Когда Розамунда и мисс Тибби, ее компаньонка, приехали в Пендон-Плейс, никто не вышел их встречать. Диккон, их лакей, помог дамам выйти из кареты и, шествуя впереди них, постучал кулаком в чистой белой перчатке во входную дверь.

Однако никто не спешил открывать им, ожидание явно затягивалось. Розамунда ободряюще улыбнулась мисс Тибби и от нечего делать принялась рассматривать здание.

То, что она увидела, не только удивляло, но и расстраивало. Фасад дома носил явные следы небрежения и заброшенности: грустный контраст по сравнению с тем, каким он был три года назад, от былой красоты и безупречной чистоты не осталось и следа. Штукатурка во многих местах осыпалась, окна покрывал сероватый слой грязи, газон перед домом явно давно не стригли, а подъездная дорожка была вся изрыта колеями и заросла сорной травой.

В поместье царила удручающая атмосфера заброшенности.

Если здание так выглядело снаружи, то что же внутри? Подумав об этом, Розамунда даже поежилась.

Наконец массивная дверь поддалась, скрипнула и слегка приоткрылась. В широкую щель высунулась голова женщины. У нее был недоверчивый взгляд, красные щеки и убранные в пучок волосы. Окинув гостей пристальным взглядом, она что-то пробормотала себе под нос.

Розамунда сочла такое поведение довольно невежливым, хотя для провинции, вероятно, это было в порядке вещей. Надо представиться и объяснить, с какой целью они пришли.

Лакей Диккон растерянно посмотрел на торчавшую из-за дверей голову и громко произнес:

— Леди Розамунда Уэструдер и мисс Тиббс с визитом к лорду Трегарту.

— A-а, вы, видимо, в гости? — Женщина взглянула сперва на Тибби, затем перевела взгляд на Розамунду. — В наших краях не очень-то жалуют гостей, да и хозяин ни с кем не хочет общаться.

— Но меня он рад будет видеть, — заявила Розамунда. — Пойдите к нему и доложите: приехала его будущая жена.

Розамунда улыбнулась.

— Будьте добры, впустите нас внутрь.

Она попыталась пройти мимо экономки, увы, тщетно, так как женщина была высокой, а телосложением похожа на диван. Хмуро и недоверчиво оглядев настойчивую гостью, словно подозревая ее в намерении украсть столовое серебро хозяина, экономка пробурчала:

— Хозяина нет дома, вернется он поздно, так что ждать его нет никакого смысла. Будущая жена, вы говорите?

— Совершенно верно, — невозмутимо ответила Розамунда и протянула ей свою визитную карточку. — А вы, должно быть, экономка, мисс?..

— Пегги, госпожа. — Экономка задумалась. — Вы та самая герцогиня.

На ее губах возникло жалкое подобие улыбки.

— В наших краях мы не привыкли принимать столь знатных гостей.

Розамунда едва не рассмеялась — разговор казался ей весьма забавным.

Диккон сердито фыркнул:

— Любезная, это очевидно. Но неужели вы так и будете держать мою госпожу на крыльце?

Розамунда одним взглядом остановила рассердившегося Диккона и вдруг спросила:

— А кто еще из хозяев дома?

— Дома только леди Жаклин Девер, госпожа, — проворчала экономка.

— Отнесите ей мою карточку и спросите, примет ли она меня.

Розамунда не была уверена, запомнила ли ее сестра Гриффина после единственного посещения ими Пендон-Плейс, но, может быть, она вспомнит ее имя.

Экономка вернулась.

— Сюда, пожалуйста.

Пока они шли по бесконечным коридорам особняка, экономка то и дело внимательно поглядывала на них через плечо.

Улыбнувшись, Розамунда переглянулась с Тибби и спросила:

— А когда вернется ваш хозяин?

— В последнее время он возвращается очень поздно, затемно. В четверг вечером он ужинал у викария, так что вернулся за полночь.

Ужинать с викарием? Не заметив удивления Розамунды, экономка остановилась.

— Вот мы и пришли.

Больше ничего не объяснив, Пегги удалилась. Розамунда и Тибби замерли на пороге комнаты.

Совсем еще юная леди, года на два моложе Розамунды, вышла из тени оконной ниши и направилась к ним. Платье на ней было какое-то серое и сидело неловко. Походка у девушки была быстрая, она шла почти вприпрыжку. Густые темные вьющиеся волосы, точно такие как у Гриффина, судя по всему, плохо повиновались расческе. Да и сама девушка была какая-то нескладная.

Розамунда сразу поняла, сколько понадобится труда, чтобы как следует одеть ее, привить необходимые манеры и с успехом вывести в свет, и обрадовалась столь нелегкой задаче. Как это ни странно, но такая явная трудность лишь подстегнула ее.

С другой стороны, несмотря на необычную внешность и слишком свободные манеры девушки, было в ней нечто такое, что внушало симпатию.

— О, леди Розамунда! — радостно воскликнула девушка, то ли протягивая, то ли вскидывая вверх руку в жесте приветствия. — Проходите. Я запомнила вас после того, как вы впервые посетили Пендон-Плейс. Вы будете смеяться, но сперва я подумала, что вы ангел, спустившийся на землю. Я даже слегка испугалась. Мне показалось, что вы спустились с небес, чтобы забрать меня с собой туда, где находится моя мама. Хотя, если вдуматься, это было слишком самонадеянно с моей стороны. Мой брат называет меня чертовым ребенком. — Жаклин по-детски рассмеялась. — Как поживаете, леди Розамунда?

Если бы Розамунда не привыкла к манерам Сесили, то, вероятно, такая искренность и порывистость смутила бы ее. Уже поняв, с кем она имеет дело, она так же прямо и дружелюбно ответила:

— Пожалуйста, зовите меня просто Розамунда. Я очень рада возобновить наше знакомство.

Представив затем Тибби, она с удовольствием отметила про себя, что Жаклин приветствовала компаньонку с таким же дружелюбием, как и ее. Розамунда терпеть не могла и даже злилась, когда юные леди, надменно разговаривая, третировали тех, кто был ниже по происхождению, считая их недостойными благосклонности.

В ответ Жаклин воскликнула:

— О, в таком случае просто Джекс. Меня все так называют.

Розамунда слега растерялась.

— Вы не возражаете, если я все-таки буду называть вас Жаклин? У вас такое красивое имя.

— Оно мне совсем не подходит, — грустно ответила сестра Гриффина. — Я не красавица, не то что вы.

— Вы очаровательны, — успокоила ее Розамунда и поспешила сменить тему: — Вы ведь недавно вернулись домой, не так ли?

— Да, и с какой радостью! До этого я жила в Бате вместе с Уоррингтонами. Вы их знаете? Ужасно скучные люди. — Жаклин закатила глаза. — А сам Бат скучнейший городишко! Там даже нельзя ездить верхом — во всяком случае, почему-то не принято. Город переполнен больными, а также светскими дамами, которые полагают, что у них какая-то таинственная, присущая только им болезнь. И они едва ли не сгорают от желания поделиться со всеми своими жалобами, как будто от болезни они становятся более интересными. Тоска!

Розамунда рассмеялась.

— Как я вам сочувствую. Впрочем, когда приедете в Лондон, там, уверяю вас, столкнетесь с точно такими же дамами.

— В Лондон?

Брови Жаклин удивленно взлетели вверх.

Боже, неужели Гриффин ни о чем ей не говорил? Розамунда поспешила исправить оплошность:

— Возможно, я ошибаюсь. Забудем об этом.

Но Жаклин ее не слушала:

— Так вот в чем дело! Я так и знала. Это носилось в воздухе. — Насупив брови, она пробормотала: — Значит, он хочет выдать меня замуж, не так ли?

В ее голосе звучала такая неподдельная обида, что Розамунда растерялась.

— А что в этом плохого? Большинство юных леди только и думают...

— Гриффину все равно, что думают леди!

Жаклин вскочила на ноги. Ее лицо стало красным, но не от гнева, как заметила Розамунда, а от какого-то иного чувства.

— Он хочет избавиться от меня. Я доставляю ему слишком много хлопот и неприятностей, вот он и хочет поскорее сбыть меня с рук. Как вы думаете, ради чего он послал меня отдыхать в Бат?

— Нет, неправда. — Розамунда тоже встала, ей было обидно, что ее неосторожные слова так сильно расстроили Жаклин. — Умоляю, поверьте мне. Я знаю, что это не так.

Ей ничего не было известно, но вид расстроенной Жаклин огорчил ее.

— Вы... — Девушка округлила глаза. — Неужели он все рассказал вам обо мне?

Ее откровенный испуг смутил Розамунду. Неужели Жаклин думала, что Гриффин поделился с ней какими-то ее секретами? С горьким сожалением Розамунда опять упрекнула себя за опрометчивость. Жаклин не стоило ни о чем волноваться, ведь Гриффин ничего не говорил ей.

— Нет-нет, клянусь, ваш брат не раскрыл мне ни единого вашего секрета. Но я уверена, что он вас очень любит.

В самом деле, разве можно было не любить эту смешную, такую нескладную и искреннюю в своих чувствах девушку?

Розамунда подняла руку.

— А теперь не торопитесь с выводами и не спешите обвинять Гриффина в том, чего он не собирался делать. Вероятно, я что-то напутала. Да-Да, скорее всего я ошибаюсь. Ведь ваш брат не самый общительный человек на свете; впрочем, вы сами об этом знаете. Кроме того, уверена, он никогда не заставит вас поступить или сделать что-нибудь вопреки вашему желанию.

— Да, но дело в том... — Жаклин беспомощно развела руками. — Гриффин не мой опекун. Мой опекун — лорд Девер. Если он захочет показать меня на лондонских балах, словно призовую телку на ярмарке, то Гриффин не сможет ему помешать.

Жаклин понурилась.

— Видимо, надо бежать. Но куда?

— Что за чепуха? — Розамунда взяла Жаклин за руку, подвела к дивану и, присев, заставила сесть рядом. — Гриффин никогда не оставит вас, и не важно, обладает он законной властью над вами, или нет. Никто не сможет заставить вас выйти замуж, если вы сами этого не желаете.

Жаклин вздохнула.

— Что верно, то верно. Но как меня выводит из себя и утомляет эта постоянная необходимость быть начеку и сопротивляться им обоим — и опекуну, и Гриффину.

— Я никогда не думала о том, что надо сопротивляться воле опекуна, — сказала Розамунда. — Но понимаю, к чему вы клоните.

Розамунда нахмурилась. Она никогда не противилась воле опекуна, и могло создаться впечатление, что она слабое и безвольное создание. Но ведь это не так.

— Как жаль, что вы не хотите выезжать в свет в этом году. Но возможно, вы измените ваше мнение. Когда мы с Гриффином поженимся, я буду счастлива вывести вас в свет. Я даже полагаю, что ваше появление будет иметь успех.

Удивление и радость осветили лицо Жаклин.

— Вы с Гриффином наконец-то поженитесь? Какая чудесная новость! — Синие глаза Жаклин слегка затуманились. — Ну что ж, хорошо, что я хоть здесь ничего не испортила.

Она посмотрела на Тибби, которая деликатно занялась вышиванием, затем перевела взгляд на Розамунду.

— Наверно, вы были очень добры к Гриффину?

В вопросе прозвучали тревога и забота о брате. Жаклин все больше нравилась Розамунде.

— Да, — отозвалась Розамунда, — я и впредь намерена проявлять по отношению к нему доброту.

«Если только он это позволит».

— Замечательно! — воскликнула повеселевшая Жаклин. — Как жаль, что его сейчас нет здесь. Думаю, он помогает одному из арендаторов чинить крышу после недавнего урагана или делает что-нибудь еще. А дата бракосочетания уже назначена?

— Нет, пока еще нет, — улыбнулась Розамунда. — Гриффин не знает, что я приехала сюда. Надеюсь, это будет для него приятным сюрпризом. Хотя слух о моем приезде, наверное, прежде мета достигнет его ушей.

— О да, конечно. Особенно, если вы остановитесь в деревенской гостинице. Все местные жители тогда будут знать о вашем приезде. Он услышит об этом задолго до своего возвращения домой.

Хорошо знакомая с сельскими нравами, Розамунда нисколько не сомневалась в справедливости этих слов. Она не была уверена, обрадует ли Гриффина ее приезд. Она даже опасалась, что он разозлится, когда узнает, что она проболталась Жаклин о предстоящем ей выходе в свет. И может быть, вполне справедливо.

Надеясь, что ей удалось избавить Жаклин от печальных мыслей о ее будущем, Розамунда встала и начала прощаться.

— Но вы скоро вернетесь, не правда ли? — Жаклин взяла Розамунду под руку, чтобы проводить ее до дверей. — Вы ездите верхом? Может быть, вам будет приятно совершить прогулку по нашему поместью?

— Конечно, езжу. Мне будет действительно приятно проехаться вместе с вами. Наверное, вы покажете те места, которые полюбили в детстве.

Маленькая тучка пробежала по лицу Жаклин и тут же исчезла. Возможно, она даже показалась Розамунде.

— Да, непременно покажу, — ответила Жаклин. — Итак, вы намерены остановиться в гостинице? В таком случае я пошлю за вами завтра часов в девять.

Жаклин проводила гостей до дверей особняка.

Розамунда была и обрадована, и немного разочарована.

— Какая странная девушка, — заметила Тибби, когда карета уже отъехала довольно далеко.

— Чистая, открытая, ничуть не манерная. Мне она очень понравилась.

— Думаю, с ней хлопот не оберешься, — невозмутимо заметила Тибби. — Однако вы, милая, похоже, сумели подобрать к ней ключик.

Ах, если Тибби не ошиблась, это было бы прекрасно.

Таким девушкам, как Жаклин, необходимо постоянно что-то делать, их надо непрестанно чем-то занимать, чтобы удержать от беды. Теперь решение Гриффина вывести сестру в свет показалось Розамунде совершенно правильным. Даже если Жаклин не найдет себе жениха, то в любом случае приобретет светский лоск и некоторую утонченность. Розамунде не хотелось, чтобы Жаклин утратила свою непосредственность и живость, придававшую ей столько обаяния, но пребывание в свете пошло бы ей на пользу. Завязались бы разные знакомства, возможно, даже дружеские отношения, которые, кто знает, со временем могли бы перерасти в любовные. Розамунда намеревалась сразу после их с Гриффином свадьбы взять Жаклин под свою опеку.

Розамунда вздохнула, заметив невдалеке гостиницу, и отвернулась от окна, потеряв надежду увидеть Гриффина на деревенских улочках.

Но тут ей в голову пришла одна греховная и крамольная мысль. Впереди была целая ночь.

Веселое дружеское настроение от совместного ужина с викарием унесло прочь все дневные заботы. Но пока Гриффин поднимался по лестнице к себе в спальню, прежние тревоги опять ожили в его душе.

Мэддокс прав: кто-то явно постарался пустить слух об убийстве мистера Олбрайта, кузена Мэддокса, но откуда поползли слухи, было непонятно. Полный решимости покончить с грязными сплетнями, Гриффин съездил к местному судье сэру Уильяму Дрейку, однако почтенный джентльмен ничем не смог утешить владельца Пендон-Плейс.

От судьи Гриффин уехал совсем расстроенный.

Если никто толком ничего не знал, то откуда взялись эти нелепые слухи? Существовал ли на самом деле свидетель убийства Олбрайта?

Отыскать источник грязных слухов было так же трудно, как найти иголку в стоге стена. Чем больше интереса он проявлял к этому делу, тем виновнее выглядел в глазах местных жителей. Да, Олбрайт служил у него, а всем окрестным жителям был известен тяжелый и неуравновешенный характер нового владельца Пендон-Плейс. Вероятно, поэтому почти все местные жители считали, что именно он убил Олбрайта.

Иногда Гриффину хотелось, чтобы так оно и было.

Он свернул в коридор, ведущий в спальню. Пламя свечи дрогнуло и заколебалось под порывом воздуха.

Чертовы сквозняки! Не дом, а сарай какой-то! Как он ненавидел его! Это был дом, где его дед-самодур тиранил родных и заодно прислугу.

Даже под конец жизни дед собирал разные слухи от своих фаворитов и доносчиков, он сидел словно паук в центре огромной паутины, чутко реагируя на каждое ее шевеление. Для него не было большей радости, чем найти подходящий повод для физического наказания своих внуков. Если бы старый дьявол знал, что для Гриффина порка и битье было не самым худшим наказанием!

Как только дед умер, Гриффин сразу принялся за переустройство всей жизни в доме с целью сделать ее более счастливой. Он уволил плохих слуг, лентяев и доносчиков, и на их места нанял других. Однако новая прислуга покинула дом после того несчастного случая с Олбрайтом, когда его искалеченное тело было найдено у подножия высокой скалы.

Ушли все слуги, кроме Джошуа и Пегги и их маленькой кроткой Элис.

Дверь в спальню отворилась с нудным скрипом. Черт побери. Джошуа! Сколько раз надо ему говорить, чтобы смазал дверные петли. Неужели ему надо делать в доме все самому?! Глядишь, скоро придется самому готовить себе обед.

Гриффин почесал подбородок. Пожалуй, он справился бы с этим не хуже, чем Пегги, которая была никудышной кухаркой.

Уф, по крайней мере Джошуа выполнил то, что входило в его обязанности. Ванна была наполнена, в камине горел огонь. Гриффин вспомнил о мыле с запахом соснового леса и вздохнул.

Воспоминания уводили его все дальше, и все они были посвящены Розамунде. Белизна ее грудей, сладостный запах губ, волнующая, возбуждающая близость.

Отогнав приятные мысли, он вернулся к прозаичной действительности, на которую бросила мрачную тень смерть Олбрайта.

Ворча, он разделся и полез в ванну. Вода уже стала прохладной, но ему было все равно. После тяжелого трудового дня погрузиться в ванну было настоящим наслаждением. Намылив голову и тело, он стал мыться. Поплескавшись, протянул руку за кувшином с чистой водой, чтобы смыть пену.

— Добрый вечер, Гриффин, — вдруг прозвучал в темноте нежный женский голос.