Весь Мир рухнул в одночасье. Жизнь остановилась. Надя, конечно же, не поехала в спортивный зал, а, объехав вокруг дома, вернулась в свою комнату, закрылась на ключ.
«Господи, за что? За что ты так наказываешь меня? Почему я не могу быть такой, как все? Что во мне такого особенного, что я должна так страдать. Что вообще со мной не так? Чёрт! Я даже зареветь не могу! Сволочь! Скотина! Как он мог!»
— Но ты же сама хотела, — нашёптывала другая половина сознания.
— Нет, не хотела, — отвечала первая, — думала, что так будет лучше. Но разве это лучше, когда мужчина предает женщину?!
— Откуда тебе знать, что лучше, а что не лучше. Вот ты опять ищешь оправдание своим поступкам и обвиняешь другого человека в своих несчастьях.
— Но он меня предал!
— Нет, он просто влюбился, и это не его вина…
— А чья? Чья вина?!
— Твоя, Надежда, твоя. Может, ты и не собиралась этого делать, но ты это сделала. Сама. Своими, как говорится, руками… никто тебя не заставлял… теперь плати свою цену и бери ответственность…»
Надя сидела в своём кресле, смотрела невидящими глазами в окно, а в её милой головке мысли устроили дебаты.
За окном алел закат. Легкий ветерок шелестел листвой, и ей слышалось, что кто-то говорит ей: «Ос-с-собенная, с-сильная, осс-собенная, с-сильная…»
Она подъехала к холодильнику. Надоело всё до смерти! Вот она, спасительная жидкость забвения. Она взяла бутылку в руки и замерла. Холод стекла приятно освежал руки. Она приложила бутылку к пылающему лбу, шее… закрыла глаза и… увидела Эйнштейна, который стоял у входной двери и укоризненно качал головой.
«Господи, я сошла с ума. Сколько работы проделано, чтобы остановиться…» — она открыла глаза. У двери никого не было. Надя посмотрела себе на руку, где маленьким огоньком горел рубинчик.
«Если ты проживёшь свой день в горе, он так и останется навсегда…»
Надя со всей силы запустила бутылку в стену. Маленькие вспышки заката заискрились в разбитых кусочках стекла и каплях водки.
— Никогда-а-а-а-а!!! — закричала она что есть мочи. — Никто-о-о! Никогда-а-а не сделает меня несчастно-о-ой! Никто… никогда… никто… никогда… — повторяла она, как завороженная, снова и снова.
— Скотина! Предатель! У-у-у-у-у, — взвыла девушка.
Только теперь, выпустив на волю «зелёного змия» из бутылки и своего собственного из души, девушка залилась слезами.
Вдруг она почувствовала чьё-то лёгкое касание. Подняла заплаканное лицо. В комнате никого не было, но озорной ветерок влетев в окошко, лёгким дуновением погладил по лицу, коснулся волос.
«Ну вот, — подумала Надя, — даже ветер меня жалеет…»
Ещё эти ноги… Неужели так и не суждено… Она сильно стукнула по коленям кулачками.
— Ой-ой! Больно как!
Больно? Больно… Больно! Девушка наклонилась и стала растирать ноги. Боль от удара прошла, но появилось покалывание в обеих конечностях.
«Господи, неужели…» Сердце забилось быстрее.
Попробовала пошевелить пальцами ног. Нет, не шевелятся.
Ошиблась. Или нет?
Она подкатила кресло ближе к кровати и перебралась в постель. С тех пор как Надя села в инвалидное кресло, её руки стали сильными и умелыми, грудь высокой и упругой. Тренировки сделали позвоночник стройным и гибким. Она даже не замечала, как легко перемещала своё тело в пространстве. Вот если бы ещё начать ходить…
Уставшая от эмоций и нечеловеческих усилий, которые она прикладывала, чтобы держать свои чувства в ежовых рукавицах, уснула, едва голова коснулась подушки.