Михаил Грачев приехал на вокзал в хорошем настроении после отлично выполненной работы. Бывший краповый берет прошел немало горячих точек, но в 1990 году, когда их рота, согласно приказу, должна была комплектоваться офицерами и контрактниками, демобилизовался, так как предложенные условия контракта его не устраивали. Начиналась новая эра, новые условия, новые порядки, и Михаил начал осваивать новую, очень нужную профессию киллера. Работа оплачивалась очень хорошо, и поток заказов не иссякал. За данную операцию ему вначале предложили пять тысяч долларов, но он, как человек обстоятельный и осторожный, выяснил всё, что мог, о заказанной личности и поднял стоимость заказа вдвое. И это естественно, потому что бывших чекистов устранять за ту же плату, что и простых бизнесменов, нельзя — риски совершенно другие. Заказчики безропотно согласились, и Грачев пожалел, что не назвал большую сумму. Но по настоящему он расстроился, когда случайно выяснил, что заказчиками выступают большие люди, которые занимаются алмазным бизнесом. Можно было бы запросить и 20 тысяч, тем более что, как он догадывался, Смолин, очевидно, располагал каким-то компроматом против них. Поторопившись, Грачев на этой сделке потерял по крайней мере десять тысяч долларов, но устный договор был заключен, предоплата в размере пяти тысяч получена, и необходимо было приступать к работе. Наметил время и место проведения операции и позвонил в отдел кадров по месту работы Смолина. Представившись профессиональным охранником, ищущим работу, спросил: в котором часу будет завтра на работе Смолин, чтобы он мог с ним встретиться. Девушка из отдела кадров охотно сообщила, что он завтра утром улетает в командировку и будет только через полторы недели. Для Грачева это стало полной неожиданностью, так как, согласно договоренности, был установлен недельный срок выполнения заказа. Девушка отказалась сообщить, куда летит Смолин, и Грачев вынужден был караулить жертву целую ночь, сидя в машине. Рано утром к дому подъехало такси, которое доставило Смолина в аэропорт Домодедово и только после того, как тот стал в очередь на регистрацию рейса, Грачев выяснил, наконец, куда тот летит.

В самолете он сидел позади Смолина через шесть рядов и старался не попадать в его поле зрение. На выходе тоже держался далеко позади, поэтому едва не потерял его и с трудом отыскал, когда тот садился в такси. Машина отъехала и Грачев, вскочив в подъехавшее такси на заднее сидение, сунул под нос водителю темно-красное удостоверение с написанными золотом буквами «МВД». Такие самодельные удостоверения, пустые внутри, продаются в Москве на всех вещевых рынках, и он пожалел, что не нашел время для того, чтобы вклеить свою фотографию и нарисовать печать. Однако он рассудил, что самоуверенный вид должен убедить местного лоха в том, что это удостоверение подлинное, и не ошибся.

— Жми за той машиной, но так, чтобы нас не заметили, — деловито сказал он и водитель понятливо кивнул.

— А что, в машине у Васи преступник? — спросил водитель, когда она выехали из аэропорта и помчались по шоссе в город. — Может следует его предупредить?

— Да нет, Васе он не опасен. Этот барыга, специализируется на наркотиках. А ты не мог бы как-нибудь связаться с Васей и выяснить по какому адресу он везет клиента? Но так, чтобы барыга не понял, что им интересуются?

— Без проблем, — сказал водитель и взял микрофон рации, по которой все время что-то неразборчиво вещали.

— Маша, это двадцать третий. Выясни, пожалуйста, куда двадцать восьмой везет клиента.

— А тебе зачем?

— Потом скажу. Очень надо.

— Он сообщил, что везет его на Красный бульвар 37. А ты где?

— Я везу клиента в том же направлении.

— У нас случается, что грабят водителей, а порой и убивают. Поэтому нас обязали сообщать диспетчеру, куда везем клиентов, — сообщил водитель такси.

Если известен адрес, то, вероятно, можно поехать туда другим путем и опередить Смолина, который, как опытный человек, может заметить машину, следующую строго за ним. Однако, если поехать другим путем, то можно его потерять, так как он может выйти где-нибудь по дороге. Ехать другим путем было рискованно, но Грачев решил рискнуть. В конце концов, подумал он, можно будет у водилы Васи выяснить, где вышел его клиент и потом постараться его там отыскать, хотя это будет крайне затруднительно.

— А до Красного бульвара 37 можно добраться другим путем? — спросил он таксиста.

— Чтобы там его перехватить? Да, в принципе, можно. Впереди ремонтируют трассу и случаются заторы. Но через пару километров будет развилка и можно воспользоваться новым участком дороги. Только он ещё не открыт и если поймают, придется платить штраф.

— Давай жми по новой трассе, командир, а штраф — это моё дело.

К дому 37 по Красному бульвару они подъехали минут через двадцать, но Грачев решил не отпускать такси, пока не приедет Смолин, и вскоре, минут через пять, подъехала машина, которую они ожидали. Смолин, с небольшим чемоданчиком в руках, вышел из машины, осмотрелся и зашел во второй подъезд девятиэтажного дома. По его уверенному виду было очевидно, что дом ему был знаком, и он приехал именно туда, куда хотел, поэтому Грачев дружески распрощался с таксистом, заплатив ему на радостях пятьдесят долларов, чем приятно того удивил. Теперь выяснить, в какую квартиру приехал его подопечный, было делом техники. Однако выполнение заказа было сопряжено с трудностями, так как у Грачева не было подручных средств, таких как в Москве. Ни огнестрельное, ни холодное оружие провозить в самолете нельзя, а его клиент тем временем легко обзаведется пистолетом, так как, вероятнее всего, он прилетел проверять служба безопасности ГОКа. И в этой службе ему уж наверняка что-то подберут. Конечно, желательно было бы дождаться его возвращения в Москву и там уже решить проблему, но заказчики требовали срочного выполнения заказа. Видимо боялись, что Смолин сообщит кому-нибудь добытую информацию.

Торчать у подъезда не было смысла, поэтому Грачев поспрашивал у старушек в соседнем доме, где он может снять угол на пару дней, и ему подсказали. Тимофеевна, строгая старуха, высокая и костлявая, придирчиво его рассмотрела и выдвинула условие: отдаешь мне паспорт и задаток десять долларов. Для Грачева отдать ей один из трех паспортов, которые он имел при себе на всякий случай, не составляло труда. Проблема была с долларами — меньше двадцатки одной бумажкой у него не было, поэтому он сразу заплатил Тимофеевне за двое суток. Квартира у неё была хоть и тесноватая, но чудесная в том плане, что прямо из окна хорошо просматривался подъезд, куда зашел Смолин.

В два дня Грачев не уложился, чем обрадовал Тимофеевну: постоялец был аккуратен, гостей не водил, водку не пил, оплату не зажимал и вообще вел себя, как интеллигентный порядочный человек. На третий день Грачев выяснил, что рядом с квартирой, в которой жил Смолин, находится пустая двухкомнатная квартира, и с помощью отмычки легко открыл её днем, когда никого из жильцов на этаже не было — все работали. Молодые мамаши с колясками и старушки с палками с верхних этажей пользовались лифтом и на этаже тоже не показывались. План ликвидации Смолина был продуман им до мелочей и с этой целью он купил маленький топорик, газовый баллончик и начал подыскивать мундир офицера милиции. Мундир он отыскал на вещевом рынке, и даже размер подходил, хотя в подмышках немного жал и рукава были коротковаты.

Самое трудное — исчезнуть с места операции так, чтобы тебя никто не видел, и образ работника милиции отлично подходил для выполнения данной задачи. Когда в подъезд, после обнаружения трупа, понаедет милиция и следователи, можно будет спокойно спуститься вниз, и никто не обратит внимания. Если же попытаться сразу же исчезнуть после убийства, то могут быть накладки. Так что он решил спокойно переждать в пустой квартире, а когда на лестничной площадке никого не будет, покинуть её. Тщательно продуманный план, казалось, не имел слабых сторон, но, все-таки, получилась небольшая накладка — когда покидал подъезд, столкнулся на ступеньках с какой-то женщиной. Тем не менее, он предполагал, что успеет исчезнуть из города, пока следствие разберется, что это был за офицер милиции и какое отношение он имел к убийству.

На вокзале было столпотворение, какое обычно бывает в сезон летних отпусков, и к кассам поездов дальнего следования подойти было невозможно, но Грачева это не смутило. Он стал посредине зала со скучающим видом, держа в руке небольшой чемоданчик, и вскоре к нему подошел неопрятного вида парень, явно претендующий на блатного.

— С билетом помочь? — спросил он.

— Один до Москвы, спальный вагон. Фамилия и реквизиты паспорта здесь.

Грачева передал ему заранее заготовленную бумажку, и парень исчез в толпе. Отсутствовал он минут десять и снова вынырнул с билетом. Сумма, которую он запросил, в два раза превышала стоимость, указанную на билете, но Грачев к этому был готов и заплатил не торгуясь. Это были командировочные расходы, которые, он не сомневался, заставит оплатить заказчиков.

В купе, рассчитанном на двоих, его ожидала приятная неожиданность: его попутчицей оказалась миловидная молодая особа, которая вначале немного подозрительно на него смотрела, но вскоре он её разговорил, и они познакомились. Однако их знакомство продолжалось недолго: выйдя переодеться в туалет, она неожиданно быстро вернулась и, мотивируя тем, что в соседнем купе встретила подругу, собрала вещи и исчезла. Взамен неё пришел мужчина на вид лет сорока, с которым она, вроде бы, поменялась местами, но который вызвал у Грачева подозрения. Если девушка действительно встретила подругу, то почему у неё был такой встревоженный вид? Кроме того, было бы логично, чтобы подруга зашла вместе с нею и помогла собрать вещи. Девушка явно нервничала, хотя и пыталась скрыть это за натянутыми улыбками, и это настораживало.

Мужчина оказался словоохотливым, представился Владиславом и вынул из небольшого дипломата, из которого и состоял весь его багаж, бутылку коньяка.

— Давайте выпьем немного за знакомство, — предложил он. — Вот еду в командировку в Москву, а вы?

— А я не пью и возвращаюсь в Москву из командировки.

Владислав коротко хохотнул, и хотел налить Грачеву в бокал, стоявший на столике, коньяк, но тот накрыл его ладонью.

— Я действительно не пью. Трезвенник.

Грачев не любил пить с незнакомыми людьми: известно много случаев ограбления людей в гостиницах и поездах путем отравления их психотропными веществами. Проститутки ещё в 80-е годы начали использовать оказывающее снотворное действие лекарство от гипертонии клофелин, с помощью которого они усыпляли и обворовывали клиентов. Но проститутки — не медсестры, а гостиница — не больница, поэтому часто из-за передозировки клофелина наступал летальный исход. Нельзя было исключить, что сосед приготовил ему такое же лекарство от старости.

— Ну, нет, так нет. Тогда и я за компанию с вами буду вести трезвый образ жизни, — добродушно сказал Владислав и спрятал бутылку обратно, что ещё больше насторожило Грачева. Почему сам не пьет, если захотел выпить?

Разговор не клеился, общие темы нащупать не удавалось, и Владислав предложил пойти в вагон-ресторан пообедать. Грачев согласился и, проходя мимо одного из купе их вагона, он столкнулся с выходившей из него девушкой, которая, вроде бы, нашла подругу. Её испуганный взгляд натолкнул Грачева на мысль, что Владислав, очевидно, уговорил её поменяться местами, охарактеризовав его как бандита или что-то в этом роде. Может быть, Владислав даже представился ей как работник милиции и, по всей видимости, пользуется таким же удостоверением, как и он сам. Или удостоверение подлинное и он сотрудник милиции? Вряд ли. Милиция физически не могла за такой короткий срок напасть на его след — Смолин был убит только несколько часов назад. Если же эта слежка — результат предыдущих операций, то Владиславу не было бы никакого резона переселяться к нему в купе — следить удобнее издали. Но в ресторане ему неожиданно пришла в голову простая мысль — Владислав, вероятнее всего, поездной воришка, который засек его на вокзале, когда он покупал билет. Или действует заодно с продавцом билета. Грачев пожалел, что заранее не отложил деньги на билет отдельно, а расплачивался, вынимая их прямо из туго набитого бумажника. От радости за успешно проведенную операцию совсем потерял осторожность и вот, пожалуйста, нагрузил сам себя этим типом и испортил себе же приятную поездку вдвоем в купе спального вагона с симпатичной девушкой! Его охватило неприязненное чувство к попутчику, который считает его лохом и хочет обокрасть. Владислав, противно хихикая, рассказывал какой-то длинный анекдот и, Грачев, не дослушав, подозвал официанта, рассчитался и направился к выходу.

— Куда ты? — растерялся Владислав. — Я же не дорассказал самое интересное!

Он тоже вскочил, быстро сунул официанту купюру и поспешил за Грачевым. Догнал он его уже в следующем вагоне и пошел за ним. Переходя из одного вагона в следующий, Грачев мельком взглянул в окно и увидел, как вошедший на переходную площадку следом за ним Владислав держит в правой руке какой-то предмет, и интуитивно почувствовал опасность. Площадка была освещена тусклым светом, но за окном было темно, и всё отражалось в стекле, как в зеркале. Не думая, отработанным до автоматизма движением, Грачев крутанулся направо вокруг своей оси и очень вовремя: Владислав выбросил вперед руку с зажатым в ней ножом. Удар, усиленный движением корпуса нападавшего, проткнул пространство, где только что был Михаил, который, продолжая вращательное движение, захватил левой рукой шею Владислава и правой рукой его руку с ножом. Присоседившись к движению тела Владислава, он продолжил его, придав ему дополнительный импульс, в результате чего Владислав врезался головой в металлическую стенку площадки. Схватив противника за волосы и повернув его к себе, Грачев нанёс молниеносный удар коленом ему в лицо и отшвырнул к стене. Лицо Владислава со сломанным носом и развитыми губами стало быстро приобретать фиолетовый оттенок. Обыскав его, Грачев обнаружил ключ от дверей вагона. «Хотел убить, гад, и выбросить из поезда!» — подумал он, с ненавистью глядя на противника, находившегося в состоянии глубокого грога. Во внутренних карманах он нашел бумажник, паспорт и удостоверение оперуполномоченного ОБХСС с давно истекшим сроком действия. «Значит он не простой воришка, неужели хотел убить из-за денег?» — удивился Грачев. И вдруг осенила мысль, что его тоже могли заказать. Затягивать разборку было опасно — каждую секунду кто-то из пассажиров мог зайти. Открыв наружную дверь вагона, он пошлепал Владислава по щекам, пытаясь привести его в чувство.

— Кто меня заказал? — наклонившись в его уху, раздельно спросил Грачев, тряся Владислава и внимательно следя за тем, чтобы не испачкаться кровью, которая текла у того из носа на рубашку и пиджак.

— Зубков, — пробормотал Владислав, ещё не вышедший из своего состояния и, по-видимому, ничего не соображавший.

— Какой Зубков? — пораженно вскричал Грачев. — Володя Зубков?

Вместе с Вовкой Зубковым и Сашкой Шахниным он когда-то оканчивал высшее военное командное училище внутренних войск МВД СССР. Именно Сашка Шахнин вывел его на Вована Московского, как называли Вовку в училище. Нынче он окопался в какой-то крупной компании, занимавшейся алмазами. Шахнина он встретил случайно в Крыму, и тот дал ему московский адрес Вована. Возвращаясь из Крыма через Москву, он встретился с Зубковым, который принял его очень хорошо и радушно. Именно Вовка Зубков подсунул ему этот заказ — сначала намеками на отличную сделку, а потом уже вполне откровенно предложил за большие деньги замочить одного субъекта, который пытается шантажировать его боссов. Грачев согласился легко, так как заказ был от своего проверенного человека, и вот как всё обернулось!

— Какой Зубков? — тряс он Владислава. — Володя? Из Москвы?

Владислав кивнул, сделав слабую попытку оттолкнуть Грачева и тот, в ярости, швырнул его в открытую дверь вагона, под колеса встречного товарного поезда, с грохотом проносящегося мимо. Закрыл дверь, подобрал нож и пошел в свой вагон. Там в туалете, приоткрыв окно, сжег в умывальнике документы Владислава, приоткрыв окно с тем, чтобы запах горелой бумаги быстрее выветрился. В купе он собрал вещи покойного в его небольшой дипломат и стал ждать встречного товарняка. Ждать пришлось недолго, трасса была напряженная, и примерно минут через сорок, когда встречный товарняк с диким гудком проносился мимо, открыл окно и выбросил вещи Владислава в открытый грузовой вагон с гравием. Такие вагоны вручную не разгружают — их просто переворачивают и ссыпают груз под насыпь, поэтому обнаружат чемоданчик нескоро или вообще никогда не найдут. Закрыв окно, он лег на свой диван и попытался разобраться в событиях. Зачем Вован это сделал? Обида подкатывалась комком к горлу: он чувствовал, что его предали, и предал тот, с кем он учился в одном училище, с кем обедал в одной столовой, с кем всем делился и кому доверял.

Долго не мог заснуть, на душе было гадко и мерзко, и он пытался разобраться: знал ли Сашка Шахнин об этом предательстве или нет? Неужели Сашка был заодно с Вованом? Утром его разбудил осторожный стук в дверь — проводница принесла чай и печенье.

— А где же ваша попутчица? — удивленно спросила она, увидев неиспользованное белье на соседнем диване.

— Да она поменялась местами с одним мужиком. Он ко мне приставал все время, давай, мол, выпьем, а потом нашел кого-то в соседнем, что ли, вагоне. Потом полночи бегали туда-сюда, не давали мне спать, и уже под утро сосед забрал свои вещи и пошел к нему. Наверное, где-то отсыпается.

— Ну, это нам знакомо! Такого насмотрелась за двенадцать лет работы проводницей! Сядут мужики в поезд и как с цепи срываются: найдут такого же выпивоху и куролесят ночь напролет.

Версию, которую он придумал на ходу и его заспанный вид, подтверждавший, что он плохо спал этой ночью, проводница восприняла нормально, и было ясно, что поднимать тревогу она не будет. До Москвы было ещё далеко, впереди более двух суток дороги, и он пытался сообразить, что ему делать. Приехать в Москву и как ни в чем не бывало придти к Зубкову и потребовать остальную сумму опасно. От Зубкова можно не вернуться. Или встретиться с Шахниным, чтобы определиться, что делать дальше? Но не сдаст ли его Сашка Зубкову? Проблему надо было решать, но здравые мысли в голову не приходили, и настроение было ужасное.