Как только у дверей особняка герцога Ашборна остановилась карета, Сесили поглубже спряталась в тень дома. Осторожно выглядывая из-за крайней колонны перед входом в дом, она невольно пожалела, что, в отличие от кошки, плохо видит в темноте и поэтому не может разглядеть как следует гостей герцога, поднимавшихся по каменным ступеням парадной лестницы. Зато она слышала их голоса. Кроме отдельных слов, она ничего не могла разобрать, а ей так хотелось узнать хоть что-нибудь о «Прометеевом клубе», о том, чем занимались его члены, найти хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы раскрыть тайну отношений Ашборна с ее братом.

Из неразборчивого бормотанья, долетавшего до ее слуха, можно было понять очень немногое. Но то немногое, что Сесили расслышала, поражало своим разнообразием – от философии и политики до астрономии. Все это было очень любопытно и вместе с тем совершенно неинтересно, поскольку нисколько не приближало к раскрытию тайны смерти брата.

Какой странный клуб! Прометей, как известно, был титаном, похитившим огонь у богов, и даже дерзко собирался раскрыть тайну бессмертия. Его имя стало символом прогресса, движения вперед, новых открытий, вероятно, обладающих разрушительной силой и ниспровергающих прежние понятия.

Это было во вкусе Джонатана.

И тут невольно возникали нехорошие мысли. Каким целям служила деятельность клуба: только ли целям прогресса или, помимо этого, неким другим, противозаконным? Как знать, не превратился ли небесный огонь Прометея в адское пламя – проще говоря, не походил ли клуб Ашборна на скандально известный клуб Дашвуда, который так и назывался «Геена огненная», где служили черную мессу и предавались пороку.

Сесили покачала головой. Нет, это невозможно. При всем желании она не могла вообразить, чтобы Джонатан мог заниматься столь непотребным делом. Чего никак нельзя было сказать о герцоге Ашборне, который пользовался репутацией сатира и поклонника женской красоты. Многие дамы, прикрывшись веерами, шушукались между собой, обсуждая амурные похождения герцога.

Поток гостей иссяк, а Сесили так ничего и не узнала, что могло бы приподнять завесу таинственности. Наступило время более решительных действий.

Она собралась было проскользнуть внутрь, но вдруг застыла на месте, услышав знакомый громкий смех. Мурашки пробежали у нее по спине. Так мог смеяться только один человек. Она узнала бы этот смех где угодно, потому что он ее раздражал и выводил из себя. Этот особенный, характерный смех был своеобразной визитной карточкой ее жениха, герцога Норланда.

Что он тут делает?

Но после краткого раздумья Сесили стало ясно – тут нет ничего странного. Пребывание Норланда в таком клубе было вполне уместным он не скрывал своего увлечения наукой – более того, после смерти отца он стал своего рода наставником для Джонатана. Скорее всего, именно Норланд ввел брата в «Прометеев клуб».

Если у Сесили оставались еще какие-нибудь опасения – не стал ли он преемником клуба «Геена огненная», – то теперь подобные сомнения исчезли как дым. Герцог Норланд и по складу своего характера, и по роду своих увлечений никак не мог быть членом клуба с дурной репутацией.

Дверь за Норландом захлопнулась, послышался стук колес его кареты. Под прикрытием шума отъезжавшего экипажа Сесили стала подкрадываться к задней стене дома.

Пройдя мимо кухонного огорода, о чем говорил резкий пряный аромат растений и трав, она подошла к дверям кухни и замерла на месте от волнения и страха. Но колебания были быстро отброшены: слишком много усилий, времени и денег было потрачено на тщательную проработку плана проникновения в особняк Ашборна. Если отступить сейчас, придется ждать целый месяц – до следующего заседания «Прометеева клуба».

Прислонившись ухом к дверям, Сесили прислушалась. Внутри было очень тихо. Она щедро заплатила одному из слуг Ашборна, чтобы дверь в кухню оставили незапертой. Слуга заверил ее, что ни одна живая душа не заметит ее проникновения в дом. Всякий раз в день заседания «Прометеева клуба» указания герцога были одними и теми же – приготовить отличную закуску, после чего всем удалиться, чтобы не попадаться никому из гостей на глаза.

Опять в голове Сесили зашевелились тревожные мысли. Так могли проходить только собрания тайного общества. Возможно, даже незаконного. Иначе для чего было его членам сохранять анонимность?

Сердце девушки гулко колотилось в груди так, словно собиралось выпрыгнуть. Сесили тихонько потянула дверь – она в самом деле была незапертой, как и обещал подкупленный слуга. Вздох облегчения слетел с ее губ. Дверь, петли которой были обильно смазаны маслом, бесшумно распахнулась.

Все шло хорошо. Тем не менее волнение не покидало Сесили – мертвая, пожалуй, даже зловещая тишина настораживала.

Сесили была вся как на иголках. И как же было ей не волноваться? Она только что совершила попытку проникновения не просто в чужой дом, а в особняк герцога Ашборна, с намерением раскрыть цель секретных собраний клуба. Вторжение в жилище и в частную жизнь грозит серьезными неприятностями.

Твердость и бескомпромиссность Ашборна были хорошо известны, наряду с его острым умом, образованностью, граничащей с всезнанием. Среди его знакомых были и лидеры политических партий, и салонные острословы, и другие талантливые люди, одним только посредственностям закрыт доступ в круг его друзей. Ашборн был настоящим человеком Возрождения: многогранность его интересов была поразительной, и каким бы предметом он ни начинал заниматься, везде добивался успеха, в том числе и в любовных делах. Одна из известных куртизанок лондонского света случайно обронила, что не он, а она должна была платить за его услуги, – настолько поразило ее искусство и умение Ашборна доставлять любовные наслаждения.

Все знали, кем был герцог, но что он за человек, похоже, не было известно никому. Сесили, пытаясь узнать как можно больше об Ашборне, осторожно расспросила о нем, но все, с кем она разговаривала, лишь пожимали плечами в ответ на ее вопросы. Герцог был чрезвычайно скрытен. Все его знали, и в то же время почти ничего не могли рассказать о нем, кроме приевшихся светских сплетен.

Ашборн представлял собой загадку. Он был окутан таинственностью, вызывавшей множество вполне законных вопросов. Не только странные обстоятельства смерти брата, но и сама личность Ашборна, его несомненная связь с братом дразнили любопытство Сесили.

Надежда получить хотя бы некоторые ответы на беспокоившие ее вопросы заставила Сесили пойти на явно безрассудный поступок – проникнуть глухой ночью, словно вор, в дом герцога.

С бьющимся от волнения сердцем она крадучись пошла в глубь темноты, пока не очутилась в прихожей, заставленной деревянными ботинками на высокой подошве, сапогами; на стенах висели плащи, зонтики, трости. Было так темно, что Сесили замерла на месте, пытаясь разглядеть проход, чтобы не наделать шума, столкнувшись с каким-нибудь препятствием. Слабый луч света, пробивавшийся сквозь дверную щель из соседней кухни, помог ей выйти из затруднительного положения.

Она осторожно двинулась вперед, обходя вещи, стоявшие на полу. Перед ее мысленным взором возникла примитивная схема расположения помещений, набросанная по ее просьбе подкупленным слугой. Вот лестница для слуг, далее – коридор, который вел в гостиную, где должно было состояться собрание членов клуба. Рядом с гостиной располагалась небольшая комната, наподобие подсобного помещения. Вот тут-то и собиралась укрыться Сесили: отсюда, по словам слуги, можно было подслушать разговоры между членами клуба и даже кое-что подсмотреть.

Дверь в эту комнатку оказалась слегка приоткрыта. Сесили прислушалась – все было тихо и спокойно. Ей это показалось немного странным: она надеялась услышать отдаленный гул голосов, стук посуды, звон стекла. Осторожно она заглянула внутрь.

Вдруг чья-то сильная рука обхватила ее за плечи, а другая сжала рот. Сесили испуганно и глухо вскрикнула и рванулась в сторону. Тщетно! Схватившие ее руки крепко прижимали к чьей-то мужской груди. Над ее ухом сочный, очень приятный мужской голос насмешливо произнес:

– Наконец-то, а то я уже заждался.

Сесили буквально окаменела. Черт побери того слугу. Проклятый обманщик!

Все складывалось слишком гладко и подозрительно легко, разве не так? Но даже в самых мрачных предположениях она не могла додуматься, что слуга, которому она доверилась, которому так щедро заплатила, способен на двойную игру!

Впрочем, слуга, может быть, ничего не сообщал герцогу, а виной всему, если не врут слухи, всеведение герцога.

Кроме того, герцог удивил ее своей силой.

Все это промелькнуло в сознании Сесили буквально в одно мгновение. Она попробовала вырваться, но не тут-то было. Несмотря на все ее попытки – она пихала его локтями, била каблуками по ногам, – ее положение оставалось прежним. Если бы ей удалось вырваться, она надеялась, положившись на резвость своих ног, убежать от него. Сесили обожала играть в пятнашки, когда была девочкой, и еще не разучилась быстро бегать. Тем более в целях маскировки сегодня на ней была мужская одежда, а бегать в брюках было несравненно удобнее, чем в длинных юбках.

Держал он ее крепко, но не грубо, но все равно это было невыносимо. Словно играючи, он увлек ее за собой в ближайшую комнату, которая оказалась вовсе не смежной прихожей, а библиотекой. Поблизости не было не только видно, но и слышно членов «Прометеева клуба».

В библиотеке он отпустил Сесили. Шумно втянув в легкие воздух – доступ последнего туда был несколько затруднен, – она круто развернулась.

Перед ней стоял сам Ашборн.

Высокий, темноволосый – но не это привлекло внимание Сесили в первый момент. Больше всего ее поразили его губы, твердо и красиво очерченные, в которых проглядывали, удивляя своим сочетанием, непреклонность и чувственность. Его ясные глаза оглядели ее с ног до головы, отчего по спине Сесили побежали мурашки – вовсе не от страха, а от другого, необычного и скорее приятного ощущения. Ашборн повернулся, не спеша прошел к дверям и запер их.

Обернувшись, он насмешливо посмотрел на гостью. Однако Сесили была не из пугливых. Скрестив на груди руки, она вызывающе взглянула на него в ответ.

Показав ключ, Ашборн произнес:

– Мера предосторожности, не более того, – и опустил его к себе в карман.

Выражение его лица несколько смягчилось: оно уже не внушало опасений, и, по всей видимости, Сесили больше не угрожало насилие. Судя по всему, использование физической силы на этом закончилось. Впрочем, успокаиваться было рано. Во взгляде герцога проскальзывало нечто такое, что настораживало и смущало Сесили. Впервые за весь вечер она как никогда ощутила облегающую, обтягивающую выразительность мужского наряда, подчеркивающего женственность ее форм. Съехавший набок парик в результате их борьбы лишь усиливал ее нервозность.

Широкоплечий, мускулистый, стройный. В его высокой фигуре, в резких чертах его лица не было ни малейшего намека на несерьезность и тем более легкомысленность. Темного цвета одежда, никаких украшений и драгоценностей – все это подчеркивало данное впечатление.

Крючковатый нос, широкие скулы и глаза… удивительные золотистые глаза, в которых плясали огненного цвета точки, а вокруг – длинные пушистые ресницы. Глаза, как у кошки, точнее кота, спокойного, уверенного в себе и одновременно готового к прыжку, нападению. Сесили стало любопытно, светятся они в темноте или нет.

– Снимите парик, – произнес Ашборн.

Это было не повеление, не требование, но в мягкой выразительности проглядывалась пугающая непреклонность, которой лучше было не препятствовать.

Конечно, он понимал, кто перед ним. Не слуга и не паж, а переодетая мужчиной женщина. Ни ночь, ни одежда не могли скрыть этого. Если у него и могли быть какие-то сомнения, то они, безусловно, рассеялись во время их короткого столкновения.

От его слов и многозначительного взгляда у Сесили мурашки побежали по коже. Небрежно пожав плечами, она сняла парик и положила его на стол.

В его взгляде проскользнула то ли насмешка, то ли укоризна. В нем было нечто такое, что пробуждало в Сесили желание как-то объяснить свое вторжение в дом, свой необычный наряд, проще говоря – оправдаться перед ним.

Будучи племянницей герцога Монфора, Сесили научилась владеть собой. С невозмутимым видом она смерила его взглядом не хуже, чем он ее.

Он оказался моложе, чем она полагала. Раньше они не сталкивались так близко, а на расстоянии он казался старше, более высокомерным, да и уважение, которое оказывали ему в свете, прибавляло ему как лет, так и значительности, что и вводило в заблуждение. Данное заблуждение разозлило Сесили, как будто он нарочно придумал этот фокус с возрастом, чтобы или подшутить над ней, или одурачить ее.

В комнате повисла тишина, однако Сесили не собиралась нарушать ее первой. Она начала оглядывать библиотеку, книжные полки, столы, глобусы, карты. Она словно пыталась дать ему понять, что не только нисколько его не боится, но и что все это ей уже немного надоело.

– Ваш сообщник вас выдал, – наконец сказал Ашборн.

– Я об этом догадалась сразу же, как только мы познакомились поближе. – Сесили попыталась вложить в свои слова как можно больше язвительности, что было совсем не трудно, так как она досадовала на себя за свою оплошность и доверчивость.

Впрочем, может, это и к лучшему. Она окинула Ашборна испытующим взглядом: а нельзя ли от него выведать то, что ей так хотелось узнать. Может быть, если подойти к этому делу по-хитрому…

Выпрямив спину и слегка вскинув голову, она с величественной небрежностью взмахнула рукой:

– Мне кажется, ваша светлость, что я отрываю вас от ваших гостей. Ступайте к ним, вас, наверное, там заждались, а я сама найду дорогу.

Рэнд едва не расхохотался от такой дерзости. За кого она его принимает? Кем она себя воображает? На вид ей лет двадцать, не больше, а манеры, апломб, – как у вдовствующей герцогини.

– Мои гости прекрасно обойдутся без меня. – Ашборн оперся плечом о дверь и скрестил руки на груди. – Кроме того, ваш визит заинтересовал меня больше, чем сегодняшнее заседание клуба.

– Я рада, что сумела вас развлечь, – отозвалась Сесили.

Все пока шло как нельзя лучше.

Взгляд Ашборна как бы невзначай скользнул по выпуклостям ее фигуры: обтягивающие брюки прекрасно подчеркивали округлости бедер. Его воображение тут же нарисовало картину, от которой моментально пересохло в горле. В самом деле, идея с переодеванием теперь в его глазах выглядела не столько неудачной, сколько весьма пикантной.

Ашборн посмотрел ей в лицо. Большие карие глаза, дерзко вскинутый нос, пунцово-розовые губы, словно спелые вишни, и ему страстно захотелось отведать их на вкус.

– Как вас зовут?

Сесили молчала, внимательно смотря ему в лицо. Только через несколько мгновений Ашборн понял, что она изучает его, так же как и он – ее. Судя по выражению ее глаз, он не заслужил у нее одобрительной оценки. Произведенное им впечатление, как это ни странно, вызвало в нем досаду – весьма неприятное и раздражающее чувство.

Прервав свои наблюдения, Сесили подошла к столу, задумчиво провела пальцем по глобусу с изображением звездной сферы.

– Если я назову свое имя, вы отпустите меня?

– Не только отпущу, но и отведу домой к отцу, чтобы он преподал вам урок.

– У меня нет отца, – с деланой печалью промолвила Сесили. – Я совсем одна в этом мире.

«Совсем одна». Эти слова прозвучали в его сознании как призыв к более решительным действиям. Другой мужчина на месте Рэнда воспользовался бы такой благоприятной возможностью, но насилие претило Ашборну.

Кроме того, она ему лгала – это было ясно как день. Тем не менее соблазн был велик. Но чтобы воспользоваться беспомощностью совсем молоденькой девушки… нет, на столь низкий поступок он не был способен. За всю свою жизнь он не обесчестил ни одной девушки – для подобных дел было сколько угодно других женщин.

Тем не менее он хотел ее. А свои желания и прихоти герцог Ашборн привык удовлетворять. Тем или иным способом.

– Ладно, если вы не хотите назвать ваше имя, в таком случае укажите район Лондона, где вы живете, чтобы я мог вас проводить. – Ашборн лукавил: он не собирался так легко отпускать свою пленницу, но хотел узнать о ней как можно больше. – Гулять одной по улицам Лондона в столь поздний час занятие далеко не безопасное.

– Если я вам признаюсь, то не поделитесь ли вы со мной кое-чем взамен?

Ее нахальство не знало границ. Неужели до нее до сих пор не дошло, что она целиком в его власти? А ведь он еще так и не спросил, что именно заставило ее тайком проникнуть в его дом.

Покачав головой, Рэнд заметил:

– Мне кажется, вы не в том положении, чтобы торговаться.

Несмотря на резкость своего замечания, в этот момент Рэнд больше думал о том, какой чудесный у нее цвет волос, похожий на цвет красного дерева, какие они густые и шелковистые. Ему захотелось погладить их, ощутить их дивную мягкость. Это было уже второе его тайное и неисполненное желание.

Но тут она собрала волосы и завязала их в пучок на затылке. Некоторые пряди выбились и упали на ее белоснежный лоб. Рэнду захотелсоь обвить одну из этих прядей вокруг пальца и ласково поиграть с нею. Очередное неисполнимое желание.

Нисколько не смущенная его откровенным восхищением, а скорее даже польщенная им, Сесили сделала шаг или два к нему.

– Как сказать, если бы вы были обычным человеком, то, пожалуй, торговаться не стоило бы. Но вы, милорд, как любой избалованный аристократ, по-видимому, изнываете от скуки. Впрочем, вы, наверное, уже сообразили, что я не обычный домашний, а скорее случайный вор.

– Как бы вы себя ни выгораживали, все равно вы преступница.

– Но ведь ваше любопытство встревожено, не так ли? Сознайтесь. – Она дерзко посмотрела на него своими огромными карими глазами.

Сесили заблуждалась. Ашборн никогда не томился от скуки. Слишком обширен был круг его интересов и занятий. Несмотря на то что предпосылка была неправильной, вывод, сделанный Сесили, был совершенно верным: его любопытство было возбуждено. Никогда раньше ни одна женщина не вызывала у Ашборна столько неподдельного интереса. Без всякого преувеличения, он был увлечен ею.

Подкуп его слуги плюс незаконное проникновение в его дом – два серьезных преступления, каждое из которых в отдельности пахло виселицей по английским законам. Кроме того, она целиком была в его власти: они были наедине, и он мог делать с ней все, что угодно. Но, судя по всему, то ли от незнания, то ли от самонадеянности, свойственной молодости, ее нисколько не пугало положение, в котором она очутилась. «Кто же она?» – эта мысль неотступно вертелась в его голове.

– Вы излишне самоуверенны.

Сесили развела руки:

– К чему столько слов, если вы намерены передать меня в руки закона? Почему вы до сих пор не позвали свою прислугу, чтобы схватить меня? Наверное, у вас, ваша светлость, есть лакеи, готовые выполнить любое ваше приказание. Вы выглядите человеком, с которым шутки плохи.

По губам Ашборна скользнула язвительная усмешка:

– А может, я хочу для начала позабавиться с жертвой, попавшей ко мне в сети? Ну а потом можно будет передать ее в руки городского магистрата.

Сесили фыркнула:

– Чепуха. Я вам не верю. Вас заинтриговало мое неожиданное появление – вот это намного ближе к истине.

– Возможно, – согласился Рэнд, намеренно понижая тембр голоса до бархатистого звучания. – Очень заинтригован. Только вы ошибаетесь в корне: в роли воровки вы для меня нисколько не интересны, зато в другой роли даже очень.

Подойдя к ней, Рэнд не без удовольствия заметил, как потемнели ее глаза, – наконец-то она поняла, к чему он клонит. Он улыбнулся краешком рта, одновременно окидывая все ее выступающие округлости неторопливым взглядом, направленным на то, чтобы напугать, смутить или пробудить самодовольное восхищение.

Сесили хихикнула – насмешливо, кокетливо, без тени какого-либо страха.

– О, пожалуйста, только не смотрите на меня такими глазами, а то я хлопнусь в обморок прямо перед вами.

– Не понял? – Рэнд был обескуражен шутливостью ее тона, но старался ничем не выдать себя.

– Не надо так делать, – горячо проговорила Сесили. – Смотреть на меня такими похотливыми глазами с вашей стороны по меньшей мере просто неприлично.

Ее слова не только обидели его, но и раздразнили в нем хищника, увидевшего перед собой добычу.

– Неужели вам безразлично мое внимание? – Он промурлыкал эти слова, словно большая дикая кошка. – Позвольте усомниться в этом.

Он протянул руку и погладил тыльной стороной по ее щеке, а затем нежно захватил пальцами ее локон.

Глаза девушки вспыхнули таким огнем, что он замер, любуясь им. Внутри нее как будто полыхнуло пламя. Его прелестная воровка в гневе оказалась еще прекраснее.

Она отвела его руку!

– Уберите руки, ваша светлость. Я не одна из ваших очаровательных кузин.

Пробудившееся в нем чувство требовало продолжения, но усилием воли Рэнд остановил свой порыв. Сжав пальцы в кулак, он застыл возле нее.

Большинство мужчин в его положении без всяких колебаний продолжили бы свои домогательства: они были наедине, она тайком прокралась в его дом, на ней был мужской наряд – проще говоря, она сама себя скомпрометировала. Более того, он чувствовал, что нравится ей, что она возбуждена, взволнована, несмотря на то, что изо всех сил пыталась скрыть это. Он мог бы без труда сломить ее сопротивление и овладеть ею.

Так почему же он медлил? Что мешало ему? О, вовсе не ее аристократические замашки и произношение. Он сам не раз убеждался: знатные леди и простые жительницы Лондона слеплены из одного и того же теста, и тем и другим присущи одни и те же слабости и желания.

Впрочем, эту девушку окружало странное облако податливости и стойкости, силы и слабости, что тоже вызывало в нем интерес, но уже несколько другого свойства. Он не мог не отозваться на него, хотя его реакция шла вразрез с голосом его плоти.

По необъяснимой для себя причине Рэнд решительно отбросил прочь все похотливые мысли. Сегодня в душе верх взяла лучшая половина.

– Что привело вас сюда?

Вопрос прозвучал более чем уместно, хотя его стоило бы задать намного раньше.

По ее напряженному взгляду он понял, что гостья усиленно размышляет над тем, что можно, а чего лучше не надо рассказывать.

– Полагаю, вы уже поняли, что я пришла сюда вовсе не с намерением вас обокрасть.

– О чем речь?! Разумеется, вы пришли сюда разузнать как можно больше о «Прометеевом клубе». Если только вы не имеете видов на мою скромную персону, – лукаво произнес Рэнд. – В последнем случае я был бы очень польщен.

Сесили испытующе поглядела на него:

– Удивительно – сколько самодовольства. Кое-кто из моих близких тоже грешит этим недостатком, но ваше самомнение чудовищно высоко.

– Да что вы говорите? Ваши близкие тоже страдают этим пороком – какое совпадение. Кто же ваши родные? Постойте, вы же говорили о том, что вы одиноки, не так ли?

Глаза Сесили гневно сверкнули:

– Хватит подшучивать надо мной. Вы прекрасно поняли, что я имела в виду, говоря о своем одиночестве. Что касается моих близких, то они принадлежат семье, которая по своему положению в светском обществе ничем не уступает вашему. А теперь выпустите меня отсюда.

Рэнду показалось – хотя это могло быть игрой его слишком богатого воображения, – что девушка чуть-чуть расправила плечи, а в ее голосе зазвучала смелость, когда она упомянула о своей семье. Девушка явно гордилась своими родными.

– Вы меня чрезвычайно заинтриговали, – признался Рэнд, мысленно перебирая всех знакомых ему герцогов, у которых, как ему было доподлинно известно, имелись дочери примерно такого возраста. – Может, вы скажете, что это за могущественная семья, к которой вы принадлежите? Ответите вы на мой вопрос или нет, но я все равно узнаю, кто вы.

Сесили пристально поглядела на него, словно раздумывая, верить ему или нет. Решительно вскинув подбородок, она не без иронии сказала:

– Полагаю, это не так уж трудно сделать. Но я облегчу вам задачу. Я леди Сесили Уэструдер.

Это действительно был самый настоящий сюрприз. Она нисколько не преувеличивала. Род Уэструдеров был столь же древним и влиятельным, как и его собственный. Значит, она одна из воспитанниц герцога Монфора. Недавно две из них вышли замуж. Так какого черта ей понадобилось…

Внезапно у него перехватило дыхание. Все стало ему совершенно ясно.

– Я был знаком с вашим братом. Блестящий ум, некоторые даже считали его гением, – медленно и грустно произнес Рэнд.

– Он усмехнулся бы, услышав такой отзыв о себе, – сказала Сесили. Ее голос звучал ровно, глаза были сухими, и только легкое биение голубой жилки на шее выдавало ее переживания.

– Что верно, то верно, – отозвался Рэнд. – Он никогда не останавливался на достигнутом. Его ум не знал покоя.

Целая гамма переживаний – гордость, печаль, удивление от выраженного сочувствия и понимания – отразилась на ее лице. Искренность ее чувств тронула герцога до глубины души – давно он не испытывал такого взаимопонимания.

Вдруг Рэнду стало досадно. Мнить себя знатоком человеческих душ и так промахнуться: он всегда считал, что у Джонатана, графа Давенпорта, не было близких, что тот совершенно одинок. Но, как оказалось, у него была сестра. Отважная, умная, с острым язычком, которая бесстрашно ради брата пошла на преступление – забралась в чужой дом.

– Он посещал «Прометеев клуб», не так ли? Более того, в ночь своей смерти он был именно тут, в этом доме.

К чему она клонила?

– Да, он посещал собрания клуба, но погиб он в своей лаборатории за несколько миль отсюда. Разве вы не знали об этом?

Спохватившись, он заговорил более мягким тоном:

– Я очень сожалею. Даже не могу подобрать нужных слов, чтобы выразить вам свое сочувствие. Но это действительно был несчастный случай, который никак не связан с его посещениями заседаний клуба.

Судя по ее виду, она не очень-то поверила его уверениям. Что же ей стало известно? Может, она о чем-то догадалась?

Сесили облизнула губы:

– Мне хочется побольше узнать о вашем клубе.

– Не могу понять, с какой стати ваш брат рассказал вам о «Прометеевом клубе».

– Он ничего не говорил. Несколько недель тому назад я нашла его дневник и… – Сесили замялась, покраснев от смущения, – …прочитала его.

Ашборн напрягся, а через миг испугался:

– Дневник? О чем там говорится? Как он к вам попал? Он хорошо сохранился?

Сесили слегка растерялась от такого количества вопросов.

– Он в хорошем состоянии. Почти все его содержание составляют деловые записи – время и место встреч. Там нет никаких записей личного характера.

Отвернувшись в сторону, Рэнд вздохнул с облегчением. Он быстро прошелся взад-вперед по библиотеке, пару раз запустив обе руки себе в волосы, явно пытаясь что-то сообразить.

Однако радоваться пока было преждевременно. Опасность не миновала: в дневнике могли содержаться записи, может быть, непонятные для непосвященных, но крайне важные для него.

Надо было во что бы то ни стало забрать дневник у нее, хотя бы из-за опасений за ее безопасность.

– Вы должны отдать дневник мне. Это крайне важно, вы понимаете?

Сесили недоуменно пожала плечами.

– Зачем он вам нужен? Его содержание разочарует вас – там нет ничего интересного.

– Он мне нужен по тем же самым соображениям, что и документы вашего брата, – солгал Рэнд. – Мне поручено привести в порядок весь его научный архив, он нужен его университету. Вот почему я собираю все его бумаги, какими бы незначительными они ни казались на первый взгляд.

Глаза Сесили засияли от гордости за брата. Ее обрадовала мысль, что его научные работы сохранятся для науки, для будущих поколений. И опять Рэнду стало совестно за свою ложь. Увы, это было необходимо. Ради ее безопасности. Он твердо полагал – так будет лучше.

– Понятно. В таком случае я, конечно, передам вам его дневник. Но, ваша светлость, мне бы хотелось узнать чуточку больше о «Прометеевом клубе». Неужели это такой большой секрет?

– Тут нет никакого секрета. – Рэнд широко раскинул руки, как бы показывая, что у него нет никаких тайн от нее. – Если вы надеялись увидеть черные плащи и кинжалы, то я разочарую вас: «Прометеев клуб» всего лишь встреча ученых мужей, изобретателей, философов, которые собираются раз в месяц, чтобы обменяться мыслями, поделиться мнениями, рассказать о своих открытиях и, конечно, поспорить.

Секунды тянулись невообразимо медленно, пока Сесили молча и сосредоточенно переваривала сказанное им. Ее ясные глаза, пытливый взгляд вызвали у него странное, не очень приятное ощущение, что она, несмотря на свою молодость, не так проста и доверчива, чтобы ее можно было просто обвести вокруг пальца.

– Похоже на правду, – наконец произнесла она. – Учитывая то, что мне известно о брате и моем… м-м-м… другом знакомом, который также является членом этого клуба, ваше объяснение звучит правдоподобно. – Сесили прищурилась. – Но ведь вы сказали мне далеко не все, не так ли? Кое-что утаили, разве не так?

– Может быть, – ответил Рэнд, стараясь не показать вида, что он слегка встревожен. – Но, поверьте мне, это никак не относится к вашему делу.

– Но ведь бумаги Джонатана у вас. – Сесили проявляла настойчивость. – Графиня Давенпорт недавно сказала мне, что отдала вам все бумаги брата сразу после его смерти. – Чуть помедлив, она спросила: – К вам могла попасть личная переписка, представляющая интерес исключительно для близких Джонатана. Мне бы хотелось получить ее обратно.

– Посмотрим. Может быть, я смогу кое-что сделать для вас, – отозвался Рэнд. Просьба Сесили выглядела естественной, даже невинной. Сестра хочет оставить у себя кое-что на память о брате – в этом не было ничего странного.

Сестра Джонатана… теперь-то он знал, кто она. По какой-то необъяснимой причине ее присутствие в его доме, а также мужской костюм волновали его.

Кашлянув, Рэнд произнес:

– А теперь вы должны отплатить мне за те сведения, которые я вам предоставил, и позволить мне проводить вас до вашего дома.

Слегка растерявшись, Сесили смущенно пробормотала:

– Хорошо, я не против.

Рэнд отказывался верить собственным ушам. Она согласилась? Без возражений? Он быстро взглянул ей в лицо. Неужели она настолько хитра и сообразительна, что, признав свое поражение, пошла на попятную? Раскусив леди Сесили Уэструдер, он не сомневался, что причина ее уступчивости кроется вовсе не в мягкости и податливости ее характера.

Еще не решив, как ему быть дальше, он позвонил в колокольчик, вызывая прислугу. Впрочем, одно ему было совершенно ясно: они должны встретиться, нельзя позволить ей исчезнуть навсегда из его поля зрения.

– Давайте все обсудим в более подходящей обстановке.

Ее глаза задорно блеснули:

– Я не оставлю вас в покое до тех пор, пока вы не расскажете мне обо всем. А вы, как мне кажется, собираетесь стать новой Шехерезадой и каждый раз при встрече со мной будете плести словесную паутину, чтобы удержать меня возле себя.

Он криво усмехнулся:

– Что-то вроде этого. Впрочем, мои намерения не столь чисты и беспорочны, как вы полагаете.

Не без тайного удовольствия он заметил, как ее глаза широко раскрылись то ли от испуга, то ли от удивления. Все-таки ему удалось смутить ее, сбить с нее излишек самоуверенности.

Но вдруг Рэндом овладело какое-то непонятное внутреннее раздражение. Его разозлила собственная глупость и грубость: угрозы физического насилия, запугивания, пущенные им в ход, ничуть не испугали леди Сесили Уэструдер, тогда как один лишь легкий намек на амурные дела выбил ее из равновесия. И над этим стоило призадуматься.

Между тем его прекрасная, но незваная гостья укуталась в плащ и натянула поглубже капюшон на голову, а Рэнд спрятал подальше ее парик. Как только вошел слуга, ему было велено немедленно подать карету к входу.

Во время ожидания экипажа Рэнд продолжал расспрашивать Сесили, но та ловко уходила от заданных вопросов, ничего не говоря о себе. Она с такой же твердостью не хотела делиться с ним сведениями о себе, как он сведениями о «Прометеевом клубе».

Творилось нечто невероятное: для того чтобы быть поближе к леди, ему приходилось торговать информацией. Прежде все было иначе. Больше всего сил у него отнимало как раз не сближение, а расставание: приходилось искать наилучший способ, чтобы вырваться из объятий очередной красотки, после того как любовная связь с ней ему надоедала.

Сейчас все было иначе… Сесили Уэструдер не пугало его обращение с ней, на нее также не произвел никакого впечатления его титул. Она была, по ее же собственным словам, новичок, но не в том смысле, какое она вкладывала в это слово. Дело в том, что он увлекся ею, сразу и очень сильно. Такого с ним прежде никогда не было.

Когда ему чего-нибудь хотелось, он шел к своей цели настойчиво, решительно и упорно. Леди Сесили Уэструдер не стала исключением. Сперва он овладеет дневником, а потом, что намного приятнее, добьется и ее расположения.

Пока они шли к карете, в его голове возникали всевозможные планы, один лучше другого.

* * *

Сесили хорошо запомнила то ошеломляющее впечатление, пусть и мгновенное, которое оказало на герцога Ашборна ее имя. Идя вместе с ним к карете, она мысленно с наслаждением все время возвращалась к этому воспоминанию.

Это был пустячок, но чрезвычайно приятный. Впрочем, она не могла отдаться полностью этому маленькому удовольствию: мешало то, что он шел подле нее, причем настолько близко, что это невольно оказывало на нее давление.

Хотя до особняка герцога Монфора было рукой подать, Рэнд настоял на том, чтобы проводить Сесили до дверей дома. Лондонские улицы вместе с ночным мраком источали угрозу, и она, несмотря на свои возражения, не могла не признать, что рядом с ним находилась в большей безопасности, чем если бы шла домой в одиночку.

Молва приписывала Ашборну недюжинную силу, ловкость и умение постоять за себя. Широкие плечи и самоуверенность отбрасывали прочь какие бы то ни было сомнения в справедливости этих слухов, более того, множество способностей герцога вызывали искреннее удивление.

Любопытно, каково чувствовать себя едва ли не совершенством почти во всем? Прискучить это вряд ли могло; скорее всего, для герцога Ашборна, добивавшегося всего почти играючи, это вошло в привычку. Об этом можно будет спросить его во время их встречи.

Сесили нахмурилась: встречаться с герцогом Ашборном было опасно – не такой он безобидный человек. Если бы не то злополучное письмо, она сторонилась бы его, словно прокаженного.

Молчание затянулось. Ашборн первым прервал его:

– Думаю, кое-какие бумаги вашего брата лежат на чердаке моего загородного дома. Я пошлю за ними.

Стараясь не показать своей радости, Сесили как можно спокойнее проговорила:

– Буду вам очень признательна. А когда я смогу получить их?

– В следующую пятницу я устраиваю бал-маскарад. Там нам будет удобнее всего укрыться от посторонних глаз.

– Герцог Монфор решает, какие развлечения мне можно посещать, а какие нет, – ответила Сесили, искоса поглядывая на своего спутника, и добавила: – Его светлость не одобряет посещение маскарадов дебютантками.

Особенно такими своенравными, как Сесили. Ашборн с любопытством поглядел на юную девушку. Его глаза сияли в темноте мягким светом.

– Внутренний голос мне подсказывает, что если вам чего-то захочется, то вы непременно добьетесь своего. Независимо от того, будет на то согласие вашего опекуна или нет.

Учитывая ее противозаконное проникновение в его дом, замечание Рэнда звучало не только убедительно, но и язвительно.

– Как бы то ни было, я не смогу быть на маскараде, поэтому…

Он взял ее за руку, и Сесили запнулась. Прикосновение его горячей и твердой руки было настолько властным, что она растерялась.

– Что вы себе позволяете, сэр?

Однако ее голос, хоть в нем и слышалось возмущение, звучал на удивление слабо и совсем не убедительно. Как это ни странно, но Сесили не могла заставить себя оттолкнуть его руку.

Он молча поднял ее ладонь и поцеловал, едва коснувшись губами, ее пальцы. Несмотря на легкость, почти воздушность, его прикосновение подействовало очень сильно. Внутри у Сесили что-то вспыхнуло, по жилам побежал огонь, захватил ее сердце, далее прошел спиралью вниз – до кончиков пальцев на ногах. Сесили зарделась и вздохнула.

Целуя, он не отвел от лица Сесили глаз и заметил ее реакцию. Его торжествующий взгляд не ускользнул от ее внимания. Вдруг его лицо приобрело твердое и решительное выражение.

– Как бы там ни было, – он слегка надсмехался над ней, – придется вам призвать на помощь всю вашу хитрость и найти способ попасть на маскарад.

Слова Рэнда задели ее. Его близость, самоуверенность, взгляд, полный превосходства, подавляли, подчиняли волю Сесили. В этот миг она поняла, почему мужчины, по слухам, послушно выполняли все предложения Ашборна. И почему женщины, расталкивая друг друга, стремились залезть к нему в постель.

Сесили с трудом отняла свою руку, что, впрочем, оказалось проще, чем вернуть самообладание. Куда только подевались ее бойкость и остроумие? В ее голове была такая путаница, что она не могла придумать ничего кокетливого или колкого, чтобы вывернуться из неловкого положения.

– Я не стану делать то, о чем вы меня просите.

Она сама поразилась, насколько робко и неуверенно прозвучал ее отказ. Всего лишь один поцелуй, легкий поцелуй руки, произвел внутри ее такое смятение…

Вдруг Сесили встрепенулась, она вспомнила о своей помолвке, и тут же у нее неприятно засосало под ложечкой. На душе стало тяжело и противно. Как ужасно она себя ведет – словно обычная лондонская потаскушка. Хуже того, словно дура, сразу расклеившаяся от пустяшного поцелуя Ашборна, который, видимо, решил испробовать на ней свои навыки обольщения.

И точно дура. Сесили искала повод не идти на маскарад, тогда как он лежал у нее под носом: она помолвлена с Норландом. Странно, почему она до сих пор как-то забыла о своей помолвке.

Да, Ашборн очень, очень опасен. Однако слишком много вопросов мучило ее своей неразгаданностью. Зачем Ашборну понадобились бумаги брата? Почему именно он, а не какой-нибудь родственник или знакомый, первым принес известие о смерти брата? Но больше всего ее волновала судьба того самого злосчастного письма.

Спрашивать его напрямик было и глупо, и опасно. «Лучше такой разговор вести в другом месте и в другое время, – рассудила Сесили, – это удержит его от предосудительных действий, а меня избавит от неловкого положения». Но если сейчас подобная беседа была неуместной, то на маскараде тем более.

На маскараде могло случиться все, что угодно. Для того чтобы понять, какими неприятностями чревата анонимность, не нужны были наставления герцога Монфора.

Как знать, не вызван ли интерес Ашборна к ней исключительно дневником брата. Если это так, то она могла бы отдать дневник, ведь в нем не содержалось никаких личных или каких-то других ценных сведений. Может быть, получив дневник, Ашборн сразу утратит к ней интерес. Это было бы просто замечательно.

Прежде чем герцог успел выкинуть еще какой-нибудь хитрый трюк, карета остановилась.

– Вот мы и приехали, – не скрывая своей радости, сказала Сесили. Ей сразу стало так легко, как будто у нее с души свалился камень.

Запахнувшись поглубже в длинный плащ, скрывавший вместе с мужским нарядом скандальность ее поступка, она поблагодарила своего спутника:

– Всего доброго, ваша светлость. Большое вам спасибо, что довезли меня до дома.

Будь у нее побольше мужества и силы духа, она пожала бы ему на прощание руку, но рядом с Ашборном она чувствовала себя слабой, как никогда прежде. Пойти на такой риск она не смогла.

Неожиданно для самой себя она произнесла:

– Я отдам вам дневник, но не на маскараде. Меня там не будет. Придумайте лучше какой-нибудь иной способ.

– Вы недооцениваете себя, леди Сесили. Мы обязательно увидимся на маскараде. Только не переусердствуйте и придите на него в платье.

Карета тронулась, а бархатистый тембр его голоса еще долго звучал в ее ушах, отдаваясь эхом в сердце.