– Представь, что я Макс Беркли, – сказала Джо. – Я только что взяла для тебя выпивку. И подхожу к тебе, чтобы запросто, без давления, поболтать, как принято на вечеринках.

Чтобы усилить эффект, она зашагала ко мне по балкону вразвалку, словно надев кожаные штаны с дыркой в промежности и держа чашку кофе вместо стаканчика дешевого белого вина.

– Кто это у нас тут, неужели милая Эми Уайлд, пиковая дама из Челси? – Ей очень здорово удался расслабленно-самоуверенный мажорный тон Макса. – Как оно ничего, Эми? Ха-ха.

И она подкрепила все это, подмигнув мне в точности как Макс, после чего, как и следовало по ходу репетиции, сделала паузу, дав мне возможность ответить. В моем мозгу, как по команде, не осталось никаких мыслей, лишь слабое фоновое жужжание статической паники и мрачное предчувствие того, что я сейчас брякну глупость. Как всегда и случалось. Вот почему почти все вечеринки я проводила на кухне, среди булочек с сосисками.

Я внутренне застонала. Еще ведь даже не началась вечеринка! И мы не в комнате. И у Джо нет приводящего в замешательство римского носа Макса Беркли, оправдываться мне нечем. Эта вечеринка должна была стать третьей в ряду тех, на которых Джо пыталась свести меня с Максом, причем оба предыдущих раза знаменитый нос Беркли лишал меня способности связно мыслить. Предполагалось, что нос «доказывает» некоторое незаконное родство Макса с герцогом Веллингтоном, но мой мозг отказывался видеть хоть что-то, кроме мажора в красных штанах. И мне едва не пришлось зажимать себе рот, чтобы не произнести это вслух, что, согласитесь, вряд ли стало бы прелюдией к нормальному разговору.

Я глубоко вздохнула и попыталась вспомнить те нейтральные реплики, которые мы с ней уже отработали.

Были некоторые преимущества в том, чтобы снимать квартиру вместе с девушкой, для которой первая буква «и» в слове «вечеринки» означает «искусство», а вторая – «изобретательность». Вторая «и» включала в себя дынно-водочное мороженое и тайное сводничество, но в последний год Джо сосредоточила свои силы на том, чтобы излечить меня от болезни, которую сама же и диагностировала, назвав «вечериночным параличом».

– Эмм…

– Нет! – Джо прекратила имитировать Макса и ткнула в меня пальцем. – Вот в этом твоя вечная ошибка. Прекрати думать о том, что тебе «стоило бы» сказать, позволь разговору просто течь. – Свободной рукой она сделала грациозный жест. – Пусть легкая светская болтовня о погоде, о стрельбе, о подарках на Рождество несет вас, пока не найдется взаимно интересная тема…

– Джо, в который раз тебе говорю: я из Йоркшира, – прервала ее я. – В Йоркшире не бывает светской болтовни. И вообще никакой не бывает, если есть возможность молчать. Когда наши мужчины играют в крикет, почтительная тишина соблюдается как игроками, так и зрителями, а наши женщины ведут беседы разве что бровями и движением плеч. «Сомневаешься – молчи». Фактически это девиз Йоркшира.

– Но как вы тогда знакомитесь? – в ужасе воскликнула Джо.

Факт, что можно не разговаривать больше десяти секунд подряд, находился за гранью ее понимания: дома она постоянно болтала по телефону, даже в ванной, обычно с кем-то по имени Тилли, Милли или Лили. Иногда Билли.

– Мы приезжаем для этого в Лондон. А теперь можно мне получить свой кофе, пожалуйста? – спросила я, протягивая руку. Я с девяти утра вскапывала клумбы, и кофеин мне был просто необходим.

Джо подняла чашку над головой, чтобы я не могла до нее дотянуться, и многозначительно воздела брови, так что пришлось вздохнуть и выдать реплику, которую она хотела от меня услышать:

– Цвету и пахну, Макс, спасибо, что спросил.

Джо с гордой улыбкой протянула мне капучино.

– Вот видишь? Ты уже шутишь. Достаточно найти свой конек.

– Я его уже нашла. Он называется «стоять на кухне и спрашивать людей, какой напиток они предпочитают». Много лет идеально срабатывает.

– Ну уж нет, хватит прятаться там с пирожками и салфетками. Я хочу увидеть тебя в действии. Хочу, чтобы ты веселилась. Знакомилась с людьми. Показала им тот свет, который обычно скрываешь под мешком.

– То есть им и мешок показать?

Джо проигнорировала фразу, перескочив к следующей теме, пока я размешивала сахар в кофе.

– К слову, тебе нужна помощь с выбором костюма? Тема «Рай и Ад» хороша тем, что все могут надеть нечто экстравагантное или даже дерзкое…

– Да, я об этом уже думала, – быстро сказала я. – Почему бы мне не прийти в костюме мима? Они чертовски зловещие. А Тед еще говорил, что мы с ним можем надеть костюм лошади, тогда тебе не придется волноваться, что кто-то из нас отсидится в углу. Разговоры мы оба могли бы вести только глазами. Или кивая нашей лошадиной головой.

Джо прислонилась спиной к балконным перилам (опасный фокус в нескольких сотнях метров над Челси, учитывая пренебрежительное отношение хозяина балкона к ремонту) и глубоко вдохнула через нос. Последнее было необходимо для того, чтобы ей не пришлось делать паузу и переводить дыхание во время последующего монолога, что дало бы мне возможность вмешаться в поток ее слов.

– Во-первых, – сказала она, загибая свой палец в перчатке, – ты наравне со мной будешь хозяйкой этой вечеринки, следовательно, не сможешь провести ее, жестами передавая: «Вот напитки» и «Пожалуйста, не надо блевать на диван». Во-вторых, если ты проведешь весь вечер в костюме лошади, с носом Теда Ботэма в твоем интересном месте, все подумают, что вы с Тедом пара, а не коллеги по работе с общим страхом перед общением с людьми. Что приводит меня к в-третьих: сам смысл этой вечеринки в том, чтобы ты познакомилась хотя бы с одним из тех замечательных мужчин, которых я для тебя подобрала. Так гласит твой гороскоп на этот месяц. Ты неотразима начиная с девятого января. Просто позволь Максу говорить о своей машине. Как это делаю я. Спроси его о расходе горючего, кивай каждый раз, когда слышишь слово «оборот», и все будет хорошо.

Я глазела на нее. Джо посещала вечеринки еще с тех пор, как могла пройти под коктейльным столиком, не пригибаясь. И сводничала, скорее всего, с того же нежного возраста.

Не успела я возразить, как она обхватила меня рукой за плечи и сжала.

– Эми, ты слишком хороша, чтобы тратить время, предназначенное для знакомств, утешая у холодильника плачущих пьяных девиц и всяких странных типов. Ты должна сиять! Ты замечательная собеседница. И ты меня постоянно веселишь.

– Это мой акцент тебя веселит, – возразила я.

– Нормальный у тебя акцент, – мрачно сказала Джо. – Дело в твоем странном… Я не могу понять, в чем именно.

Нас с Джо сложно представить соседками. Когда я впервые ее увидела, она листала выпуск «Татлера» и потягивала минеральную воду, отчего я вначале решила, что Джо из тех гламурных выскочек, которые никогда в жизни не работали и падают в обморок при виде хлеба, – что, в принципе, показатель того, какой кошмар можно с собой сотворить. (Кстати сказать, «минеральная вода» оказалась водкой с тоником. А буханку хлеба Джо может уничтожить быстрее, чем выговорить «переизбыток углеводов».)

Но глянец и блеск были настоящими. Джо де Вере – истинная носительница генов принцессы, уж поверьте. Все в ней сияло, от длинных каштановых волос до алого педикюра, включая божественный акцент. Она знала всех – надежных строителей, ненадежных баронетов, таксидермистов, бухгалтеров, таксистов – и никогда, никогда не лезла за словом в карман, даже если все остальные немели от шока и стыда. Джо обладала поразительным талантом располагать к себе людей, а затем добиваться от них чего только пожелает: сама она объясняла это тем, что в детстве много переезжала из-за постоянных разводов и новых браков родителей.

Я же, с другой стороны, была новоиспеченным специалистом по садоводству из глухой йоркширской деревушки, обладательницей неровных когтей серийного убийцы в сочетании со светлой копной всклокоченных кудряшек, которой позавидовали бы тролли. Я умела неплохо шутить, но обычно только после двух-трех дней мысленных репетиций во время стрижки чужого сада.

Единственное, чем я могла похвастаться, так это тем, что моя мама пекла эклсские слойки, которые однажды на Большой Йоркширской выставке попробовала принцесса Анна («Вкусные и сочные, миссис Уайлд»). Пусть у меня и имелись планы поразить Лондон своими цветочными дизайнами для балконов, на данный момент я была самым исполнительным и занятым мастером по стрижке газонов и живых изгородей во всем городе.

Объединяло нас с Джо, по крайней мере вначале, знакомство с Тедом Ботэмом. Мы с Тедом вместе снимали дом, пока я готовилась стать садовым дизайнером, а он изучал садовую архитектуру, но большую часть времени проводил, расхаживая вокруг с металлоискателем и раздражая тем самым местных фермеров. А кроме того, он был одним из старых друзей Джо еще со времен закрытой школы. В лето нашего выпуска Теду понадобилась помощь с заказами, которые он подыскал себе в Лондоне, а я оказалась первым кандидатом в помощницы – благодаря своему первоклассному таланту дизайнера и, что немаловажно, наличию фургона. Я была преисполнена планов начать личный бизнес, но нуждалась в работе и жилье. И вышло так, что Джо как раз в это время понадобился жилец в свободную комнату ее квартиры, расположенной неподалеку от Букингемского дворца, однако ей очень не хотелось, чтобы этим жильцом стал Тед, и здесь я вполне ее понимаю: мне ведь в течение года пришлось делить с ним ванную.

Несмотря на внешнее сходство Джо с Пиппой Миддлтон, я поняла, что мы с ней можем сойтись, когда на «собеседование» она пригласила нас с Тедом в караоке-бар своего знакомого в Баттерси. Исполнив четвертый подряд дуэт Шер в сочетании с танцевальным экспромтом, заливаясь искренними слезами от нахлынувших эмоций, я осознала, что Джо каким-то неведомым образом уговорила меня спеть на публике, чего раньше никогда не случалось, не говоря уже о танцах.

Само «собеседование» завершилось двенадцать часов спустя у нее дома, когда я приготовила классический английский завтрак, чтобы спасти нас от похмелья, а Джо сказала, что лучшего никогда не ела. (И это правда. Моя яичница – моя визитная карточка.)

Так я и прожила здесь почти два с половиной года. За это время состоялось около двадцати вечеринок, я повидала множество «подходящих мужчин» в красных штанах, с которыми так и не смогла познакомиться, приготовила десятки английских завтраков и проводила в мир иной семь комнатных растений, о которых Джо сожалела, но не заботилась.

– Костюм, – повторила она, притопывая на месте, с тем тяжелым взглядом, которым она подгоняла своих нерадивых рабочих. – Нам нужно определиться с ним, пока Тед не взял костюм лошади у своего друга-идиота, с которым в прошлом году надевал его на свадьбу Хетти в Уилтшире.

– Что? – Так значит, Тед не шутил, когда предлагал его!

– Не важно. Давай-давай. Как ты представляешь себе рай? Или ад? Не имеет значения, как именно, главное, чтобы в качестве аксессуара подошло боа из перьев.

– Ад для меня – записаться на шоу «Британия ищет таланты» и опозориться перед миллионами зрителей, – тут же ответила я. – Так что, наверное, я смогу обойтись повседневной одеждой и взять Бэджера под мышку. Там постоянно кто-то да выступает с собакой.

Бэджер – это мой пес. Ну, в некотором роде мой – он достался мне в наследство от бабушки и умел разве что выполнять команду «сидеть» за мятную конфетку и приносить пульт от телевизора. Обычно он ездил на работу со мной или Тедом, в зависимости от того, с кем можно было всласть покопаться в земле.

– Реалити-шоу… Отличная идея! – Джо сверкнула одной из своих лучших одобрительных улыбок. – Но нам нужно подумать о горячих реалити-шоу. И о костюме, который предполагает шикарный макияж. Подчеркнуть твои чудесные глаза. – Она сморщила нос, задумавшись: не лучшая ее гримаска. – Как насчет «Танцуют все»?

– Ага. Это ад, – подтвердила я. – Фальшивый загар – это ад. И платья с глубокими вырезами, посаженные на клейкую ленту, тоже ад. Зрительское голосование – это ад. Люди, которым приходится танцевать сексуальное танго с потрепанными звездами старых мыльных опер…

– Ладно, ладно. У меня есть для тебя отличное платье, – сказала Джо.

– Да перестань! Я же буду выглядеть смешно в одном из твоих платьев. – Я рассмеялась, не подумав, и только потом поняла, что фраза получилась не такой, как мне хотелось бы. – Нет, я не хочу сказать, что ты носишь смешные платья, просто они настолько меньше размером, чем… То есть ты намного меньше меня. Я не имела в виду, что у тебя слишком узкие платья, они хорошие, просто такие вырезы лучше смотрятся на тебе, чем на мне… – Я в ужасе залепила рот руками, потому что он продолжал болтать, хотя мозг уже давно остановился и сел.

В этом, если вкратце, и заключается моя проблема. Представьте подобное на вечеринке. С парнями, на которых пытаетесь произвести впечатление. Вот что бывает, когда растешь в молчаливой среде.

Джо так широко распахнула глаза, что я увидела, где начинаются ее стрелки.

– Эми, прекрати так много думать. Заполняй тишину, кашляя, если придется.

– Эй? И давно вы там чаевничаете?

Мы синхронно развернулись и увидели широкий силуэт Теда Ботэма, похожего на твидовую гору, враз заполонившего минималистскую скандинавскую кухню-студию Грейс. Он умудрился откуда-то натащить грязи, хотя, возможно, и не он, а Бэджер. Пес галопом рванулся к нам на балкон, гордо сжимая в бородатой пасти какую-то ветку и явно нацелившись прямо на безупречную черную юбку-карандаш, которой гордилась Джо.

– Бэджер! – пискнула она, выставляя перед собой руки, чтобы псу удобнее было запрыгнуть.

Вот еще одна из черт, которые изначально расположили меня к Джо. Несмотря на свое безупречное чувство стиля (сегодня: приталенный плащ с леопардовым принтом, юбка-карандаш, черные сапоги из лаковой кожи, в которых так удобно пинать ленивых декораторов своих клиентов, умещая их обратно в рабочий график), она не могла не заметить собаку и не остановиться, чтобы погладить ее. Когда я вселялась в квартиру, ее больше беспокоило, где Бэджер захочет спать, чем наличие у меня рекомендаций.

– Привет, Джо, – сказал Тед.

Судя по всему, сегодня он рыл канавы, поскольку его кудрявые каштановые волосы от пота завились еще сильнее, а щеки сравнялись оттенком с красными штанами. Не знаю почему, но у друзей Джо странное пристрастие к красным штанам.

– Какие планы на сегодня? – добавил он жутко мягким тоном, который так любят старые школьные друзья. – Укрощение строителей или запись звука для рекламы очередного моющего средства?

– Строители. – Она взглянула на часы. – И мне уже пора возвращаться к Кэлли Гамильтон – ее электрики так затянули установку переключателей, что ей пора брать с них арендную плату.

Официально Джо была актрисой и появилась уже в двух телерекламах моющего средства (мы считали это почти сериалом), но попутно занималась куда более прибыльным делом: вела строительные проекты для друзей и знакомых друзей, либо слишком занятых, либо слишком робких, чтобы торопить своих работников. Джо, с ее очаровательными манерами и неспособностью слышать «нет», экономила своим клиентам тысячи за сверхурочную работу.

– Тогда тебе пора браться за кнут, – заметил Тед, кивая на мой упакованный ланч и постукивая по циферблату собственных часов. – А нам к двум часам нужно быть в Фулхэме.

– Нет, стоп, это же была твоя работа. – Я порылась в рюкзаке и вытащила ежедневник, радуясь возможности сбежать от обсуждения предстоящей вечеринки. Я занималась нашими заказами, а также вождением, счетами, дизайном и покупкой растений. Тед рубил, копал и подстригал. – Ты должен быть в Фулхэме сегодня утром.

Тед потупился.

– Я думал, мы съездим вместе. У меня… Ну, мне пришлось передвинуть в расписании Элтхэм-авеню. Миссис Мэттьюс была не готова меня принять.

– Что? Разве она к тому времени не вернулась из фитнес-центра?

Он покраснел.

– Нет, она не вполне… встала.

– Тед, ты можешь выражаться яснее? – спросила я, впрочем, отлично зная, что услышу. – Она заболела?

– Точно заболеет, если будет носить это платье в январе, – сказал он. – Честное слово, я видел ее… Кхм. Ей бы купить себе пижаму.

– Она была неглиже! – радостно возопила Джо, вспугнув Бэджера, устроившегося у нее на коленях. – Тед! Она хотела, чтобы ты обновил ее цветочное ложе!

– Прекрати.

– Или ей нужен был новый шланг? Или… – Джо нетерпеливо похлопала меня по руке. – Эми, помоги, у меня заканчиваются двусмысленности.

Я прижала палец к подбородку.

– Она хотела, чтобы ты удобрил ее многолетние растения? Или сделал что-то с ее лютиками?

Тед ответил печальным взглядом, и я не смогла продолжать. Это было все равно что издеваться над коровой. Большой герефордской коровой в свитере.

Наши клиенты видели слишком много экранизаций «Любовника леди Чаттерлей» и мечтали о собственном Меллорсе, который раз в неделю появлялся бы подстригать живую изгородь, – благодаря чему наши сундуки за лето наполнялись с горкой. Тед, с его широкими плечами и привычкой появляться на работе в старом костюме для регби, был идеальным садовым аксессуаром, особенно в жаркую погоду, когда он предпочитал трудиться в белой нижней рубашке (он был не из тех, кто ходит топлесс, даже в самую жару, даже если его к этому радостно подстрекают наниматели).

– А ты перестань быть таким неотразимым, – сказала Джо. – Меньше копай, больше говори. Начни со своей лекции о лугах с дикотравьем. Господь свидетель, я люблю вас обоих, но если я еще раз услышу, как вы за обедом обсуждаете бедственное положение шмелей, я навсегда откажусь от меда.

– Ты резко передумаешь, когда я поставлю улей на крыше Леоминстер-плейс и у нас появится собственный мед… – начала я.

Тед вскинул голову так высоко, как только может двухметровый парень.

– Если бы ты хоть немного разбиралась в базовой биомеханике…

– Р-р-р, – с намеком ответила Джо. – Или, точнее будет хр-р-р?

– То есть ты заскочил сюда, чтобы захватить с собой дуэнью на дневное задание? – спросила я. Мне не хотелось слушать, как Джо критикует нашу бизнес-мечту этого года, которой лишь несколько дней от роду.

– Вообще-то нет, – легкомысленно ответил он. – Я хотел посмотреть, что ты делаешь для знаменитого коттеджного балкона в стиле фэн-шуй. И взглянуть, выживают ли не менее знаменитые Семена Мечты без хозяйки, пока Грейс катается на лыжах.

Я была совершенно уверена, что это лишь отговорка, – Тед наверняка зашел, чтобы «случайно застать» Джо, – но решила его порадовать и ткнула пальцем в сторону пяти глиняных горшков, выставленных вдоль дальней решетки и содержащих разве что компост.

– Они, похоже, только рады перерыву. Она ведь мантры над ними читает, ты в курсе?

Грейс – двадцатишестилетняя растратчица родительских денег, посещавшая тренинги личностного роста усерднее и чаще, чем большинство людей ходит на работу, – в конце последнего своего курса получила семена, которые следовало посадить «с верой, любовью и уверенностью в себе», чтобы вместе с растениями росли и расцветали ее тайные мечты. Она посадила и колдовала, я поливала. И удобряла.

Джо цинично поморщилась.

– Что там они должны были ей принести?

– Спокойствие, процветание, стабильность рынка иностранных облигаций, успех Ричарда в деле Пэлэс Вью, а затем предложение на День святого Валентина. С кольцом от «Эсприт».

Мы с Тедом тоже хотели, чтобы Ричард, заказчик-застройщик, купил Пэлэс Вью, огромную площадь с большими возможностями для контрактов на озеленение. Пэлэс Вью – это не только сотня с лишним балконов, но и земля вокруг новостройки, а также крыша. У меня в голове жужжали и вились идеи – ага, медоносные – насчет лужаек с дикими цветами тех видов, которые привлекут бабочек, пчел и прочих насекомых в самое сердце города. Я писала об этом диплом. И у меня был план создания локализованных лужаек с последующей установкой ульев – но по плану мне требовалось место для высадки растений.

Если бы в жизни Грейс прибавилось спокойствия, это стало бы приятным бонусом к заказу. Я уже дважды в этом году переделывала ее балкон, один раз по фэн-шуй, второй – с целью цветотерапии.

Джо и Тед синхронно уставились на горшки, и на их лицах отразились отчаянные попытки придумать, что приятного можно мне сказать.

– Пока ничего? – спросила Джо. – В смысле, так и нужно? Нет, я не виню растения в нежелании вылезать из постели в такую погоду…

Тед перевел внимательный взгляд с меня на горшки и обратно.

– Да ну! Так наверняка и задумано: они не прорастут, а ей придется записываться на вторую сессию. Такими приемами этих впечатлительных дамочек и ловят.

– О, ты прав, – с серьезным видом подтвердила Джо. – Оглянуться не успеешь, как бедняжка Грейс подсядет на тяжелые вещества, лучные. Или колчанные.

– Луковичные и кочанные. – Уши Теда вспыхнули.

– Тед, ну не порть шутку! – Она игриво отмахнулась. – Ладно, так когда она возвращается с лыжного курорта?

– На следующей неделе.

– А никак нельзя ускорить процесс? – Джо заглянула в горшок, по-прежнему пустой. – Или хотя бы посадить вместо них штуку, которая действительно растет?

– Как выяснилось, нельзя. Только ее энергия способна пробудить волшебные семена. – Я сделала пару магических пассов над компостом.

Джо поставила горшок на место.

– Тогда она обречена. У Грейс энергии не больше, чем у трехдневного салата.

– А еще, – я поучающим жестом подняла палец, – у меня есть подозрение, что она их убила, полив «Ред Буллом» или забыв в солярии, так что я стащила остатки семян, пока она возилась с этими горшками, отнесла их домой и высадила собственный набор. Для нее, не для меня, – добавила я, заметив, как вытянулись их лица. – Я еще не сошла с ума.

По правде говоря, мне было жаль чудачку Грейс, вложившую остатки самооценки в эту чепуху, и мне хотелось сделать так, чтобы ее надежды оправдались. Пусть даже она не получит кольцо от «Эсприт», но проклюнувшиеся ростки наверняка поднимут ей настроение. Я всего лишь… помогала.

Джо первой пришла в себя.

– Долгосрочное планирование – мне нравится! Ну и как выглядит ее будущее?

– Или, точнее, наше? – добавил Тед. – Не то чтобы я цинично жадничал, но тот контракт нам точно не помешает.

Я вспомнила ряд зеленых ростков на кухонном подоконнике. Благодаря аккуратной подкормке и естественной ночной вентиляции выглядели они неплохо.

– У нее все будет в порядке с рынком, здоровьем и предложением, но вот спокойствие выглядит вялым. Хотя, если у нее сложится с первыми тремя…

– А мы хоть знаем, что это за волшебные семена? – Тед обычно не слишком вникал в растениеводство, но упускать новые возможности для бизнеса не любил. – Может, и нам их продавать? Другим странным хиппи, у которых проблемы с уверенностью?

– Понятия не имею. – Я изрядно покопалась в интернете, но до сих пор так и не выяснила, что это. Даже мой папа, ходячая энциклопедия растений, не смог помочь. – Они немного похожи на…

– Простите, но я покину эту серию «Вопросов садовода», мне пора ехать. – Джо поднялась и начала поправлять свой гигантский шарф. – Кэлли Гамильтон, самая несчастная в мире клиентка, жаждет устроить мне допрос по поводу нашей вечеринки, а я еще не придумала причин, по которым не могу ее пригласить. – Она попеременно ткнула в нас пальцами и прожгла каждого внимательным взглядом. – Так что думайте о своих костюмах. Мне от обоих нужны блеск и общение. И никаких лошадей.

– А если я надену те перчатки со стразами для мытья посуды, которые ты подарила мне на Рождество, можно мне будет остаться на кухне? – спросила я. – Тед наденет майку и прихватит свои лучшие грабли, так что мы отлично отразим общую идею рая. Или ада.

– Я не стану надевать майку на вечеринку в январе! – в ужасе возразил Тед.

Джо расхохоталась, искренне и громко, тем здоровым смехом, который так не шел ее крошечному ротику, почесала на прощание Бэджера за ухом и зацокала шпильками к выходу, помахав нам рукой.

Тед проводил ее тем же тоскливым взглядом, которым обычно у него удостаивался только карри навынос. А когда Тед обернулся и заметил, что мы с Бэджером на него глазеем, вожделение во взоре тут же сменилось легким смущением. Прежде чем я успела среагировать, он подцепил остатки моего сэндвича с яйцом и сунул в рот.

– Так что ты придумала с растениями Великой Благодати? Когда поменяешь их местами? – спросил он с полным ртом.

– Сегодня заберу их домой, а на следующей неделе, когда она вернется, привезу горшки с теми, которые вырастила я. Если я пересажу свои растения в эти эксклюзивные горшочки, она не заметит подмены.

– А это особенные горшки? – Тед уставился на терракотовые сосуды. – Как по мне, стандартная глина.

Я вздохнула. Грейс специально заказывала их в Италии.

– Как мало ты знаешь о женской клиентуре, Тед.

– Для того я тебя и пригласил на работу, – ответил он, протягивая лапу к последним кусочкам моего бекона.

Я с превеликим удовольствием выхватила у него тарелку и скормила остатки Бэджеру.