрит, – это тоже в графическом редакторе рисовали, по-твоему?

Кто-то, владеющий такой программой, действительно сотворил чудо, но Джо была права – счастливые улыбки на наших с Лео лицах, когда он откинул голову мне на плечо, были совершенно естественными. Солнце тогда вышло, заставив море заискриться сапфирами, согрев траву и мои босые ноги, и я ощущала себя самой везучей в мире девушкой. Это был совершенно живой снимок, словно сделанный в отпуске, вот только на мне были драгоценности на миллион фунтов, а дом на заднем плане принадлежал моему жениху, а не Национальному фонду.

– «Татлеру» на заметку: все тиары отныне носят только на встрепанных волосах, – продолжала Джо. – Вы выглядите так, словно только что проснулись после бала. Такие влюбленные. Такие красивые. Если б я вас не знала, меня бы зависть загрызла.

– Но ты меня знаешь. – Мне стало стыдно, особенно когда я заметила, как Билли прячет улыбку. – И знаешь, что на мне невидимые брекеты, причиняющие ужасную боль, а за камерой стоят двенадцать человек, которые кричат мне, чтобы я втянула живот посильнее.

– Перестань портить волшебство!

– Да, Эми. Это просто невоспитанно – не принимать комплименты, – подключилась и мама.

– Где ты это вычитала?

– В справочнике по этикету «Дебретт». Мы с твоим отцом готовимся к вашей свадьбе, это очень сложно. Я не хочу ошибиться и назвать кого-то не тем высочеством.

Я собиралась сказать ей, что не нужно делать глупости, но внезапно вспомнила о собственной стопке литературы: иллюстрированная история Нироны авторства Софии, самоучитель итальянского, бальные танцы для начинающих. Эту паузу в подготовке я получила только в обмен на обещание учиться и воздерживаться в Йоркшире от углеводов.

– Все будет хорошо, – быстро сказала Джо. – Те, кто заслуживает внимания, будут не против, а те, кто будет против, внимания не заслуживают. Главное, не обращаться к ним по именам, как однажды сказал мне граф Спенсер. Ладно, но в какой магазин мы сначала пойдем? Мне уже не терпится!

Джо, мама и я ехали в «рендж ровере» в Лидс выбирать мое свадебное платье. Я бы хотела сесть за руль, но Лео улетел в Нью-Йорк по делам и предусмотрительно настоял на том, чтобы я в его отсутствие обязательно брала машину и Билли.

– Так будет проще, – сказал он. – Он будет возить вас по всему городу, и не придется волноваться о парковке. А еще вы сможете позволить себе бокал вина, чтобы расслабиться. В общем, не спорь, потому что мой помощник уже забронировал для него люкс в «Хилтоне» Лидса, а Билли любит отели.

С этим я поспорить не могла. И раз уж я не вела машину, я могла сосредоточиться на маминой тревожности, удерживая ее на минимуме, несмотря на то, что ей пришлось выйти из дома. Я держала пальцы скрещенными, надеясь на то, что вдали от круга городских сплетен она почувствует себя лучше, – я сама чувствовала себя в Лондоне куда спокойнее, чем в Ротери.

– У нас забронировано время в «Свадебном складе», – сказала я, вытаскивая блокнот.

– Что? Не в «Селфридже»?

– Нет. Я хочу что-нибудь простенькое. – Я не стала добавлять: «А за платье платит папа». – Попытаемся заодно найти для тебя платье подружки невесты и что-то для мамы. А потом выпьем чаю.

– Замечательно!

Я взглянула в зеркальце заднего вида. Джо явно веселилась. Мама, кое-как втиснувшаяся в цветастое пальто, купленное прошлым летом, но тесное сейчас, радовалась явно меньше.

Билли высадил нас у двери, и мы шагнули в страну чудес белоснежного атласа, которой и являлся «Свадебный склад».

Сильвия («ваша сегодняшняя фея-крестная!»), не тратя ни минуты, налила маме и Джо «игристый комплимент от заведения» и повела меня к рядам вешалок с блестящей гладкой сетчатой белизной.

– Закрой глаза и представь себя у алтаря, – проинструктировала она меня, мерцая французским маникюром. – Что ты видишь?

– Своего личного красавчика принца, – сказала Джо.

Сильвия прикрыла руками горло и изобразила на лице гримасу, означающую: «Ой! Котятки!»

– Как это мило!

Я мрачно посмотрела на Джо.

– Я вижу что-то очень простое, – с упором сказала я. – Не пышное, не мнущееся, в чем можно будет без проблем сесть. То, что не будет создавать впечатление, будто к алтарю идет платье, а не женщина в нем.

– Но не слишком простое, – сказала мама, сидевшая на бархатном диванчике в углу. – Ты должна максимально подчеркнуть свою чудесную фигуру.

– То есть вы, мама, хотите сказать: «Никаких меренг», – произнесла Сильвия и покраснела.

Я покраснела одновременно с мамой. Такое часто бывало: людей впечатляли мамины размеры, и их мозг начинал непроизвольно выдавать ассоциации с едой, и чем больше эти отсылки привлекали внимания, тем выше был шанс услышать их снова. Я сама так делала.

Джо выскочила вперед, чтобы рассеять неловкость, со скоростью, которой меня не смогло научить ничто из списка домашнего чтения от Софии.

– Она хочет выглядеть очень неформальной принцессой. Так ведь? О, мне нравится вот это, с маргаритками вдоль декольте. Что скажете, Пэм? Цвет слоновой кости или кремовый?

– Мне нравится кремовый, – сказала мама и снова покраснела.

– И мне. – Я схватила платье с вешалки. – Давайте начнем с него.

Я думала, что несколько часов проведу, ныряя в примерочную и выходя из нее, но Джо, с характерным для нее хорошим вкусом, выбрала единственное в магазине платье, которое мне шло, соответствовало моему размеру, и прежде всего, в нем я выглядела собой, только в стиле рекламы духов 1962 года.

В отличие от большинства многослойных платьев с пышными юбками, как у Барби, это платье было сшито вручную местным дизайнером. Из мягкого шелка-сырца, с рукавами в три четверти, открывающими плечи и подчеркивающими мои ключицы, украшенное крошечными маргаритками по краям, оно буквально стекало в пышную юбку длиной до колена. Платье было как раз того рода, в котором хочется кружиться и позировать, а потом замереть и просто смотреть на себя в зеркало, улыбаясь.

Сильвия застегнула молнию на спине и издала непроизвольное «о-о-о!». Разница между мной в джинсах и мной в платье была так велика, что указывать на нее вслух было бы почти грубо.

– Насколько я понимаю, это оно? – спросила я сдавленным голосом. Именно так, когда мне было девять, я представляла себя на своей свадьбе. Настоящая сельская невеста, свежая и простая.

Сильвия погладила меня по руке.

– Дорогая, у меня просто нет слов, – сказала она. – А такое со мной случается редко, поверь. Оставайся здесь, а я подготовлю их к твоему появлению.

Она выскочила в главный зал, где мама и Джо терпеливо ждали с розовыми атласными «масками предвкушения» на глазах, надетыми для того, чтобы как следует насладиться «вау-фактором».

– Можете снять свои маски, леди, – сказала она, выманивая меня на подиум для показа. – И если вы тянетесь за коробкой с салфетками, мама, я полагаю, они вам пригодятся.

Мама и Джо сняли маски, и их рты превратились в идеально круглые «О».

Мамины глаза тут же наполнились слезами, а Джо прижала ладони к щекам.

– Ты потрясающе выглядишь, – ахнула она. – Эта тоненькая талия! Эти волосы! Ох, Эми… Пэм, что скажете? Это оно?

Маму так переполняли эмоции, что она не могла говорить. Только кивнула головой, покачала ею, снова кивнула. И потянулась за салфетками.

– Слезы счастья, – выдавила она, что спровоцировало и Джо.

Сильвия метнулась вперед прежде, чем я поняла, что плачу, и сунула мне коробку с салфетками, спасая от слез идеальный топ.

– Позвольте мне сделать финальный штрих. – Она сдернула со стенда длинную вуаль и воткнула гребешок в мой хвост. А затем, словно подумав еще раз, нацепила сверху хрустальную тиару.

– Если уж ты собираешься замуж за прекрасного принца, нужно и выглядеть, как принцесса, – добавила она со снисходительной улыбкой.

Джо нахмурилась за своей салфеткой, и я бровями просигналила ей, что лучше молчать.

– Это очень мило, но я думала о том, чтобы украсить волосы цветами, – сказала я, протягивая руку, чтобы снять тиару. – Снежные розы, немного плюща или остролиста? Это зимняя свадьба.

– Осторожнее с вуалью и этим кольцом… О, какое красивое!

Сильвия схватила меня за руку, чтобы его рассмотреть: обручальные кольца, как я поняла, были почти как живот беременной – все хотели как следует приглядеться. Мне стало не по себе, как в тот раз, когда Дженнифер Уэйнрайт едва не стянула с моего носа очки, чтобы рассмотреть их.

– Сколько оно стоит? Если вы не против таких вопросов… Выглядит совсем как настоящее!

Я не знала, что сказать. И не имела понятия, сколько оно стоит: разве фамильные драгоценности не считаются бесценными?

– Мне не хотелось бы об этом говорить.

– Умная девочка! – Сильвия подмигнула мне. – Большинство моих клиентов так поступают – покупают здоровенный булыжник в онлайн-магазине, а настоящее кольцо оставляют дома.

– Оно настоящее, – сказала Джо в тот момент, когда я произнесла: «Это ДиаМоник».

Я не хотела привлекать к себе лишнее внимание. И хотя я слишком чувствительно относилась к своему растущему статусу интернет-знаменитости, к счастью, в светскую хронику я еще не попала, и люди, читающие эту хронику, меня пока что не узнавали. А статья Дженнифер вышла в местной газете – мама купила для меня один выпуск, – и это стало одной из причин, по которым я решила покупать платье в Лидсе, где никто не будет смотреть на нас и показывать пальцем. Пусть они не видели моих жутких фото с сайта «Молодые-Золотые-Холостые», зато уж точно видели постыдные кадры с уроков физкультуры в младшей школе Хэдли Грин, которые Дженнифер нашла в собственном альбоме.

– Так, с этим мы решили, – сказала я, меняя тему. – А платья для подружек невесты мы можем сейчас посмотреть?

Сильвия взмахнула рукой в направлении второго зала, где на вешалках висели платья всех цветов радуги. Но в основном бургундского.

– Конечно же есть. Какую цветовую гамму вы выбрали? У свадьбы будет тема, кроме зимы? Нам недавно привезли прелестные платья цвета шоколада с миндалем… – Она покосилась на маму. – Роскошного цвета брауни… эм… в чудесном стиле выпускного!

Мама тщательно изучала выставку белых туфелек для Золушек.

– Мы что, не поедем в «Селфридж»? – в ужасе спросила Джо.

– Джо, ты не поможешь мне снять его? – Я быстро указала взглядом на примерочную кабинку. – Не хочу испачкать платье.

– О, эмм, да. Конечно. – Она проследовала за мной и задернула бархатную занавеску.

– Слушай, – прошипела я прежде, чем она открыла рот, – я хочу купить здесь все, что получится.

– Почему? – Джо вскинула руки. – Нельзя же покупать первое, что подошло! Нужно немного погулять по магазинам. И у тебя ведь не ограничен бюджет – ты можешь купить мне и своей маме что-нибудь действительно роскошное в «Селфридже», и мы обе потом наденем…

– У меня ограничен бюджет! – Я еще сильнее понизила голос. – За свадьбу платит папа. И я не хочу, чтобы она обошлась ему в целое состояние. А мама… – Я помедлила, не зная, о чем могу рассказать, пусть даже Джо. – Мама очень застенчива. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя неуютно в «Селфридже», особенно если ничего не подойдет. А у них почти нет размеров для полных леди, вот почему выбирать мы будем здесь.

– Тем больше причин найти ей что-то реально роскошное! Немало крупных знаменитостей закупаются в…

– Джо, дело не только в этом. – Сложно было объяснить, что происходит с мамой, не рассказывая при этом всей истории с Келли. – Она очень, очень застенчивая. Свадьба для нее сама по себе стресс – и я хочу, чтобы эта милая леди просто вынесла для мамы все подходящие для матери невесты платья, мы быстренько подберем что-нибудь, и мама перестанет тревожиться.

Я сделала паузу.

– А нечто потрясающее ты купишь для церемонии в Нироне. Обещаю.

Джо прищурилась на меня. Она прекрасно чуяла семейные драмы под любыми словами.

– Ладно, – сказала она. – Но наложи запрет на красные пеплумы. Я не собираюсь стоять рядом с Лео Вольфсбургом и его принцессой-невестой, изображая дискотечную клубничину.

У нас ушло пятнадцать минут на то, чтобы втиснуть Джо в подходящее ей обтекающее платье цвета зеленой листвы (хотя, чтобы немного помучить ее, я заставила Джо примерить три платья бургундского цвета без бретелек, но с присобранным верхом), а вот поиски платья для мамы заняли намного больше времени.

– Вот это очень популярно у мам невест. – Сильвия уже отдувалась, возясь с молнией очередного платья-футляра. Оно было фисташково-зеленым, с рельефной юбкой и укороченным жакетом, и создавало впечатление, что мама нарядилась гороховым стручком на маскарад. – Некоторые из них… гораздо… больше… вас. Вот! Что скажете? Наденьте болеро, мама!

Мама сунула свои пухлые руки в металлически поблескивающее болеро и в ужасе уставилась на свое отражение. Юбка грозила на ней лопнуть. Веснушчатая грудь рвалась наружу из декольте, как слишком сильно взбитый крем. Мама примеривала уже шестое платье, и только в этом она не напоминала диван.

– Возможно, шаль? – предложила Джо, протягивая собственный кашемировый шарф. – В церкви, наверное, теплее? Будет ведь декабрь.

– Мама? – с тревогой спросила я.

Ее лицо осунулось, когда она думала, что на нее никто не смотрит, но теперь она снова выдала нам храбрую улыбку.

– Мне нравится! Очень приятный цвет. И, возможно, я сброшу несколько фунтов до свадьбы.

Она одернула юбку и нахмурилась.

Мое сердце разбилось при виде тревожности, которую она пыталась – и не могла – скрыть. Я была не в силах этого вынести.

– Может, попробуем что-то еще? – предложила я. – Погуляем по Лидсу, и…

– Нет! – в ужасе воскликнула мама. – Только не Лидс. Хватит с меня платьев. Я не хочу больше никуда ехать.

– Все мои мамочки теряют вес, – сказала Сильвия, гладя ее по руке. – Все дело в стрессе. Мне стоило бы предложить рынку свадебную диету!

«Только не маме», – с печалью подумала я. На нее стресс производил обратный эффект, а Сильвия ведь даже не знала о супермодели, которая будет стоять по другую сторону алтаря, и о представителях международной прессы, ожидающих снаружи.

Господи! Это должен быть самый счастливый день моей жизни, а меня уже трясет от волнения.

– Да, очень мило. Я его возьму. А теперь помогите мне из него выбраться. – Мама взмахнула руками, и рукав болеро угрожающе затрещал.

– Мы зашьем, – быстро сказала Сильвия.

Мама настояла на том, чтобы заплатить самой – чеком, «никаких кредиток в нашей семье!», – и мы оставили команду Сильвии паковать и зашивать наши платья. Я угостила их чаем в загородном отеле на окраине, где печенье оказалось совсем не таким воздушным, как у мамы, а потом Билли повез нас домой.

Потребовалось немало решительных утешающих монологов в исполнении Джо, чтобы выманить маму из бездны подавленности. От меня было мало толку, я сама слишком нервничала, но Джо щедро делилась выдержками из семейного каталога свадебных катастроф: о том, как ее дядя «не так уж случайно» поджег церемониймейстера, как ее кузина устроила истерику у церкви и призналась, что влюблена в подружку невесты, о том, как дедушка повредил церемониальным мечом для торта проводку в «Ритце», – и к тому времени, как мы свернули на загородную дорогу, мама почти пришла в себя.

– Как вы смотрите в лицо соседям? – хихикала она, на что Джо отвечала:

– Мы купили дом на острове.

Я заметила, как она снова напряглась, как только GPS повел нас через наш старый городок, и слишком поздно поняла, что стоило дать Билли другие инструкции. Хэдли Грин в летний солнечный день выглядел идиллически. Деревня – победительница конкурса «Йоркшир в цвету» предстала перед нами во всей красе: каждый коттедж был украшен вьющимися розами, висячими корзинами и декоративными клумбами с разнообразием красного и оранжевого оттенков. Несмотря на кондиционер в «рендж ровере», я чувствовала чудесный запах свежескошенной травы.

– О-о, вы посмотрите на этот дом! – Джо ткнула пальцем в свое окно. – Вот это я называю настоящим английским коттеджем! Взгляните на розы! А эти чудесные качели на яблоне!

– Именно в нем мы раньше жили, – тихо сказала я с переднего сиденья.

Выбеленный двойной фасад нашего старого дома купался в лучах раннего летнего солнца, и у меня перед глазами пролетели все рожки мороженого, которые мы съели на лужайке перед ним. И все пчелиные укусы, и все венки из маргариток. Те часы, когда Келли загорала на солнышке, а я ловила божьих коровок. На зелени газона до сих пор не было проплешин, папа будет гордиться.

Прошло много лет с тех пор, как я здесь бывала, и я не знала, говорили ли мама с папой об этом. Наверное, нет – мы никогда не упоминали ни о чем из нашей жизни До Дела Келли. И это была самая большая наша потеря, а вовсе не деньги и не сады. Тот факт, что мы были так счастливы, но счастье теперь недоступно, и мы никогда больше о нем не говорим.

– Он словно из романа Томаса Харди. – Джо подалась к окну и не увидела, как я предупреждающе нахмурилась. – Пэм, почему вы съехали из такого чудесного дома? Ради экономии?

– Вроде того, – поспешно ответила я.

Когда мы проезжали мимо, я заметила знак «Продается» снаружи. Оставалось надеяться, что мама его не видела. Она снова притихла.