Давенпорт пробирался сквозь усеянный всевозможным хламом темный лондонский закоулок. Булыжники под его ногами блестели в лунном свете, скользкие от дождя и отбросов. Отвратительный запах дренажных канав и гниющих продуктов пронизывал воздух.

При его приближении одна из кучек мусора вдруг зашевелилась и зашипела. Три крысы с пронзительным визгом бросились от кучи врассыпную, одна из них промчалась прямо по ботинку Давенпорта, размахивая хвостом. Однако сейчас его не заботили крысы. В тот вечер он охотился на хорька.

Он изобразил походку пьяного, заметив, как негодяй отскочил обратно в тень. Будет лучше, если его преследователь сочтет его уязвимым. Тогда этот парень станет излишне самоуверенным и, как следствие, небрежным. Однако и переигрывать тоже не следовало. Даже в самые худшие минуты Давенпорт никогда не доводил себя до такого состояния, что с трудом мог держаться на ногах. Он не хвастался, когда сказал Хилари, что стоек к спиртному.

В тот вечер человек с лицом хорька следовал за ним неотступно. Давенпорт почувствовал его присутствие сразу же, как только покинул дом, хотя этому парню удавалось держаться вне поля его зрения. Он позволил незнакомцу идти за ним по пятам, любопытствуя, что из этого выйдет, и не особенно заботясь ни о своей безопасности, ни о будущем – лишь бы избавиться от досадной помехи. Но когда этот ублюдок объявился у дома Хилари, да еще при ярком свете дня, стало ясно, что он зашел слишком далеко. Пришло время устранить угрозу раз и навсегда.

С этой целью Давенпорт приступил к своему обычному обходу, начав с обеда у себя в клубе, а затем, по мере того как вечер переходил в ночь, во все менее и менее приличных заведениях, чтобы завершить его рискованной вылазкой в трущобы, где он намеревался посетить один дорогой, но пользовавшийся чрезвычайно дурной славой игорный зал.

Он отыскал неприметную дверь, постучал, как было условлено, и назвал верный пароль. Его впустил дюжий рыжеволосый тип, известный под именем Ржавый Нейл.

– Добрый вечер, мистер Нейл, – обратился к нему Давенпорт. – Есть здесь кто-то, кто меня интересует?

– Как обычно, милорд. Роулинг на прошлой неделе умудрился проиграть тысячу за один присест.

– Вот как? – Давенпорт без особого любопытства взирал на пеструю группу закоренелых игроков, собравшихся в просторном салоне. Обычно он находил смесь из риска и тонкого расчета, сопутствующую азартным играм, возбуждающей. Но сегодня вечером у него имелось куда более важное дело.

Здесь игра была связана с опасностью, и царивший в салоне дух мрачного, тихого отчаяния свидетельствовал о том, что этот клуб не был местом для слабонервных или людей с пустыми кошельками. Заведение было рассчитано на особ из высших слоев общества и предлагало самые изысканные яства и напитки, но в отличие от многих других подобных домов женщины в игорный зал не допускались – даже дамам полусвета, которые могли предоставлять джентльменам различные экзотические и даже извращенные услуги в комнатах наверху, не дозволялось отвлекать занятых игрой посетителей от карточных столов.

– Сэр! – Нейл протянул руку, чтобы взять у Давенпорта сюртук, однако граф не стал снимать его. Вместо этого он вложил в ладонь мужчины кошелек с монетами.

– Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали, – произнес граф.

Нейл, который ухитрился выжить в своем ремесле только потому, что был намного сметливее, чем казался на первый взгляд, настороженно приподнял бровь.

– Нет, я не собираюсь просить вас перерезать кому-нибудь горло, – пояснил Давенпорт, хотя и не сомневался, что Нейл способен и на это, если ему хорошо заплатить. – Кто-то торчит рядом с этим клубом – возможно, один из судебных осведомителей, а возможно, человек, у которого есть более личный интерес в том, что касается моих передвижений. В любом случае я хочу, чтобы вы убрали его с моего пути.

Он пояснил свой план Нейлу, который тут же понял суть дела. Попросив одного рослого слугу занять его место у дверей, Нейл отправился прямо в ночь.

Давенпорт легко пробрался по комнатам, прежде чем выскользнуть в заднюю дверь и оказаться в переулке еще более отталкивающем, чем тот, через который он попал сюда. Затем он направился к входу в клуб, где, без сомнения, до сих пор слонялся без дела незнакомец с лицом хорька.

Ему не пришлось долго ждать. Послышался приглушенный крик и затем звук шагов, направлявшихся в его сторону. Давенпорт прижался к стене, ожидая, пока крупная фигура незнакомца не устремилась со всех ног к нему. Приходилось признать, что негодяй действовал быстро. Сделав подножку, достойную футбольного поля Кембриджа, он набросился на хорька и поверг бегущего противника на землю.

Давенпорт перевернул нападавшего лицом вверх, но едва он успел отвесить ему один крепкий тумак, как отблеск лунного света на лезвии подсказал ему, что этот малый был вооружен и готов нанести удар. Нож мог бы поразить Давенпорта между плечом и шеей, но в последнее мгновение граф успел перехватить руку преступника и крепко ее стиснуть. Этот малый был силен, коварен и явно умел обращаться с ножом.

– Кто тебя послал? – выпалил он. – Почему ты преследуешь меня?

Тонкие черты незнакомца исказились в зверином оскале. Он ничего не ответил, а лишь возобновил свои усилия всадить сзади нож в шею Давенпорта.

Давенпорт, которому ярость придала сил, заставил хорька опустить руку на землю, ударив ею сначала один раз, потом другой о булыжники, и в конце концов вынудил негодяя разжать пальцы. Нож со звоном упал на землю.

Давенпорт хотел избить хорька до крови. Ему просто необходимо было удостовериться, что этот грязный слизняк никогда даже не взглянет в сторону Хилари. Однако прежде всего требовалось выяснить, кто его послал и зачем.

Давенпорт подобрал нож и одним рывком поднял противника на ноги. Он прижал его к стене, стиснув ему горло, и отчетливо произнес:

– Будет лучше, если ты заговоришь, потому, что люди моего положения обычно не жалуются на таких, как ты, властям. Они просто давят их, как клопов.

Он слегка ослабил хватку на шее преследователя, чтобы тот мог ответить. Хриплым голосом незнакомец произнес:

– Скоро вам пришлют весточку. И с юной леди не случится ничего плохого, если только вы согласитесь сотрудничать.

Взор Давенпорта застлала красная пелена, пальцы на шее противника непроизвольно сжались. Негодяй внезапно пнул Давенпорта в голень, а его ногти так и впились в запястье графа.

– Убейте меня, и вы ничего не добьетесь, – прохрипел хорек задыхаясь. – Мое место тут же займет другой.

– Только взгляни еще раз в сторону леди, и я выпущу тебе кишки! – выпалил Давенпорт.

Со стороны клуба донесся чей-то слабый хриплый крик. Давенпорт услышал его, однако пленника не оставил. Незнакомец усмехнулся, обнажив ровные белые зубы, и кивнул головой в сторону заведения:

– Я заколол вашего дружка, как поросенка. Все вы одним миром мазаны, ваша светлость. Вам ровным счетом наплевать на простолюдина, который в эту самую минуту истекает кровью в канаве.

Только тут Давенпорт впервые заметил темное, неправильной формы пятно на пиджаке хорька и уловил исходивший от него запах свежей крови.

Дьявольщина. Обернувшись, Давенпорт бросил беглый взгляд в сторону аллеи, отыскивая во мраке крупную тень. Он отвлекся всего лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы одним резким движением негодяй с лицом хорька вырвался на свободу.

Неистово ругаясь, Давенпорт позволил ему скрыться. Затем он бросился в сторону аллеи и опустился на колени рядом с рослым швейцаром, который лежал на булыжниках, зажав бок рукой, из-под которой струйками просачивалась кровь.

Издав череду самых непристойных проклятий, Давенпорт нагнулся, чтобы приподнять Нейла с грязной земли, поддерживая его. Позвав на помощь, он вынул носовой платок и, как мог, постарался перевязать рану.

– Вам нужен врач, – обратился он к Нейлу. Сердце так и колотилось в его груди, под ложечкой болезненно засосало. Боже правый, что он наделал?

– Простая царапина, сударь, – еле выговорил Нейл. – Со мной… все… будет… в порядке…

Великан обмяк на руках Давенпорта.

Уже забрезжил рассвет, когда Давенпорт, все еще не отойдя после ужасной ночи, направился домой. Он был весь покрыт кровью и непонятно откуда взявшейся слизью после того, как опустился на колени, чтобы помочь Нейлу. От него дурно пахло, однако в его ноздри проникал другой запах, просачиваясь до самого мозга, – липкий запах страха.

Этот ублюдок посмел угрожать Хилари. Его Хани.

Как он мог так недооценивать своего противника? Ему и в голову не могло прийти, что после того, как этот тип месяцами следовал за ним тенью, ничего не предпринимая, он вдруг обрушится с угрозами в адрес женщины, которую он… В адрес Хилари, юной леди благородного происхождения, которая не имела ко всему происходящему никакого отношения!

И как только он сразу не догадался, что у негодяя имелся при себе нож? И Нейл… Боже всемогущий, если Нейл умрет, это будет на его, Давенпорта, совести.

Бремя вины тяжестью легло на его плечи, даже несмотря на то, что стремление поскорее добраться до Хилари заставляло его ускорить шаг. Однако он не мог явиться к ней в таком виде и в такой час. По его душе расплывалось пятно, как грязь по телу. Как только Давенпорт позаботится о Нейле, он непременно найдет какого-нибудь надежного человека, чтобы тот удостоверился, что с Хилари все в порядке, и оставался рядом с ней до тех пор, пока ему не найдется замена. Если понадобится, он приставит к ней круглосуточную охрану, чтобы обеспечить ее безопасность.

Незнакомец с лицом хорька сказал, что скоро Давенпорт получит от его нанимателей весточку. Намек был очевиден: они предъявят ему свои требования, а, если он их не выполнит, причинят вред Хилари.

Давенпорт стиснул зубы до боли в челюстях. Он скорее передаст эту проклятую формулу хоть самому дьяволу, лишь бы с девушкой ничего не случилось.

Но нет! Будь он проклят, если допустит и то и другое. Он твердо намеревался найти того ублюдка, который за всем этим стоял, и уничтожить его. И он с большим удовольствием раздавит голову этому мерзкому хорьку каблуком своего башмака. А пока что ему следовало побороть инстинкт, побуждавший его охранять Хилари дни и ночи напролет. Если его враги увидят, как много она для него значит, это только усилит их решимость использовать ее.

Ему пора перестать делать вид, будто они обручены. Уже слишком много людей знали об этом. Не было никакой гарантии, что эта новость так и останется в рамках их семейного круга. В интересах Девера было сделать помолвку достоянием гласности, чтобы вынудить Давенпорта жениться на ней.

Воздух со свистом вырвался из его легких. Хилари пока еще не получила свои драгоценные пригласительные билеты на бал в «Олмак». Ему не хотелось лишать девушку самого заветного желания. Надо было лишь позаботиться о том, чтобы если не он сам, то кто-нибудь из членов его семьи всегда был рядом с ней. Для нее же лучше, если он будет держаться от нее в стороне. Разве леди Арден не говорила почти то же самое, когда выдвинула свой безумный план вернуть ему расположение дам-патронесс?

Холодная ярость бушевала внутри его, подобно метели. Как бы ему ни претила мысль о том, чтобы причинять боль Хилари, другого выбора у него не оставалось. Ему придется порвать с ней. Не навсегда, но на время, достаточное для того, чтобы найти человека, угрожавшего ей, и разделаться с ним. Даже если наниматель хорька не поддастся на его уловку, Давенпорт сделает все возможное, чтобы защитить ее, пока он не справится с этой новой угрозой.

Он всей душой надеялся, что этого окажется довольно.

В течение нескольких дней после визита к леди Арден Хилари почти не видела Давенпорта. Эта дама взяла на себя устройство дебюта Хилари и с утра до поздней ночи держала ее занятой, нанося вместе с ней светские визиты и появляясь на тщательно отобранных балах и вечеринках.

Миссис Уэйкер, похоже, была только рада избавиться от лишних хлопот, но лорд Девер был настроен не столь благодушно. Впрочем, даже он не мог противостоять стальному взгляду ее новой наставницы. Когда в один прекрасный день Девер ворвался к леди Арден, протестуя против того, что она присвоила себе права его родственницы, та сурово его отчитала.

– Мой дорогой сэр, миссис Уэйкер – вульгарная, ограниченная особа, к тому же еще и пьяница! – отрезала она. – Не говоря уже о том, что у нее ужасный вкус! Должна сказать, вам следует благодарить свою счастливую звезду за то, что я взяла вашу подопечную под свою руку.

Девер кричал и бушевал, но ему не удалось запугать леди Арден, а та, в свою очередь, не позволила себе потерять самообладание из-за его вздорного характера. Хилари только наблюдала, приоткрыв от удивления рот, за тем, как ловко леди Арден одержала победу над вспыльчивым бароном.

– Мужчины довольно примитивные создания, и с ними легко совладать, если только знать как, – произнесла леди Арден, наблюдая за переделками некоторых из платьев, ранее заказанных Хилари у мадам Жизель. – Лорд Девер всегда питал ко мне слабость, так что для меня нет ничего проще, чем заставить его поступать по моему желанию.

Она улыбнулась той загадочной улыбкой, которую Хилари уже не раз замечала на лицах Сесили и Розамунды. До чего же замечательно обладать такой властью, подумала она.

Чувство собственной неполноценности охватывало ее, когда она пыталась примирить страстный пыл Давенпорта в ночь после приема у леди Арден с тем обстоятельством, что после визита к ее светлости на следующий день она почти ничего о нем не слышала. Уж не произошел ли с ним несчастный случай? Но рядом с ней всегда находились леди Арден или кто-нибудь из его кузенов – будь это так, они, разумеется, поставили бы ее в известность.

Похоже, Давенпорт принял предостережения леди Арден близко к сердцу. Раз уж он не мог помочь Хилари, изменив свой образ жизни и попросив дам-патронесс о милости, его не должны были видеть рядом с ней, пока ее новая компаньонка не достанет для нее пригласительные билеты на бал в «Олмак».

Правда, ей казалось, что покорно исполнять волю леди Арден было совершенно несвойственно его характеру. С большей вероятностью он нарочно стал бы являться повсюду, хотя бы для того, чтобы ее поддразнить. И разве эти соображения помешали ему в ту памятную ночь проникнуть в ее спальню?

Ее ночи как будто стали холоднее без его крупного тела рядом с ней и его смеха, согревавшего ее изнутри. Боже правый, и как только он умудрился за такое короткое время стать столь необходимым для ее счастья?

Возможно, Трикси была права. Как только мужчина получает от женщины то, что ему нужно, он теряет к ней всякий интерес. Хилари прикусила губу. Нет. Это не может быть правдой. Как бы он ни старался предстать перед миром в роли беспечного повесы, в глубине души она знала, что он был к ней неравнодушен. Пусть даже он и не любил ее, но не выбросил бы из своей жизни, не сказав ей при этом ни единого слова.

Нет, тут что-то было не так. Что-то пошло вкривь и вкось с того самого дня, когда они собрались у леди Арден, однако Хилари не могла определить, что именно.

Терзаясь мучительными воспоминаниями, она снова и снова перебирала в памяти каждое слово Давенпорта, каждый его жест, пока у нее не пошла кругом голова. Как бы она ни старалась выбросить его из своих мыслей, находясь в окружении его семьи, видя повсюду зримые свидетельства его великодушия и постоянно слыша от кого-нибудь его имя, она не могла избавиться от этого наваждения.

И кого только она пыталась обмануть? Он бы занимал первенствующее место в ее сознании, даже если бы она отправилась одна под парусом в Гибралтар.

Тут Хилари вспомнила красивую молодую леди, которая перехватила Давенпорта на вечеринке у леди Арден. Позже она узнала ее имя. Леди Мария Шанд, дочь лорда Ярмута. При одной мысли о Давенпорте в обществе другой женщины у Хилари засосало под ложечкой. Даже думать об этом было невыносимо, но она не могла сосредоточиться ни на чем больше.

– Розамунда, – спросила она, – что вам известно о леди Марии Шанд?

Розамунда удивленно вскинула голову, глаза холодно блеснули.

– Только то, что вам не стоит из-за нее беспокоиться.

– Ох! – Ее голос срывался. – Значит… значит, у меня может быть причина для беспокойства?

Розамунда пожала плечами и снова опустила глаза на свою работу.

– Некоторое время назад она пыталась вцепиться своими коготками в Давенпорта, но тот оказался достаточно умен, чтобы разгадать ее уловки.

– Понимаю. – Хилари заколебалась, горя желанием узнать, как далеко зашли их отношения, прежде чем Давенпорт догадался об истинных намерениях девушки. – Она кажется такой… добропорядочной.

– Моя дорогая, очень скоро вы узнаете сами, что в высшем обществе внешность почти всегда бывает обманчивой. Именно леди Мария стала причиной того, что Ксавье и другие наши кузены решили похитить Давенпорта. План состоял в том, чтобы отправить его обратно в его усадьбу, но, судя по всему, они не успели заехать так далеко.

– А почему в его усадьбу? – осведомилась Хилари. – Неужели они на самом деле думали, что он согласится остаться там?

– Они надеялись, что пребывание вдали от столицы поможет Давенпорту вспомнить о своих обязанностях. Кроме того, его отношение к леди Марии привело их к убеждению, что в данном случае с глаз долой – из сердца вон. Он скучал, Хилари, а леди Мария была для него мимолетным увлечением. Просто забавой, и ничего более.

«Не то же ли самое можно сказать обо мне? – рассеянно подумала Хилари. – Просто забава, о которой можно тут же забыть, как только на горизонте замаячит что-то новое и более привлекательное…»

– Вы сегодня сама не своя, дорогая, – заметила Розамунда, намеренно меняя тему разговора. – Неужели вы плохо спали?

Розамунда занималась вышиванием приданого для младенца, который должен был появиться на свет летом. Она делала крошечные, изящные стежки так быстро и умело, что Хилари невольно прониклась завистью. Существовало ли на свете хоть одно занятие, с которым Розамунда не могла бы справиться?

– Наверное, я еще не привыкла к лондонскому шуму, – отозвалась Хилари.

Она не осмелилась признаться в том, что лежала во мраке ночи без сна, беспокойно ворочаясь на постели, с ноющей болью в сердце. И все из-за Давенпорта.

Все, к чему она когда-либо стремилась, теперь находилось в пределах досягаемости. Респектабельность, подобающее место в жизни, даже бал в «Олмаке»! Однако без него весь мир казался пустым.

Одна важная перемена произошла в ее душе. Она больше не надеялась и даже не хотела встретить спокойного, добросердечного джентльмена, о котором когда-то так мечтала. Теперь поклонник ее грез казался слабым и безвкусным, как молоко, рядом с той живой, полнокровной реальностью, которую представлял собой Давенпорт.

До чего же глупо с ее стороны. И до чего же неправильно. Да если бы она знала месяц назад, как далеко ей удастся зайти, она бы была вне себя от радости. Теперь же ей этого казалось недостаточно. Она хотела большего. Она хотела его.

Легче было достать луну с небес, чем добиться любви Давенпорта.

– Ну вот и сделано. – Розамунда отрезала нитку, аккуратно сложила готовую вещь и отложила в сторону. Затем она приподняла голову, подставляя лицо лучам солнца, проникавшим в окно гостиной.

– Жаль тратить время понапрасну в такой погожий день. Не желаете ли прогуляться в саду, Хилари? Свежий воздух пойдет вам только на пользу.

Хилари воздержалась от замечания, что даже свежий воздух не в силах был поднять ей настроение. Она выдавила из себя улыбку:

– Да, с удовольствием.

Но прежде чем они поднялись с мест, раздался стук дверного молотка. Мгновение спустя они услышали на лестнице чью-то тяжелую поступь.

Розамунда удивилась:

– Я же сказала дворецкому, что меня ни для кого нет дома. Должно быть, это…

Дверь распахнулась, оборвав ее догадку на полуслове, и в комнату ворвался Давенпорт.

– Рози, мне нужно…

Заметив Хилари, он тут же остановился. Что бы он ни собирался сказать, замерло у него на губах.

Он показался ей усталым и изможденным, и точно так же она чувствовала себя. Едва увидев ее, он просиял, но это выражение исчезло так же быстро, как и появилось, и черты его сделались до странности безжизненными.

– Ах, извини меня, дорогая. Я и не знал, что у тебя гости.

В ответ на его неожиданную учтивость Розамунда только рассмеялась:

– Хилари не гостья, Джонатан. Но раз уж ты здесь, вероятно, ты сможешь оказать мне услугу. Твоей нареченной необходимо больше гулять на свежем воздухе. Я же, в свою очередь, не прочь немного вздремнуть.

Розамунда подавила зевок – даже зевала она с непревзойденным изяществом, – после чего одарила Давенпорта ослепительной улыбкой:

– Не хочешь ли прогуляться с Хилари по саду, Джонатан? Тогда я смогу насладиться послеобеденным отдыхом, не чувствуя, что я пренебрегаю своими обязанностями по отношению к ней.

– В этом нет необходимости, – вмешалась Хилари, покраснев. – Тем более что лорд Давенпорт, очевидно, пришел, чтобы переговорить с вами по личному делу, Розамунда. Я, пожалуй, пойду.

Она схватила свою шаль и ридикюль, однако завязки ее сумочки зацепились за бахрому подушки, и ей пришлось задержаться, чтобы их высвободить. Пока ее пальцы работали, к глазам вдруг подступили слезы, а к щекам прилила краска. Обладай она хоть малой долей выдержки Розамунды, ей удалось бы покинуть дом, не уронив при этом своего достоинства.

– Напротив, я буду только счастлив прогуляться с вами, мисс Девер, – произнес Давенпорт. В его голосе Хилари почудилась насмешка, видимо, вызванная ее неловкостью в обращении со злосчастным ридикюлем. Ей вдруг захотелось его ударить.

Когда же она наконец отцепила бахрому и направилась к двери, Давенпорт протянул ей руку. Хилари сначала заколебалась, но потом приняла ее, метнув на него взгляд из-под ресниц, как только они вышли из комнаты.

Он был так поразительно красив! Когда бы она ни смотрела в его сторону, острое ощущение его присутствия пронизывало все ее тело, оставляя крохотные искры в самых сокровенных местах. Воспоминания о его ласках захлестнули ее. Как ни унизительно было это сознавать, достаточно было одного взгляда на него, чтобы ее щеки тут же вспыхнули румянцем.

Удовольствие при виде ее смущения несколько смягчило его. И если бы она собиралась лгать самой себе, то наверняка разглядела бы в его изменившихся чертах нежность.

Однако целая неделя, в течение которой он пренебрегал ею, не оставляла места для самообмана. Если только он не слег на несколько дней с лихорадкой, у него не имелось никаких оправданий, почему он не навестил ее или по крайней мере не сообщил ей о причине своего отсутствия.

Хилари снова взглянула украдкой из-под ресниц на Давенпорта. Если даже он провел последнюю неделю, предаваясь пьяным дебошам, она ничего не желала об этом знать.

Тут ей пришло в голову, что, разумеется, так оно и было. Леопард, как бы сладко он ни мурлыкал, никогда не меняет своих пятен. Оказавшись перед перспективой вернуться ради нее к респектабельной жизни, он воспользовался первой же возможностью, чтобы доказать ей, насколько он ее не достоин.

Что ж, пусть отправляется хоть к самому дьяволу. С ее стороны пришла пора положить конец этому фарсу. И если это означало лишиться поддержки его семьи – а заодно и леди Арден, – так тому и быть. Она не могла оставаться связанной даже для виду с человеком, который стремился убежать от нее любой ценой.

Давенпорт прилагал все усилия, чтобы держать себя под контролем, однако это оказалось гораздо труднее, чем он предполагал. Он не ожидал увидеть ее здесь. Не был готов к этой встрече.

Он, как мог, лгал себе, выдумывал всевозможные предлоги, чтобы отложить последний удар, но правда была простой и очевидной. Ему лучше положить конец их мнимой помолвке. Об этом и так уже знало слишком много людей, и он не мог рисковать тем, что истинное положение дел – или то, как оно представлялось его родственникам, – станет достоянием гласности.

Он был ничуть не ближе к тому, чтобы найти своего неизвестного недруга, чем в ту ночь, когда Нейла ранили ножом. И никаких требований с угрозами он пока тоже не получил.

Давенпорт пришел для того, чтобы сообщить Рози о своем решении и умолять ее оставаться рядом с Хилари, даже если для него самого это было невозможно. Но едва он увидел здесь, в гостиной Розамунды, Хилари, его переполнила такая радость, что лишь усилием воли он не бросился к ней, чтобы заключить в объятия. Кто знает, сколько пройдет времени, прежде чем он сможет обнять ее снова?

Очаровательное смущение, охватившее девушку из-за непокорного ридикюля, только напомнило Давенпорту о том, как она была ему дорога и как ему будет не хватать ее, когда он сделает то, что должен сделать.

Они оба хранили неловкое молчание, пока не вышли в маленький садик, расположенный позади дома.

Он проводил ее к беседке, увитой розами, стряхнул для нее пыль с сиденья носовым платком и стоял рядом, пока она уселась и театральным жестом расправила юбки. Она успела дважды развязать и снова завязать ленты на шляпке, прежде чем он заговорил:

– По крайней мере здесь мы можем хоть как-то уединиться. Хотя я готов держать пари, что моя кузина наблюдает за нами из окна наверху.

Девушка покачала головой:

– Розамунда никогда не станет делать ничего подобного.

Недоверчиво фыркнув, Давенпорт сорвал одну розовую розу в полном цвету с решетки, которая аркой возвышалась над их головами. Какое-то время он любовался ее чудесной формой, мягкими, совершенными лепестками – такими чистыми и невинными, пока их не раздавят чьи-либо небрежные пальцы или не сокрушит чья-либо нога. Затем, скривив губы, он стал отрывать один лепесток за другим, отбрасывая в сторону. Ветер подхватывал их и уносил прочь, пока они не опускались чуть поодаль от беседки на землю.

Негодование комком встало в его горле. Ясный солнечный день как будто обжигал ему глаза, делая слепым ко всему, кроме одной Хилари. Ему так хотелось опустить ее на мягкую, душистую траву и отдаться любви – всей душой и всем телом.

Но он не мог. Давенпорт уже успел рассмотреть этот вопрос со всех сторон, просчитывая пути и средства и доводя себя буквально до безумия. Однако он и сейчас был ничуть не ближе к тому, чтобы выяснить, кто стоял за угрозами хорька, чем в самом начале. К тому же он все еще ожидал обещанного ими сообщения.

Возможно, в этом-то все и дело. Возможно, они хотели, чтобы он сошел с ума от ожидания. Все это являлось частью пытки.

О да, конечно, он найдет ублюдка, но не будет ли это слишком поздно для Хилари? И стоит ли надеяться на то, что, если он согласится с ними сотрудничать, они не станут втягивать в дело ее? Он сделает все, что только в его силах, лишь бы она была в безопасности. Даже приставит к ней своих людей, чтобы те охраняли ее днем и ночью…

Хилари, должно быть, устала ждать от него продолжения, поскольку совершенно некстати произнесла:

– Леди Арден разработала целый план, чтобы заручиться поддержкой дам-патронесс клуба «Олмак», но она разочарована тем, что вы отказываетесь помочь. Вы никогда не говорили мне, за что вас изгнали оттуда.

Давенпорт нахмурился:

– Я уже не помню. Впрочем, это не имеет значения. Послушайте, Хилари, я должен вам кое-что сказать…

Он пытался перевести дух, но ему казалось, что здесь совсем не осталось воздуха – ни свежего, ни какого-либо другого, – несмотря на то что легкий ветерок шевелил локоны на ее затылке. Ему так хотелось припасть к ней поцелуем, почувствовать под своими губами ее ответную дрожь, услышать ее тихий вздох, вдыхать исходивший от нее аромат фиалок…

Хилари смотрела на него снизу вверх, глаза ее помрачнели.

– Как вы только что меня назвали?

– Прошу прощения?

– Не Хани, – прошептала она и затем кивнула, будто его слова подтвердили то, что она знала с самого начала. Сложив руки на коленях, она посмотрела ему прямо в глаза: – Наверное, мне не следует позволять вам стоять тут, милорд, думая, какие слова лучше выбрать, чтобы мои чувства не пострадали. Сейчас вам самая пора уйти из моей жизни, не так ли? Помимо всего прочего, вы уже послужили своей цели.

Он моргнул.

– Это совсем не то, что я…

Но нет. То. Именно то.

– Не пытайтесь меня переубедить. – Она махнула рукой. – Я отдаю себе отчет, что у вас возникли ко мне нежные чувства, но это только естественно, принимая во внимание наши… ночные развлечения. Полагаю, с мужчинами всегда так. Бедные создания, они часто принимают чисто физический акт за более глубокие чувства. Но, умоляю, не стоит об этом думать. Уверена, мы оба найдем счастье в другом месте.

Он был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Девушка поднялась с места, отряхивая юбки с таким видом, словно хотела вытряхнуть его навсегда из своей жизни.

В нем вдруг все вскипело от боли и досады. Давенпорт произнес с яростью в голосе:

– В таком случае не должны ли мы хотя бы поцеловаться перед разлукой, моя дорогая?

Он схватил ее за руку и притянул к себе. Она чуть не ахнула от неожиданности, смотря на него широко раскрытыми, как у лани, глазами. Тихое всхлипывание вырвалось у нее прежде, чем он припал губами к ее рту.

Ее и без того напряженное тело оцепенело еще больше, однако Давенпорт не принял это за отказ. Он только поцеловал ее еще крепче, скользя языком по краешку ее губ. Издав чуть слышный, полный муки стон, она прильнула к нему всем телом, наполняя его всего запахом фиалок, сладостью губ, бархатистой, как лепесток, кожей.

Он приподнял голову и потянул за ленты, поддерживавшие ее шляпу под подбородком, снимая изысканное сооружение с ее головы. Затем он прижал ее к груди, уткнувшись носом в ее волосы и мысленно проклиная себя на все лады за глупость. Он пришел сюда, чтобы порвать с ней, однако у него не хватило ни смелости, ни необходимой безжалостности, чтобы сделать это так холодно и бездушно, как он намеревался. Он просто не мог нанести ей удар, которого она ждала. Ведь всякий раз, когда она к кому-нибудь привязывалась или пыталась сделать свой мир безопаснее, кто-то непременно выбивал почву у нее из-под ног.

В глубине души Давенпорт понимал, что она действовала из потребности ударить первой. Хилари была к нему неравнодушна. Он почувствовал это и в ее поцелуе, и в сладковато-горькой покорности. Да, он пришел сюда, чтобы порвать с ней, однако она сделала это за него. Ему следовало бы поймать ее на слове, вместо того чтобы осыпать поцелуями и называть глупышкой, но…

– Моя милая глупенькая Хани, – пробормотал он в ее волосы. Но на самом деле глупцом оказался он. Он был слишком недалек, слаб и эгоистичен, чтобы выполнить свой долг. Возможно, нет особой разницы в том, как именно положить этому конец, но по крайней мере он бы знал, что сделал все возможное. Теперь же…

Он приподнял голову, чтобы посмотреть ей прямо в лицо. Ее глаза, слегка подернутые дымкой, смотрели на него с растущим замешательством.

– Никуда я вас не отпущу, – произнес он хриплым от страсти голосом. – Я просто не могу.

Она моргнула. Ее губы, густо-розовые и чуть припухшие после его поцелуев, сами собой сложились в вопросе:

– Что вы имеете в виду?

Он взял ее за плечи, проводя руками вверх и вниз по ее предплечьям.

– Я держался в стороне, чтобы защитить вас, Хани. Но я не могу так больше продолжать. Мне нужно все вам объяснить.

Он усадил ее рядом с собой на скамейку и пересказал ей слегка подчищенную версию того, что произошло в ту памятную ночь. Девушка побледнела, когда он упомянул об угрозах в ее адрес, однако сохраняла самообладание вплоть до самого конца истории.

– Я обязательно найду виновного, – заявил Давенпорт. – Даже если мне придется прочесать для этого всю Англию. А пока что люди, которым я доверяю, будут охранять вас от любой опасности.

Взволнованная девушка положила ладонь на его руку.

– Ох, только не это! Это слишком опасно. Давенпорт, умоляю, будьте осторожны!

Он накрыл ее ладонь своей.

– Я и так осторожен. Но они обещали связаться со мной снова, и когда это случится, я буду наготове. Я больше не совершу ошибку, недооценивая своих врагов.

– Заручитесь поддержкой своих кузенов, – подсказала она. – Они все люди способные и очень влиятельные. Они помогут вам его найти.

Разумеется, он уже подумывал об этом. Сама мысль о том, чтобы просить кого-либо о помощи, даже Ашборна, претила ему – человеку, который многие годы выживал исключительно благодаря своему уму. Однако было бы глупо и самонадеянно цепляться за собственную гордость, когда Хилари находилась в опасности. Вчетвером они справятся с задачей гораздо быстрее, чем он один. Плюс, конечно же, герцог Монфор, у которого имелись связи по всей стране. Пришла пора оставить гордыню ради спасения Хилари.

– Да, так я и сделаю. А пока что нам будет лучше сделать вид, будто мы расторгли помолвку. Я не хочу, чтобы негодяй пронюхал об этом.

Девушка потупила взор.

– Да, я понимаю. Так будет лучше.

Он взглянул на нее, в душе его шевельнулась тревога.

– Вы восприняли это на удивление спокойно.

Возможно, ужасные новости еще не проникли в ее сознание. Подумать только, этот грязный хорек осмелился ей угрожать! И он же пырнул человека ножом.

Она подняла на него глаза, блестящие от слез.

– Вы обязательно найдете его и остановите. Я это знаю. – Она сделала беспомощный жест рукой. – Ох… пусть это безумие с моей стороны, но я боялась не столько оказаться рядом с наемным убийцей, сколько потерять вас.

Она не могла говорить это всерьез, но сердце его все равно вспыхнуло радостью.

– Вы и впрямь безумны, моя дорогая. Очаровательно, восхитительно безумны. – Однако при этих словах в горле у него встал комок. Давенпорт привлек ее к себе и поцеловал – страстно, неистово, отчаянно надеясь на то, что она сможет остаться с ним в полной безопасности навсегда.