Когда Давенпорт снова спустился вниз, он уже был умыт, выбрит, причесан и одет как с иголочки в свой собственный вечерний костюм, который Дирлав доставил с молниеносной скоростью из собственного особняка графа, находившегося неподалеку.

Давенпорт отправился на поиски Хилари, уверенный, что найдет ее где-нибудь внизу, смиренно ожидающей его возвращения. Он надеялся, что время, проведенное в одиночестве, пойдет ей впрок. Он был все еще сердит на девушку за то, что она скрылась от него столь малодушным образом.

Однако он застал ее не прячущейся где-нибудь в углу, а на кухне, в самом центре бурной деятельности. В одной руке она держала скалку, а другой выразительным жестом указывала в сторону плиты, распоряжаясь всем, как пчелиная матка в улье. И вокруг нее уже сновали несколько трутней, готовые выполнить любое ее указание. Даже темпераментный повар-француз и тот как будто относился к ней с довольно лестным почтением. На ее носике виднелось пятно от муки, и до чего же очаровательной она выглядела!

Как ей это удалось? Давенпорт стоял, уставившись на нее, пока не сообразил, что все в комнате смолкли и смотрели на него в упор.

– А, вот вы где, мисс Девер!

Ее взгляд тут же переметнулся на него, и она с шумом выронила скалку.

Кто-то открыл крышку огромного котла, и Давенпорта обдало клубами пара. Но ему не нужен был пар, чтобы почувствовать внезапный, безошибочно распознаваемый жар в его теле. Ей достаточно было просто встретиться с ним взглядом, чтобы внутри у него все так и закипело.

Черт побери, только не сейчас! Ему нужно было на десять минут забыть о своей похоти и поговорить с девушкой по душам.

Пока она смотрела на него, одно выражение на ее лице сменяло другое, остановившись в конце концов на яростном блеске в глазах.

– Прошу прощения, – обратилась она к Давенпорту, губы ее угрожающе сузились. – Им не хватает рабочих рук, и я должна…

– Ну конечно, не должны! – произнес Давенпорт и сделал жест в сторону повара. – Эй, вы! Если вам не хватает людей, пошлите за ними в Давенпорт-хаус. Ума не приложу, о чем вы думали, если не смогли решить проблему раньше.

Тут на место действия прибыл дворецкий и заговорил:

– Разумеется, милорд. Уверяю вас, все будет сделано. С одной из кухарок как раз произошел несчастный случай, когда мисс Девер появилась на кухне, иначе мы бы никогда не приняли ее помощь.

– Не вините их, – произнесла Хилари. – У них не было другого выбора, как только согласиться на мое предложение.

– А я их и не виню, – ответил Давенпорт. Он-то знал в точности, кто нес ответственность за подобное положение дел. Кроме того, он знал, что слуги вряд ли станут уважать Хилари за ее великодушный поступок.

Подбородок ее упрямо дернулся, но даже она не решилась бы спорить с ним в присутствии прислуги в чужом доме.

– Прошу вас, мисс Девер, – произнес Давенпорт, поклонившись, и вышел из кухни, даже не став ждать, чтобы убедиться, следует ли она за ним или нет.

У подножия лестницы он подхватил ее под локоть и увлек за собой в безлюдный уголок.

– И о чем вы только думаете, якшаясь со слугами подобным образом?

– Уберите от меня руки, – прошипела она. – Не то вы испачкаете свои красивые белые перчатки.

Хилари в упор смотрела на Давенпорта, не в состоянии удержаться от сварливой нотки в голосе.

– Что? – Этот самонадеянный осел еще имел дерзость сдвинуть брови, словно он был озадачен или даже слегка обижен.

О, она бы с удовольствием схватилась за ближайший кухонный нож и всадила ему в грудь прямо сквозь элегантный сюртук. Как он посмел предоставить ее себе самой, а сам тем временем переоделся и причесался с таким изяществом, что мог бы соперничать даже с Красавчиком Браммелом в его лучшие времена?

Когда она впервые заметила его, стоявшего в непринужденной позе в дверном проеме кухни, то сначала решила, что перед ней – сама мечта, ставшая явью. Потом его окутал пар, словно небесное облако – или, вернее, жар из совсем другого места. Он был похож на ангела тьмы, который явился сюда из подземного мира, чтобы похитить ее и увлечь за собой в свое огненное логово.

И лишь потом ей пришло в голову: он оставил ее возиться в кухне, сам при этом успев принарядиться не хуже самого заправского франта.

– Без сомнения, вы собираетесь присутствовать на балу, – произнесла она, сделав легкий реверанс. – Не смею вас задерживать.

Ей хотелось сжаться в клубок в каком-нибудь углу с пауками и умереть.

– Не будьте такой дурочкой. – Он сделал гримасу. – Неужели вы думаете, что мне так уж хочется пойти на этот распроклятый бал? Но если я этого не сделаю, Розамунда не станет со мной разговаривать. Мне просто необходимо заручиться ее поддержкой, поскольку могу сказать вам сразу, что Трегарт решительно отказывается принять вас в своем доме.

Хотя Хилари уже почти ожидала, что ее отвергнут, удар был жестоким.

– Ох! – Она сглотнула. – Что ж, тогда я…

Совершенно растерянная, она поднесла перепачканную мукой руку к глазам. Не то чтобы она полностью полагалась на Давенпорта – ради всего святого, нет! Или?.. Безусловно, она не настолько глупа, чтобы поверить, будто он способен довести дело до конца.

И тем не менее она полагалась на него.

Страх оказаться одной в большом городе, где она совершенно никого не знала, угрожал поглотить ее.

– Мне следовало найти какое-нибудь место, чтобы провести эту ночь, но…

Боже праведный! Она и не заглядывала в будущее дальше своего прибытия в Лондон. Какой же дурочкой надо быть, чтобы не предусмотреть подобную возможность и не позаботиться об этом заранее?

Нет, ей просто слишком отчаянно хотелось поскорее сбежать из дома братьев. И она слишком доверяла этому не заслуживавшему доверия негодяю.

– Моя дорогая Хани, не говорите чепухи, – произнес Давенпорт. – Я специально вырядился подобным образом, чтобы станцевать вальс с моей кузиной и уговорить ее оставить вас здесь. У нее самая добрая душа на свете, к тому же она может добиться от Трегарта всего, чего угодно. Сами увидите, сегодня вечером вам не придется никуда идти.

Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, и сердце в ее груди тяжело, медленно подскочило.

Она всем существом хотела разделять его спокойствие и уверенность. Но больше всего она хотела надеть нарядное платье и войти в бальный зал, рука об руку с ним. Видеть, как он смотрит на нее с восхищением – или даже с благоговейным трепетом, – а не с забавной снисходительностью, как сейчас.

Если бы только она могла понравиться леди Трегарт. Если бы только она могла убедить опекуна расстаться с частью доходов от ее капитала, чтобы она могла оплатить свой дебют.

Она попала в Лондон, но это не принесет ей особой пользы, если лорд Девер воспользуется своим правом опекуна и отошлет ее обратно в Грейндж. Возможно, что уже к утру ее братья будут прочесывать весь город, разыскивая ее.

– Вы уверены, что вам удастся уговорить леди Трегарт оставить меня здесь? – спросила она.

Его зубы блеснули в улыбке, которая превратилась в дьявольскую усмешку.

– Моя дорогая, любая женщина, танцующая со мной вальс, все равно что воск в моих руках.

Она фыркнула.

– По сути, я настолько в этом уверен, – продолжал он, не обращая внимания на то, что его перебили, – что собираюсь сейчас же передать вас в руки домоправительницы. Она найдет для вас подходящую спальню, а я тем временем постараюсь умилостивить мою кузину.

Как только они оказались в хорошо освещенном месте, она заметила, что щетина с его подбородка исчезла, а синяки на лице резко контрастировали с чистой, гладко выбритой кожей. Волосы были уложены блестящими темными волнами, но не взбиты и напомажены, как у большинства джентльменов. Ей нравилось, что они до сих пор выглядели естественно, хотя и опрятнее, чем раньше.

Ох, ей и впрямь следовало быть довольной тем, что он не выглядел точно так же, когда они встретились впервые. Тогда у нее не хватило бы смелости противостоять ему – или даже заговорить с ним, коли на то пошло.

– Вы скажете леди Трегарт то, о чем мы с вами условились? – произнесла она. – Никакой возмутительной лжи или… или…

– Не беспокойтесь, моя дорогая. У меня все под контролем.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, как ребенка.

– Спокойной ночи. Завтра мы вместе со всем разберемся. А сейчас вам нужно отдохнуть.

Хилари почувствовала необъяснимое раздражение от того, что ее вот так благожелательно, почти по-отечески, отпустили. Однако она все же отправилась наверх вместе с добродушной домоправительницей, которая даже бровью не повела, когда ей посреди бала приказали приготовить подходящую спальню для неожиданной гостьи. Похоже, миссис Фейтфул сочла родство Хилари с хозяином достаточной причиной, чтобы приветствовать ее. Если бы только она знала!

– Эти апартаменты принадлежали сестре хозяина, леди Жаклин, – произнесла домоправительница, пропуская ее. – Теперь она замужем и живет за городом.

Комната была изящно отделана и обставлена с исключительным вкусом. Хилари моргнула, не в состоянии даже представить себе, что можно жить в такой роскоши.

– Как красиво! – выдохнула она.

– Хозяйка приказала заново обставить мебелью весь дом после того, как вышла замуж за хозяина, – заметила домоправительница. – Леди Жаклин, как вам, должно быть, известно, не особенно жалует разного рода рюши и оборочки. Ну и споры разгорелись между этими двумя! Но в конце концов хозяйка настояла на своем, а леди Жаклин спальня понравилась, даже против ее воли.

«Да и как она могла ей не понравиться – вплоть до последнего дюйма?» – подумалось Хилари.

Хилари хотелось прилечь на толстый ковер и лепить снежных ангелов, как в глубоком пышном сугробе. Ей хотелось упасть на кровать с балдахином, погружаясь все глубже и глубже в пуховый матрац. Ей хотелось завернуться в яблочно-зеленого цвета занавески и танцевать вальс.

Ни на одной из поверхностей не было ни малейшего следа пыли. Ни единой прорехи или дырочки от моли. Ни единой паутины или трещины на украшенном изысканной лепниной потолке.

Хилари почудилось, что она умерла и попала на небеса.

И она решила – здесь и сейчас, – что сделает все, что от нее потребуется, лишь бы остаться в этом доме. Даже если для этого ей придется заключить сделку с самим дьяволом.

Давенпорту повезло: он вернулся в бальный зал как раз к обещанному вальсу.

В голубых глазах Розамунды блеснули искорки.

– А я уже думала, что ты собираешься оставить меня без партнера, – произнесла она. – Где ты был все это время? Не иначе как какая-нибудь легкомысленная матрона привлекла твое внимание.

– Вовсе нет, – ответил Давенпорт. – И если семейная жизнь превратила тебя в сварливую мегеру, Рози, могу лишь пожалеть, что ты не осталась незамужней. Без партнера, если можно так сказать. – Он, нахмурившись, взирал сверху вниз на ее совершенную красоту. – Впрочем, держу пари, что тебе еще никогда не приходилось подпирать стену во время танца.

Тут он подумал о Хилари, твердо дав себе слово, что она тоже не останется без кавалеров. Но прежде чем беспокоиться о том, кто будет с ней танцевать, сначала ему следовало обеспечить для нее лондонский сезон и приглашение на бал.

– Это не извиняет твое опоздание, – произнесла Розамунда.

Он сурово посмотрел на кузину, и тут возле ее рта появилась ямочка.

– Ох, прости меня, – вздохнула Розамунда. – Я и впрямь порой веду себя как мегера. Просто я очень устала и к тому же немного не в настроении сегодня вечером. Понятия не имею, почему я сочла удачной мыслью дать бал, когда я выгляжу и чувствую себя совсем как один из воздушных шаров мистера Симпкинса – только далеко не такой легкой на подъем.

– Ты не в духе потому, что тебе не хватает обычных знаков внимания. И я знаю в точности, как это можно исправить.

Он наклонился и прошептал ей что-то на ухо. Розамунда так и прыснула со смеху, каким-то образом ухитрившись слегка ударить его по запястью веером и при этом не сбиться с такта.

– Льстец!

Однако Давенпорт видел, что его замечания, сколь бы возмутительными и неуместными они ни были, подняли ей настроение. Она так и просияла, глядя на него снизу вверх, и он задавался вопросом, почему смех такой блистательной красавицы, как Розамунда, не оказывал на него особого действия, в то время как редкая улыбка на лице другой юной леди переворачивала у него все внутри, вызывая смущающее и прежде неведомое ему чувство.

Впрочем, он не стал задерживаться на этой мысли, а предоставил Розамунде самой перевести разговор в нужное ему русло.

– Гриффин говорит, что ты хочешь попросить меня о какой-то услуге, – заявила она напрямик.

– Вот как? И это все, что он тебе сказал?

– Нет, конечно. Он рассказал мне все. Ты же знаешь, что он ничего не может скрыть от меня, если я твердо решила выпытать у него правду. Где она? И как, скажи на милость, ты мог взять на себя ответственность за нее?

– В данный момент она наверху, в постели. – Давенпорт решил ответить сначала на более легкий вопрос. – Что же до остального, то я встретил ее совершенно случайно, спас во время грозы и проводил домой. Ее зовут мисс Хилари Девер. Одна из родственниц Гриффина, как тебе известно.

– Да, он мне об этом говорил. Но, как ты понимаешь, это само по себе не может служить рекомендацией. – Розамунда поджала губы. – Деверы в лучшем случае люди бесшабашные, а в худшем… О да, я знаю, что с моей стороны неприлично отзываться в таком тоне о семье моего мужа, но смею заметить, тебе и самому об этом известно.

– Да, известно. Но она совсем другая.

Розамунда с сомнением взглянула на него.

– По словам Гриффина, она скорее всего твоя очередная пассия. Это так, Джонатан? Если ты посмел привезти подобное создание в мой дом…

Раздосадованный Давенпорт хмуро взглянул на нее:

– Неужели, по-твоему, я способен на такое?

– В этом-то весь вопрос, – ответила Розамунда. – Тому, прежнему Джонатану такое и в голову не пришло бы. Но тот человек, которым ты стал сейчас…

Встревоженное выражение его лица застало Розамунду врасплох. О черт! Он мог быть негодяем во многих отношениях, но даже помыслить не мог о том, чтобы пятнать репутацию собственной кузины.

– Что ж, забудь об этом, Рози. Не только с моей стороны было бы низко привозить свою любовницу в твой дом, но с чего я вдруг стал бы это делать? Будь она и впрямь моей пассией, как ты ее называешь, я бы просто устроил ее со всеми удобствами в каком-нибудь маленьком особняке в Кенсингтоне. И мне не было бы никакой необходимости подыскивать какую-нибудь респектабельную даму, чтобы сопровождать ее в свет на время сезона.

Ее лицо так и застыло.

– Сезона? Ты с ума сошел?

Положительно, их разговор пошел вкривь и вкось. Ему не часто случалось просить других об услуге – он всегда был слишком самодостаточен и к тому же слишком много лет прожил в одиночестве.

Давенпорт неловко буркнул:

– Возможно, сейчас не самое подходящее время, чтобы упоминать об этом.

– Да, пожалуй, – произнесла Розамунда с непривычной резкостью. – Сначала ты пропал, а потом ввязался в драку, не так ли, Джонатан?

– Ты же знаешь, что я не какой-нибудь неряшливый школяр.

– Ты бы мог меня провести, – пробормотала Розамунда. – А что скажет на это Сесили, я боюсь даже подумать.

У его дорогой сестрицы, безусловно, найдется что сказать – в этом Давенпорт был совершенно уверен. Он знал, что Розамунда просто не сможет держать это при себе. Оставалось лишь надеяться, что ему удастся избежать выговора от Сесили во время бала.

– Я объясню тебе все завтра, когда ты придешь в себя после этого вечера, – пообещал он. – А пока прошу тебя, позволь ей остаться на ночь. Ты сможешь вышвырнуть ее за дверь завтра, если таково будет твое желание, но уверяю тебя, после встречи с ней ты изменишь свое мнение.

– Значит, она так не похожа на остальных своих родных? – осведомилась Розамунда скептически.

Давенпорт улыбнулся:

– Она очень милая. Вот увидишь.

Как только вальс окончился, Давенпорт попытался было скрыться из бального зала, однако из-за движения толпы оказался лицом к лицу с Сесили, которая как раз в эту минуту о чем-то беседовала со своим мужем, герцогом Ашборном, и еще парой гостей. Один из этих двоих был молодым человеком с золотисто-каштановыми волосами и нервозным выражением лица, словно ему хотелось сорваться с места и бежать отсюда куда глаза глядят. Незнакомая дама рядом с ним, судя по всему, приходилась ему сестрой – тот же цвет волос и та же нервная манера держаться.

– Вот чудеса! Джерри Мейсон! – воскликнул Давенпорт. – Что привело тебя сюда из Кембриджа?

Он наклонился, чтобы пожать старому другу руку и потрепать его по плечу.

Слишком поздно он вспомнил. Слегка натянутое выражение на обычно благодушном лице юноши, а также то, что он решился подать руку Давенпорту только после заметной паузы, подсказало графу, что Джеральд ничего не забыл.

Сделав над собой усилие, Давенпорт улыбнулся:

– Мне казалось, ты никогда не участвовал в сезоне, старина. Наверное, твой микроскоп скучает по тебе?

Будь Джерри более опытен в делах света, он бы тут же оборвал Давенпорта. Впрочем, ему понадобилась бы изрядная доля смелости, чтобы сделать это в присутствии Сесили и герцога Ашборна. Мейсон покраснел и уже собирался выдавить из себя ответ, но тут вмешалась Сесили:

– Мистер Мейсон, как и положено хорошему брату во время сезона, сопровождает по городу свою сестру. – Она с улыбкой обернулась к спутнице Джерри. – Мисс Мейсон, могу ли я представить вам своего брата, графа Давенпорта? Не думаю, что вы встречались раньше.

Юная леди оказалась настолько робкой, что еле пискнула что-то в знак приветствия, после чего снова умолкла, испуганно глядя большими голубыми глазами на брата.

В другое время Давенпорт не удостоил бы мисс Мейсон ни единой мыслью, но поскольку сейчас его больше всего заботил дебют Хилари, он испытывал прилив сочувствия к девушке. Неловкие руки и ноги, веснушки и болезненная робость в придачу.

Прежде чем он успел сдержаться, слова сами сорвались с его губ:

– Не согласитесь ли протанцевать со мной следующий тур, мисс Мейсон?

Не позволив сестре ответить, Джеральд резко произнес:

– Думаю, что нет, Давенпорт.

Очень медленно Давенпорт повернул голову, чтобы взглянуть на Джеральда. Молодой человек с трудом сглотнул, но не отступил. Очень смело с его стороны.

С беззаботным смешком Сесили сказала:

– Уверена, что смогу найти для вас лучшего партнера, чем мой старый и скучный брат, мисс Мейсон. Пойдемте со мной и посмотрим, кто из кавалеров может быть для вас интересен.

Бросив угрожающий взгляд на Давенпорта, содержавший безмолвное требование вести себя прилично, она удалилась вместе с мисс Мейсон, оставив брата с Ашборном и Джеральдом.

Сесили не о чем было беспокоиться. Весь гнев Давенпорта был направлен на него самого, а не на Джеральда. Всего на несколько мгновений он забыл, что люди вокруг считали его распутником и мерзавцем. Вряд ли Джеральд позволил бы такому человеку даже дышать одним воздухом с его девственной сестрой – и кто стал бы осуждать его за это? Уж конечно, не Давенпорт.

И все же, увидев Джеральда, он словно перенесся мыслями на несколько лет назад. Он как будто снова очутился в Кембридже, и весь мир казался ему одной бесконечно сложной загадкой, которую он твердо решил разгадать. И он должен был благодарить Джеральда за это напоминание.

Ашборн, спокойный и учтивый, как всегда, вовлек Джеральда в разговор о последних попытках молодого человека извлечь экстракт коры хинного дерева, чтобы помочь больным малярией. В то время как Давенпорт часто ставил зрелищные опыты в Королевском институте, нередко поджигая предметы, Джеральд без лишнего шума искал способ спасти человеческие жизни.

Ашборн, со свойственной ему коммерческой жилкой, убеждал Джеральда взять патент на свои открытия, однако Джеральд твердо стоял на том, что результаты его исследования должны стать доступными всем.

– По крайней мере постарайся как можно скорее опубликовать свои находки, – посоветовал Ашборн, сдвинув гладкие черные брови. – Эти проклятые французы все время присваивают себе чужую славу.

Джеральд только пожал плечами:

– Я не особенно беспокоюсь из-за таких вещей. Меня никогда не интересовал приоритет в публикации.

– Если бы он тебя интересовал, возможно, и Королевский институт относился бы к тебе серьезнее, – заметил Ашборн.

Джеральд нахмурился:

– Королевский институт привечает разного рода шарлатанов.

Ашборн бросил беглый взгляд на Давенпорта.

– Что верно, то верно.

Сколь бы безрассудным это ни казалось, при этом согласии герцога внутри Давенпорта все сжалось от ощущения, что его предали. Впрочем, чего еще он, в конце концов, мог ожидать?

– Добрый вечер, джентльмены! – раздался за его спиной серебристый женский голос, врываясь в их чисто мужской разговор подобно перезвону колоколов.

Леди с блестящими волосами цвета воронова крыла и яркими голубыми глазами приблизилась к ним, опираясь о руку отца. Она была самим олицетворением красоты – от изящной диадемы в модной прическе до кончиков атласных бальных туфелек. У нее была довольно полная для такой стройной фигуры грудь, рост выше среднего и поистине королевская осанка.

Едва ее взгляд остановился на Давенпорте, в ее глазах вспыхнул холодный огонек. Она очень болезненно восприняла их разрыв, однако была слишком хорошо воспитана, чтобы устраивать сцену. Впрочем, вечер еще только начинался…

Проклятие. Давенпорт рассчитывал скрыться из бального зала прежде, чем столкнется с ней снова. Слишком поздно. И не только с леди Марией, но и с ее папашей, который следовал рядом с вежливой улыбкой на лице. Беда никогда не приходит одна.

– Леди Мария, лорд Ярмут. Вы уже знакомы с герцогом Ашборном, я полагаю?

Ашборн поклонился.

– А с мистером Мейсоном?

– Да-да, конечно, – ответил Ярмут самым приветливым тоном, на какой был способен. – Мы знакомы с Джеральдом целую вечность, не так ли, дорогая?

Ярмут был крупным мужчиной с лысеющей яйцевидной головой. То, что еще оставалось от его волос, было черного цвета, как и у его дочери. Этот человек улыбался постоянно, даже распекая своих учеников за какую-нибудь ошибку или провинность.

Именно страсть Ярмута к химии изначально передалась Давенпорту. Джеральд одно время тоже пользовался покровительством герцога.

Щеки леди Марии порозовели, пока она приветствовала спутников Давенпорта. Однако все ее внимание по-прежнему было сосредоточено на нем, и Давенпорт находил ее пристальный взгляд нервирующим. Она напоминала ему кошку, решившую поиграть с мышкой, прежде чем ее съесть, – что, конечно же, было нелепо.

– Леди Мария. – Голос Джеральда прозвучал подобно удару кнута, когда он отвесил ей короткий поклон.

Взгляд девушки переметнулся сначала к нему, а затем обратно на Давенпорта. Румянец на ее щеках сделался гуще, и она вызывающе приподняла подбородок.

Если она думала таким образом оживить прежнюю привязанность Давенпорта, ей следовало бы знать его получше. Он не выказал ни искорки интереса.

Музыканты между тем заиграли вступление к оживленному деревенскому танцу.

– Ах! – воскликнула леди Мария. – Сейчас как раз начнется следующая фигура.

Ее широко раскрытые глаза, обрамленные густыми, черными как смоль ресницами, вспыхнули огоньком ожидания, и Давенпорт знал, что любой джентльмен, достойный этого звания, тотчас уловил бы этот сигнал.

Что ж, очевидно, он не был достоин ни этого звания, ни какого-либо другого, коли на то пошло. Танцевать с этой девушкой означало еще больше подстегнуть амбиции ее отца, придав достоверности самым нелепым слухам, ходившим по поводу печально знаменитого лондонского негодяя и добродетельной леди Марии Шанд.

Давенпорт упорно хранил молчание до тех пор, пока леди Мария не была вынуждена одарить слабой улыбкой и других джентльменов, стоявших рядом. Ашборн с явной тревогой протирал носовым платком стекло монокля – и не без основания: Сесили наверняка снимет с него шкуру, если увидит танцующим с соперницей.

Джеральд покраснел и сделал резкий шаг вперед.

– Если вам угодно потанцевать со мной, миледи, я буду очень польщен.

Бедный Джеральд! Он всегда был так неловок с женщинами, в особенности с красивыми женщинами.

Лишь на мгновение ее губы в форме лука сжались, выражая неудовольствие таким поворотом событий. Однако леди Мария была достаточно умна, чтобы понять: на сей раз она проиграла.

С улыбкой, которая могла бы растопить глыбы льда, девушка сделала реверанс, и ее ладонь легко легла на протянутую руку Джеральда. Едва удостоив своего незадачливого партнера взглядом, она произнесла:

– Благодарю вас, мистер Мейсон.

Джеральд увел за собой леди Марию. Ашборн откланялся и удалился, и Давенпорт уже собирался воспользоваться моментом, чтобы скрыться, но тут Ярмут остановил его, подняв вверх руку:

– Давенпорт, старина! Нам нужно поговорить.

– Вот как? – пробормотал Давенпорт. Он уже знал, что именно собирался сказать ему Ярмут. Со времени возвращения Давенпорта в мир живых его бывший наставник стал для него самой большой поддержкой – и, таким образом, самой большой опасностью.

Они оба наблюдали за тем, как Джеральд и леди Мария заняли место в круге танцующих. Похоже, между ними разгорелся жаркий спор. О, разумеется, по манере держаться леди Марии нельзя было догадаться ни о чем подобном, зато лицо Джеральда сделалось почти таким же красным, как его волосы.

– Бедный Джеральд, – пробормотал Ярмут, словно читая мысли Давенпорта. – Он опять обращался с вами свысока?

– И я бы не стал винить его за это, – ответил Давенпорт. – То, что я сделал, было совершенно непростительно.

– Гм-м. – Ярмут искоса взглянул на него. – Похоже, вы принимаете все оскорбления и нападки с редким благородством. Не знаю, как вы все это выдерживаете.

Давенпорт только пожал плечами. Он не был уверен, какая тема для беседы казалась ему более неприятной – утрата репутации в научном мире или перспектива жениться на дочери Ярмута.

– Я бы мог помочь вам обелить свое имя, – заметил Ярмут.

– Да? – Звучит неплохо. – И как же?

– Я обладаю влиянием во многих кругах – в том числе даже в тех, куда Ашборн не вхож.

И ценой за использование этого влияния должна была стать, без сомнения, женитьба Давенпорта на леди Марии.

Давенпорт изогнул губы в притворной ухмылке, столь же медоточивой, как у Ярмута.

– Вы очень великодушны.

– Вовсе нет. – Улыбка, все это время не сходившая с лица его собеседника, каким-то образом сделалась еще ярче. – Осмелюсь предположить, вы уже знаете о том, какой услуги я прошу взамен.

Что ж. Перчатки брошены.

– Мой дорогой сэр, я глубоко польщен. Однако позвольте мне вас уверить, что все слухи на мой счет совершенно справедливы. Я не тот юноша, которого вы знали годы назад. – Он сделал паузу, на мгновение опустив взгляд на руки, после чего снова поднял голову, глядя прямо в глаза Ярмуту. – Кроме того, из меня выйдет скверный муж.

– Вы сделали мою дочь предметом вашего внимания, – произнес Ярмут, и впервые в его ровном голосе появились стальные нотки.

– Уверяю вас, сэр, я уже осознал свою ошибку, – ответил Давенпорт, поклонившись. – Я намеревался при нашей следующей встрече порвать с ней раз и навсегда.

Давенпорт скрылся из бального зала при первой же возможности. Игра в карты в тот вечер вряд ли могла его привлечь, поэтому оставалось либо отправиться домой, либо найти какое-нибудь другое развлечение в городе.

Перед его мысленным взором снова и снова вставало искаженное презрением лицо Джеральда, когда он упомянул падение Давенпорта. Когда-то они были друзьями и отчаянными соперниками, вдохновлявшими друг друга на новые открытия. Теперь же Давенпорт стал для всех посмешищем, изгнанным из Королевского института. Его бывший коллега презирал его за это, считая утрату репутации равносильной предательству. Еще одна цена, которую Давенпорту пришлось заплатить за свободу.

Встреча с леди Марией оставила кислый привкус в его рту. Ему казалось, что последние два дня он пил из чистого прохладного родника, лишь для того чтобы следом ему сунули в рот ложку уксуса. Желание освежить нёбо, снова увидев Хилари, было слишком сильным, чтобы не обращать на него внимания.

О да, он был раздражен и сильно не в духе. Сначала ему нужно было устроить ее дебют, а уже потом перейти к куда более захватывающей задаче – соблазнению.

Он наверняка уговорит Розамунду сопровождать Хилари в свет – Давенпорт нимало не сомневался, что добьется успеха со своей мягкосердечной кузиной. Оставалась еще одна непростая задача – уговорить опекуна девушки согласиться с предложенным планом. Однако Давенпорт был уверен, что, если он сумеет поставить Девера перед свершившимся фактом, у того не останется другого выхода, как только уступить.

Он будет просто глупцом, если не уступит. Обреченная гнить заживо в Грейндже, Хилари не представляла для него никакого интереса. Во время лондонского сезона ей представится случай составить подходящую партию, которая сделает честь ее семье, а заодно поможет братьям сбыть ее с рук. Девер мог быть человеком грубоватым, но далеко не глупым. Он легко увидит все преимущества того, что в свет девушку выведет именно Розамунда.

Прежде чем он успел что-либо сообразить, Давенпорт оказался стоящим в коридоре рядом с бывшей спальней Жаклин – куда, как он слышал, домоправительница собиралась проводить Хилари.

Бедняжка. Она так утомилась в пути. Без сомнения, сейчас она уже крепко спала.

Быстро оглянувшись по сторонам, он повернул ручку двери и проскользнул в безмолвную спальню.