И снилось ему, что стоит он на огромной, совершенно круглой площади какого-то большого города. Площадь эта заполнена людьми. Их лица повёрнуты в одну сторону.

— Что там? Что там такое?

Богдан тоже посмотрел туда, но ничего не увидел. И никто ему не ответил. Он стал пробираться в ту сторону, куда смотрели люди. Пробираться было тяжело, как всегда бывает во сне. Народ удерживал его, не пускал. Люди хватали Богдана за рукава, за полы рубашки, которая почему-то свободно висела на нём, как на вешалке, — то ли он похудел, то ли рубашка была слишком велика. Наконец, когда он, казалось, дошёл до края площади и должен был увидеть то, на что смотрели люди, все вдруг повернулись на девяносто градусов и стали смотреть в другую сторону.

Богдан опять стал протискиваться между ними. Когда он добрался до края площади в новом направлении, всё повторилось: люди повернулись опять в том же направлении. «О! Да они заставляют меня идти по кругу», — подумал Богдан. И вместо того чтобы идти по периметру, пошёл сквозь толпу через площадь.

— Ах, — неожиданно вздохнули люди.

Навстречу Богдану шли три человека. Очень старый элегантно одетый мужчина с ясными зелёными глазами и радостной улыбкой. Молодая невероятно красивая, одетая в строгое чёрное платье женщина. Она тоже улыбалась, правда, не так радостно, как старик. Между ними, держась за руки, шагала девочка на вид лет десяти-двенадцати. Она была грустной. Головка с коротенькой стрижкой и большим белым бантом сверху была низко опущена. Розовые пухлые губки крепко сжаты.

«Какая славная девочка», — подумал Богдан.

Старик и женщина подвели девочку почти вплотную к Богдану. Отпустили руки. Молча развернулись и пошли в обратном направлении. Девчушка так и осталась стоять перед Богданом, как провинившийся ребёнок. Он присел перед ней на корточки и спросил:

— Что случилось? Кто тебя обидел?

Она подняла голову, посмотрела на него совершенно взрослым взглядом, полным отчаяния.

— Ты.