Общие замечания

Империя является благом для немногих и злом для большинства. Она дает возможность наполнять денежные сундуки кучке монополистов, а простым смертным предлагает скудные подачки, которые, однако, дорого им обходятся. Империя не только подчиняет своей власти огромное количество стран и древних цивилизаций, но и на свой народ возлагает также все большие и большие тяготы. Империя несет политическую, экономическую, дипломатическую и военную ответственность за территории, удаленные от нее на тысячи километров. Намерения ее часто замаскированы, но всегда зловредны. По мере того как растет сопротивление господству империи, растет и угроза со стороны империалистических сил; по мере того как увеличивается радиус действия транспорта и скорость передвижения, создается необходимость в приобретении все большего количества военных баз, расположенных в отдаленных пунктах земного шара для защиты имперских владений.

Порабощение и эксплуатацию Индии Великобритания в силах осуществлять лишь при помощи «политики твердой руки». Позиция британских государственных деятелей в международных вопросах обусловливается, в первую очередь, тем, что Англия владеет и управляет Индией. Больше всего внимания они, естественно, должны были уделять охране путей в Индию и ее непосредственным соседям. Но в век авиации даже самый отдаленный остров представляет собой потенциальную угрозу и должен быть, по возможности, подчинен контролю в такой же мере, как и соседние государства.

Однако не одни только стратегические соображения служат причиной постоянного стремления империи к экспансии. Всякий раз, когда в империю включалась новая колония, подмандатная или другая подвластная территория, открывался новый источник получения прибылей. Ни один делец не станет отрицать того, что в эпоху неустойчивых доходов и сокращения размера прибылей такие приобретения являются более чем желательными, а с точки зрения капиталистической экономики — крайне необходимыми.

Поэтому можно определенно сказать, что владение Индией вовлекло британский народ в порочный круг. Существует некий неизменный шаблон. Коммерческому и финансовому проникновению всегда предшествовало (а также следовало за ним) политическое и военное вмешательство. Для удержания завоеванного требовалось применение силы внутри и война за пределами империи. Подчиненные страны, как крупные, так и мелкие, превращались в пешки на имперской шахматной доске, а стратегические соображения брали верх над всякими другими. Это не являлось результатом преднамеренной подлости, но неизбежным следствием владения империей.

 

Английское проникновение в Иран

«Он знал, что политика сохранения независимости и целостности Персии и Афганистана была всего лишь средством для достижения основной цели; но это средство, возможно, вызвало бы у нас искушение взять на себя ответственность, которую мы не смогли бы нести, или возбудить надежды, которые мы не смогли бы оправдать». Так писал Гарольд Никольсон о своем отце сэре Артуре Никольсоне в связи с его переговорами с Извольским о заключении англо-русского соглашения 1907 г.

История и география отвели выдающуюся роль той части земного шара, которая называется теперь Средним Востоком. Великая цивилизация зарождалась вдоль его торговых путей и рек. Однако более 600 лет, с XIII века до начала XIX века, Средний Восток находился в состоянии некоторого застоя. Над ним господствовала Оттоманская империя, посылавшая своих чиновников и сборщиков налогов повсюду, кроме Ирана. Но, как говорит сэр Роналд Сторс, «араб никогда не умирает, он только спит».

Поскольку Иран находился в близком соседстве с Индией, к концу XVI столетия Великобритания, естественно, начала проявлять к нему большой интерес. Полные энергии и предприимчивости, характерной для Англии елизаветинской эпохи, торговцы британской Ост-Индской компании (основанной в 1600 г.) видели в Иране выгодного покупателя товаров, которые они не могли сбыть в Индии. Когда англичане впервые появились в Персидском заливе, они были радушно приняты правившим тогда шахом, питавшим надежду, что они окажут ему поддержку в его взаимоотношениях с турками и португальцами. Шах был недоволен турками за то, что они налагали очень высокие пошлины на персидский шелк, и надеялся наладить торговлю при посредстве Ост-Индской компании путем вывоза товара через залив.

Португальцы, будучи в то время торговыми конкурентами Британии во многих пунктах, были наголову разбиты при Иеске в 1620 г., после того как их морские силы дважды потерпели поражение в индийских водах: в 1612 и 1614 гг. Хотя затем, в 1623 г., появились на сцену голландцы, а позднее — французские коммерсанты, влияние Британии в Иране преобладало, и впоследствии она заняла там господствующее положение. К 1763 г. ее торговцы и агенты превратили Бушир во второй по значению торговый пункт и основали там первое губернаторство Англии. В начале XIX века, после гибельных для них поражений в Европе и Азии, голландцы были вынуждены убраться, и, таким образом, единственным сильным государством, остававшимся в Иране, была Великобритания. К этому времени, однако, англичане стали серьезно опасаться, как бы какая-либо другая страна не воспользовалась Персидским заливом как отправной точкой и не стала бы угрожать владычеству англичан в Индийском океане и их привилегиям в самой Индии.

Опираясь на англо-иранский военный договор, заключенный в 1814 г. с целью противодействия России, Великобритания расширяла и закрепляла сферу своего влияния вдоль всего побережья Персидского залива путем дипломатических и торговых соглашений с правящими шейхами. Она построила две морские базы и заключила перемирие с пиратами, которые издавна препятствовали ее торговле и угрожали ее безопасности в этом районе. Заняв твердые позиции в Персидском заливе, она завоевала себе «особое положение» в его водах и вдоль всего побережья.

С развитием судоходства и открытием Суэцкого канала (1869 г.) привилегированное положение на всем Аравийском полуострове стало для Британии жизненной необходимостью. Памятуя о стратегической связи Персидского залива с Индией, лорд Ленсдаун, министр иностранных дел, стяжавший громкую известность в 1916 г. вследствие того, что выдвинул предложение о соглашении с Германией, в начале XX века заявил в палате лордов: «Я твердо убежден, что мы должны рассматривать создание какой-либо другой державой укрепленного порта в Персидском заливе как серьезную угрозу британским интересам и обязаны, конечно, сопротивляться этому всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами». В 1903 г. лорд Керзон, тогдашний вице-король Индии, появился в заливе во главе индийского флота для того, чтобы подчеркнуть значение этой декларации.

Великобритания стала бесспорным хозяином Персидского залива и, вместе с царской Россией, фактическим правителем Ирана. Но только после того, как стало ясно, что морские пути к Индийскому океану должны будут охраняться флотом, который снабжается нефтью Среднего Востока, территории, лежащие между Средиземным морем, Красным морем, Ираном и Персидским заливом, приобрели для Британской империи жизненно важное значение.

В начале XX столетия на сцену выступила нефть. В скалистых горах вблизи побережья Персидского залива, где Великобритания силой добилась привилегированного положения, австралиец Уильям Нокс д'Арси обнаружил нефть и вступил в переговоры с иранским шахом о получении концессии. У шаха Мозаффер-эд-Дина было много слабостей, но мало денег. Еще в 1889 г. британский капитал прибрал к рукам иранский Национальный банк, а в 1898 г. таможня перешла в руки бельгийского капитала в результате предоставления займа лично шаху. Поэтому было нетрудно получить от шаха согласие на новую концессию.

При помощи барона де Рейтера, который владел значительной частью железных дорог, и иранца по фамилии Китабки шаха убедили отказаться от своих прав. Поторговавшись, он согласился за незначительную сумму в 40 тыс. фунтов стерлингов и за предоставление ему лично 16% будущих доходов уступить на 60 лет запасы нефти во всей своей стране, за исключением территории пяти северных провинций. Это было в мае 1901 г. Когда через два года д'Арси организовал «Ферст эксплоатэйшн компани» с капиталом в 600 тыс. фунтов и компанию «Бахтиари ойл компани», возникла необходимость внести небольшое, но очень важное изменение в условия концессии.

Сделка между д'Арси и правителем Ирана заинтересовала независимых князьков. Для того чтобы эти недовольные господа не мешали изысканиям, бурению, хранению и транспортировке нефти, их необходимо было умиротворить. Их «добрая воля» была куплена почти без всяких дополнительных затрат, и компания даже получила от этого выгоду. Вместо немедленного платежа в размере 40 тыс. фунтов, стерлингов шах должен был удовлетвориться акциями стоимостью в 20 тыс. фунтов и разрешить передать акции в размере 30 тыс. фунтов представителям знати, чтобы удовлетворить их требования.

По условиям, выработанным д'Арси, местные держатели акций могли рассчитывать: а) на выплату дивидендов только после того, как скважины начнут давать продукцию, приносящую доход, и б) на получение установленных процентов при условии успешного развития добычи нефти. Нужно было, конечно, сделать специальные уступки южным племенам, на чьей территории находились многообещающие залежи нефти. Поэтому ханам из племени бахтиаров предложили «участвовать» в акционерном обществе и обещали 3% дивидендов от всех будущих доходов. С тех пор районы нефтедобычи с вышками, нефтепроводами, нефтенасосными станциями превратились для бахтиаров в настоящую святыню, которую они охраняли днем и ночью.

Уже через десять лет стало ясно, что д'Арси очень ловко поживился за счет продажности и невежества восточного деспота. Правда, вначале геологи, посланные для того чтобы начать разведывательные работы в районе Шияхсурка, на несколько миль севернее Ханекина, вблизи ирано-турецкой границы, вернулись с плачевными результатами. Поиски нефти в районе Шардина и Маматана привели к еще худшим результатам. Но, наконец, 28 июня 1908 г. забил большой фонтан нефти в районе Майдан-и-Нафтун, который затем стал одним из главных нефтяных районов Ирана и дал уже больше 190 млн. тонн нефти.

Этот успех был достигнут как нельзя более вовремя. Традиционное соперничество между Россией и Великобританией за господство над Ираном было урегулировано в результате заключения соглашения, которое имело известное значение. Это случилось не только потому, что царь потерпел поражение в русско-японской войне и был напуган революцией 1905 г., но и потому, что Великобритания искала на Среднем Востоке союзника, чтобы противостоять далеко идущим империалистическим планам Германии. Поэтому были созданы практические условия и подходящая атмосфера для осуществления окончательного раздела Ирана между Великобританией и Россией. Северная его часть вошла в сферу влияния России, южная — в сферу влияния Великобритании. Между этими двумя зонами была оставлена нейтральная полоса. Каждая из договаривающихся сторон согласилась не добиваться концессий в районах, находящихся под протекторатом другой стороны. Эта анатомическая операция была произведена, конечно, без ведома и согласия Ирана.

Такова была обстановка, когда д'Арси организовал известную Англо-персидскую нефтяную компанию, поглотившую как «Ферст эксплоатэйшн компани», так и «Бахтиари ойл компани». В 1909 г. бахтиарские ханы, имевшие капиталовложения в нефтяной промышленности, чрезвычайно угодили англичанам, и в особенности Англоперсидской нефтяной компании, добившись отречения шаха, который за год до этого пытался совершить государственный переворот при помощи русских. К тому времени уже представилась возможность добычи нефти в промышленном масштабе в районе Майдан-и-Нафтуна, и лорд Страткона, участвовавший в компании «Бирма ойл», купил акции д'Арси за довольно крупную сумму. Нефть стали добывать в больших количествах, и к 1912 г. она подавалась по 230-километровому нефтепроводу на нефтеперегонный завод в Абадане, находящемся в северо-западной части Персидского залива.

 

Г-н Черчилль приобретает Англо-персидскую нефтяную компанию

Между тем, британский военно-морской флот быстро переключался с угля на нефть. Этому содействовали «одержимый нефтью» лорд Фишер и морской министр Великобритании Уинстон Спенсер Черчилль. Из-за злополучного строительства Багдадской железной дороги угроза войны приблизилась к районам Персидского залива, которые к тому времени не только стали центром обороны Британской империи, но и превратились в главный источник снабжения нефтью ее военно-морских стратегических сил на Востоке. В условиях сильной оппозиции в обеих палатах парламента, не говоря уже о сопротивлении нефтяных компаний, Черчилль за несколько месяцев до начала войны 1914 г. добился получения для английского правительства контрольного пакета акций Англо-персидской нефтяной компании, что явилось выдающимся событием в истории империи, которое можно сравнить только с фактом покупки Дизраэли за 4 млн. фунтов стерлингов акций Суэцкого канала в 1875 г. Разница, однако, заключалась в том, что Черчиллю удалось совершить свою покупку за сумму вдвое меньшую.

14 мая 1914 г. Иран был официально поставлен в известность, что 1300 тыс. кв. километров концессионной территории, то есть фактически вся страна, находится под контролем британского правительства. Нет надобности говорить о том, что как предшествующая этому передача акций компании «Бирма ойл», так и последующие изменения во владении совершились без ведома или согласия кого-либо в Иране. Случилось так, что шах, первоначально занимавшийся своими частными делами с частными лицами, неожиданно, сам того не ведая, передал свою страну иностранному государству, вступившему во владение основными ее богатствами.

Британское правительство получило обычных акций на сумму 2001 тыс. фунтов стерлингов, тысячу привилегированных акций и облигаций на сумму 199 тыс. фунтов из общего капитала в 4 млн. фунтов стерлингов. В целях обеспечения полного контроля и ограждения от всякого иностранного финансового вмешательства Англо-персидской нефтяной компании были поставлены специальные условия. В 1905 г. д'Арси уже был готов передать свой капитал в руки иностранцев, и потребовалась вся изобретательность и дипломатические способности Э.. Дж. Претимена, бывшего в то время гражданским лордом адмиралтейства, для того чтобы предотвратить это бедствие и обеспечить право опциона для английского капитала.

Во избежание риска правительство Асквита решило не передавать иранские концессии отдельной компании, хотя «Ройал датч-Шелл» была очень заинтересована в том, чтобы проникнуть к Персидскому заливу. Черчилль в своей книге «Мировой кризис» подчеркивает значение обеспечения развития этих крупных месторождений нефти под британским покровительством для того, чтобы предотвратить установление монополии нефтяных компаний, занятых нефтедобычей в других частях земного шара. Поэтому было обусловлено, что все без исключения руководители Англо-персидской нефтяной компании должны быть британскими подданными и что общие собрания акционеров компании должны проводиться в Англии. В состав совета директоров должно было входить не менее двух директоров от адмиралтейства. Во всех вопросах, затрагивавших интересы империи, они должны были иметь абсолютное право вето, между тем как решения чисто коммерческого характера их не касались. Таким образом, несмотря на официальное положение этой компании, у нее оставалось достаточно возможностей для наживы. Однако от 52 до 55% всех голосов всегда находилось в руках британского правительства, несмотря на последующее значительное увеличение размера капитала компании.

Когда разразилась первая мировая война, британский военно-морской флот мог рассчитывать на получение около миллиона тонн нефтепродуктов из своих собственных источников в Южном Иране. Важное значение этого района особенно выявилось в тот момент, когда незадолго до официального объявления войны и за два месяца до вступления в нее Турции Англия поспешно перебросила свои индийские войска в район Персидского залива.

Первый раз в истории нефть, наравне со стратегическими соображениями, фигурировала в официальных объяснениях причин такого шага. Присутствие войск объяснялось необходимостью охраны нефтяных запасов и пресечения постоянных повреждений нефтепровода. Таким образом, было еще раз подчеркнуто важное значение Ирана. Английское правительство, конечно, не обращалось к правительству Ирана с просьбой о разрешении высадить войска или использовать Персидский залив в качестве базы будущих операций.

В то время как большая часть Среднего Востока находилась в течение почти всей войны в руках противника и несмотря на то, что северные районы Ирана стали местом столкновения турецко-германских армий с русскими, в Южном Иране можно было без больших трудностей повысить добычу нефти. Ничто не могло служить лучшим доказательством огромного значения иранской нефти для военных целей, чем тот факт, что во время войны, в результате действий немецких подводных лодок, поступление нефтепродуктов из США в Европу почти полностью прекратилось. Ничто не могло служить лучшим доказательством значения нефти для мирных целей, чем растущее количество автомобилей и грузового автотранспорта. Оба эти фактора подтверждали, что век лошади как основной тягловой силы остался позади и что наступила эпоха транспорта, приводимого в движение при помощи нефти.

В условиях, когда Германия и страны Центральной Европы были разгромлены, а Российская империя пала, казалось, что Великобритании открылось широкое поле деятельности для установления неоспоримой гегемонии на Востоке. Имперские силы господствовали над отдельными пунктами и даже над целыми странами Среднего Востока. От Константинополя до Кавказа, от Сирии до Ирана, казалось, не было такой силы, которая могла бы помешать британскому господству. На пересечении основных путей с Запада на Восток, от берегов Средиземного моря и до границ Индии, могло оказаться возможным создание системы государств под политической и экономической властью Великобритании.

Иран, конечно, играл большую роль в этом проекте. У лорда Керзона всегда были грандиозные планы для эксплуатации всего Среднего Востока, но только сэр Перси Кокс осуществил их в той части, в которой это касалось Ирана. Когда иранская делегация прибыла на Парижскую мирную конференцию, британские представители решили не допускать ее выступления. Лорд Керзон безапелляционно заявил, что конференция не должна заниматься страной, не принимавшей участия в войне, что британская армия наводит там порядок и что просьба Ирана о признании ого суверенитета является всецело объектом переговоров между Ираном и британским правительством.

Мирная конференция отдала Иран на милость Великобритании, которая, казалось, безраздельно господствовала тогда на Среднем Востоке. Не только Персидский залив был в британских руках, но и север Ирана был крепко скован английскими войсками, присутствие которых там было обусловлено двумя целями: 1) подавлением молодой Советской республики при помощи военной интервенции и 2) обеспечением полного закабаления Ирана и закрытия любого выхода к морю.

В августе 1919 г. было подписано англо-иранское соглашение, которое дало Великобритании почти официальное право протектората. Опасаясь Великобритании, страшась «революционной заразы» со стороны Советской России и соблазняясь предложением займа, шах со своим двором и правительством феодальных низкопоклонников и тунеядцев согласился признать британских экспертов, наделенных «соответствующими правами», и английских офицеров, принять снаряжение и вооружение для иранской армии, размеры которой должны были быть определены соглашением, и подчинить нужды своего транспорта решениям смешанной комиссии. Взамен этого шах должен был получить заем в размере 2 млн. фунтов стерлингов с уплатой 7% годовых сроком на 70 лет и предоставить Англии — в качестве гарантии — таможенные сборы и другие виды доходов. Не совсем ясно, проявлением ли сарказма или беспрецедентного цинизма явилось следующее замечание одного из основных участников договора, сэра Перси Кокса: «Персии требуется сильная рука, и Великобритания — его единственный сосед, который может ему помочь, — предлагает ему бескорыстную помощь, как она это но раз уже делала».

Англо-иранский «диктат» был идеальным документом, предоставлявшим неограниченную возможность экспансии для Англо-персидской нефтяной компании, которая тем временем прибрала к рукам такие лакомые кусочки, как район Мосула. Но пока размер капитала увеличивался, а стоимость акций на фондовой бирже росла, случилось нечто совершенно непредвиденное. Великобритания и шах Ирана серьезно ошиблись, приняв свои желания за реальные возможности их осуществления. Оказалось невозможным ни удержать базу против Советской России на севере, ни заставить иранским народ примириться с британским протекторатом. Стремление к независимости способствовало яркому проявлению национальных чувств в Иране, силы которого до сих пор принято было недооценивать.

Немедленно после опубликования соглашения вспыхнуло возмущение и создалась оппозиция, поразившие своей интенсивностью как сэра Перси Кокса, так и шаха. Северные провинции считали центральную власть марионеточным правительством и смотрели на Советскую Россию с еще большим восхищением, чем раньше. Иранский Азербайджан был охвачен движением за независимость, и даже племя бахтиаров в южных нефтяных районах заняло враждебную правительству позицию. Чтобы предотвратить ухудшение положения, английские войска должны были занять все важные позиции, военные власти ввели строгую цензуру, а правительство Восуг-эд-Доуле массами ссылало представителей оппозиции, закрывало редакции газет, совершало налеты на студенческие кварталы.

Масло в огонь подлило опубликование Советской республикой секретного военного договора между царской Россией и империалистической Англией, в котором предусматривался полпый раздел Ирана. После поспешного возвращения шаха из Европы и отзыва из Тегерана английского советника сэра Перси Кокса было создано временное правительство Мушир-эд-Доуле. Когда полковник царской армии Старосельский оказался не в состоянии подавить восстание в северных районах Ирана, шах совершил новое безрассудство, обратившись с просьбой к англичанам послать свои войска в город Решт. Но волну возмущения нельзя было сдержать ни на севере, ни в центре Ирана; что касается юга, то он представлял .особую проблему. 26 октября 1920 г. новый премьер-министр Сепехдар-Азам заявил, что он не считает себя связанным англо-иранским соглашением 1919 г., которое к тому же так и не было ратифицировано иранским меджлисом.

По-видимому, премьер-министр пытался убить двух зайцев. С одной стороны, Великобритания предъявила ультиматум, заявляя о своей готовности подавить восстание в северных провинциях только при условии, что ее войска примут активное участие, с другой стороны, имелось предложение представителя Советской России Чичерина отвести русские войска при условии, что то же сделает и Великобритания. Англо-персидская нефтяная компания требовала, чтобы ее концессии были подтверждены договором, в то время как многие иранцы — те, которые вообще были согласны на концессии, — добивались большего влияния в компании. Что же касается военных вопросов, то не было принято никаких к чему-либо обязывающих решений. Английское правительство прекратило финансовую помощь новому правительству Ирана. Очевидно, в надежде на умиротворение Англии иранское правительство 22 декабря 1920 г. возобновило соглашение с Англо-персидской нефтяной компанией. Это соглашение также не было ратифицировано.

 

Восстание Реза-хана

События приняли драматический оборот. 21 февраля 1921 г. иранский казачий офицер Реза-хан захватил власть в Тегеране. Пять дней спустя англо-иранский договор был официально денонсирован, и в тот же день подписан договор с Советской Россией. Последняя отказалась по своей собственной инициативе от всех прав, которые в течение прошлых десятилетий были предоставлены Ираном царскому правительству России, представлявшей империалистическую державу. Реза-хан уволил всех английских офицеров и советников, распустил обученные и возглавляемые английскими офицерами южноиранские стрелковые части, созданные во время войны, и влил их в национальную иранскую армию.

Появление Реза-хана и его первоначальная политика полной независимости и примирения с Советской Россией явились сильнейшим ударом по британскому влиянию и британским нефтяным интересам. Внезапное появление сравнительно сильной государственной власти пришлось не по вкусу нефтяной империи на юге Ирана, так же как и намерение назначить контролера для наблюдения за уплатой причитающихся шаху процентов. Поэтому британские агенты ухватились за идею использования недовольства вождей племен на юге, не желавших подчиняться центральному правительству. Англия стала выдвигать план создания южноиранской конфедерации; в конце 1921 г. вспыхнуло инспирированное восстание, возглавляемое Мохаммедом Таки-ханом при поддержке войск, состоявших, главным образом, из южноиранских стрелков.

Но политика «разделяй и властвуй» не приносила больше ожидаемых результатов. Недовольство в Иране еще больше усилилось в результате проверки финансового состояния Англо-персидской нефтяной компании, произведенной приехавшим из Лондона по приглашению шаха бухгалтером-экспертом Уильямом Маклинтоком. Эту проверку никак нельзя было предотвратить. Однако Англо-персидская нефтяная компания очень ловко уклонилась от официального обследования своих широко разветвленных компаний. Только в результате тщательного анализа баланса всех ее дочерних компаний можно было бы установить суть сложных финансовых сделок между ними. Но если бы даже Англо-персидская нефтяная компания позволила произвести проверку таких ее дочерних компаний, как «Бритиш танкер ойл компани, лимитед», «Петролеум стимшип компани, лимитед», «Хоум-лайт ойл компани, лимитед», «Д'Арси эксплорэйшн компани, лимитед» и «Скотиш ойл компани, лимитед», то и в этом случае было бы довольно трудно доказать, что скрывается под общими статьями их балансов.

Тем не менее результаты, которые Маклинтоку удалось получить при обследовании самой Англо-персидской нефтяной компании, явились достаточным основанием для того, чтобы вызвать возмущение заинтересованных сторон и общественного мнения Ирана. Маклинток пришел к следующим заключениям:

1. До погашения денежных обязательств за разработку недр в пользу иранского правительства, без его ведома, была отчислена произвольная сумма на амортизацию.

2. Выполнение обязательств перед определенными акционерами и перевод денег таким дочерним предприятиям, как «Бритиш танкер ойл», производились до того, как были сделаны отчисления в пользу Ирана.

3. Компания удерживала плату за прокладку нефтепроводов.

4. За счет иранского правительства, участвовавшего в «Ферст экснлорэишн компани» в качестве концессионера и акционера, проводились следующие операции: «Ферст эксплорэишн компани» продавала нефть по цене от 1 шилл. 8 пенсов до 2 шилл. (5 пенсов за тонну «Бахтиари ойл компани», которая, в свою очередь, без всякой переработки продавала ее Англо-персидской нефтяной компании по 8 — 12 шиллингов за тонну. Обе организации являлись фактически одной компанией, но эти манипуляции давали возможность значительно уменьшить доходы иранского правительства, получаемые им от «Ферст эксплорэишн компани».

5. Каждый год тратились значительные суммы на расширение этих двух компаний, но расходы относились за счет «Ферст эксплорэишн компани», в которой иранское правительство состояло акционером.

6. Племя бахтиаров получало 3% дивидендов от «Ферст эксплорэишн компани». Англо-персидская нефтяная компания настояла на том, чтобы эти проценты выплачивались иранским правительством.

7. Англо-персидская компания продавала нефть по пониженным ценам морскому министерству Великобритании и, таким образом, уменьшала доходы концессионеров.

Не кто иной, как Уинстон Черчилль, невольно подтвердил справедливость последнего обвинения в своей книге «Мировой кризис», в которой сказано: «Контракт на снабжение нефтепродуктами дал возможность правительству получить в свою пользу разницу между ценой нефти по контракту и рыночной, выразившуюся в сумме около 7500 тыс. фунтов стерлингов». Эта сумма в три с половиной раза превышала сумму, уплаченную английским правительством за акции, купленные у Англо-персидской нефтяной компании. По определению Черчилля, рыночная стоимость акций Англо-персидской нефтяной компании, принадлежащих английскому правительству, составляла в 1923 г. 16 млн. фунтов стерлингов. К ним надо прибавить 6,5 млн. фунтов, полученных в виде дивидендов и налогов, 7,5 млн. фунтов экономии на стоимости нефти и 10 млн. фунтов, полученных различными другими путями. Общая сумма в 40 млн. фунтов стерлингов составляет ровно столько, сколько стоили открытие и пуск в эксплуатацию нефтяных источников. Эта цифра, конечно, не включает стоимость принадлежащих Англо-персидской нефтяной компании залежей нефти, нефтепроводов, нефтехранилищ, нефтеперегонных заводов, танкерного флота, зданий и т. п.

Англо-персидская нефтяная компания под тем предлогом, что она не давала согласия на обследование своей отчетности, в течение многих лет игнорировала или всячески затягивала ответ на требование об обсуждении изменений условий концессионного договора. В то же время компания продолжала поддерживать тесные связи со многими независимыми шейхами на юге, а также с обанкротившимися столичными политиканами. Иногда эти отношения закреплялись путем предоставления официальных займов или при помощи крупных денежных взяток.

Наглядным доказательством зависимости не только различных групп, но и большинства членов правительства Ирана от Англо-персидской нефтяной компании явилась деятельность сэра Арнолда Вилсона, о котором Кук и Девенпорт сказали следующее: «Сэр А. Вилсон, до того как он стал расходовать деньги в Мохаммере, выплачивал большие суммы из английских фондов в бытность свою гражданским комиссаром в Ираке». С восстаниями на юге и попытками свергнуть правительство Реза-хана в Тегеране странным образом перекликалось следующее заявление сэра А. Вилсона, в то время руководителя Англо-персидской нефтяной компании, в газете «Эдинбург ревью»: «Без этих денег {проценты, вносившиеся в иранское казначейство в размере 500 тыс. ф. ст. в год} задача сохранения порядка и поддержания государственного аппарата в течение трудных лет, последовавших за войной, была бы неосуществимой. И если такая страна, как Персия, не может балансировать свой бюджет, она должна либо стать зависимой от иностранных займов, либо в ней воцарится анархия. В обоих случаях она теряет свободу действий».

Это заявление заслуживает внимательного изучения, так как оно дает прекрасное представление о тактике империализма: как только военные силы отступили, их сменило экономическое и финансовое господство концессий, сопряженное с правом вмешательства во внутренние дела страны и другими привилегиями. Все, что Вилсон пытался провести при помощи, господствующих классов Ирана, несомненно, обусловливалось выгодами, которые обе стороны извлекали из Англо-персидской нефтяной компании. Он пытался убедить эти классы в том, что они в финансовом отношении связаны с компанией, что они никогда не могли бы управлять страной без ее помощи, что государственный бюджет, проводимый ими в соответствии со своим собственным карманом, был гарантирован компанией, что она положит конец их зависимости от любого иностранного государства, помимо британского, и защищает их от «анархии», которая означала бы конец их господству. Короче говоря, Вилсон с полным основанием предупреждал их о том, что, если Англо-персидская нефтяная компания прекратит свою «филантропическую» деятельность, они потеряют «свободу действий».

Однако люди, к которым были обращены эти увещевания, либо потеряли власть, либо чувствовали, что они могут и должны добиться возможности извлекать большую выгоду из этой наиболее доходной отрасли промышленности страны. Многие из независимых шейхов, так охотно соглашавшиеся на предоставление концессий или заключение других договоров с иностранцами, и в первую очередь с англичанами, должны были подчиниться центральному правительству. Мелкие враждующие между собой партии, которые раньше были так полезны англичанам, теперь не могли уже оказывать им прежние услуги.

Наиболее прочной опорой Англо-персидской нефтяной компании на юге был шейх Мохаммеры, который управлял территорией, расположенной против Басры на расстоянии нескольких километров от Абадана. Поднятое им осенью 1924 г. неудавшееся восстание, имевшее целью оторвать нефтяную провинцию от Ирана и присоединить ее к Ираку, явилось кульминационным пунктом и в то же время крахом всей этой политики.

В дальнейшем позиция, занятая англичанами, основывалась на признании, что центральное правительство стабилизировалось и что Реза-хана, ставшего премьер-министром в апреле 1923 г. и шахом через два года, нужно скорее задобрить, чем становиться в оппозицию к нему.

В своем выступлении в палате общин в июле 1927 г. сэр Остин Чемберлен должен был признать перемену фронта. Он заявил:

«Южная Персия, безусловно, находится под властью тегеранского правительства, и племена бахтиаров, на территории которых находится нефть, разбиты. Власть шейха Мохаммеры, через территорию которого проходили нефтепроводы, уничтожена. Я не стану останавливаться на истории шейха Мохаммеры Хазаля — человека, которому была обещана поддержка Великобритании как официально, так и неофициально, человека, добросовестно поддерживавшего и защищавшего интересы Великобритании во время войны в Месопотамии и рассчитывавшего на наше обещание о защите. Это — история, которую ни один англичанин, знающий факты, не может вспомнить без стыда. Англия нарушила слово, данное шейху Хазалю, ссылаясь на более высокие интересы персидского правительства. Британское правительство, поскольку шейх являлся пленником в Тегеране, положилось на «категорические заверения» персидского правительства...».

Однако, возможно, виновато в этом было не одно только британское правительство. Ибо Англо-персидская нефтяная компания, сохранившая свои позиции в Южном Иране и в районе Персидского залива, при помощи тщательно разработанных мероприятий следовала за английским правительством в его политике предательства. Компания была непосредственно связана с тегеранским правительством.

Начиная с 1925 г. Англо-персидская нефтяная компания и английское правительство начали вести переговоры непосредственно с шахом Пехлеви, известным ранее под именем Реза-хана, «на прочной и дружественной основе». С одной стороны, Великобритания уступала под давлением неблагоприятных обстоятельств, с другой стороны — двуличная политика шаха возбуждала в ней известные надежды. Реза-хан определенно взял курс на достижение большей политической самостоятельности Ирана путем внутреннего накопления сил и использования разногласий между Великобританией и СССР, с учетом позиции Соединенных Штатов — потенциального партнера, держащегося в тени. С другой стороны, он был полон решимости сохранить, насколько возможно, старинные привилегии землевладельцев и других имущих классов. Министры и 30 членов верхней палаты были назначены им лично, так же как и высшие чиновники провинций. Кабинет министров состоял, главным образом, из людей, которые играли роль мальчиков на побегушках. Все политические партии были запрещены. Все коммунисты, а также сторонники демократии были объявлены вне закона.

Полуфеодальный характер политики Реза-хана и систематическое культивирование антирусских настроений создали к 1930 г. базу для англо-иранских отношений. Первый фактор гарантировал должное отношение к концессиям Англо-персидской нефтяной компании, а второй создавал возможность опереться в области внешней политики на мощную державу. Но, несмотря на пылкость чувств по отношению к шаху, проявляемых особенно рьяно сэром Перси Коксом, давнишние требования Ирана о заключении нового соглашения с Англо-персидской нефтяной компанией становились все настойчивее.

Компания по-прежнему прибегала к тактике затягивания переговоров, как оружию своей политики. Переписка и дискуссия о пересмотре соглашения 1901 г. тормозились, и когда министр иранского двора жаловался в письме от 12 августа 1928 г. на безрезультатность переговоров, лорд Кэдмен, главный заправила Англо-персидской нефтяной компании, также обращался в Тегеран; его цель, однако, заключалась не в том, чтобы согласиться на пересмотр соглашения, а в том, чтобы добиться пролонгации первоначального договора.

Год спустя шах снова перешел в наступление. В 1930 и 1931 гг. он послал министра двора в Лондон для возобновления переговоров. Но эта поездка иранского министра имела иную цель. Когда доходы Англо-персидской нефтяной компании в 1930 г. упали до 4 млн. фунтов стерлингов, а в 1931 г. — до 2 миллионов и платежи шаху сократились с 1341 тыс. фунтов стерлингов в 1929 г. до 1288 тысяч в 1930 г. и до 307 тысяч в 1931 г., иранское правительство сочло эти платежи оскорблением и отказалось принимать их. Трудно было убедить Реза-хана в том, что сокращение его доходов явилось результатом кризиса в нефтяной промышленности, — он считал, что добыча нефти в Иране сокращается преднамеренно, с тем чтобы сократить его собственные доходы. Положение еще больше ухудшилось, когда Англия отошла от золотого стандарта, в результате чего отчисления, выражавшиеся в сумме 4 млн. фунтов стерлингов, сократились на одну треть.

Если верно то, что кризис нефтяной промышленности Ирана явился следствием общего кризиса 1929 г., то также верно и то, что сокращение добычи нефти в Иране и установление определенной зависимости между размером добычи нефти Англо-персидской нефтяной компанией в Латинской Америке и на Среднем Востоке было проведено без предварительной консультации и без согласия Ирана. Более того, существует предположение, что всякие решения по вопросу об иранской нефти были поставлены в зависимость от секретного картельного соглашения, заключенного между Англо-персидской нефтяной компанией и «Ройал датч-Шелл». Когда спустя некоторое время, в январе 1933 г., сэр А. Вилсон снова затронул вопрос о компании, он подтвердил подозрение иранского правительства. Указав на то, что рост добычи нефти в Иране с 1 млн. тонн в 1919 г. поднялся до 6 с лишним млн. тонн в 1931 г., он добавил: «Добыча нефти могла бы быть легко удвоена, но компания в интересах ее акционеров и получателей аренды, а также в интересах всего мира, решила не создавать оргии перепроизводства».

 

Крупные разоблачения в 1932 г.

К концу 1932 г. иранское правительство чувствовало себя достаточно сильным для того, чтобы занять твердую позицию; предполагалось, что шансы британского правительства понизились настолько, что оно вынуждено будет отказаться от англо-иранской концессии. В январе 1932 г. сначала в Париже, а позднее в Швейцарии возобновились переговоры по урегулированию вопроса о денежных отчислениях за разработку недр. Компания предложила только небольшое улучшение условий договора, и стороны разошлись, не достигнув никакого соглашения. В середине года Иран официально объявил о том, что по отношению к нему совершена несправедливость. В 1931 г., в то время когда шах отказался принять платежи в сумме 307 тыс. фунтов стерлингов, иракское правительство получило 400 тыс. фунтов, несмотря на тот факт, что добыча нефти в Иране составляла 6 млн. тонн, а добыча нефти в Ираке даже не была начата. Когда же Англо-персидская нефтяная компания слегка приоткрыла завесу, внеся 800 тыс. фунтов в британское казначейство в виде подоходного налога, контраст между прибылями Англии и Ирана стал еще более очевидным.

27 ноября 1932 г. шах официально денонсировал договор на концессию, заключенный на 60-летний срок. Иранское правительство уведомило Англо-персидскую нефтяную компанию, что оно утратило всякую надежду на изменение условий договора, но, тем не менее, в принципе согласно на новую концессию при условии, что Англо-персидская нефтяная компания согласится на соответствующую гарантию иранских интересов. Расторжение договора было отмечено во всем Иране двухдневным празднованием, а макет договора с д'Арси был публично предан огню.

К этому времени акции Англо-персидской нефтяной компании на бирже упали на 20%, и она предоставила английскому правительству отвечать Ирану. Как указывает сэр А. Вилсон, британский посол в Тегеране вручил иранскому министру иностранных дел ноту, «в которой действия персидского правительства, денонсировавшего договор, были квалифицированы как непозволительное нарушение обязательств Персии, к чему правительства его величества отнеслось самым серьезным образом. Было предъявлено требование немедленно взять обратно заявление об аннулировании договора с указанием на то, что правительство его величества надеется, что персидское правительство сделает все возможное для мирного урегулирования этого вопроса, однако правительство его величества, в случае необходимости, не поколеблется принять все законные меры для защиты своих прав и бесспорных интересов и не допустит нанесения какого-либо ущерба Англо-персидской нефтяной компании или вмешательства в ее дела в Персии».

На случай, если бы Иран не уразумел, что Великобритания готова пойти на интервенцию, была послана другая нота, предупреждавшая иранское правительство, что в случае нанесения какого-либо ущерба компании или вмешательства в ее дела английское правительство будет считать для себя возможным принять для защиты компании такие меры, которых потребуют создавшиеся условия.

Британские стратегические и коммерческие интересы вызывали необходимость энергичных протестов и угроз, к которым не прибегали в других случаях, как, например, во взаимоотношениях с Японией.

3 декабря 1932 г. иранское правительство изложило свои претензии в следующих восьми основных пунктах:

1. Концессия была предоставлена Ираном Англо-персидской нефтяной компании под давлением.

2. Размер отчислений за разработку недр по отношению к Ирану был определен неправильно.

3. Ирану не была разрешена проверка бухгалтерских книг.

4. В военное время платежи за разработку недр не производились, несмотря на неоднократные заявления Ирана.

5. Компания отказалась платить подоходный налог.

6. Неограниченные расходы компании в других странах мира относились за счет иранской нефтяной промышленности.

7. Компания не эксплуатировала иранских нефтяных промыслов, в то время как нефтяные промыслы вне Ирана усиленно эксплуатировались.

8. В прошлом году компания отказалась послать своего представителя для переговоров.

Переведя это заявление на язык цифр и фактов, одна иранская газета отметила, что Англо-персидская нефтяная компания уже получила чистый доход в размере 171 млн. фунтов стерлингов от продажи 57 млн. тонн нефти, добытой в Иране. Если бы компания выполнила свои обещания и уплатила треть этой суммы иранскому правительству, последнее получило бы 57 млн. фунтов вместо 11 миллионов. Кроме того, было высчитано, что если бы иранское правительство просто передало безвозмездно нефтяные запасы Англо-персидской нефтяной компании и настаивало лишь на своем праве взимать налоги, то оно получило бы в период между 1905 и 1932 гг., только в виде таможенного налога, сумму в размере 20 млн. фунтов стерлингов вместо 11 млн. фунтов, полученных за период 1901 — 1932 гг. в виде платежей за разработку недр.

Действовавшее в интересах Англо-персидской нефтяной компании британское правительство, опираясь на свои формальные права и на свои пушки, не удостоило ответом иранское правительство. 7 декабря 1932 г. газета «Тайме» заявила, что бедному Ирану не только угрожает финансовый крах, но что, кроме того, разбойники с большой дороги проникли в районы, граничащие с южными концессиями. Через некоторое время британские военные корабли и торпедные катеры появились в Персидском заливе для того, чтобы не осталось и тени сомнения в том, что Великобритания весьма серьезно намерена поддерживать требования Англо-персидской нефтяной компании. Все это служило предостережением для колониальных и полуколониальных стран, где имелись аналогичные концессии, ибо потеря престижа в Иране могла иметь для Великобритании очень серьезные последствия в других местах.

Нефтяные компании, однако, по вполне понятным причинам отнюдь не хотели привлекать к себе внимания. Хотя сэр Джон Саймон внес этот вопрос на рассмотрение Лиги наций и Международного верховного суда в Гааге, компромисс показался лучшим выходом, и вопрос был урегулирован без помощи суда. Перед тем как Лига наций и Международный верховный суд вынесли свой приговор, 29 апреля 1933 г. в результате тайных переговоров между лордом Кэдменом и представителями Ирана было достигнуто соглашение.

Договор с Англо-персидской нефтяной компанией о предоставлении ей концессии был продлен до 1993 г., а шах получил за это более определенную и более крупную компенсацию. Территория концессии, начиная с 1938 г., должна была быть ограничена площадью в 260 тыс. кв. километров; кроме того, Англо-персидская нефтяная компания утрачивала свои исключительные права на эксплуатацию нефтепроводов. Вместо 16% шах получил право на 20% чистых доходов, не считаясь с тем, получены ли они в Иране или за границей. Англо-персидская нефтяная компания должна была платить 4 шиллинга за каждую тонну нефти, проданную или экспортированную; вместо налогов она согласилась платить тариф в размере 9 пенсов за тонну за первые 6 млн. тонн, а в дальнейшем — по 6 пенсов за тонну в течение первых 15 лет концессии. После этого периода платежи повышались соответственно на 1 шиллинг и на 9 пенсов. Доля Ирана от прибылей компании ни при каких условиях не должна была быть ниже 750 тыс. фунтов стерлингов в год, а общая годовая сумма всех платежей не должна была быть меньше 1 млн. фунтов. Для урегулирования всех претензий иранского правительства соглашение предусматривало уплату ему 1 млн. фунтов; предусматривалось также право иранского правительства иметь своего представителя в Англо-персидской нефтяной компании для наблюдения за ведением бухгалтерских книг и проверки методов калькуляции. Шах получил гарантию против дальнейшего обесценения фунта. Нефть должна была продаваться на свободном рынке по ценам, существующим на рынках Румынии и территорий, прилегающих к Мексиканскому заливу, а иранскому правительству — с 25-процентной скидкой. Компания согласилась ассигновать 10 тыс. фунтов стерлингов для обучения иранского персонала.

Это соглашение могло явиться — и в известном смысле явилось — поворотным пунктом в официальных англо-иранских отношениях. Шах и его приближенные теперь имели свою долю участия в операциях Англо-персидской нефтяной компании, производимых в мировом масштабе, и? кроме того, большую долю участия в прибылях, получаемых от разработки нефтяных ресурсов в Иране. Сочетание операций по добыче нефти и продаже нефтепродуктов во всем мире должно было способствовать укреплению связей между Англо-персидской нефтяной компанией и ее иранскими партнерами. Более того, в 1934 г. Великобритания перенесла местопребывание своего представителя в районе Персидского залива из Бушира в Кувейт, а в 1935 г. ликвидировала свои военные базы в Хенджаме и Баседу и создала базу в Бахрейне. Эти изменения, не очень существенные, имели целью дальнейшее улучшение отношений с руководящей верхушкой Ирана.

Англо-персидская нефтяная компания процветала. Нефтяной кризис был преодолен. Добыча нефти в Персидском заливе возросла до нескольких миллионов тонн в год, а дивиденды в размере 20% считались нормальным доходом. В 1935 г., когда Англо-персидская нефтяная компания стала называться «Англо-иранской нефтяной компанией», было принято решение увеличить пропускную способность нефтеперегонного завода в Абадане со 160 тыс. баррелей до 250 тыс. баррелей в день. Англо-иранской нефтяной компанией был построен в Керманшахе другой нефтеперегонный завод, который перерабатывал нефть, получаемую от дочерней компании «Ханекин ойл компани». В соответствии с пересмотренным соглашением 1933 г. о предоставлении концессии внутренняя потребность удовлетворялась продукцией, выпускаемой нефтеперегонным заводом в Керманшахе. Нефть поступала через трехдюймовый нефтепровод из района Нафте-Шах, который после уточнения границ в 20-х годах стал частью Ирака. Нефть не признает границ даже тогда, когда происходят территориальные изменения.

Однако в последовавшие за заключением нефтяного соглашения годы появились признаки упадка британской мощи и британского престижа, в то время как фашистские государства — Германия, Япония и Италия — становились сильными державами. Для фашизма в Иране была благоприятная почва. Шах Пехлеви, неограниченный диктатор Ирана, за время своего десятилетнего господства — как в ранний, более прогрессивный период, так и в более поздний период роста реакции — укреплял в стране абсолютистский режим.

 

Фашизм и война

Быстрое внедрение современных методов производства и торговли ускорило процесс утверждения абсолютизма в Иране. Опыт Советской России пугал местную буржуазию; в структуре же и духе фашистских государств капиталисты и помещики, чьи интересы представлял шах, видели не только систему, о которой они сами мечтали, но и решение вопроса о том, как избежать демократического этапа развития в истории Ирана. Германия начала ввозить в Иран через балканские страны товары по демпинговым ценам, германские торговцы и промышленники усиленно засылали в Иран своих агентов. Поскольку Англо-иранская нефтяная компания основывалась в своих взаимоотношениях с Ираном на поддержке тех классов, которые стали относиться благосклонно к Германии, исключалась возможность принятия эффективных контрмер.

Иран превратился в фашистским аванпост и трамплин для нападения на Советский Союз. Только благодаря требованию, обращенному Советской Россией к Ирану через месяц после того, как на нее напала нацистская Германия, была устранена опасность, угрожавшая СССР со стороны его южных границ. Вступление Советской Армии в Иран 25 августа 1941 г. находилось в полном соответствии со статьей 6-й советско-иранского договора от 26 февраля 1921 г. (подтвержденного в 1927 г.), дававшей советскому правительству «право ввести свои войска на территорию Персии, чтобы, в интересах самообороны, принять необходимые военные меры» в случае попытки «превращать территорию Персии в базу для военных выступлений против России».

Присутствие в Иране британских и американских войск не было законно обосновано, так как между этими странами и Ираном не существовало соответствующих договоров. Советский Союз поддержал просьбу Великобритании, в результате чего 29 января 1942 г. был подписан договор между СССР, Великобританией и Ираном, давший юридическое обоснование для пребывания британской армии в Иране. Военные силы США находились в Иране в период всей войны без всякой санкции такого рода.

С 1939 г. началось падение добычи нефти в Иране, и в 1941 г. она снизилась до 5,5 млн. тонн; затем добыча нефти начала расти и в 1945 г. достигла беспрецедентной цифры в 17 млн. тонн. Пропускная способность нефтеперегонных заводов в Абадане была доведена до 15 млн. тонн в год. Были введены в эксплуатацию новые нефтяные месторождения, открытые в районе Гаш Саран в 1938 г.; по расчетам лорда Кэдмена, они должны были давать нефти даже больше, чем месторождения в Месджеде-Солеимане. Нефтяные источники в районе Ага-Джари, северо-западнее Бехбехана, начали давать продукцию в промышленном масштабе в 1943 г.

За период с 1938 по 1945 г. Англо-иранская нефтяная компания имела валовой доход в размере 58 млн. фунтов стерлингов и чистый доход в размере 34 млн. фунтов и уплатила дивиденды в размере 20% за 1942, 1943, 1944 и 1945 гг. Это значит, что в течение этих семи лет одна лишь чистая прибыль достигла суммы вложенного компанией капитала. Необходимо, однако, еще раз подчеркнуть, что Англо-иранская нефтяная компания не публикует никакой информации, на основании которой можно было бы сделать выводы о действительных размерах ее прибылей.

Однако не только эти промышленные и финансовые дела заслуживают внимания. Когда германские советники, прикомандированные к иранскому правительству, бежали или были арестованы, их место заняли американцы. Среди них был господин Милсно со своими подручными; они всегда оказывались налицо, когда американские нефтяные компании пытались завоевать прочные позиции в Иране. Между 1922 и 1927 гг. Милсно руководил иранскими финансами и многими другими делами. В Соединенных Штатах он являлся одно время нефтяным экспертом при государственном секретаре, и поэтому у него была самая тесная связь с американскими нефтяными компаниями.

Американские советники, количество которых доходило до семидесяти пяти, впервые прибыли в Иран в 1943 г. Летом 1944 г. к ним присоединились два нефтяных эксперта — Герберт Гувер младший и А. А. Кэртис, имевшие официальное указание Вашингтона «давать советы по вопросам, связанным с нефтью». Их задача, однако, была более точно определена бюллетенем государственного департамента (23 июля 1944 г.), в котором было сказано, что они «должны немедленно обратить внимание на вопрос о возможности получения нефтяных концессий в Иране». Они посоветовали премьер-министру Ирана Саеду вступить в переговоры с нефтяными компаниями Америки и отклонить предложение СССР.

Вопрос об их переговорах с иранским правительством и об их усилиях, направленных к тому, чтобы все нити переговоров были сосредоточены в англо-американских руках, будет освещен в следующей главе. Здесь необходимо только подчеркнуть, что эти американские советники почти достигли успеха в том, чтобы подчинить правительство Ирана политике, благоприятной для них и враждебной по отношению к Советскому Союзу. При наличии английских и американских войск почти во всех пунктах Ирана, за исключением северных районов, при наличии торговцев и промышленников, подчиняющихся указаниям Америки, Иран снова был готов стать орудием иностранных нефтяных компаний и бастионом, угрожающим нефтяным районам Кавказа.

В основе стремления англичан и американцев завоевать большее влияние в Иране после окончания войны лежат различные соображения. Во-первых, удельный вес Ирана в мировой добыче нефти увеличивается очень быстро; во-вторых, эксперты считают, что на Среднем Востоке имеются крупнейшие в мире нефтяные запасы и что первое место по нефтедобыче на этой территории занимает Иран; в-третьих, район Персидского залива не только не утратил своего стратегического значения, но стал играть еще большую роль, став аэродромом и одновременно барьером на пути в Индию, Австралию и на Дальний Восток; в-четвертых, поскольку Юго-Восточная Европа должна быть сброшена со счетов как удобный плацдарм для военных планов, направленных против Советского Союза, нужно готовить для этой роли Иран, имеющий общие границы с СССР, и, наконец, демократическое движение в Иране может иметь очень серьезное влияние на Индию, расположенную к востоку от Ирана, а также на Ирак и другие страны, расположенные к западу от Ирана.

 

Волнения на юге

Империалистические политики очень хорошо сознают возросшее значение Ирана. Несмотря на то что вся страна покрыта насосными станциями, складами и конторами Англо-иранской нефтяной компании, несмотря на то что частные радиостанции, полиция, железные дороги и аэродромы представляют собой очень ценные средства, при помощи которых можно крепко держать в руках Иран, — нельзя игнорировать наличие и других факторов. К сожалению, английская пресса не освещает таких деликатных вопросов, как политическое давление, экономический шантаж и различные военные манипуляции, проводимые в интересах империи. Это заставляет нас прибегать к иностранным источникам.

В апреле 1945 г. генерал Арфа, бывший начальник штаба иранской армии, заявил, что Союз южных племен создал 50-тысячную армию, вооруженную современными средствами ведения войны. В декабре 1945 г. тегеранская газета «Рахбар», ссылаясь на другую газету «Соруш», издаваемую в Ширазе, столице провинции Фарс, писала, что эта провинция «походит скорее на туземное княжество в Индии, чем на независимую страну». Она добавила, что происходит систематическое вооружение феодальных племен на юге Ирана и что пулеметы Брена поставляются из Тегерана, а британское вооружение тайно доставляется через Персидский залив. Бывший директор иранского отдела Бюро военной информации США Сагани подтвердил это. Он писал, что в течение последних двух лет британское вооружение поставлялось южным племенам и что армия южных племен обучалась под наблюдением британских экспертов.

Советский журнал «Новое время» 1 июня 1946 г. сообщал следующее:

«Компания {Англо-иранская нефтяная компания} оказывает весьма сильное влияние и на экономическую и на политическую «жизнь всей страны. В районах же, где расположены ее нефтепромыслы и заводы, это влияние настолько значительно, что иранские местные власти, по мнению беспристрастных наблюдателей, как бы находятся на службе у компании. Так, например, когда на нефтепромыслах в Ага-Джари вспыхнула забастовка, вызванная главным образом тем, что администрация компании пыталась воспрепятствовать созданию профсоюза на нефтепромыслах, туда сразу прибыли, чтобы поддержать администрацию промыслов, генерал-губернатор Хузестана Месбах Фатеми, командующий хузестанской дивизией полковник Афшар-оглы и начальник жандармерии. В Ага-Джари были вызваны из Бехбехана иранские войска, которые по приказу полковника Афшар-оглы окружили бастовавших рабочих с целью изолировать их от внешнего мира. Солдатам было приказано заменить рабочих на нефтепромыслах. Словом, иранские власти и войска были целиком поставлены на службу компании.

Заведующий отделом просвещения Абадана открыто признал в беседе с корреспондентом тегеранской газеты «Рахбар» (приведенной 15 апреля 1946 г. в статье «Культура в Абадане»), что так как здесь чужая сфера влияния и так как он даже жалованье получает не из Тегерана, а от компании, то, наряду с указаниями из центра, он должен иметь в виду приказы и других инстанций, то есть англичан.

Англо-иранская нефтяная компания через широко разветвленную сеть своих представителей субсидирует государственных чиновников разных рангов, политических деятелей, редакторов газет и т. д., побуждая их действовать в угодном для нее направлении. Компания организует через свою агентуру политические группы и партии. Так, например, два-три года назад директор тегеранского отделения компании Мустафа Фатех выступил в качестве организатора так называемой социалистической партии Хамрахан, которую ее организаторы пытались противопоставить народной партии Ирана. Особенно сильно проявилось влияние Англо-иранской нефтяной компании в политической жизни Ирана во время советско-иранских переговоров по нефтяному вопросу в конце 1944 г. Компания израсходовала тогда огромные суммы денег на подкуп депутатов 14-го меджлиса, политических деятелей и редакторов газет, чтобы сорвать советско-иранские переговоры, сохранить свое монопольное положение в Иране и не допускать появления в Иране новых нефтефирм, которые к тому же были бы организованы на основе не капиталистических, а советских методов. Все это было впоследствии подробно описано иранскими газетами.

Совсем недавно, в мае 1946 г., тегеранские газеты «Иране ма» и «Рахбар» сообщали, что Англо-иранская нефтяная компания ассигновала большую сумму («Рахбар» пишет, что речь идет о 800 тыс. фунтах стерлингов) на организацию новой «левой» и «национальной» партии, которую можно было бы использовать для подрыва влияния иранских демократических организаций. Газеты отмечают, что эта попытка предпринята после того, как окончательно стал ясен провал таких реакционных организаций, как «Ватан», «Эрадее Мелли» и «Нехзате Мелли».

Такие утверждения не являются чем-то неожиданным, так как Южный Иран всегда был козырной картой британской политики, когда события на севере и в центре страны складывались неблагоприятно для Англии. Такие избитые аргументы, как «московское золото» и «советские агенты», использовались во время забастовок в Южном Иране. Подобные измышления намеренно пропагандировались для того, чтобы отвлечь внимание масс от неприглядных фактов, ибо у рабочих нефтяных промыслов Англо-иранской нефтяной компании было немало бед. Их заработная плата чрезвычайно низка, их положение, их жилищные условия невероятно тяжелы, в особенности если принять во внимание огромные прибыли Англо иранской нефтяной компании.

Рабочие-нефтяники со своими семьями живут не в домах, а в лачугах, их заработная плата ниже той, которую получают рабочие других отраслей промышленности, а работают они 12 часов в день. Политика привлечения к работе индийцев и палестинцев с выплатой им двойной зарплаты неизбежно приводит к национальным и социальным конфликтам, в результате последних забастовок в Абадане и стычек между арабами и местными жителями количество убитых достигло 22 человек.

До прихода к власти нынешнего правительства организация профсоюзов считалась незаконной. Только после демонстрации 1 мая 1946 г. в Абадане, в которой принимало участие свыше 80 тыс. рабочих, служащих и крестьян из окрестных деревень, во владениях Англо-иранской нефтяной компании появились профсоюзы. Забастовки, происшедшие вскоре после этого, явились для профсоюза нефтяников средством укрепления своих позиций. Тогда же был создан комитет, состоящий из пяти представителей от рабочих и пяти представителей от компании; комитет заседает регулярно два раза в неделю и рассматривает возникающие разногласия и другие затруднения.

С 1 июня 1946 г. компания вынуждена была установить новые ставки заработной платы, однако они все еще являются очень низкими. С нескрываемым цинизмом «Петролеум таймс», комментируя «нетерпеливость» рабочих нефтяной промышленности Южного Ирана, писала: «Люди с восточным складом ума не считаются с «неизбежностью постепенных изменений»; когда им дают нормальную заработную плату — они требуют предметов роскоши, когда им обеспечивается прожиточный минимум — они требуют излишеств, когда им предоставляют досуг — они требуют развлечений». Со времени Марии-Антуанетты, предлагавшей, чтобы умирающее с голода население Франции питалось пирожными, если оно не в состоянии достать хлеба, — еще не появлялось подобного рода издевательских заявлений.

Несомненно, что преднамеренное создание напряженного положения в Северном Иране нашло соответствующий отклик и на юге. В силу этого местное население яснее, чем когда-либо, увидело, какие разногласия существуют между иностранными государствами, которые были союзниками во время войны.

Сильная оппозиция Великобритании против партии Тудеш служила для населения доказательством глубокого отличия этой партии от обычных иранских партий, которым Англо-иранская нефтяная компания оказывала негласную поддержку.

Партия Тудеш является действительно первой партией, которая не связана в какой-либо мере с местными или иностранными капиталистами, эксплуатирующими трудящихся Ирана ради своих прибылей. Она является также первой партией, которая открыто поддерживает требования рабочих нефтяной промышленности и выдвигает программу социальных преобразований. Вполне естественно, что все обездоленные присоединились к этой партии и что эта партия играет роль авангарда в борьбе за политический прогресс и экономические преобразования.

Ничто не могло так сильно подорвать британский престиж в Иране, как появление трех английских крейсеров в водах Персидского залива и посылка англо-индийских вооруженных сил в Басру, находящуюся в непосредственной близости от Абадана. Первое обстоятельство совпало с волной забастовок в мае и июне 1946 г., а второе — с введением в августе трех членов партии Тудеш в состав иранского правительства. Вздорное объяснение, сводившееся к тому, что вооруженные силы посланы в Иран якобы для защиты индийцев, англичан и арабов (именно в такой последовательности!), было воспринято как в Иране, так и в Индии как бесстыдное лицемерие. Вторая выдвинутая англичанами мотивировка, заключавшаяся в том, что войска были посланы в Иран якобы для защиты британских интересов, была более откровенной, но не более убедительной. Ибо интересы эти сводились к интересам Англо-иранской нефтяной компании, а угроза этим интересам заключалась в том, что компанию могли бы вынудить платить сносную заработную плату рабочим и ей стало бы труднее играть роль покровителя крупных землевладельцев и раболепствующих политиканов.

Нельзя не солидаризироваться с иранской газетой «Рахбар», которая спрашивала: «Не с помощью ли группы английских магнатов — королей нефти, которые сидят на троне, сделанном из костей колониальных народов — пришло к власти правительство господ Эттли и Бевина?»

«Манчестер гардиан» в номере от 8 августа 1946 г. цитировала сообщение этой же газеты, в котором указывалось на продолжавшиеся аресты вождей профсоюзного движения в Хузестане, южной провинции Ирана, где находятся нефтеперегонные заводы Англо-иранской нефтяной компании. Истинные подстрекатели беспорядков, происшедших 14 июля на Абадане — острове в Персидском заливе, на котором расположены нефтеперегонные заводы, — оставались на свободе.

Газета выражала недовольство тем, что руководители профсоюзов, арестованные в Ахвазе (конечный пункт нефтепровода абаданских промыслов), были преданы военному суду, между тем как настоящим виновникам беспорядков на Абадане была предоставлена возможность «встречи в Басре с полковником Ундервудом, который обещал им вооруженную поддержку для нападения на клубы профсоюзов».

Газета указывала также, что за рекой Шатт-эль-Араб в Ираке находятся индийские войска и что военный губернатор Абадана регулярно встречается с английскими представителями, «от которых он получает инструкции».

Когда британское министерство иностранных дел выпустило коммюнике, намекавшее на необходимость вмешательства в дела Южного Ирана в случае «чрезвычайных обстоятельств», иранское правительство выразило Англии официальный протест. Принц Муззавер Фируз — министр труда — заявил, что «присутствие британско-индийских войск в Басре, казалось бы, находится в соответствии со статьей четвертой англо-иранского договора, но договор предусматривает посылку английских войск только при условии наличия опасности войны».

Нельзя не обратить внимания на то, что традиционная имперская политика приняла наиболее отвратительную форму как раз в поворотный момент истории Ирана, — когда его правительство предприняло первую попытку введения социального законодательства и демократических прав, и страна на основе этой прогрессивной программы готовилась к выборам. Какие бы доводы ни приводил Бевин в свое оправдание, он фактически проводил политику, благоприятную для Англо-иранской нефтяной компании.

Журнал «Нью стейтсмен энд нэйшн», к сожалению, прав, когда он дает следующую оценку политики Бевина на Среднем Востоке:

«Он {Бевин} очень часто говорил о своей решимости поднять жизненный уровень феллахов и необходимости притеснения богатых эффендиев, которые извлекали большую выгоду от пребывания американских и английских войск на Среднем Востоке во время войны. Но его слова расходятся с делами. Его платежи королю Ибн-Сауду превышают 50% всех доходов короля; он только что сделал Трансиорданию — эту страну вопиющей нищеты — «независимым» государством, посадив на трон своего марионеточного короля; он обучает и финансирует трансиорданскую армию. Он не сделал в Ираке ничего такого, что отличило бы его правительство от предшествующего. Народ этого несчастного государства, раздираемого национальными противоречиями и являющегося ^иллюстрацией ярчайшего контраста между богатством и бедностью, не имеет никаких оснований думать, что британское социалистическое правительство рассматривает его страну иначе, как источник нефти и удобное место для постройки аэродромов. То же самое можно сказать и в отношении Ирана. Каждый разумный человек, наблюдающий действия Бевина за то время, как он находится у власти, может заключить, что он продолжает старую традиционную имперскую политику, направленную против России. Если Бевину удастся втянуть США в средневосточные дела, он, конечно, может усилить этим свою позицию в переговорах с арабскими властителями и политиками. Но для поднимающейся мелкой буржуазии и для зарождающихся профсоюзов — единственных представителей масс — появление англо-американского блока под эгидой лейбористского правительства послужит только подтверждением того, что британский социализм является обманом и что настало время искать других, более революционных союзников».