Давенпорт прикрыл за собой дверь. Комната, освещенная только камином, была погружена в полумрак, и ему пришлось выждать несколько мгновений, пока его глаза привыкнут к темноте.

Его встретила тишина, нарушаемая лишь тиканьем каминных часов. Он не мог слышать ее слабое, ровное дыхание, как минувшей ночью. На какой-то миг он даже подумал, что попал не в ту комнату, но потом сообразил, что занавески вокруг постели были задернуты. Давенпорт потихоньку приблизился к кровати и приоткрыл бархатные драпировки.

Она была там, погруженная в глубокий сон. В темноте он не мог различить очертаний ее тела – только бесформенную массу постельного белья. Вся закутанная в одеяла, спящая сном праведницы…

Он знал по опыту, как крепко она спала. Прошлой ночью он поднял ее с кресла, перенес на кровать и уложил рядом с собой, чтобы развязать ее корсет. Оберегая ее скромность, он даже сделал это с закрытыми глазами, скользя пальцами под одолженной у хозяев ночной рубашкой, которую она надела.

Нельзя сказать, чтобы прикосновение к ней не доставляло ему удовольствия – он даже не удержался от некоторых «случайных» вольностей, вовсе не оправдывавшихся необходимостью снять дамский корсет. Воспоминание об этом до сих пор согревало его.

Самым трудным оказалось извлечь уже расшнурованный корсет из-под ночной рубашки. Давенпорт был уверен, что она проснется. Однако она не проснулась – что, впрочем, было неудивительно после такого долгого и утомительного дня.

Давенпорт вынул тонкую свечку из сосуда на камине и, поднеся ее к огню, зажег с ее помощью одну из свечей. Затем он поднес свечу к постели, уверенный в том, что даже стадо слонов ее не разбудит. А если даже и разбудит, что в этом дурного? Ведь им нужно было выработать свою тактику на предстоящий день. А если это, в свою очередь, приведет к чему-то более интересному, кто он такой, чтобы сетовать?

Он заметил, что она забыла заплести волосы в косу. Мягкий золотистый свет свечей подчеркивал темное золото ее разметавшихся прядей. Во сне, с умиротворенным выражением лица и слегка приоткрытыми в слабом подобии улыбки губами она выглядела восхитительно свежей и очень, очень милой.

От этого зрелища дыхание замерло в его груди.

Он хотел, чтобы она проснулась и они могли обсудить ее будущее, а также то, что произошло этим вечером в бальном зале. Кроме того, он хотел – вернее, горел желанием – разбудить ее и в метафорическом смысле слова тоже. Когда еще невинность казалась ему настолько притягательной и настолько неотразимой?

И все же не только ее невинность влекла его к ней, но и отвага, с которой она следовала за своим заветным желанием, а также ее способность видеть то, что скрывалось за его добродушным подшучиванием и внешностью повесы. И до чего же восхитительной она выглядела, озадаченная своим собственным желанием. Она, по всей вероятности, даже не понимала, что все эти вспышки внутри ее, от которых ее то и дело бросало в жар, были проявлением старой доброй плотской страсти.

Да, добропорядочная мисс Девер была способна на великую страсть. Уже сам ее характер свидетельствовал об этом. Будет жаль, если она выйдет замуж за какого-нибудь деревенского зануду, который понятия не имеет, каким образом воспламенить в ней эту страсть.

Он твердо верил в право каждой женщины на удовольствие для себя. Он уже переспал с достаточным количеством замужних дам, чтобы понять: если бы их мужья удовлетворяли их в постели, они бы не искали его общества. Что за преступление – держать их в невежестве! Большинство из них даже не знали, что потеряли.

Неожиданно он задался вопросом, правильно ли поступал, помогая Хилари в поисках мужа. Зная, как неодобрительно она относилась к нему, собственным братьям и прочим мужчинам того же сорта, он мог представить себе, что она предпочтет выбрать в супруги степенного старого трезвенника – кого-нибудь вроде Бекингема, ради всего святого!

Он моргнул. Бекингем подошел бы ей как нельзя лучше.

От этой мысли ему захотелось что-то ущипнуть – лучше всего гранитную челюсть его кузена.

Но нет. Давенпорт с облегчением вспомнил о том, что хотя граф Бекингем неизменно выполнял свой долг, заседая в палате лордов во время сессий парламента, он никогда не принимал участия в увеселениях сезона. Кроме того, Бекс скорее всего станет воротить нос от одной идеи о свадьбе с девушкой из семейства Деверов. А Давенпорт не хотел видеть ее замужем за человеком, презирающим ее семью. Это было бы еще хуже, чем брак с вышеупомянутым деревенским занудой.

Горячий воск капнул на его затянутую в перчатку руку. Он поспешно вставил свечу в подсвечник на столике рядом с кроватью.

Беспокойно забормотав, Хилари повернула лицо к свету, словно ища чего-то. Затянувшийся взмах ресниц – и вот она уже открыла глаза, прищурившись от света свечи.

– Не беспокойтесь, это я, – произнес он чуть слышно. – Давенпорт.

– Гм-м… – Она не окончательно проснулась, иначе непременно закричала бы.

Давенпорт улыбнулся про себя. Он был возбужден, как какой-нибудь прыщавый юнец, а она этого будто совсем не замечала. Перед ним была единственная женщина, способная противостоять его пресловутому очарованию. И о чем он только думал, разбудив ее посреди ночи после такого утомительного путешествия? Ему следовало знать лучше…

Жаль только, что мужской орган в его брюках не мог рассуждать столь же последовательно и логично, как и его мозг.

– Спите спокойно, – пробормотал он, слегка скривив губы.

– Ммм… – Она вздохнула и снова закрыла глаза.

Давенпорт прикрыл ее плечо одеялом и забрал свечу. Произнеся безмолвную молитву и собравшись с силами, он заставил себя отойти от кровати.

Один беглый осмотр украдкой подсказал ему, что в тускло освещенном коридоре никого не было. Он вышел из спальни, огляделся по сторонам и медленно, бесшумно прикрыл за собой дверь.

Его пальцы едва оторвались от дверной ручки, когда из-за угла в коридоре появилась Розамунда:

– Джонатан? Я так и знала!

Проклятие. Целая череда отборных ругательств промелькнула в его сознании, пока он отчаянно пытался придумать правдоподобное объяснение, как и почему здесь оказался.

Ему приходилось сталкиваться с головорезами, задирами и хулиганами, но ни один из них не внушал ему таких опасений, как выражение гнева на лице этой прекрасной беременной женщины. Ее золотистые, как гинея, локоны так и подпрыгивали, когда Розамунда направилась к нему, ее небесно-голубые глаза пылали убийственной яростью.

Давенпорт поднял руки, как бы сдаваясь.

– Рози, я сейчас все тебе объясню.

Ее рука сомкнулась вокруг его запястья. Выразительным шепотом она произнесла:

– Я хочу, чтобы эта девица сейчас же покинула мой дом.

Он накрыл ее руку своей.

– Нет, Рози, ты не понимаешь. Я даже не прикасался к ней. Она проделала долгий путь и сейчас находится в чужом доме, среди чужих людей. Я просто пришел удостовериться, не нужно ли ей что-нибудь.

– Ты вполне мог выяснить это у домоправительницы, – прошипела Розамунда, крепче сжав его ладонь. – Джентльмены не заходят в спальню к даме никогда и ни при каких обстоятельствах. Во всяком случае, в моем доме.

Она распахнула дверь в спальню, без сомнения, ожидая увидеть там отталкивающую картину. Давенпорт поднял повыше свечу, чтобы осветить темную комнату. Любой мог убедиться, что Хилари крепко спала. Нигде никаких следов жарких любовных объятий.

Вспомнив о том, что он не успел сделать, Давенпорт подошел к кровати и осторожно задернул занавески, чтобы утренний свет не разбудил девушку. Затем он отступил на шаг и, обернувшись, увидел, что Розамунда как-то странно на него смотрит.

Поднеся палец к губам, он взял кузину под руку и вывел ее из спальни.

– Она очень устала, – произнес он. – Пусть себе спит.

Снова оказавшись в коридоре и закрыв за собой дверь, Розамунда, понизив голос, произнесла:

– Я готова допустить, что этой ночью между вами ничего не произошло, но все равно мне это совсем не нравится, Джонатан. То, что ты считаешь себя вправе заходить в спальню этой девушки, говорит об одном из двух: либо она твоя любовница…

– Я же говорил тебе, что она не…

– Либо, – продолжала Розамунда, нахмурившись оттого, что ее перебили, – она добропорядочная девушка, чья честь подвергается серьезной опасности с твоей стороны. Что, если бы тебя увидела миссис Фейтфул или одна из горничных? Тебе пришлось бы жениться на девушке, и можно представить, какой из-за этого поднялся бы шум!

В груди его все как-то странно сжалось, вызвав вспышку гнева.

– Ты не всегда была такой рьяной сторонницей приличий, Рози. Помнится, ты упоминала пару-другую проделок…

– Так ведь то было с Гриффином, болван! Мы полюбили друг друга, обручились, и теперь женаты. – Она подняла вверх руки. – И когда только ты вобьешь себе в голову, что с женщинами нельзя обращаться так бездумно и эгоистично – в особенности женщинами из такой семьи?

Ее лицо приняло решительное выражение.

– Этим же утром я пошлю за лордом Девером.

Он застонал:

– Не делай этого, Рози. Только не сейчас. Не раньше, чем ты узнаешь ее поближе. Она…

– Ты, очевидно, не понимаешь, какие нравы царят в высшем свете, – произнесла Розамунда с пугающим терпением в голосе. – Если ты опозоришь девушку под моей крышей, все станут винить меня – и будут правы. – Ее глаза подозрительно увлажнились. – А я-то доверяла тебе, Джонатан. Когда ты сказал, что она не твоя пассия…

– Она не моя…

– Но ты хочешь, чтобы она стала ею! – отрезала Розамунда. – Ты бы никогда не хлопотал так из чистого альтруизма. Ни один мужчина не стал бы этого делать. – Она задумалась. – Кроме, возможно, Бекингема.

– О да. Бекс – само воплощение благородства. – Давенпорт почти прорычал эти слова, заставив Розамунду отступить. Однако его это не заботило. Она должна была его выслушать. – Я привез к тебе мисс Девер потому, что ей пришлось всю жизнь страдать от своих родственников-мужчин. Она была вынуждена зарабатывать себе на жизнь в качестве гувернантки и никогда не имела возможности насладиться лондонским сезоном, как любая другая девушка с ее положением в обществе. Академия отказала ей от места только потому, что она из семьи Деверов, и ей пришлось вернуться домой. Рози, усадьба ее братьев пахнет хуже, чем псарня, и когда мы прибыли туда, дом был полон непотребных девиц. Совершенно очевидно, что эти деревенские пропойцы и не собирались менять свой образ жизни из-за присутствия под их крышей сестры. Можешь ли ты представить себя или Сесили в подобном положении?

Она поморщилась.

– Что ж, давай, – произнес он с нескрываемой горечью, – отошли ее обратно. Хилари Девер столь же невинна и чиста, как и любая из вас, когда вы были юными дебютантками. Ей так не терпелось поскорее покинуть это место, что она согласилась взять меня в качестве сопровождающего; а ты можешь не сомневаться, что она с самого начала верно оценила мой характер. Я казался ей меньшим из двух зол.

Розамунда моргнула и немного расслабилась. Внезапно глаза ее округлились – как если бы ей в голову пришла неожиданная мысль. Этот взгляд вернул ему надежду, но лишь до тех пор, пока она не отмахнулась от своей догадки, в чем бы она ни заключалась.

– Об этом не может быть и речи. Какой бы невинной она ни была, я не могу оставить ее здесь, не поставив в известность ее опекуна.

Давенпорт провел рукой по волосам и отвернулся, чтобы кузина не видела разочарования на его лице. До чего же никчемным он был! Ему бы следовало стряхнуть с себя эту мысль, оставив в душе лишь легкое сожаление оттого, что ему так и не удалось переспать с женщиной, которую он так желал. Однако ему не хотелось даже думать о том, что Хилари придется снова вернуться в этот сарай и терпеть разного рода унижения без какой-либо надежды выбраться оттуда.

Он с силой выдохнул воздух. Никогда прежде ему не хотелось встряхнуть женщину за плечи, но сейчас он был близок к этому. Не в силах смотреть в сторону Розамунды, он уставился вверх на лепнину, украшавшую потолок коридора.

– Значит, все было напрасно.

Он просто обязан был что-то придумать. Он не мог допустить, чтобы Хилари вернулась домой ни с чем.

После продолжительной паузы Розамунда заговорила:

– Если – если – выяснится, что девушка так чиста, как ты говоришь, я приглашу ее остаться с нами на весь сезон. И сумею убедить Монфора использовать свое влияние на ее опекуна, чтобы тот дал согласие.

Он обернулся к ней, стремительный, как щенок, не в состоянии скрыть свою радость:

– Ты сделаешь это?

– Д-да. – Она глубоко вздохнула. – Да, Джонатан, я сделаю это.

– Спасибо, Рози! – Улыбаясь, он взял руки кузины в свои, притянул ее к себе и от души чмокнул прямо в губы. Смеясь и краснея, она оттолкнула его:

– Боже правый, если Гриффин увидит нас, то вырвет твою печень. А теперь нам нужно спуститься вниз. Я и так уже слишком долго отсутствовала, пренебрегая своими гостями.

Хилари проснулась с паническим ощущением того, что не знает, где находится. Занавески вокруг ее кровати были задернуты, заслоняя не только свет, но и все, что помогло бы ей сориентироваться.

Однако еще больше ее смутило то, что постель под ней была мягкой, как облако. Постельное белье пахло лавандой, а покрывало приятно шуршало всякий раз, стоило ей пошевелиться. Когда ее глаза привыкли к полумраку, она заметила, что окружавшие ее пышные драпировки были сделаны из дорогого бархата.

Тут на нее нахлынули воспоминания. Боже правый! Который сейчас час?

Хилари раздвинула тяжелые драпировки и перекинула ноги через край кровати.

Солнечные лучи просачивались сквозь другой ряд занавесок, на окне. Последние были сделаны из шелковой тафты, тонкой, как дамское бальное платье. Не желая, чтобы кто-нибудь увидел ее снизу, девушка чуть приоткрыла занавески и выглянула наружу.

Лондон!

Даже в этот утренний час на улице царила суета – горничные и рассыльные, носильщики, доставлявшие разного рода товары в расположенные на ней роскошные особняки. Взглянув на часы, Хилари поняла, что время было более позднее, чем она предполагала. Кажется, домоправительница обещала прислать кого-нибудь, чтобы распаковать ее вещи? Она чувствовала себя тогда слишком утомленной, чтобы протестовать. Девушка покраснела. К этому моменту уже всему дому наверняка известно, каким скудным был ее гардероб и как потерлось от постоянной стирки ее нижнее белье.

Что ж, либо она останется здесь, в плену у собственных страхов, либо позвонит горничной, чтобы та принесла ей воды и помогла одеться.

Она подошла к шнурку звонка и решительно потянула за него. Почти тут же, словно по волшебству, появилась горничная, несшая поднос с завтраком.

– Госпожа приказала принести вам это, мисс. Если вы будете так добры снова лечь в постель, я поставлю поднос перед вами. Или вы предпочитаете есть за столом? – Она указала рукой на маленький столик рядом с окном.

Это была неожиданная честь. Обычно незамужние барышни в доме не получали завтрак прямо в постели.

– В постели, если вам угодно. – Чуть не взвизгнув от восторга, Хилари снова скользнула под простыни, решив насладиться моментом сполна. – Спасибо, – добавила она, принюхиваясь к восхитительным аппетитным запахам.

Горничная сделала реверанс.

– Когда вы будете готовы одеться, позвоните мне, и я вам помогу, мисс.

Снова поблагодарив ее, Хилари стянула с подноса салфетку и разложила на коленях. Прошлым вечером она слишком сильно нервничала, чтобы подумать о еде. Теперь же от предвкушения у нее заурчало в животе.

Когда спустя некоторое время Хилари появилась из дверей отведенной ей спальни, на ней было тщательно выглаженное платье из темно-синего батиста, подаренное мисс Толлингтон, и приличная шаль. Каким-то чудом за ночь вся ее одежда была выстирана и выглажена.

Горничная хотела уложить ее локоны в сложную прическу, однако Хилари отказалась. Она не могла себе позволить выглядеть хоть чуть-чуть фривольно или вульгарно. Достаточно будет и обычного аккуратного пучка на затылке. Ей еще представится случай одеться по моде, когда она убедит хозяйку дома позволить ей остаться.

Она задавалась вопросом, куда делась Трикси и не попалась ли она в руки ее братьям. Разумеется, Трикси с ее острым язычком могла выпутаться из любого неприятного положения, но эту последнюю выходку объяснить будет трудно. Оставалось лишь надеяться, что девушка получила весточку от Давенпорта.

Одетая и причесанная Хилари проследовала в гостиную. Лондонская резиденция лорда Трегарта, хотя и роскошная, была не настолько велика, чтобы в ней можно было заблудиться. Пока Хилари пересекала длинную галерею, ведущую к лестнице, она не спеша осматривалась вокруг, любуясь портретами своих предков, развешанными на стенах.

– Сборище головорезов, не правда ли? – раздался за ее спиной низкий голос. – Воины, пираты и грабители – все до единого.

Она вздрогнула и резко обернулась.

– Лорд Давенпорт! Не надо подкрадываться ко мне так.

– Извините. Я думал, что вы слышали мои шаги, но, по-видимому, вы были слишком погружены в собственные мысли.

Он взял ее под локоть и проводил к следующему портрету – как будто она не в состоянии была сделать несколько шагов без его помощи. Его голос звучал чуть хрипло, но это было единственным признаком того, что он провел разгульную ночь.

– Вижу, сегодня утром вы с похмелья, да? – осведомилась она, не в силах удержаться от язвительной нотки в голосе. Это было выше ее сил – он выглядел таким потрясающе красивым, что у нее захватывало дух. Женщины наверняка сбивались с ног, добиваясь его внимания. И он наверняка забыл даже ее имя, танцуя минувшей ночью на балу со всеми этими элегантными великосветскими дамами.

– Я не привык вставать так рано, но мне нужно поговорить с вами прежде, чем мы предстанем перед остальными. – Он, прищурившись, взглянул на нее. – Вы, похоже, и сами немного не в духе.

– О нет. Ни в малейшей степени. И как только такая мысль пришла вам в голову? – Она двинулась дальше, оказавшись перед портретом Кэтрин Девер, наследницы знатного рода, чьи грозно сдвинутые брови намекали на столь же грозный нрав.

– Надеюсь, эту ночь вы провели со всеми удобствами? – осведомился он. – Никаких комковатых матрацев или потолков, падающих на голову?

– Вы, должно быть, шутите, – ответила она. – Все было просто превосходно. Благодарю вас.

– Мне приятно это слышать. – Он заколебался, заставив ее посмотреть на него с недоумением. – У меня есть кое-какие новости, которые вам не понравятся.

Она только чуть слышно охнула, но времени на то, чтобы сообщить ей эти новости, не оставалось. В галерею вошла самая прекрасная дама из всех, каких когда-либо случалось видеть Хилари. Ее ладонь слегка касалась живота обычным покровительственным жестом будущей матери.

Вновь прибывшая не стала ждать, пока Давенпорт представит их друг другу.

– Доброе утро, – произнесла она. – Вы, должно быть, мисс Девер? А я – леди Трегарт.

Она пожала руку Хилари, и ее теплая улыбка обволокла девушку словно золотистым коконом.

Леди Трегарт оказалась не намного старше самой Хилари и менее импозантной на вид, чем она себе представляла, с явной искоркой в голубых глазах. Хилари она сразу же пришлась по душе.

– Очень приятно познакомиться с вами, леди Трегарт. – Хилари сделала реверанс, такой изящный, что его можно было бы назвать образцовым. Однако Розамунда, укорив ее за излишнюю церемонность, взяла за руки и привлекла к себе. Слегка пожав пальцы девушки, она произнесла:

– Можете звать меня Розамундой. А я буду звать вас Хилари, хорошо?

Хилари только кивнула, не в состоянии поверить, что ей оказали такой сердечный прием. На одно-единственное пугающее мгновение ей даже захотелось расплакаться.

Отпустив ее, Розамунда бросила грозный взгляд на Давенпорта:

– У моего мужа сегодня раскалывается голова, и он отказывается вставать с постели. Как я слышала, вы оба изрядно повеселились минувшей ночью. И это после того, как ты вскружил голову всем женщинам в бальном зале. – Она закатила глаза. – Даже не могу сказать, сколько раз меня спрашивали, как бы между прочим, откуда взялись эти синяки на твоем лице. Эти глупышки, вероятно, видят в тебе романтического героя, но я постоянно твержу им, что ничего подобного здесь нет и в помине.

Давенпорт чуть презрительно фыркнул.

– Что ж, очень тебе обязан. А теперь послушай меня внимательно, Рози. Нам нужно обсудить пребывание мисс Девер в Лондоне.

– Да. – Розамунда обернулась к Хилари: – Боюсь, моя дорогая, что этим утром мне пришлось послать за вашим опекуном.

У Хилари неприятно засосало под ложечкой.

– О нет! – прошептала она. Ее пребывание в Лондоне будет недолгим, если решение будет хоть в малейшей степени зависеть от мнения лорда Девера.

– Хилари, вы пока еще несовершеннолетняя, и ни Гриффин, ни я не можем с чистой совестью скрыть ваше присутствие здесь от вашего опекуна.

От разочарования все перевернулось внутри Хилари, оставив неприятный металлический привкус во рту. Она едва выдавила из себя улыбку:

– Да, конечно, миледи, я понимаю. Вы были правы, известив лорда Девера. В любом случае он очень скоро узнал бы о моем присутствии в городе.

Как только ее братья прибыли в Лондон, они наверняка в первую очередь рассказали о ее выходке именно лорду Деверу.

Она пыталась справиться с ощущением тошноты. Обычный способ общения Девера, состоявший из длинной череды криков и оскорблений, ей глубоко претил.

Розамунда одобрительно кивнула:

– Я надеялась, что вы будете в состоянии рассуждать здраво. А теперь пройдемте в гостиную. Семья уже собралась там. Мы устраиваем нечто вроде военного совета.

– Погоди. – Давенпорт положил ладонь ей на руку. – Кто именно собрался там? И какое отношение к делу имеют остальные члены семьи?

Розамунда широко распахнула глаза.

– Сесили, разумеется. И Монфор тоже. – Ее лоб пересекла хмурая складка. – Не знаю, каким образом герцог узнал об этой истории, но, уверяю тебя, я ничего ему не говорила, равно как и Сесили. Однако он сопровождал лорда Девера.

– О черт! – пробормотал Давенпорт.

У Хилари сердце ушло в пятки. Одно дело – подвергнуться допросу с глазу на глаз со стороны ее опекуна, лорда Девера, и совсем другое – позволить ему распекать ее в присутствии посторонних людей, да еще самого герцога! Лорд Девер, без сомнения, сделает все, чтобы ее унизить.

– И леди Арден в придачу, – безмятежным тоном добавила Розамунда.

– Что? – Давенпорт в отчаянии вскинул руки. – Теперь чисто семейное дело, требующее сугубой осторожности, станет достоянием всего света.

– Не станет, мой дорогой, – отозвалась Розамунда. – Никто из этих людей не имеет ни повода, ни привычки сплетничать. И ты должен признать, что как Монфор, так и леди Арден оказывают на лорда Девера цивилизующее воздействие. А теперь пойдем. Нам нужно решить, как быть.

Она выплыла из галереи, словно капитан, ведущий за собой караван кораблей.

Ноги Хилари беспомощно волочились. Давенпорт подхватил ее под локоть и развернул к себе:

– Вы же знаете, что вам нет нужды там находиться.

– Нет, есть, – ответила она. – Мне нужно заручиться поддержкой лорда Девера для моего выхода в свет. Он мой опекун. Помимо того, что он вправе отослать меня обратно в Грейндж, в его руках все мои деньги.

Давенпорт нахмурился, приоткрыл было рот, собираясь что-то сказать, но потом снова закрыл его.

– Что ж, ладно.

Он подхватил ее под руку, и они вместе проследовали за Розамундой.

– Но вам вовсе незачем выслушивать разного рода глупости со стороны любого из них. Они могут… внушать страх.

И это, как подозревал Давенпорт, было еще мягко сказано.

– Я уже успела привыкнуть к шуму и угрозам со стороны таких, как лорд Девер.

Его губы сжались.

– Гм-м… да, но вы не привыкли к…

Тут ему пришлось прерваться, ибо они находились уже на пороге гостиной.

Грандиозные пропорции этого алого с золотом салона были явно рассчитаны на то, чтобы с первого взгляда поражать воображение. И это зрелище действительно вызвало у Хилари благоговейный трепет – в той же мере, в какой ее обескуражил вид присутствовавших в комнате людей. По какой-то непонятной причине они все собрались небольшой группой возле камина у противоположной стены, и, чтобы поравняться с ними, Розамунде и следовавшим за ней Давенпорту и Хилари пришлось пересечь всю комнату.

Никто из них не произнес ни слова, все смотрели на постороннюю в их среде. Хилари казалось, что их взгляды пронзали ее подобно горячим иголкам. Все, что она могла слышать, был стук ее собственных каблучков, а также туфель Розамунды и Давенпорта по выложенному паркетом полу, эхом отдававшийся в тишине зала: цок-цок-цок.

Девушка попыталась взять себя в руки и успокоиться. Внутри она могла представлять собой клубок нервов, но ни в коем случае не хотела показывать, до какой степени была напугана.

Давенпорт отыскал ее руку и украдкой пожал. Без сомнения, он хотел ее успокоить, однако Хилари едва из себя не выскочила. Ее охватила странная смесь потрясения, смущения и ярости.

Она вырвала у него руку. Чего он добивался? Показать всем этим людям, что они находились в более близких отношениях, чем то позволяли приличия? Подобное поведение могло резко понизить ее шансы с самого начала.

Когда они наконец достигли группы ожидавших их высокопоставленных особ, Розамунда представила их друг другу, а Хилари попыталась тем временем наскоро составить себе представление о характере каждого из присутствовавших.

Ей тотчас же бросилось в глаза сходство между Сесили, герцогиней Ашборн, и ее братом – те же темные волосы и той же формы глаза, что и у Давенпорта. Живые глаза, полные энергии и ума. И враждебности. Хилари в точности знала, как именно смотрела на нее герцогиня – как на расчетливую девицу, решившую заманить в свои сети ее брата. Что ж, чем скорее она избавится от этого ложного представления, тем лучше.

– Ваша светлость, – обратилась к ней Хилари, сделав реверанс еще глубже и изящнее, чем тот, которым она удостоила Розамунду.

Никакого предложения называть ее по имени от Сесили не последовало.

– Знаю, мне следовало бы сказать, что я рада нашему знакомству, однако мы обе понимаем, что это было бы обычной светской ложью, – произнесла герцогиня. – Пока же достаточно заметить, что я откладываю свое окончательное суждение на ваш счет, мисс Девер. Вы совсем не такая, какой я вас ожидала увидеть.

Хилари улыбнулась:

– В то время как вы, ваша светлость – если мне позволено будет сказать, – оказались именно такой, какой вас описывал лорд Давенпорт. Мне так не терпелось с вами познакомиться.

Сесили изумленно моргнула, после чего ее взгляд стал слегка задумчивым.

Хилари приподняла подбородок.

– Браво, мисс Девер. – Это учтивое, сдержанное замечание последовало со стороны джентльмена постарше, которого Розамунда представила как его светлость герцога Монфора. На взгляд Хилари, ему было лет сорок-пятьдесят, однако он обладал гибкой, медлительной грацией, присущей мужчинам более молодого возраста. Глаза его казались холодными и колючими, как льдинки, и они как будто стремились проникнуть в ее самые сокровенные мысли.

Хилари склонилась в глубоком, почтительном реверансе. Ей хотелось только, чтобы герцог и впрямь мог проникнуть в ее мысли. Тогда он наверняка понял бы, что у нее нет никаких видов на Давенпорта. Силы небесные, разве сама она не твердила снова и снова, что для нее нет худшей участи, чем выйти за него замуж?

Леди Арден, в противоположность герцогу, одарила Хилари искренней улыбкой:

– Как интересно. – Она бросила довольный взгляд на Давенпорта. – Совсем не в твоем обычном вкусе, мой дорогой.

Несмотря на довольно зрелый возраст, леди Арден все еще была поразительно красива и обладала великолепной фигурой. Ее замечание, а также некий оттенок фамильярности в словах неприятно поразили Хилари. Неужели Давенпорт и леди Арден?.. Но нет, ведь эта дама явно была куда старше его.

По крайней мере Давенпорт не разделял ее веселья.

– Как вам угодно.

Из кресла в углу раздалось приглушенное рычание, и все, расступившись, обернулись в сторону опекуна Хилари.

Смуглое грубоватое лицо лорда Девера не отличалось красотой, но было на свой лад привлекательным. Мужчина совершенно иного склада, чем элегантный герцог Монфор, но почти той же самой породы, предположила она.

– Подойди-ка сюда, девочка, – проворчал он.

Расправив плечи, Хилари приблизилась к нему и сделала реверанс.

– Лорд Девер, возможно, нам лучше встретиться с глазу на глаз. Нам многое нужно обсудить.

– Обсудить? – Девер окинул взглядом собравшихся, словно приглашая разделить свое крайнее изумление. – Обсудить? Нам нечего обсуждать. Я сам скажу, что тебе делать, а ты, моя дорогая подопечная, сделаешь так, как тебе велят. Понятно? За каким дьяволом ты приехала в Лондон, а?

– Я уже писала вам, милорд, о том, что собираюсь совершить поездку в Лондон с той же самой целью, что и другие девушки моего возраста и положения, – чтобы участвовать в сезоне. Поскольку вы не ответили и не отвергли мое предложение, я решила, что вы с ним согласны.

В действительности она ничего не писала об этом опекуну, но поскольку Хилари прекрасно знала, что все ее послания в конце концов оказывались брошенными в камин, у нее имелись веские причины полагать, что Девер не поймает ее на лжи.

Он присмотрелся к ней сквозь прикрытые веки.

– Стало быть, ты приехала, чтобы найти себе мужа, а? Ну что ж, дай мне взглянуть на тебя.

Он осмотрел ее с ног до головы, как телицу на ярмарке. Ей пришлось воздержаться от замечаний, поскольку этот человек держал в своей крупной, мясистой руке ее будущее. Однако девушку так и подмывало дать ему звонкую затрещину.

– Повернись, – распорядился Девер.

– Думаю, довольно. – Давенпорт встал рядом с ней. – Извольте относиться к мисс Девер с уважением, сэр.

– Уважением? – прошипел Девер. – Эта девица сбегает из дому одна, в обществе самого отъявленного повесы во всем христианском мире, и ты еще говоришь, что она достойна уважения? Сколько раз ты выказывал ей свое уважение по дороге в Лондон, а, мой мальчик?

От таких намеков Хилари чуть не ахнула. Она заметила, как напрягся Давенпорт, и была наготове, когда он, стиснув кулаки, выступил вперед. Девушка тут же удержала его, схватив за руку:

– Не надо, милорд. Прошу вас. Такие обвинения не заслуживают даже презрения.

Обернувшись к Деверу, она добавила:

– Лорд Давенпорт совершенно ни в чем не виноват, сэр, но вы правы, укоряя меня за мое поведение. Я поступила необдуманно, уехав из дома вместе с ним, но обстоятельства были таковы, что у меня просто не оставалось выбора. Возможно, если бы мы обсудили это с глазу на глаз, то…

– Будь я проклят! Что за упрямая девица! – вскричал Девер, хлопнув себя по бедру. – Я здесь для того, чтобы попытаться исправить ущерб, который ты нанесла себе собственным легкомыслием, а ты еще собираешься учить меня приличиям? А ты? – прорычал он, как огромный дикий кот, повернув голову и гневно сверкнув глазами на Давенпорта. – Даже если у этой дурочки не хватило ума, уж ты-то должен был соображать лучше!

– Я спас мисс Девер от нестерпимой ситуации, – произнес Давенпорт сквозь стиснутые зубы. – Ситуации, в которой она никогда бы не оказалась, если бы ее опекун проявлял больше заботы о ней.

– И ты привез ее в Лондон, – продолжал Девер, потирая рукой подбородок. – С какой целью?

– Мисс Девер должна участвовать в сезоне, – ответил Давенпорт. – Это ее законное право как аристократки по рождению и дочери вашего благородного семейства.

Хилари невольно посмотрела на Давенпорта, пораженная его надменным тоном. Беглый взгляд на младших членов семьи подсказал, что и они были изумлены не меньше ее.

– Ну уж нет, сэр! – воскликнул Девер. – Будь я трижды неладен! Она немедленно вернется в свою проклятую академию и останется там до тех пор, пока я не буду готов выбрать ей мужа.

– Эта «проклятая академия» уволила ее – разве вы не знали? – ответил Давенпорт. – Уволила без всякой вины с ее стороны, кроме той, что она имела несчастье родиться в семье Деверов. Я обнаружил бедную мисс Девер одну на дороге, пробиравшуюся сквозь непогоду. Я вызвался проводить ее домой и застал там ее братьев за таким занятием, о котором не смею упомянуть в присутствии дам.

– О, не обращай на нас внимания, – вставила Сесили. – Ты хочешь сказать, Джонатан, они устроили оргию? Странно, что ты к ним не присоединился.

Откровенная язвительность в тоне герцогини заставила Хилари бросить беглый взгляд в ее сторону. В темных глазах Сесили тлели огоньки. Тут было что-то не так, но что именно, Хилари понять не могла.

– Сесили, не будь такой вульгарной, – спокойным тоном произнес Монфор. – Но ведь это просто ужасно, Давенпорт! – Его широко раскрытые глаза обратились на Девера. – Я в самом деле не знаю, что еще мог предпринять мой кузен. Похоже, он действовал исключительно из рыцарских побуждений.

Давенпорт прищурился, не зная, стоит ли доверять Монфору после этого невозмутимого выражения поддержки или нет. Потом он снова обернулся в сторону Девера.

– Правда состоит в том, что о случившемся известно только ее братьям и людям, находящимся в этой комнате. Если в этом сезоне мисс Девер будут видеть в сопровождении леди Трегарт, то все уладится – как если бы мисс Девер и я никогда не встречались.

При этих словах Хилари охватило странное ощущение – какая-то давящая тяжесть внизу живота, о причинах которой она предпочитала не задумываться. Сколько раз в глубине души она желала, чтобы они с Давенпортом никогда не встречались? И все же, все же…

– Я этого не позволю! – проревел Девер и, обнажив зубы, ткнул пальцем в сторону Монфора. – И я не позволю вам подстрекать эту девицу противиться моей воле.

– Вот уж никогда не стал бы этого делать, Девер, – отозвался Монфор. – Можете поступать с мисс Девер, как вам угодно. В конце концов, она ваша подопечная и, следовательно, предмет вашей заботы. Меня же заботит лишь то, чтобы мой родственник не фигурировал в этой истории как негодяй и совратитель невинных девушек.

– На страже доброго имени Уэструдеров, как всегда? – пробормотал Девер.

– Именно.

От страха и разочарования у Хилари сжалось сердце. На какой-то миг у нее появилась надежда, что Монфор встанет на ее сторону. Но на самом деле его светлость просто хотел уберечь Давенпорта от связи с безденежной и ни на что не годной девицей Девер.

И снова она почувствовала себя беспредельно одинокой, брошенной на милость своего родового наследия – и своего ужасного опекуна.

– Не верю! – пророкотал Девер, сердито глядя на Давенпорта из-под насупленных бровей. – Когда, по твоим словам, ты познакомился с моей племянницей?

– Позавчера, – солгал Давенпорт.

– И где вы оба провели ночь? – рявкнул Девер.

Давенпорт смерил Девера высокомерным взглядом.

– В доме ее братьев.

– Где в тот момент происходила оргия?

– Нет, милорд. Я тотчас же приказал… э-э-э… спутницам ее братьев удалиться.

Девер еще больше насупился.

– Стало быть, ты, самый отъявленный негодяй во всем Лондоне, провел ночь под одной крышей с моей подопечной, в доме, где за ней некому было следить, кроме двух ее братьев-пьяниц?!

– Да, – процедил Давенпорт сквозь стиснутые зубы.

– Всю ночь, ты сказал?

– Верно.

От унижения Хилари готова была рухнуть прямо на роскошный обюссонский ковер. Как только Девер метнул торжествующий взгляд на Монфора, ей сразу стало ясно, к какому выводу все пришли.

Голос Давенпорта прорезал воздух:

– Я даже не прикоснулся к мисс Девер – ни тогда, ни по дороге в Лондон.

Леди Арден нахмурилась:

– Никто этому не поверит. – Она обернулась к Хилари. – Мое дорогое дитя, и о чем вы только думали, позволив этому негоднику сопровождать вас в Лондон? Неужели вы не понимали, какими могут быть последствия?

– Я… я… – Хилари ловила губами воздух. Неужели все это происходит на самом деле? Она опозорена. Все ее мечты обратились в прах.

В этот момент она всей душой ненавидела лорда Девера. Зачем ему понадобилось так напирать на это обстоятельство? Какой мужчина станет давить и давить до тех пор, пока не навлечет бесчестье на свою собственную подопечную?

Теперь ей уже никогда не видать сезона. Никогда она уже не встретит мягкого, добросердечного джентльмена своих грез, никогда не будет держать на руках их милых, славных ребятишек. Ее отошлют назад, в дом ее братьев, где ей предстоит гнить заживо среди грязи и разложения, пока она окончательно не забудет все правила хорошего тона. Она будет гнуть спину на братьев и в конечном итоге превратится в иссохшую старую деву – или, что еще хуже, покорится судьбе и станет той падшей женщиной, за которую эти люди ее принимали.

Она не могла этого допустить. Просто не могла.

К уголкам ее глаз подступили жгучие слезы, но она скорее умрет, чем позволит себе расплакаться перед этими чужими людьми с холодными, черствыми сердцами. Из всех присутствовавших только Розамунда выказывала ей признаки искренней симпатии.

После внутренней борьбы девушка произнесла:

– Вы не должны осуждать лорда Давенпорта. Все время нашего знакомства он вел себя с необычайным благородством. Но я прекрасно понимаю, как это может выглядеть в глазах окружающих. Мне так не терпелось добраться до Лондона, что я не подумала о последствиях. – Она приподняла подбородок. – Если бы вы, лорд Девер, а также мои собственные братья не относились ко мне с таким пренебрежением, мне бы не пришлось пойти на этот шаг. Без сомнения, вы полагаете, что я совершила ошибку, отправившись в Лондон с лордом Давенпортом. Могу лишь сказать, что остаться в Грейндже было бы еще хуже.

Она поймала на себе взгляд Давенпорта и, не сводя с него глаз, продолжила:

– Я не сожалею о своем поступке, каким бы глупым он ни казался. Благодарю вас, милорд, за все усилия, которые вы предприняли ради меня. Я прошу прощения лишь за то беспокойство, которое причинила вам и вашей семье.

Ярость охватила Давенпорта, застилая взор красной пеленой. И как только Девер посмел выдвигать такие грязные обвинения против Хилари?

Он считал, что прекрасно умел держать себя в руках, но ее смелая речь разрывала ему сердце – вернее, то, что от него осталось. Слова слетели с его губ прежде, чем он успел остановиться:

– Моя дорогая мисс Девер, вовсе незачем делать из этого трагедию. Раз мои и ваши родные убеждены в том, что я вас обесчестил, есть только один способ исправить дело. Нам нужно назначить дату.

Все дружно ахнули. Теперь их внимание было приковано к Хилари, которая застыла на месте, глядя на него так, словно он сошел с ума. Напротив, именно теперь, связав себя обещанием, он наслаждался мгновением полной ослепительной ясности. Существовал лишь один способ оставить ее в Лондоне. Они сделают вид, будто обручены.

– Дату? – пробормотала Хилари в полной растерянности.

Он не мог обижаться на нее за ее замешательство. Даже его родные и близкие казались сбитыми с толку этим неожиданным проявлением приличий. Сесили и Розамунда смотрели на него широко распахнутыми глазами, слегка приоткрыв рты. Даже аристократические ноздри Монфора раздувались чуть больше, чем обычно.

– Дату свадьбы, – пояснил Давенпорт, явно довольный собой. – Видите ли, за всем этим кроется весьма романтическая история. – Он с улыбкой взглянул сверху вниз на Хилари. – Почему бы вам не рассказать им об этом самой, моя дорогая?

Веки девушки задрожали, словно она вот-вот лишится чувств. Она, запинаясь, произнесла:

– Ох… да, но… – Она с трудом сглотнула. – Вы, милорд, можете поведать все обстоятельства гораздо лучше, чем я.

– Ты никогда не говорил мне, что вы обручены! – воскликнула Розамунда.

– Но это просто невероятно! – подхватила леди Арден. – Как же так вышло?

Хилари ловила губами воздух, словно выброшенный на берег лосось, беспомощно разводя руками, поэтому Давенпорт, как и подобало мужчине, снова бросился вперед, закрывая собой брешь:

– Видите ли, матушка мисс Девер и моя матушка были близкими подругами. Они устроили эту помолвку уже давным-давно.

Он не мог припомнить, как, черт возьми, звали мать Хилари, но это не имело значения. Все равно он имел склонность забывать детали, даже если сама по себе история и была чистой правдой.

К счастью, леди Арден обратилась с очевидным вопросом к самой Хилари:

– А кто ваша матушка, дитя мое?

– Ее имя… ее девичье имя было… Мариголд Уотерстоун, – запинаясь, пробормотала Хилари с отчаянием в глазах. – Она уже умерла. Десять лет назад.

– Мариголд Уотерстоун, – медленно повторила леди Арден. – Да, теперь я припоминаю. Вы очень похожи на нее, моя дорогая.

– Да, мне говорили, – ответила Хилари, бросив полный муки взгляд на Давенпорта.

Он взял ее руку – холодную и безвольную – и вложил в свою. Ее кремовая кожа побледнела, и ему оставалось лишь надеяться, что девушка не лишится чувств.

– Наши матери – моя и мисс Девер – решили между собой обручить нас, как только мы достигнем совершеннолетия.

– Почему я никогда об этом не слышала? – осведомилась Сесили, снова обретя дар речи.

Монфор приподнял голову.

– Ничто в действиях ваших родителей не указывало на то, что подобный альянс был заключен.

Впрочем, Монфор знал не хуже самого Давенпорта, что покойный граф и его супруга были склонны в одностороннем порядке устраивать партии для своих потомков, не скрепляя их документами, как в случае с Сесили.

Давенпорт улыбнулся:

– Я знал об этом договоре с ранних лет. Но потом, как известно, мои родители погибли при крушении экипажа, прежде чем помолвка была заключена официально.

Внезапно Хилари отдернула руку и высвободилась из его хватки. Она сделала глубокий, судорожный вздох, а Давенпорт тем временем ждал, предвкушая не без удовольствия, как она выльет на него ушат холодной воды за его уловку.

– Когда лорд Давенпорт и я случайно встретились, – произнесла она с дрожащей улыбкой на губах, – мне показалось, словно сама судьба свела нас вместе, и я… мы… поняли, что нашему союзу суждено осуществиться. Мы хотели держать нашу помолвку в секрете до тех пор, пока я не узнаю его лучше и не смогу насладиться выходом в свет, но теперь… – Она развела руки в стороны и весело закончила: – Сюрприз!