Взрыв ядерной бомбы в Северном море предсказуемо вызвал хаос. Гигантский столб воды и пара накрыл преследовавший «Иону» военный корабль, и все до единого радиоканалы разом подняли крик. Все воздушные суда в районе взрыва стали летать без всяких правил и ограничений, а значит, бешеный рывок «Ионы» на север уже не выделялся на общем фоне. Дженна снова поменяла им название, понимая, что как минимум в ближайшие несколько секунд всем будет не до них, и корабль «Поминки по Тамсину» резко изменил направление и пошел над Британией, чтобы приземлиться на заправочной станции в Бирмингеме.

Несмотря на все трудности, они прорвались — их не сбили и не задержали, что, по мнению Дрифта, само по себе было маленьким чудом. И в сравнении с этим еще более досадным казался тот факт, что один из членов его экипажа целился ему в голову из пистолета.

— Тамара?.. — проговорил он, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Цзя отключила двигатели, их вой еще не смолк окончательно, когда Дрифт вдруг увидел перед собой маленький, обманчиво безобидный с виду ствол однозарядного минибластера, который Рурк, похоже, могла спрятать где угодно.

Однажды он видел, как она вытащила его из–под нижнего белья.

— Никаких Тамар. Тебе придется объясниться, — сказала Рурк. Голос у нее был тихий, но глаза — как темные льдинки.

— Да разве сейчас до того? — возразил Дрифт.

Это был не просто отвлекающий маневр. Они все еще оставались на европейской территории, и, насколько он понимал, их вполне могли задержать. Он решился бросить взгляд по сторонам: Дженна ошарашена, на лице Цзя что–то прочитать труднее, но, кажется, ни та ни другая не собирается бросаться на Рурк, чтобы ее обезоружить. Вряд ли их можно винить — в конце концов, ни у пилотессы, ни у слайсерши боевого опыта нет, а Рурк голыми руками может вырубить человека вдвое крупнее себя.

— Цзя, — сказала Рурк, не поворачивая головы, — включи коммуникатор и позови ребят в кабину.

— Тесновато будет, — заметила Цзя. — Апирана у нас немаленький. Может, лучше в кают–компанию пойдем? К тому же, если ты его застрелишь и пуля пройдет насквозь, там она хоть ничего важного не повредит.

— Спасибо, — едко сказал Дрифт.

Цзя только плечами пожала.

В иллюминаторе за ее плечом, слева, Дрифт видел гигантские автоцистерны, ползающие туда–сюда по асфальту, тяжелые шланги, заливающие свежее топливо в изголодавшиеся баки.

— Она права, — согласилась Рурк. — Вставай.

— И идти туда, где ты меня с большей вероятностью пристрелишь? — хмыкнул Дрифт. — Не очень–то заманчиво.

— Икабод, — тихо сказала Рурк, — мы с тобой сколько уже вместе летаем? Восемь лет? Я очень, очень сильно надеюсь, что ты сможешь объяснить нам всем, зачем взялся за такую работу, из–за которой чуть было не погиб целый город, но не дам тебе тянуть с этим до тех пор, пока ты не успеешь состряпать какую–нибудь спасительную версию. Идем в кают–компанию, и там ты приведешь какие угодно основательные причины, чтобы я опустила пистолет и извинилась. Иначе я тебя, ей–богу, пристрелю, а потом рвану отсюда, пока нас не засекли.

— Не выйдет, — несмело вставила Дженна. — И по Спайну, и по радио передают, что небо закрыто.

Рурк нахмурилась, но, к разочарованию Дрифта, ни пистолет в руке, ни взгляд у нее не дрогнул.

— Что?

— Никто не может выйти из атмосферы без заранее согласованного стартового окна, — увесисто произнесла Дженна. — Не только в Европе. Все правительства согласились на эту меру. Похоже, им всем ядерный взрыв несколько подействовал на нервы. Уже пошли разговоры, что это атака террористов из Свободной системы.

— Твою мать, — с чувством высказалась Рурк.

На ее лице промелькнула неуверенность, но тут же сменилась обычной спокойной решимостью. Дрифту был знаком этот взгляд, и он не сулил ничего хорошего, тем более когда у нее в руках бластер.

— Вставай, Икабод. Медленно. Не думаю, что ты такой дурак, чтобы выкинуть какой–нибудь номер, но кто знает, может, тебе уже нечего терять. Идем в кают–компанию, и там ты все объяснишь.

«Терять–то и правда, можно сказать, нечего».

— Ладно, только и ответил он и стал подниматься.

Он прямо–таки чувствовал, как на шее затягивается петля. Он боролся с этим ощущением почти двадцать лет — так долго, что уже начал надеяться, что отделался от него, но, видимо, все эти годы просто оттягивал неизбежное. Он волей–неволей оценил иронию ситуации — его концом станет не что–нибудь, а бунт на корабле. Немного поразмышлял — не броситься ли на Рурк, когда Цзя нажала кнопку коммуникатора и позвала Михея, Апирану и Куая в кают–компанию, но раздумал. Опять тот же самый выбор, что и тогда, с Человеком, который смеется: быстрая смерть почти наверняка или шанс выкрутиться и пожить еще немного — а вдруг кривая куда–нибудь да вывезет.

Надо сказать, пока что эти надежды не очень–то оправдывались.

Он почти ожидал, что долгий путь к кают–компании под дулом пистолета с тремя женщинами за спиной покажется бесконечным. Но он и моргнуть не успел, как они достигли цели, а он еще даже не начал обдумывать, что скажет своему экипажу.

Друзьям.

Так он считал.

Обычно, обращаясь к экипажу, он небрежно прислонялся к столу, отделявшему камбуз от самой кают–компании, и теперь по привычке занял ту же позицию. Разница в том, что от небрежности не осталось и следа, а Тамара Рурк стояла не на карауле в дверях, а посреди комнаты с пистолетом, все так же направленным ему в лицо. Михей, Куай и Апирана возникли у нее за спиной и застыли столбом, когда увидели, что происходит.

— Вы чего это? — озадаченно спросил Апирана.

— Эта работа с самого начала попахивала чем–то подозрительным, — без обиняков начала Рурк, — и, думаю, мы все так или иначе об этом догадывались. Засекреченный груз, засекреченный заказчик, капитан сам не свой, от него все время пахнет виски, и на космической станции он с ходу стреляет охранникам прямо в лицо, не пытаясь даже заговорить им зубы, как обычно. Но мы все ему доверяли по умолчанию, потому что до сих пор, что бы ни случалось, он нас из любой переделки вытаскивал. И вот теперь все полетело к чертям, и наверняка не мне одной интересно, как же все это понимать.

К своему удивлению, Дрифт почувствовал, как в нем поднимается праведный гнев — как минимум отчасти праведный.

— Все ты знала! Нечего овечку из себя строить! Ты знала, что я знал, кто нас нанял, и промолчала!

— Потому что доверяла тебе! — выпалила Рурк в ответ.

— Ты знала? — громыхнул Апирана.

Дрифт почувствовал, как его пробрала внезапная дрожь — он почти физически ощутил, как твердеет взгляд маори, и совершенно явственно увидел, как сжались у него челюсти. Преданность Апираны всегда была железной, но если великан решит, что его доверие обмануто, — Дрифту даже думать не хотелось, что будет потом. «Отлично, теперь уже двое на меня зуб имеют».

— Икабод, — твердо сказала Рурк, — нас кто–то использовал, и я это так оставлять не намерена. Если говорить прямо, кто–то должен заплатить за это жизнью. Я бы предпочла, чтобы это был тот, кто нас нанял, но если не назовешь его имя — помоги мне бог, это будешь ты.

Дрифт окинул взглядом комнату. Помощи ждать неоткуда.

Его экипаж спаяла вместе нужда, сделала из авантюристов–одиночек крепкую команду, и да, какое–то чувство товарищества он в них определенно взрастил — лозунг «Мы против всей галактики» нашел плодородную почву в душах этих людей, ухватившихся за свой второй шанс. Трудно было поверить, что они вот так обернутся против него. Во всяком случае, пока до него не дошло, что он больше не входит в это «мы».

— А я что–то вдруг задумался — ты сама–то кто такая, Тамара? — мрачно проговорил он. — Вот и ядерную бомбу с одного взгляда опознала. Многие ли на это способны?

— Даже не думай на меня стрелки переводить, — предупредила Рурк.

Пистолет в руке и теперь не дрогнул, и все же она что–то скрывала. Дрифт прямо–таки физически это чувствовал.

— О каких еще твоих скрытых талантах мы до сих пор не догадывались? — спросил он, ощупью подбираясь к нужной теме. — Сколько раз мы могли погибнуть из–за того, что ты что–то знала и не сказала…

— Имя назови! — проревела Рурк.

Ей ответил голос Дженны:

— Николас Келсьер.

Дрифт ошарашенно заморгал. А затем его взгляд, как и все остальные взгляды в кают–компании, остановился на юной слайсерше.