Герцог Монфор сидел в глубоком кожаном кресле в клубе «Уайте» на Сент-Джеймс-стрит, потягивал бренди и дружески пикировался с лордом Девером.

Их соперничество давно утратило прежний накал. С годами Монфор стал находить, что с главой соперничающего дома у него все больше общего. Но ни один из них не признался бы в этом вслух, по крайней мере друг другу.

— Думаешь, ты такой умный? — пророкотал Девер. — Думаешь, я не понимаю, что вы действуете заодно?

Полуприкрыв глаза, Девер развалился в кресле и неторопливо поворачивал в руке стакан бренди. Ему перевалило за сорок, он много пил, но сохранял осанку и мускулистую фигуру. Монфор часто задавался вопросом, как ему это удается.

Герцог не потрудился ответить на обвинение Девера. Даже если он будет все отрицать, Оливер не поверит.

Поспешно созванное совещание «Министерства брака» прошло так, как предвидел Монфор. Он выслушал, что предпринято по каждому кандидату и помолвленной паре. По каждому пункту он высказал все «за» и «против», смягчая споры, которые, естественно, возникали между гордыми и непостоянными личностями, когда на карту было поставлено богатство и положение.

Он отложил дело леди Роксдейл до тех пор, пока у него не найдется время обдумать его развитие. Учитывая завещание Фредерика, ясно, что не всякий кандидат подойдет.

— Отсутствие леди Арден обращает на себя внимание, — заметил Девер.

— Да. — Монфор отхлебнул бренди. — Можно было предположить, что она займется делом Константина Блэка, ведь так?

С задумчивым видом Девер опрокинул стаканчик бренди и со стуком поставил его на стол.

— Черт побери! Она нас всех одурачит! Ты поставишь на то, что она не поехала туда? Вмешиваться и сводничать, пытаясь получить преимущество перед всеми нами. — Когда Монфор не ответил, Девер усмехнулся: — Она в эту минуту в Лейзенби-Холле, и ты это знаешь.

— Если леди Арден решила навестить Константина Блэка, то нет причин, по которым она не может это сделать, — мягко сказал Монфор. — Если она нарушила правила, она будет наказана.

— Хм… Ты хитрый малый, Монфор. Я тебе не доверяю, но по крайней мере с тобой я знаю, что меня ждет дальше. Или не знаю, как в этом деле. — По-совиному захлопав глазами, Девер поднял стакан в приветствии.

Замысловатая логика этого путаного заявления едва не ускользнула от Монфора, но он верил, что это комплимент, и так его и принял. Редкий подарок от Девера.

Девер поднялся:

— Съезжу в Глостершир, побуду несколько дней с племянником. Подтолкну его. И ты мне посодействуй.

Опустив лорнет, Девер покачивал его в руке.

— Насчет другой твоей девушки. Красавицы. Роза… Розмари… А, Розамунд. Готов назначить свидание? Только мой парень малость нетерпелив, понимаешь?

С легкой скептической улыбкой Монфор тоже поднялся. Он сомневался, что графу Трегарту не терпится связать себя узами с Розамунд. Он не сделал ни единой попытки проявить интерес к ней с момента официальной помолвки. Скорее, это лорду Деверу не терпелось увидеть, что союз между его родственником и наследницей из рода Уэструдеров подписан и скреплен печатью.

Монфор хлопнул компаньона по плечу:

— Терпение, Оливер. Сейчас дело несколько… осложнилось. Ты же не хочешь задеть нежную дамскую чувствительность. Поговорим об этом в следующем году.

Когда они расстались на лестнице, Монфор задумался о леди Розамунд Уэструдер. Насколько было бы проще, если бы молодежь могла смотреть на свои влюбленности и флирт мудрыми глазами старших родственников. Как человек со значительным опытом, Монфор знал, что долгая романтическая любовь бывает только в сказках.

Влюбленность, желание, страсть — все это существует, конечно. Но глубокая и долгая любовь мужчины и женщины… в это он не верил. Привязанность, симпатия, уважение — да. Но, насколько он видел, они чаще всего встречаются в браках, где обе стороны не ставят любовь на первое место.

Монфор наблюдал так называемые браки по любви. И часто обе стороны ожесточались или надоедали друг другу, как только пламя безумного увлечения гасло.

Некоторые называли его циничным, корыстным, жадным до власти в деле личного счастья его юных родственников. Он не обращал на это внимания, поскольку знал правду: самые благополучные браки основаны на стратегическом расчете, а не на любви.

Он не даст благословения Розамунд сбежать с ее удалым кавалеристом. И не позволит Джейн прятаться в Харкорте, где, несмотря на свое богатство, она превратится в своего рода придаток вроде компаньонки или почетной тетушки. Ей нужна собственная семья и собственный дом.

В один прекрасный день она поблагодарит его за то, что сейчас называет хладнокровным вмешательством.

Вопреки себе он рассчитывал на это.

Джейн бродила в зарослях на другой стороне озера. Она твердила себе, будто пришла сюда насладиться чудесной погодой, но в глубине души знала настоящую причину. Она избегала Константина Блэка.

Она не знала, что делать. Если она даст отставку Константину, то лишь ценой гибели поместья, и вдобавок потеряет Люка. Но если она решится на свадьбу, то должна рассказать ему о себе все. В противном случае на нее обрушится его гнев, когда все откроется.

Тяжелые шаги на тропинке заставили ее похолодеть.

— Джейн?

Голос Константина. Он видел, что она идет этой дорогой?

Скрытая кустами, Джейн пригнулась, чтобы остаться незамеченной. И, не соображая, что делает, нырнула глубже в заросли.

Как и весь остальной ландшафт Лейзенби, этот сад с его нарочитой безыскусностью и запущенностью был тщательно продуман и ухожен. Даже водопад был рукотворный. Грубо отесанные камни, природные ключи и буйная зелень разнообразных оттенков создавали эффект естественности.

В центре этих изысканных зарослей находился грот, живописная руина, которая, казалось, вырастала из склона холма.

Джейн спряталась в гроте. Едва переведя дух, она рывком развязала ленты соломенной шляпки, сбросила ее и прижалась лбом к стене грота.

— Что случилось? — раздался позади нее голос Константина, и у нее по спине побежали мурашки. — Джейн, почему вы меня избегаете?

О Господи! Какой дурочкой она, должно быть, ему кажется! Прошли минуты, прежде чем она покачала головой:

— Я вас не избегаю.

— Именно избегаете. — Константин взял ее за руку и мягко повернул лицом к себе. Нежная настойчивость светилась в его зеленых глазах.

Как могла она сопротивляться ему, когда он так на нее смотрел?

— Джейн, — тихо проговорил он, — вы собираетесь стать моей женой.

Ее взгляд уперся в землю, сердце застучало. Конечно, он хочет, чтобы она… стала ему женой… физически. Это вполне обоснованно. В конце концов, она приняла его предложение.

Сможет ли она постепенно полюбить Константина, несмотря на его прошлое? Джейн подозревала, что ответ на этот вопрос скорее утвердительный. Ей нравилось, каким человеком стал Константин Блэк, она его даже уважала. Неужели ошибка юности должна висеть над ним до конца дней? Возможно, это глупо, но у нее было ясное ощущение, что если он объяснит свой давний проступок, то ее страхи развеются.

Однако более настоятельный вопрос заключался в том, должна ли она сказать ему правду о себе. Наверняка в других обстоятельствах она сочла бы себя обязанной упомянуть об этом. С Константином она просто не знала, как себя вести. Какая ему разница? Ему нужны ее деньги.

А ей нужен Люк.

Его пальцы коснулись ее подбородка, убеждая посмотреть на него.

— Извините, — мягко сказал Константин. — Я не знал, что наш ночной поцелуй в кухне вас так расстроит.

— Дело не в поцелуе, — сказала она. — Поцелуй был чудесный, но я… — Джейн умолкла, не в силах произнести связное предложение. Его близость развеяла те крохи здравомыслия, которые у нее остались.

— Как я рад слышать это от вас! Тогда вы расскажете мне, что вас так огорчило? Идите сюда.

От заботы в его взгляде внутри у нее все смягчилось и потеплело. Джейн не запротестовала, когда он притянул ее и сомкнул вокруг нее руки.

Несмотря на сомнения, она чувствовала безопасность и тепло в его объятиях. Они были не похожи на объятия других мужчин. Успокаивающие, крепкие и… возбуждающие.

Эта мысль изумила ее. Ухватившись за лацкан сюртука, Джейн уткнулась Константину в грудь. Сквозь слой одежды она слышала ровный стук его сердца. Она вдыхала его запах, волшебную смесь крахмала и чего-то терпкого мужского.

Он провел ладонью по ее плечу, по руке, нашел кисть и сжал.

— Что вас так тревожит? — пробормотал он.

Джейн вздрогнула и покачала головой:

— Это слишком сложно.

— Я могу слушать весь день. И всю ночь, если хотите. — Он ждал, но она боялась заговорить.

Константин вздохнул:

— Не нужно объяснять, если не хотите. Посмотрите на меня, Джейн.

Сделав глубокий вдох, она подняла лицо с уверенностью, что когда она это сделает, он ее поцелует. Все в ней жаждало этого поцелуя и страшилось его.

Она вернулась мыслями к тому моменту в кухне, к тем объятиям, от которых захватывало дух. Возможно… возможно, с ним все будет по-другому. Может быть, ей не придется рассказывать ему о своих трудностях.

— Джейн. — Голос Константина превратился в хриплый шепот. Его пальцы переплелись с ее в интимном жесте.

В тусклом свете его глаза мерцали. Он положил руку ей на щеку, Джейн восхищало, что столь великолепный мужчина смотрит на нее как на редкую драгоценность. Она обыкновенная. Простушка Джейн. А этот красавец даже ее заставляет чувствовать себя красивой.

Вот оно. В этот момент она должна сказать ему правду.

Но его лицо расплылось перед ее глазами, его губы коснулись ее рта поцелуем легким, но обжигающим. С тихим стоном она прижалась к нему губами. Правда ускользнула. Все здравые мысли улетучились.

Ее пальцы изгибались, сплетаясь с его, и он сжал их крепче. Ее рот приоткрылся, и Константин принял это безмолвное приглашение, лаская ее язык своим.

Прервав поцелуй, он скользнул губами ниже, к ее горлу. Огненные иголочки пронзили ее тело.

— Я хочу тебя, — пробормотал он. — Ни одну женщину я так не хотел.

Джейн не верила в это, но в данный момент это не имело значения. Она сама хотела его так, как не хотела ни одного мужчину.

Его пальцы скользнули под прозрачный белый шарф, концы которого она засунула в корсаж платья. Медленно Константин вытащил его, и белая ткань с легким шелестом соскользнула с ее шеи, открыв декольте прохладному воздуху.

Джейн вздрогнула:

— Ох, что вы со мной делаете?!

Должно быть, это искусство повесы. Фредерик никогда не делал ничего подобного.

Константин провел кончиками пальцев по ее нагой плоти, заставив ее снова задрожать. Без тени улыбки он сказал:

— Я поцелую тебя. Здесь. — Он наклонился и коснулся ртом ее ключицы. — Здесь… — Константин провел губами по верхушке ее груди. — И здесь. — Он прижался губами к выпуклости другой груди. — Как красиво! — бормотал он. — Мне нужно попробовать тебя на вкус.

Затаив дыхание, Джейн смотрела, как его темная голова снова склоняется к ней. Константин провел языком по ложбинке на ее груди, приподнятой корсетом.

Ощущение жара, влаги, неспешности. Греховности. У Джейн подгибались колени, но сильная рука Константина поддерживала ее за талию. Другая рука прижалась к ее животу, потом скользнула вверх, ладонью под грудь.

Его жар, запретная роскошь его прикосновений едва не сломили ее. Но Джейн хотела большего. Ее соски болезненно напряглись под слоями платья, корсета, сорочки. Она хотела… ох… она хотела…

Его рука двинулась, и в тот миг, когда кончики его пальцев коснулись соска, ее тело запылало от наслаждения.

— Вот так, вот так, — бормотал он, целуя ее плечо. — Выброси все из головы, Джейн.

Но этого ей было мало. Все эти слои одежды, лишние препятствия… Никогда прежде не испытывала она такого голода. Никогда она так не желала, чтобы мужская рука касалась ее кожи.

Сквозь туман лихорадочного восторга Джейн чувствовала, как рука Константина приподняла ее платье, скользнула вверх, за подвязку, по ее нагому бедру.

Инстинкт заставил ее запаниковать, она попыталась отпрянуть, но Константин сказал:

— Джейн, позволь мне коснуться тебя, пожалуйста.

Она была не в силах ответить, но не шелохнулась, когда его ловкие пальцы прошлись по внутренней стороне бедра. Джейн задохнулась. Между ногами сильно запульсировала кровь, и она с досадой поняла, что становится влажной.

Она сжала ноги.

— Нет, я… я не могу.

Его рука, которой отказали в достижении цели, двинулась по ее боку, потом по изгибу ягодицы в неспешной ласке.

— Раздвинь ноги, милая, — выдохнул он, почти касаясь губами ее шеи. — Я хочу коснуться этого чудесного нежного жара.

Она растаяла бы от этих слов, если бы ее не захлестывал стыд.

— Нет! Не надо! — Джейн, лихорадочно отпрянув, заколотила его по груди.

Константин застыл. Потом его объятия разомкнулись, лишив ее равновесия. Прошмыгнув мимо Константина, Джейн выскочила из грота. У нее не было никакой цели, просто хотелось бежать.

— Джейн! Вернись, Джейн!

Не успела она добежать до тропинки, как Константин догнал ее и твердо взял за локоть:

— Что случилось?

Джейн остановилась. Она должна все объяснить. Она знала это. Нельзя быть непоследовательной и постоянно менять свою позицию. Кроме того, она приняла его предложение. Он имеет право знать правду.

— Почему, Джейн? — Голос Константина был хриплым. — Ты считаешь меня таким отвратительным?

Ее отвага поколебалась.

— Вовсе нет. Совсем… наоборот.

— Что ж, это уже что-то, — ровно сказал он.

С каменным лицом Джейн смотрела поверх его головы на ближайшее дерево и заговорила:

— Будет справедливо сказать тебе… Тебе покажется, что я была нечестной… Я думала, что смогу, но… Нет, не могу.

Она закусила губу и смотрела вверх, моргая, чтобы сдержать слезы.

— Константин, я не смогу быть тебе настоящей женой. Я… я… Дело не в тебе. Супружеский долг — вот что меня смущает.