В комическом отчаянии Картер затыкал уши. С раннего утра его осаждали вопросами. Что он должен был делать в первую очередь? Давать распоряжения или отвечать на телеграммы, поступающие со всего света? Инвентаризировать найденные древности и одновременно составлять описи или заботиться о консервации материалов? Фотограф Гарри Бертон требовал фотоматериалов, ведь каждый предмет в гробнице должен быть заснят. Ждал корреспондент лондонской «Таймс». Прибыли химикалии для консервации разбитых и полуразрушенных вещей. Машина привезла тридцать два тюка полотна, рулоны ваты, ящики с другим упаковочным материалом.

Это было слишком для одного человека!

Шестого декабря лорд Карнарвон с дочерью отбыл в Англию.

Коллендер работал неутомимо. Алан Гардинер не уступал ему. Старый друг Картера, крупный специалист Мейс, совсем выбился из сил. А круг работ все время расширялся. При входе в переднюю комнату была установлена стальная решетка, гробница фараона Сети II превращена в лабораторию, где восстанавливались разбитые предметы из тайника Тутанхамона. Потом, после тщательной обработки, их готовили для дальнейшей перевозки. День и ночь три отряда солдат, государственная охрана и самые надежные рабочие охраняли раскопочную площадку. Вся страна, казалось, была охвачена лихорадкой. От Александрии вверх по Нилу до первых нильских порогов из уст в уста передавались совершенно фантастические истории. Самая последняя из них сообщала, что в долине якобы приземлились три самолета, которые затем улетели в неизвестном направлении, доверху набитые золотом.

И никто не поверил бы только одному, что каждый, даже самый ничтожный предмет в передней комнате точнейшим образом зарисовывали, фотографировали, обмеряли, тщательно изучали и исследовали на сохранность, прежде чем заносили в каталог под особым номером. Только после всего этого находка поступала в лабораторию. Там ее упаковывали в вату и готовили к отправке в Каирский музей.

Таким образом продолжались работы по разборке содержимого гробницы, а бесчисленные находки все еще ожидали исследования несколько недель. Вот опять прибежал Мейс.

— Идемте, Картер. Под платьем, в сундуке среди одежд нашли нечто чрезвычайно интересное.

Картер колебался. Корреспондент «Таймс» ждал его уже несколько часов. Один известный европейский археолог хотел усмотреть сокровища, подготовленные для обработки в лаборатории. Должен был быть подготовлен новый транспорт. Лукас, специалист-химик, хотел обсудить список химикатов, которые ему были особенно нужны.

— Эта находка в самом деле очень интересна? — спросил Картер и нерешительно посмотрел в сторону лаборатории.

Мейс схватил его за руку:

— Идемте! За одну восьмую часть находки любой европейский или американский музей отдал бы целое состояние!

Он потащил Картера в переднюю комнату и показал ему длинный кусок ткани, который когда-то был завязан в узел. В древности он служил, видимо, шарфом фараону, и чиновники или жрецы некрополя при уборке, комнаты после нашествия грабителей небрежно запихали его в сундук. Теперь его развязали и нашли в нем восемь массивных золотых, с вставками из цветных камней перстней фараона Тутанхамона. Два из них служили фараону печатями.

Что же произошло? Почему эти драгоценности были брошены грабителями? Кто-то из них нашел кольца и поспешно завязал в шарф. Это было ясно. Но почему он бросил узел? Ведь эти кольца даже в древности продать было намного легче, чем, скажем, те золотые статуэтки, футляр от которых Коллендер нашел в углу.

— Вы, наверное, думаете то же, что и я, не правда ли? — сказал Мейс. Если бы мы могли узнать историю этих восьми колец… Но мы можем только строить различные предположения.

Картер вздохнул:

— Вы правы… Вот я думаю об этом парадном панцире, котрый мы восстановили с таким трудом. Почему его части лежали в различных ларцах и ящиках? Кто разорвал это бесценное украшение? И почему?

— Я думаю, что из-за него началась борьба. Вероятно, каждый грабитель хотел заполучить его. Они вцепились в него и рвали, пока он не разлетелся на части. Потом куски панциря валявшиеся на земле, были подобраны и, как и остальные вещи, небрежно брошены в ближайший сундук.

— Послушайте, Мейс, у меня есть предложение! — сказал Картер. Давайте обозначим грабителей могил каким-нибудь собирательным именем. Ну, например, Менафт. Этот Менафт был… Дадим ему звание ремесленника художественных мастерских фараона.

— А! Вы думаете о той истории ограбления гробниц, которая произошла во времена Рамсеса IX, не так ли?

— Совершенно верно. Эту историю о пойманных грабителях я хорошо помню потому, что я для собственного удовольствия перевел тот папирус, в котором рассказывалось о суде над ними. Документ составлен за три тысячи лет до нашей эры и сообщает подробности, касающиеся разбора дела. Тогда было схвачено восемь воров…

— Их били двойными розгами по рукам и ногам, добиваясь признания, заключил Мейс.

— Правильно, именно так гласит текст папируса. В нем приведено признание грабителей: «Мы нашли божественную мумию фараона… На шее его было великое множество амулетов и украшений из золота. Голова его была покрыта золотой маской. И божественная мумия фараона вся была покрыта золотом, и мы сорвали золото, которое нашли на священной мумии этого бога, и амулеты, и украшения…»

— Подождите, подождите… Мне еще кое-что пришло в голову! — воскликнул Мейс. — Предположим, эти восемь колец и оплечье, которое мы нашли раньше, относятся к числу украшений, которые были сорваны с мумии Тутанхамона.

Пораженный догадкой Мейса, Картер пристально смотрел на опечатанную стену между статуями стражей. Помещение, находящееся позади нее, стоило ему уже многих бессонных часов. Все чаще и чаще он приходил к мысли пробить стену, хотя описание и упаковка сокровищ в передней комнате еще не были окончены. Догадка Мейса вызвала у него самые дурные предчувствия.

— Мейс, — прошептал он, не сводя глаз со стены. — Если вы правы, то мы обманулись в самых лучших своих надеждах. Мы найдем по ту сторону двери всего лишь пустой саркофаг.

— Вы же никогда не верили, что здесь гробница, — удивился Мейс. — С каких пор вы изменили свое мнение?

Картер, задумавшись, прикусил нижнюю губу.

— Это я понял, когда стал изучать предметы, которые мы нашли здесь и которые еще лежат в боковой комнате. Я вспоминаю хотя бы о парадных колесницах и особенно пустых алебастровых сосудах, сваленных в углу. Лукас произвел химическое исследование остатков их содержимого. Знаете ли вы, что в них хранилось?

— Благовонные масла или эссенции.

— Откуда вы знаете? — удивился Картер.

— Лукас мне рассказал. Он мне еще сказал, что его особенно радует анализ масел и смол, которые использовались для бальзамирования мумии фараона.

— Вы все фантазеры! — крикнул Картер сердито. — Вы вечно ждете новых чудес там, где самое большое чудо уже совершилось. За последние двести лет не было человека, который видел бы произведения искусства, подобные найденным нами. На что вы еще надеетесь? Не на золотой ли саркофаг, вроде того, что взломали грабители времен Рамсеса IX?

Мейс показал на опечатанную стену:

— Пока мы не знаем, что скрывается за ней, мы имеем право ждать самого несбыточного. А вам, Картер, я бы не советовал быть таким маловером. Судьба вознаграждает лишь мужественного, который использует все возможности, и как раз это вы доказывали всему миру, когда упорно шли к избранной цели. Потому что в существование гробницы Тутанхамона, кроме вас, никто не верил.

Он весело ухмыльнулся, увидев опечаленное лицо Картера.

— Ну и ну! Теперь вы смотрите на меня, как провинившийся школьник, вместо того чтобы торжественно обещать мне… — Он запнулся и ударил себя по лбу. — Стойте. Но мы ведь так и не закончили нашу историю о Менафте.

Картер недовольно махнул рукой:

— Ах, оставьте. Когда я смотрю на это пятно внизу стены, у меня пропадает всякое желание шутить.

— А у меня нет! Потому что это пятно выдает место пролома. И наш хитрый Менафт никогда не пробил бы брешь, если бы не знал, что по ту сторону стены его ждут фантастические богатства.

— Они фантастичны, иначе вы бы в них не поверили, — сердито сказал Картер и ушел. Мейс крикнул ему вслед:

— Вы забываете про восемь колец фараона и панцирь! Где Менафт взял их? Конечно, только из саркофага фараона. Или вы придерживаетесь другого мнения?

Но Картер уже не слышал. У входа в гробницу на него набросился корреспондент «Таймс»:

— Мистер Картер, вы должны наконец сказать мне, когда будет вскрыта погребальная камера. Весь мир ждет результатов с большим волнением. Мой шеф шлет одну телеграмму за другой, а я не знаю, что отвечать.

Картер с сожалением развел руками:

— Честно говоря, я тоже ничего не знаю. Я надеюсь освободить переднюю комнату весной, потом засыплю вход, а на следующий год…

— Боже мой! — закричал репортер испуганно. — Вы шутите, надеюсь. Или вы хотите, чтобы миллионы людей целый год ждали величайшую сенсацию нашего века!

Картер пожал плечами:

— Будет ли еще сенсация! Все зависит от того, что нам оставил Менафт.

Журналист ошеломленно взглянул на Картера и схватил карандаш:

— Кто этот Менафт, мистер Картер? Я о нем еще ничего не слышал. Это археолог? Он ваш сотрудник? Он жив? Где я могу его найти?

— Стойте, стойте, — засмеялся Картер. — Менафт — выдуманное лицо. Быть может, так звали одного из грабителей, следы которых встречались нам повсюду — ив передней, и в боковой комнатах.

Репортер вытер вспотевший лоб.

— Вы что-то скрываете от меня, мистер Картер! Я умоляю, скажите мне правду, куда спрятал Менафт золото, которое он вынес из гробницы? Вы давно уже нашли тайник, не так ли?

Он поспешно записал несколько строк в своем блокноте и продолжал спрашивать:

— У Менафта были помощники? Сколько? Кто, кроме вас, знает их имена?

— Только всемогущий бог, — ответил Картер, — но я не уверен, дадут ли вам на небе информацию о том, что происходило здесь три тысячи триста лет назад.

Репортер недоуменно уставился на Картера, затем оттянул двумя пальцами воротник, который вдруг стал ему тесен.

— Итак, золотые сокровища действительно исчезли? — пробормотал он. Это невероятно. Я думал, читатели моей газеты по меньшей мере смогут познакомиться с их описанием.

— Послушайте! — сказал Картер с серьезной миной. — Если вы непременно хотите писать о сокровищах, пойдемте со мной в лабораторию. Я покажу вам удивительнейшие сокровища.

Не обращая внимания на то, идет за ним репортер или нет, Картер прошел в гробницу фараона Сети II, которая служила лабораторией. Он был убежден, что осчастливил лондонского газетчика своим приглашением, поскольку он крайне редко допускал посторонних в лабораторию. Он хотел объяснить этому человеку, который, как и многие другие, верил в болтовню о неизмеримом золотом кладе, ценность древних произведений искусства. Когда Картер указал на великолепно расписанный ларец — шедевр древнего мастера, — он прочел удивление в глазах репортера.

— Не правда ли, вы не ожидали увидеть такую прекрасную вещь? — спросил Картер, принимая его удивление за восторг. — Обратите внимание на охотничьи сцены на крышке ларца. Тутанхамон со своей колесницы поражает из лука диких зверей пустыни. Вы узнаете газелей, диких ослов, страусов и гиен? А какие богатства красок на боковых стенках! Вот картина сражения. Фараон преследует бегущих врагов. Посмотрите на эту суматоху, на убегающих, падающих израненных воинов. Кони, запряженные в боевую колесницу, кажется, топчут копытами врагов фараона. Вы можете взять лупу, чтобы разглядеть подробности, которые художник сосредоточил на столь узком пространстве. И не забудьте этот ларец для белья лишь первый образец искусства, которое дает представление о бесподобном мастерстве древних египтян!

Но он говорил в пустоту. Репортер глядел по сторонам, как будто искал что-то.

— А что было в этом ларце? — спросил он. — Какие-нибудь поразительные драгоценности, не правда ли?

— Конечно, — кивнул Картер. — В нем были необыкновенно интересные вещи. Сверху лежали сандалии, сплетенные из папируса и камыша. Под ними одеяния фараона, отделанные жемчугом и самоцветами. Дальше еще несколько одеяний. Одно из них было заткано тремя тысячами золотых розеток. Кроме того, в ларце находились парадные сандалии, позолоченный подголовник и другие прекрасные вещи. К сожалению, одежды были в ужасном состоянии. Убиравшие после ограбления, очевидно, в большой спешке запихнули их в ларец. За тысячелетия материя пришла в ужасное состояние. Большая часть ее распадалась у нас в руках. Некоторые вещи, прежде чем извлекать их из ларца, мы должны были обрабатывать жидким парафином. Представьте себе, каким украшением для любого музея были бы эти платья, если бы они хранились здесь аккуратно сложенными.

Репортер кивнул, сказал «так, так» и снова безо всякого интереса оглядел предметы, заполнявшие помещение.

— А ничего более существенного вы не нашли? — спросил он наконец. — Я имею в виду вещи из чистого золота. Понимаете, наш читатель хочет все же чего-то волнующего, чего-то окрыляющего фантазию.

Картер закусил нижнюю губу. Он уже жалел каждую минуту, потраченную на этого профана. Он с радостью выкинул бы его вон, но приходилось считаться с тем, что корреспондент представлял одну из крупнейших газет.

— Послушайте, я знаю, что вы можете сообщить вашим читателям, — сказал Картер ядовито. — Если объявить о продаже этого ларца всем директорам музеев и коллекционерам Америки, можно было бы назначить цену в полмиллиона долларов, а получить на аукционе два или даже три миллиона. Это вам подходит?

— Великолепно! — воскликнул репортер и что-то быстро зацарапал в своем блокноте. — Может быть, у вас есть еще что-нибудь для меня в таком же духе, мистер Картер?

— Да. Пойдемте со мной, — раздраженно проворчал Картер. — Вот царский трон, который не купишь за все золото мира.

— Неужели? — удивился газетчик. — Немножко золотых пластинок на кресле стоят так дорого?

— Где ваши глаза, сэр! — возмутился Картер. — Посмотрите на эти подлокотники. Они представляют собой коронованных змееподобных богинь-хранительниц, которые своими крыльями осеняют имена фараона. А головы львов из чеканного золота, разве это не непревзойденное произведение искусства?

— Из чеканного золота? Потрясающе! Это понравится нашим читателям, бормотал репортер. Потом он показал на спинку трона: — И эти фигуры тоже…

— Да, черт возьми, тоже из золота! И я не знаю лучшего изображения царственных супругов во всем искусстве последних тысячелетий. Слева сидит в непринужденной позе сам фараон Тутанхамон, прекрасный, как молодой бог. Перед ним стоит его супруга — царица Анхесенамон, умащивая его плечо. — Картер говорил так, как будто хотел передать слепому свое впечатление от мастерства древних художников. — Как изумительно жизненно передано движение руки. Юная царица почтительно и робко касается плеча своего божественного супруга. В другой руке она держит чашу с благовониями. А над ними — божественное солнце. Его дающие жизнь руки-лучи как бы осеняют царственную чету. Посмотрите, лица обоих покрыты красной эмалью, словно они разгорелись. Головное украшение лазоревой фаянсовой работы. Обратите внимание на серебристый блеск одежды, вставки из цветного стекла и сердолика в орнаментах. Как ослепительно выглядел этот трон, когда из мастерской художника его несли во дворец.

Картер видел, что репортер что-то прилежно записывает, и это примирило его с ним.

— Не забудьте сообщить, что этот трон и украшающие его изображения дают нам представление о политических и религиозных спорах во времена правления Тутанхамона. На нем встречаются оба имени царя — Тутанхатон и Тутанхамон. Атон, диск солнца, был единственный бог, которого почитал царь-еретик Эхнатон. Следовательно, вполне возможно, что молодой фараон все еще был последователем культа солнца, когда трон был изготовлен.

— Очень интересно, — пробормотал репортер и поднял глаза от блокнота. И вы говорите, что кресло бесценно? Думаю, все-таки должна быть какая-то продажная цена.

— Я уже говорил вам, что ее не существует. Трон нашли здесь, и, следовательно, он принадлежит, как и все остальные вещи, Каирскому музею.

— Да, но нашли-то его вы, а лорд Карнарвон финансировал раскопки.

— Мы не кладоискатели, сэр, а археологи, которые работают на благо науки.

Репортер задумчиво качал головой:

— Этого я никогда не пойму. Никакой награды за столько лет труда.

— Моя награда больше, чем вы думаете, — улыбнулся Картер. — Я люблю искусство. А такого вели колепия, какое передо мной предстало, никому еще не привелось увидеть. И возможно, это еще не все. Газетчик опять схватился за блокнот:

— Вы надеетесь найти еще драгоценности? Его прыгающий карандаш нервировал Картера.

— Я не рассчитываю на золотые сокровища, о которых вы, возможно, думаете. Их уже вынес Менафт. И все-таки, может быть, вид некоторых произведений искусства доставит мне радость.

Репортер сердито прищурился и откланялся. Выйдя на улицу и постукивая карандашом по губам, он завел разговор с самим собой: «Должен ли я ему верить? Невероятно, чтобы такой умный человек столько лет копался в земле ради парочки древностей. Надо думать, он нашёл что-то такое, о чем не хочет говорить. Да, да. Так и есть — он валит все на этого проклятого Менафта. И тот определенно не покойник. Сидит где-нибудь и радуется, что Картер помогает ему дурачить весь мир».