В квартире новобрачных царила суматоха, и только мать Зои, Надежда Николаевна, одиноко сидела в углу гостиной и прикладывала к глазам платочек. Не думала она, что её красавица—дочь выйдет замуж за мужика на одиннадцать лет старше её, да ещё с ребенком—подростком на руках.

   — Вы что, плачете? — удивленно спросила её Яна, пробегая мимо.

   В такой радостный день все должны веселиться, а эта женщина, которая сегодня станет для них с папой тёщей, сидит расстроенная и плачет. Как известно, все мучаются с тещами, видимо и им с папой тоже придётся несладко! Но много уделить времени Надежде Николаевне она не может, потому что дел невпроворот, да и ещё затерялась куда—то прищепка для волос. Она хотела сказать ей что—то значительное и успокоить, но в дверь позвонили, и она побежала открывать.

   — Знакомься, это юная Мельникова по имени Яна, — представил её Кудрявцев женщине, с которой пришел.

   Яна знала, что он расстался со своей женой и новая женщина, у которой теперь живёт — актриса драматического театра. Она никогда не видела так близко настоящих актрис, поэтому изучающе посмотрела на пришедшую, чем смутила Леру.

   — Так, давай, докладывай, — усмехнулся Кудрявцев и Яна, поглядывая на Леру, радостно начала рассказывать о том, как они с Зоей шили себе наряды.

   — Когда вы увидите меня в новом платье, то не узнаете! Будете в шоке от моего наряда!

   Восторженность девочки немного рассмешила Леру, и она сказала, улыбнувшись:

   — Яночка, держи в правой руке газету, тогда мы сразу поймем, что это ты.

   Кто—то позвал девочку, и она снова убежала. Через несколько минут открылась дверь и в гостиную вошла Зоя в роскошном подвенечном платье, шлейф которого несла Яна, одетая в длинное розовое платье с юбкой колоколом. Она гордо шествовала за невестой, поглядывая на реакцию гостей.

   Лера перевела взгляд с подвенечного платья на лицо Зои и узнала в ней девушку, которая приходила к ним в театр. Анатолий представил женщин друг другу, и Зоя весело сказала:

   — А я тогда в театре почему—то так и подумала, что это вы. Вы там самая красивая!

   Лера зарделась от такого комплемента и хотела что—то ответить, но в комнату вошел Мельников и Кудрявцев представил его Лере, после чего все спустились во двор, где в некоторых машинах уже сидели гости.

   Свадебный кортеж машин во главе с "Мерседесом", в котором ехали невеста, жених и их свидетели — Таня с Кудрявцевым, отъехал от дома и, набирая скорость, помчался по тихой улице к центру города. Вперед вырвался джип с охраной, а вскоре всю кавалькаду обогнала милицейская машина с мигалкой.

   После официальной церемонии во дворце бракосочетания и небольшого фуршета с шампанским, кортеж поехал к вечному огню в сквере Победы, чтобы, согласно традиции, возложить цветы, и оттуда направился в кафе. Неожиданно ехавшие впереди джип и "Мерседес" с новобрачными свернули с центральной улицы на боковую и вся процессия, замедлив скорость, поехала по небольшим улицам и переулкам, вызывая у пассажиров недоумение. Через некоторое время замыкающая кортеж "Волга", резко затормозив, остановилась и перегородила улицу, полностью перекрыв движение. Водители машин, следующие в направлении движения кортежа, резко сигналили и, высунувшись в окна, требовали очистить дорогу. Но двое верзил, вылезших из "Волги", скучно объясняли, что двигатель заглох и они не виноваты. "Хотели развернуться и поехать обратно, а получилось как всегда, — пожимал плечами Эдик Иванченко, доставая с заднего сидения гимнастическую палку. — Будем пытаться что—то сделать".

   Палка не тот инструмент, с помощью которого можно оживить заглохнувший двигатель, поэтому наиболее горячие водители решили не обострять обстановку. Если остро реагировать на каждую пробку, то здоровья может не хватить.

   Между тем, для изменения маршрута следования кортежа были серьёзные причины. Несмотря на ликвидацию Дёмина, Мельников тщательно спланировал охранные мероприятия и небезосновательно. "Дёмин умер, но дело его, возможно, живет", — решил он и на чердаке девятиэтажного дома, к которому примыкало кафе, засел снайпер Слава Дорохов, с тем, чтобы контролировать крыши и окна соседних домов. Он разбил порученную ему территорию на квадратики и тщательно исследовал их с помощью бинокля.

   Имея за плечами два года Афгана, он не сомневался в себе — если цель появится, снимет её, как когда—то в Кандагаре. Снайпер должен обладать не только отличной стрелковой подготовкой, но и огромной выдержкой, способностью контролировать свое дыхание, часами сохранять одну и ту же позу, став неподвижным придатком к своей винтовке, и, убрав все мысли, отслеживать цель. Снайпинг — жестокое боевое искусство, и Слава владел им как бывший отличник боевой и политической подготовки.

   Всё было спокойно, однако в пятнадцать часов сорок три минуты рабочую обстановку на чердаке потревожил неизвестный. Слава услышал тихий скрип открывающихся дверей и понял, что обнаружен. Быстро и бесшумно он переместился за широкие железобетонные стропила и выжидательно смотрел на дверь. В дверном проёме появился какой—то парень с длинной спортивной сумкой. Оглядевшись, он направился к тому же месту, которое выбрал Дорохов для себя.

   "Чердак как проходной двор", — недовольно подумал Слава. Если этот парень пришёл за молодоженами, то почему на этом чердаке? Ведь удобнее вести огонь с противоположных домов. Или он выполняет те же функции, что и Слава? Только два снайпера на одной позиции — это такой же нонсенс, как одна бутылка на двух Ельциных.

   Парень, подойдя ближе и увидев такую же сумку, как у него, остановился и насторожился. Скрываться дальше не имело смысла, и Слава шепотом приказал ему:

   — Медленно ставишь сумку на пол, руки на голову и опускаешься на колени.

   Парень вздрогнул, медленно опустил сумку на пол и, повернув голову, посмотрел в сторону Славы. Из—за стропила высовывалось дуло винтовки.

   — Ещё раз попробуешь ворочать башкой, я сделаю в ней отверстие для проветривания, — сказал Слава. — Руки на голову и опускаешься на колени, повторять больше не буду.

   Дуло винтовки серьёзный аргумент, превращающий просьбу в приказ, и парень подчинился. Дорохов, обойдя стропила и подойдя к парню сзади, оглушил его ударом приклада. В сумке неизвестного была такая же, как и у него, винтовка Драгунова  с укороченным стволом.

   Обездвижив неизвестного, Дорохов связал его руки обрывком веревки, которую нашел здесь же на чердаке, спустил ему штаны до колен и поясом клиента пристегнул ноги к проложенной через чердак какой—то трубе. Затем закрыл дверь, подперев её валявшейся доской, и продолжил наблюдение. Перед кафе какие—то рабочие снимали крышку канализационного люка, установив ограждение таким образом, что машины свадебного кортежа, который ожидался со стороны Дворца Бракосочетания, должны были на небольшой скорости объезжать их по другой стороне улицы против встречного движения.

   Теперь становилась понятной причиной появления неизвестного: когда кортеж будет объезжать ограждение, навстречу ему выдвинется какой—то грузовик и заглохнет. Тогда молодые и гости вынуждены будут выйти из машины и пройти небольшое расстояние до кафе пешком, что даст возможность снайперу работать по ним как в тире в центральном городском парке культуры и отдыха.

   Дорохов связался по рации со Стасом, ответственным за охрану, и кортеж изменил направление движения с тем, чтобы подъехать к кафе с левой, то есть с противоположной от Дворца Бракосочетания, стороны. Сообщение о снайпере и о том, что правая полоса улицы, по которой должен был проследовать кортеж, перекрыта, стало для Стаса крайне неприятной новостью. Осложнить подъезд к кафе и посадить снайпера не на противоположной стороне, а прямо в девятиэтажке — такой возможности ни Мельников, ни Самохин, ни он не предусмотрели. Планировалось, что молодых и гостей будут встречать у входа в кафе с цветами и шампанским, и Стас решил срочно поменять ритуал: будет лучше, если машина с молодыми оторвётся от кортежа и на полном ходу помчится сюда, к черному входу, чтобы молодые сами встречали гостей, находясь уже внутри кафе. А остальные машины должны изменить маршрут следования таким образом, чтобы подъехать к кафе слева.

   Он хотел уже звонить Петру, который вёл "Мерседес" с молодыми, чтобы тот отрывался от кортежа, но вдруг возникла мысль о том, что возможно именно такого решения и ждут те, кто устроил засаду. И дорожных рабочих тоже нельзя трогать, иначе противник поймёт, что планы разоблачены и снайпер пойман. Стасу никогда ещё не приходилось самому принимать решений, и он понял, насколько это сложно и ответственно. Времени оставалось мало, следовало что—то предпринять, и он решился: сообщил Петру новый маршрут для кортежа, а также попросил снизить скорость, чтобы выиграть время для обдумывания следующего хода.

   Внезапно к ремонтным рабочим вышла какая—то пожилая женщина из трехэтажного дома и начала с ними громко ругаться. Она обвиняла их в том, что из—за них у неё во время стирки из крана прекратила течь вода. Это подсказало идею, которая показалась очень удачной, и Стас, попросив у поваров кафе передник, надел его и присоединился к женщине — он, мол, живёт на шестом этаже девятиэтажки, начал наполнять ванну, чтобы искупать ребёнка, а вода прекратила течь.

   — Почему заранее не предупреждаете! — наседал Стас на рабочих, которые уверяли его и женщину, что они здесь ни при чем и к водопроводу не имеют никакого отношения, так как занимаются только канализацией.

   — Как же вы ни при чем, если открыли люк и поставили ограждение! — бушевал Стас. — Что, в будний день не могли это сделать? Обязательно надо тогда, когда народ отдохнуть хочет?

   Он схватил одного из рабочих за грудки и тряс его, имитируя бешенство. Катя Панченко подхватила экспромт и, выскочив из кафе к рабочим, начала успокаивать Стаса.

   — Он только на днях выписался из психбольницы, — объясняла она рабочим. — Это же Яшка из двенадцатого дома, городской ненормальный. Два года назад зарезал человека точно в такой же ситуации. И вот, пожалуйста: сказали, что вылечили в психбольнице, а он, не успев выйти, снова принялся за своё!

   — Так надо срочно милицию вызвать, — с опаской сказала пожилая женщина, пытаясь держаться подальше от ненормального Яшки.

   — Милицию потом, когда он зарежет кого—нибудь. А сейчас надо срочно скорую, — убеждала Катя.

   Вокруг начал собираться народ, наблюдая за скандалом, принимающим угрожающие формы. Стас отшвырнул от себя одного рабочего и, ударив под дых другого, начал расшвыривать ограждения.

   — Жить народу мешаете, воду отключаете! — бушевал он, и прохожих, глазеющих издали на представление, становилось всё больше и больше.

   — Срочно скорую помощь! — закричала Катя. — Вызывайте скорую, а то опять кого—нибудь зарежет!

   Зрители мешали движению со стороны Дворца Бракосочетания, и уже скопилась небольшая очередь машин на правой стороне дороги. Они гудели, требуя освободить проезд, а в это время свадебный кортеж тихо подкатил с другой стороны улицы. Молодые и сопровождающие их лица быстро вышли из машин, и зашли в кафе. После этого, Стас моментально стал нормальным человеком и тоже ушёл в кафе.

   — Видите, вот так у Яшки всегда, — объяснила собравшимся Катя. — То внезапно приходит в бешенство, то внезапно успокаивается.

   — Зачем же таких из дурдома выпускают? — возмутился кто—то из толпы. — Пусть бы там и лечили его.

   — Так он же никого на этот раз не зарезал. За что же лечить его? — выкрикнул какой—то шутник и любопытные, засмеявшись, начали расходиться.

   А ещё минут через десять подъехала будка, и дюжие мужики забрали троих ремонтных рабочих и снайпера на хутор Запрудный, что около деревни Коньково. Там в доме, одиноко стоящем на краю хутора, их поместили в большой железобетонный сухой подвал и прикрепили наручниками к торчавшим из стен скобам.

   — Я, мужики, ярый сторонник прав человека, — разглагольствовал Лёня Окунев, проверяя наручники. — Можно сказать, почти правозащитник и считаю, что каждый человек имеет право сам принимать решение: лезть в топку или рассказать правду.

   — Какую правду? — дрожащим голосом спросил один из ремонтных рабочих. — Я ничего не знаю. За что меня забрали? В чем обвиняют?

   — Разве я сказал, что я тебя обвиняю? Я ни в чём никого не обвиняю. Просто расскажи правду, и тебя отпустим. Если нет, извини друг за то, что в топке будет жарковато, но на то она и топка.

   — Что мы должны сказать? — подключился другой рабочий. — Объясни, что мы должны рассказать, и мы расскажем.

   — Вы чего в выходной день пришли колодец ремонтировать?

   — Сами не знаем. Дали наряд, сказали, мол, срочно надо. Два отгула обещали дать. А колодец оказался в порядке. Нечего там ремонтировать. Сами не знаем, зачем нас послали. Да ещё в выходной день!

   Окунев задумался. Может быть, рабочие действительно не в курсе и вообще здесь не причём? Дали наряд и послали на работу. Но действительно ли они ремонтные рабочие? Пусть Стас или Самохин сами выясняют. А его задача задержать этих четверых до завтрашнего утра в подвале. И Окунев, проверив вытяжку, полез наверх, разрешив мужикам ходить под себя в случае острой нужды..

   — Завтра все почистите, помоете, проветрите, а сегодня можно и так, — сказал он и выключив в подвале свет, закрыл его на амбарный замок.

   Но уже через пару часов выяснилось, что ремонтные рабочие настоящие. "Или произошла накладка, или спланировано на высоком уровне", — озабоченно подумал Самохин, выяснявший вопрос с рабочими. Ремонтное управление муниципального предприятия "Горводоканал" — это не частная лавочка, это государственное предприятие. Послать рабочих просто так что—то ремонтировать нельзя, нужен наряд—заказ, нужно выписать со склада материалы для ремонта и т.д. То есть, без начальника участка это сделать невозможно. Но и начальник участка не может ремонтировать всё, что ему вздумается. Таким образом, если это не накладка, то здесь есть над чем серьёзно поработать, решил Самохин. Рабочих отпустили и отвезли в город, заплатив по сто долларов в порядке компенсации за испуг, а снайпер остался в подвале на ночь.

   На следующее утро приехал Самохин и занялся снайпером, но, как и предполагал, тот ничего не знал. Ему позвонили и договорились по телефону. Винтовку взял на вокзале в камере хранения, в сумке с нею лежал задаток две тысячи долларов и фотографии двух женщин, которых он должен застрелить. Одна из женщин новобрачная, а рядом со второй должен находиться длинноволосый мужик. Он, как индикатор, высветит в толпе ту, которую надо ликвидировать. На фотографиях легко можно было узнать Данилину и Афонину. А длинноволосый мужик по описанию очень напоминал Эдика.

   — Если позвонили, значит, ты специализируешься на снайперских работах? — уточнил Самохин.

   — Это мой первый опыт, и, так же как и первый блин, комом.

   — Ты от блинов отличаешься тем, что жарить тебя будут не на сковородке.

   — А без топки нельзя?

   — А как?

   — Ну, хотя бы пулю в лоб, чтобы было быстро и не больно.

   — Ты меня озадачил, сынок. Надо подумать.

   — А, может, вообще договоримся?

   — Насчёт чего?

   — Насчёт того, что я не прочь ещё немного пожить.

   — Тогда давай подумаем, как на тебя вышли, и кто может быть заказчиком.

   Самохин со снайпером начали размышлять, кто и как мог на него выйти. В отделе кадров предприятия, где он работает, безусловно, знали его военную специальность, поэтому это мог быть один из выходов на него, но снайпер наотрез отказался сообщить свою фамилию и где работает.

   — Понимаешь, мужик, семья у меня, ребёнок, — сказал снайпер. — Так что свои реквизиты я не скажу тебе. Так и уйду молча в могилу. А для общения можешь называть меня Васей.

   — Вася, насчёт того, кто ты есть, мы узнаем без проблем. Тебя же родственники будут искать, вот и станет ясным, кто ты. Но ты мне нравишься тем, что ведешь себя как настоящий мужик. Нам такие нужны, поэтому помоги нам найти заказчиков, и будем дружить. А насчёт ребёнка и жены не бойся, мы не звери, мы только защищаемся. Сами никого не трогаем, но если кто нас обидит, тот, как говорится, и трёх дней не проживёт. Это, знаешь, как табличка на опоре высоковольтной линии: "Не влазь, убьёт!". А ты нарушил, влез.

   — Просить за себя не буду, но семья здесь ни при чём. Согласен?

   — Это в наших правилах.

   — Я согласился не сразу. Думал, что это провокация. Но потом мне передали привет от моего однополчанина. Служили с ним вместе.

   — Понятно. Кто такой?

   — Я должен его сдать?

   — Вася, давай так. Мы не дети, мы спецы, понимаешь? Проверим, кто тебе звонил последний месяц, и прокачаем каждого. Так что давай не играть в игры, а выкладывай всё. Если твой однополчанин не виноват, никто его не тронет. А если замаран в этом, ты его в любом случае не спасёшь. Так что думай лучше о своём ребёнке, о жене. Ведь их же кормить надо. А как же они без тебя?

   — Ты что, обещаешь мне жизнь?

   — Мы не душегубы, зря людей не губим. Может, ещё с тобой работать будем, у нас такие мужики лишние не будут. Но ты подумай, Вася, над собственной проблемой. Аванс ты взял, задание не выполнил. Появишься дома, как ни в чём не бывало, навлечешь на себя и на семью справедливый гнев заказчиков. И, кроме того, ты знаешь заказчиков, поэтому им прямой резон тебя убрать, чтобы не сдал. Так что в твоих непосредственных интересах помочь нам их найти. Иначе они же и замочат твою семью. Раз уж влез в эти игры, то и семья твоя под угрозой.

   — Константин меня зовут. Новосёлов Константин Федорович. Работаю в строительной фирме "Атлант". А мой однополчанин, Тимофеев Владимир, работает на ГОК'е. А вот заказчиков, честно говорю, не знаю.

   — Понятно, Костя.

   Самохин задумался. Появляться сейчас дома Косте нельзя, и сообщить жене о том, что с Костей всё в порядке, тоже нельзя, иначе она не сможет правдиво изобразить беспокойство по поводу пропажи мужа. А узнают, что Костя захвачен — могут взять семью в заложники. Он объяснил Косте ситуацию, и они решили, что жену с ребёнком надо привезти сюда на хутор и спрятать, пока не разберутся с заказчиками.