Нельзя соотнести потерю нами милости Божьей с каким-либо отдельным событием или серией обстоятельств. Вы не можете потерять то, чего не имеете в качестве концепции.

Джеймс Эллрой. «Американская газетенка»

Пришла пора демифологизировать эпоху и создать новый миф, который охватит все — от сточной канавы до звезд.

~ ~ ~

Когда я уходил из кафе, хозяин крикнул:

— Чао!

Я промолчал. Сегодня мне не хотелось укреплять европейское единство. Пока я шел по Эйр-стрит до «Роше», я не встретил ни одного знакомого человека. Не то чтобы там народу не было. Наоборот, не пройдешь. Голуэй стал настоящим городом. Когда я ребенком проходил через город, я знал буквально каждого человека. Более того, я знал всех родственников.

Какая-то часть меня радовалась этой анонимности, но, с другой стороны, я чувствовал, что что-то потеряно. Не столько фамильярность, сколько теплота и участие. Наконец один мужчина окликнул меня:

— Джек?

Я с ним учился в школе. Бог мой, как давно это было. Я попробовал угадать:

— Шон?

Наверное, я не ошибся, потому что мужчина потряс мою руку:

— Я тебя в последний раз видел, когда ты учился на полицейского.

Меня подмывало сказать:

— А у тебя были волосы и… зубы.

Но Шон дружески улыбался, и для меня в тот момент это было главным. Я спросил:

— Как твои дела?

Он подумал и ответил:

— Я лежал в больнице.

— Вот как

— Там полно беженцев.

— И что у них?

— Главным образом медицинские карты.

Я улыбнулся его легкому расизму. Он не был уверен в моих взглядах, поэтому продолжил:

— Коек не хватает. Только зазеваешься — уже потерял.

— И как ты теперь?

— Средне.

Это классический ирландский ответ. Означает, что человек не жалуется, однако дверь для возможного сочувствия приоткрыта. Шон присмотрелся ко мне и поинтересовался:

— Что случилось с костюмом?

Я потрогал прореху, которая, казалось, выросла, и пояснил:

— Мнениями не сошлись.

Он изобразил полагающееся сочувствие и сообщил:

— В прошлом году они мне удалили желудок.

Под «они» могли подразумеваться… грабители, прохожие, врачи.

Я кивнул как можно осмысленнее. Шон не унимался:

— Знаешь, что самое неприятное?

Видит Бог, на ум пришли самые разные ответы, но я решил не торопиться. Сказал:

— Не знаю.

— Чипсы и шоколад. Я ими обжирался.

Шон, выглядевший совсем несчастным, добавил:

— Разумеется, мне остаются молитвы.

— В самом деле?

— Без них бы я пропал…

Он взглянул в сторону площади:

— Вон мой автобус.

— Береги себя.

— Обязательно, Джек. Съешь за меня пакет чипсов.

Я смотрел, как он уходит. Мне ужасно хотелось оказаться в более простой эпохе. Это не значило, что для меня она получится простой. Каким бы незамысловатым ни было плавание, я всегда сумею его усложнить. Алкоголики запатентовали идею цепляться за поражение при малейшем проблеске победы. Я закурил, и проходящая мимо женщина заметила:

— Эта дрянь вас убьет.

— Ей еще придется встать в очередь.