Комната оказалась пустой!

Невероятный беспорядок царил в ней, стоял отвратительный кислый запах рвоты и медикаментов, но она была пуста!

«О господи! Где же девочка? Где Y? Что здесь произошло? Где искать Надю?»

Найти девочку оказалось нетрудно. Душа вдруг услышала звон колокольчика и устремилась на этот звук. Чем ближе она подлетала к девочке, тем громче звенел колокольчик.

«Это дежавю какое-то. Я знаю это место. О! Это же больница. Опять больница!»

И тут она увидела Надю. Та лежала на каталке совсем голая. К её телу были подведены какие-то трубки и электроды. Глаза её были открыты, но взгляд совершенно пустой. Над телом девочки бледным облаком висел Y. Увидев Душу, он посторонился и дал ей возможность опуститься в Надино тело.

—  Прости, — успела она шепнуть Ангелу.

Но он, ничего не ответив, растворился в воздухе.

За то время, что Душа отдыхала на берегу озера, в комнате Надежды Ярош развернулись чрезвычайные действия по очередному её спасению.

Богдан, понимая, что Надя была сильно обижена Аллой, решил зайти к ней и успокоить девушку. Костя кое-что рассказывал о девочке, жалел её, поэтому ему нетрудно было представить, как тяжело ей сейчас. Решив дать Наде немного времени побыть одной, он задержался на свадьбе, чтобы поговорить с Костей о том, что случилось. Доктор решил пойти с Богданом пожелать девушке спокойной ночи, успокоить и, если нужно, поговорить с ней. Постучав в дверь и не дождавшись ответа, Коваленко надавил на ручку, попытался открыть дверь. Никакого результата.

— Наверное, спит и не слышит.

Богдан собрался уходить.

— Постой, Даня. Она никогда не закрывается. У неё нет замка в двери. Наверное, подпёрла чем-то дверь — забаррикадировалась. Что-то мне всё это не нравится!

Он резко надавил плечом на дверь. Послышался хруст поломавшейся швабры, которой Надя подпёрла дверь, и противный скрежет разбитой посуды, валяющейся на полу.

— О боже! — Богдан закрыл рукой нос: такой неприятный кислый запах стоял в комнате.

Надя без движения лежала на полу в луже своих рвотных масс. По комнате было разбросано всё: разбитая посуда, разорванные книги, одежда. От самой девушки нещадно несло алкоголем. Открытая заветная кастрюля зияла пустотой.

Константин Николаевич положил руку Наде на шею.

— Жива. Но пьяная вусмерть. Беги, звони нашим. Пусть приезжают, быстро!

Богдан мигом домчался до основного здания санатория и позвонил в скорую. Те, поняв, что вызывает их доктор Коваленко, пообещали сразу же прислать машину.

Костя тем временем вытащил девушку на улицу, вытер ей лицо и волосы полотенцем, предварительно смочив его в воде. Девушка не шевелилась. Через несколько минут вернулся Богдан.

— Едут. Я попросил, чтоб тихо.

— Молодец. Спасибо. Иди домой. Да, Тане скажи, что я на работу.

— Я Тане скажу, а потом с тобой, ладно?

— Нет. Нечего тебе там делать. Завтра придешь.

— Я хочу ей помочь!

— С чего бы это? Да и чем ты сейчас ей поможешь?! Иди домой, я сказал.

— Есть, сэ-э-э-эр… — рявкнул Богдан, но с места не двинулся.

Подъехала скорая помощь, Надю погрузили в машину, Коваленко тоже залез внутрь.

Богдан, вернувшись в Надину комнату, не дыша, убрал разбросанные вещи, вымыл пол и открыл форточку. Потом, плотно прикрыв дверь, пошёл сообщать жене Коваленко, что Костя ночевать дома, по всей вероятности, сегодня не будет.