— Богдан… милый мой… Богданчик, пожалуйста, услышь меня. Это я, Надя. Дорогой мой, самый лучший на свете, пожалуйста… пожалуйста… — шептала девушка через день после возвращения от деда Кузьмы.

Богдан был без сознания. Одна — первая — пуля, пробив грудину, ушла право, задев только кончик лёгкого. Вторая, которая была выпущена после того, как он закрыл собой избитого почти до смерти старого следователя, прошла навылет. Он сознательно упал на следователя, чтобы спасти его, закрыв своим телом. Но подлый свинец, пройдя через Богдана, не задев ни одного жизненно важного органа, остановился в сердце старого следователя. Богдан выжил, а Котило Ивана Ивановича — нет.

Богдан пока этого не знал, потому что сам уже несколько дней лежал в хирургическом отделении районной больницы в коме. Операция по извлечению первой пули и устранению разрушительных последствий второй прошла успешно. Он потерял много крови и, как подозревали врачи, пережил сильный шок, последствия которого и держали парня подальше от реальности.

Распоряжения, поступившие сверху, предписывали без ведома исполняющих обязанности работников прокуратуры к раненому никого, кроме жены, не допускать. Жена же и сама не спешила объявиться, поэтому парень находился под патронажем врачей и миловидных медсестёр, которые, выполняя назначения врачей и свои профессиональные обязанности, любовались молодым симпатичным героем. Слухи о его смелом поступке разнесли соседка Лариса и её маленькая дочь Наденька, которые попросту спасли Богдану жизнь.

— Мама, а почему дядя Богдан говорит, что он плохой? — спросила девочка у мамы после их первой встречи с молодым работником прокуратуры. — По-моему, он добрый и хороший. Он говорит, что обидел двух девочек, а прощения просить не хочет. Разве так бывает?

— Бывает, радость моя, бывает, — отвечала ей Лариса. — А Дядя Богдан не плохой, он хороший. Просто иногда человек не знает, что для него хорошо, а что плохо.

— А он узнает?

— Узнает. Обязательно узнает. Ему душа подскажет.

Эта маленькая девчушка с прической, похожей на колючки ёжика, ещё тогда покорила Богдана. А ещё её имя. Надя. И всё это время, с момента первой встречи, Богдан навещал Ларису и её дочь, угощал конфетами, дарил кукол на день рождения. Между взрослыми установилась тёплая дружба. Девочка тоже привыкла к молодому следователю и от души радовалась, когда он к ним приходил.

— Мама, мама, мне страшно, — заплакал разбуженный звуком выстрела ребенок, — там собачку убивают, мама!

— Почему собачку… какую собачку…

— Не знаю-у-у-у… только я бою-у-усь… — еле слышно подвывала малышка.

Лариса тоже услышала выстрел и, наскоро успокоив дочь и наказав ей лежать тихо, позвонила в милицию и выбежала из дома. Уже на бегу увидела вспышку от второго выстрела и только потом услышала его хлёсткий звук. Побежала быстрей, совершенно не думая о том, как сможет помочь тому, в кого стреляли, и с кем предстоит встретиться.

Но, слава богу, встречаться ни с кем не пришлось. Две человеческие тени с еле различимыми деталями милицейской формы впрыгнули в темную машину и, газанув, быстро скрылись из поля видимости женщины.

Богдана она узнала сразу и ждать не стала — позвонила в скорую помощь прямо из дома Ивана Ивановича, возле которого и происходили все события. Выйдя из дома Котило, она услышала звук сирены подъезжающей милицейской жёлто-голубой машины. Через несколько минут темноту ночи прорезал вой другой сирены — скорой помощи. Женщина, оставив пострадавших на попечение медиков, вернулась к дочери. За ней последовал молоденький прапорщик для снятия свидетельских показаний.

Обоих мужчин увезла скорая помощь. Одного — в тёплую больничную палату, другого — в холодный морг той же больницы.