Детский садик, в котором после окончания педагогического института Надя работала воспитателем, предоставил ей три выходных дня, положенных по закону для похорон близких. Она использовала их по назначению и организовала душевные похороны. Людей было немного, но это были те люди, которые хорошо знали Николая Гавриловича при жизни, любили и ценили его.

У девушки отлегло от сердца. Хоть что-то в своей жизни она сделала так, как надо. Надя была благодарна людям, которые пришли разделить её горе и теперь говорят столько добрых слов о её родном дедушке. Оказывается, он прошёл всю Великую Отечественную войну от её начала до самого последнего дня. Выжил. Выстоял. Был смелым и честным коммунистом, добрым другом, любящим мужем. А ведь она — его внучка. Почему дедушка никогда не рассказывал ей о себе? Был скромным и стеснялся? Или она, Надя, не интересовалась его жизнью? Как жаль, что она никогда не спрашивала ни его, ни бабушку о том, как они жили, как воевали, как встретили друг друга, как поженились. Она всегда думала больше о себе и о своих проблемах. Неудивительно, что с ней случилось все то, что случилось. Она заслужила это. Но зато теперь она знает, какими хорошими людьми были её бабушка и дедушка. И ей никак нельзя подвести их. Надо постараться стать хорошим человеком. Что значит быть хорошим человеком? Как им стать? Надя пока не знала, но она точно знала, что хочет, чтобы, когда она умрёт, её не жалели, а говорили о том, каким счастливым человеком она была и сколько добрых дел успела сделать в своей жизни.

После похорон Николая Гавриловича на Надю обрушилась ещё куча проблем. Срок действия договора по проживанию её в санаторной квартирке закончился. Но главврач к Наде привык и разрешил жить там на положении отдыхающей. Ему нравилась эта сильная духом трудолюбивая и талантливая девушка.

За несколько месяцев до смерти Николай Гаврилович настоял, чтобы Надя прописалась в его квартире. И хорошо, что он вовремя позаботился об этом, иначе бедная девушка осталась бы теперь без жилья.

Трёхкомнатная хрущёвка с маленькой, в шесть квадратных метров кухней и проходной жилой комнатой казалась Наде дворцом, но жить ей здесь не хотелось. Слишком много горьких воспоминаний просачивалось в её милую головку.

«Ладно, перевезу вещи, а там посмотрим. Всё равно другого выхода пока нет, — решила она, — потом поменяю мебель. Виола с Клёпой помогут принять всё, прижиться… Кошки обладают какой-то удивительно убедительной способностью выживать… Прорвемся… Кстати, а как мне эти самые вещи перевозить-то..? Надо Нине позвонить. Может, она подскажет… Или Родик…»

Но сегодня думать об этом не хотелось. И на ночь оставаться здесь не хотелось тоже. Надя проверила, как её с детства учила бабушка, закрыта ли вода и выключен ли свет, и пошла к санаторию.

«Возможно, это моя последняя ночь там, — размышляла она по дороге. — Надо загадать, чтобы приснился мой суженый. Говорят, что когда первый раз спишь на новом месте и в последнюю ночь на старом, нужно загадывать…»

Сон не приходил. Сначала пила чай с бубликом, намазанным маслом и мёдом. Потом играла с кошками. Потом читала. Потом опять пила чай, но уже с сухариками. Наконец забылась. Не то во сне, не то в реальности.

Проснулась Надя совершенно разбитая.

«Господи, что же это значит? Кошмар какой-то. И приснится же такое… Лучше б не загадывала…»

Был понедельник. Накормив кошек и наказав им вести себя прилично, отправилась на работу к своим дошколятам. Она любила детей. Придумывала сказки и рассказывала их ребятам, рисовала героев полюбившихся историй. И дети любили свою воспитательницу Надежду Андреевну. Но мечтала она о другом. Надя хотела быть журналистом. Работать в какой-нибудь газете или, ещё лучше, модном журнале. Быть в центре событий, вращаться среди людей значимых, талантливых, тех, у кого можно было бы чему-то научиться. Она обладала, как ей самой казалось, способностью чётко выражать свою мысль на бумаге, неплохо рисовала, то есть была человеком творческим, активным и неравнодушным. Ей казалось, что она слишком засиделась в своём кресле, и теперь необходимо наверстать упущенное. Душа требовала движения. Полёта.

А пока Надя зарабатывала себе на хлеб, воспитывая подрастающее поколение в духе коммунистической морали, сеяла, как говорится, доброе, вечное.

Отработав смену, перед тем как идти домой Надя, забежала в медпункт детского садика, где работала, и оттуда позвонила подруге.

— Нина? Привет! Мне очень надо поговорить с тобой… Зайдёшь ко мне? Хорошо. Жду.