Я думаю, красота исходит изнутри, а общество лишь рисует забавные картины.

Рэйчел Билсон 43

ДЖАННА

– Калеб, хватит!

– Давай же, ну еще разок, – попросил он.

– Тьфу, хорошо! Я должна была знать, что для тебя это своего рода фетиш, учитывая весь твой пирсинг. – Я подняла мою рубашку в сотый раз, так чтобы Калеб мог видеть пирсинг в моем пупке.

Я опустила рубашку, и мой живот снова оказался прикрыт.

– Это что так трудно? – пошутил Калеб.

– Нет, но это очень раздражает, – поддразнила я его в ответ.

– Признайся, детка. Ты ведь сделала пирсинг только для того, чтобы я смотрел, так что не жалуйся теперь, – он обнял меня за талию, сладко поцеловал.

– Не все вертится вокруг тебя, Калеб. Я сделала это для себя. – Я была раздражена, но с удовольствием снова поцеловала его.

В четверг после школы мы были на кухне и делали попкорн, так как собирались посмотреть фильм.

– Все, что касается тебя, сейчас касается и меня, – сказал он, и схватил две банки содовой из холодильника.

Ну и что я могла сделать против этого обаяшки?

– Да все равно, ты льстец. Пойдем смотреть, как зомби едят людей, которые не могут достаточно быстро бегать.

Мы смотрели «Рассвет мертвецов», так романтично. Во время фильма Калеб не мог держать при себе ни свои руки, ни свои губы.

– Калеб, мы можем просто выключить фильм. Ты его даже не смотришь.

– Я предпочел бы смотреть на тебя, танцующую для меня приватный танец. – Он грязно ухмыльнулся. – Почему бы нам не пойти наверх в мою комнату?

– Хорошо.

Его удивленное лицо заставило меня засмеяться. Я побежала, быстрее ветра. Когда я взлетела по лестнице, его шаги звучали так близко, и это заставляло мое сердце биться еще быстрее. Он вошел в свою комнату следом за мной, и я вскрикнула, когда он оторвал меня от пола и бросил на кровать. В движении, конкурирующем по грациозности с танцором, он мягко приземлился на меня. Зарывшись пальцами в его волосы, я притянула его к себе.

Я закинула одну руку за голову, но она наткнулась на что-то, торчащее из-под подушки. Повернув голову к подушке, я выдернула это. Калеб не заметил, потому что он был слишком занят моей второй стороной, выцеловывая мой подбородок и спускаясь к шее. Я подняла блокнот над головой.

Замерев от увиденного, я позволила Калебу поймать мои губы своими. Этот парень целовался так, что заставил меня забыться с блокнотом в руках. Он упал прямо на его спину.

– Что это? – он перестал целовать меня, чтобы посмотреть на то, что его ударило.

– Твой блокнот для рисования.

Он сделал выпад, выхватывая его из моей руки.

– Я возьму это.

Улыбаясь, и снова приглашая его к поцелую, я сказала:

– Уже слишком поздно. Я видела.

– Ты не должна была видеть, – сказал он, и выглядел смущено, что было для него совершенно нехарактерно.

– Ну да, конечно. – Я согласилась, но весьма неубедительно. – Могу я снова увидеть мой рисунок?

– Нет. – Он протянул руку, чтобы бросить его в ящик стола. Я засмеялась про себя. Как будто я не найду его, когда Калеба не будет рядом.

На самом деле, я могу взять его прямо сейчас. Я быстро открыла ящик, выхватила блокнот и перевернулась на другую сторону кровати на живот. Я уставилась на все еще открытую страницу. Там был нарисован ангел, который имел поразительное сходство со мной. По ангелу струилось длинное белое платье, и у него были крылья – большие белые крылья.

– Думаю, это красиво.

Он хмыкнул, снова отнимая у меня блокнот, чтобы положить его обратно в ящик.

– Это ерунда.

Но на самом деле это было что-то. Вовсе не ерунда. Это было всё. Этот рисунок словно кричал о красоте жизни. И ты на самом деле чувствуешь себя там, на рисунке, там раскрывается вся твоя красота – внешняя и внутренняя, это что-то особенное. Пока я не встретила Калеба, я не была уверена, в своей внутренней красоте. С ним в моей жизни, я смогла разглядеть красоту не только внутри себя, но вообще красоту всего окружающего мира. Этот рисунок доказал, что он увидел некую красоту и внутри меня.

Было заметно, что он недоволен тем, что я нашла этот эскиз, так что я попыталась в некотором роде сменить тему.

– Ты действительно хороший художник, Калеб. Почему бы тебе не взять художественный класс в школе?

– Высшая школа искусств для слюнтяев. – Он лег на бок рядом со мной, подперев голову локтем.

Я закатила глаза на его ремарку.

– Класс искусств для художников, и ты должен быть в нем.

Он посмотрел на меня так, словно, я вообще не понимаю, о чем говорю.

– Я не беру уроки искусства.

– Хорошо, в школе нет, но как насчет класса за пределами школы? Давай, ты даже сможешь делать рисунки с обнаженной натуры. Разумеется, женской, – поспешно добавила я.

Он поднял бровь.

– Правда, голые цыпочки? Запиши меня.

Понимая, что он только дразнит меня, я игриво ударила его в грудь.

– Да, ну ты же не будешь удивлен, если я предложу себя в качестве добровольной обнаженной модели.

Грудь, на которой все еще покоилась моя рука, задрожала, когда он засмеялся.

– Это уже не будет большим сюрпризом, так как ты уже сказала мне. – Он строго посмотрел на меня. – Я бы утащил тебя оттуда, прежде чем ты успела бы снять одежду.

– Ты не босс мне, – я продолжала дразниться.

– Нет, я никогда не претендовал на это. Но, я твой парень, и я решаю, кто может или не может видеть тебя голой. – Он поцеловал кончик моего носа. – И я говорю, что только я могу видеть тебя голой.

Типичный мальчик, не готовый делиться своими игрушками, но не то, чтобы эта игрушка желала быть общей.

– Ладно, парень, у меня есть домашнее задание на завтра. Я предлагаю тебе сделать то же самое. Я буду в своей комнате, и ты не приглашен. – Я была так рада, что завтра пятница.

– О, это напомнило мне. Не строй никаких планов на завтрашнюю ночь. Мы собираемся исполнить двенадцатый пункт в списке.

– Номер двенадцать? – повторила я, пытаясь вспомнить, что это за пункт.

– Да, я отвезу тебя в клуб, и вам, мисс, разрешается напиться так сильно, как захочется, но не настолько, чтобы заблевать мой Камаро.

– Я повторюсь, Калеб. Эти твои словечки. Ты должно быть самый романтичный парень в мире.

– Я романтик, – надулся он.

Подумав о рисунке, я уступила:

– Я полагаю, что рисунок был чертовски романтичным.

– Чертовски верно, девочка. Теперь скажи мне, почему ты никогда не напивалась в клубе.

– В клубах я бываю с командой, и я не могу напиться, поскольку нам нужно выступать. Потом мы всегда идем к кому-то домой, чтобы выпить. – Я пожала плечами. – И я иной раз бываю навеселе.

– Это единственная причина? – спросил он.

Я не хочу думать о той, самой важной причине, по которой не пью в клубах. Это было год назад, и я пережила это и не особенно хочу делиться этим. Тем не менее, это Калеб и я начинаю верить, что могу рассказать ему все, что угодно.

– Не только в этом дело. Около года назад, я пошла с черлидершами и футболистами в клуб в центре города. Один парень постарше, с которым я танцевала, купил мне выпить, и я была слишком глупа тогда, чтобы понять свою ошибку.

Несчастный вид Калеба, почти заставил меня закончить всю историю на этом моменте.

– Что было потом? – попросил он.

– Не волнуйся. Кое-кто остановил его и ничего плохого случилось. В выпивке, очевидно, было что-то подмешано, и он почти утащил меня из клуба, но один из футболистов остановил его.

– Джош? – догадался он.

– Да, откуда ты знаешь? Ты должен понять, Джош не был тогда, таким плохим. Он был действительно хорошим парнем. Он какое-то время, после того как спас меня от изнасилования этим подонком, звал меня на свидание и я, наконец, дала ему шанс.

Калеб скривился от отвращения.

– И что получилось из этих годичных отношений?

– Мое сердце так и не екнуло, но мне было комфортно с ним. Так было некоторое время, пока мы встречались, а потом я стала замечать, что он слишком навязчив. – Я не люблю думать о Джоше. – В любом случае, поэтому я не пью в клубах. Я не доверяю.

– По крайней мере, псих сделал хоть что-то хорошее в своей жизни. Не беспокойся о завтрашней ночи. Я буду там, и мы отлично проведем время.

Мне понравилось это обещание.

– Хорошо, но кто будет защищать твоюдобродетель?

– Ты можешь забрать ее, если захочешь, – предложил он, стиснув мое бедро.

– Хм… Нет уж, я пас, – я подразнила его.

Он набросился на меня, зажимая между своими руками.

– Ни одна девушка не может отказаться от этого.

– Тьфу, как будто мне нужно напоминание. Слезь с меня, мне нужно делать домашку. – Вывернувшись из-под него, я сбежала из его комнаты.

И я молодец, потому что моя мама собиралась подняться по лестнице. Черт, я даже не слышала, как она пришла домой.

– Эй, дорогая, как прошел твой день?

– Хорошо, – осторожно сказала я, понимая по тону, о чем она хочет спросить.

– Ты будешь выступать с болельщицами на завтрашней игре?

Я должна была знать.

– Нет, мам, – я ответила усталым тоном. Да, я устала от того, что она постоянно задает этот вопрос.

Мама искусственно улыбнулась, я ненавидела эту ее улыбку.

– Ты же знаешь, милая, я хочу как лучше для тебя. И я думаю…

Я прервала ее, прежде чем она смогла закончить.

– Я знаю, что тыдумаешь, что тыхочешь. Но у меня нет сейчас времени, чтобы выслушать это снова, мне нужно сделать свою домашнюю работу, если не возражаешь. – Я быстро заперлась в своей комнате, прежде чем она смогла еще хоть что-то сказать.

Проверив время на телефоне, я увидела, что в Хьюстоне уже седьмой час. Мой папа должен уже закончить работу. Набирая его, я надеялась, что он возьмет трубку.

Он ответил:

– Джанна?

Я почувствовала себя лучше, как только услышала его голос.

– Привет, папа.

– Как поживает моя девочка?

– Хорошо, за исключением маминого больного места.

– Все еще черлидинг?

Я шумно вздохнула:

– Конечно. По крайней мере, она не докучает мне больше всякими дурацкими конкурсами.

– Тебе не нужны судьи, чтобы сказать, красивая ты или нет.

– Спасибо, папа. Это значит гораздо больше, если тебе скажет это пластический хирург, – пошутила я.

– Ах, ты спиногрызка, – насмешливо сказал он. – Теперь скажи мне, когда ты собираешься приехать сюда, чтобы посмотреть колледжи? Мы так и не сделали этого, когда вы с Чэнсом были здесь в июле.

Вспоминая, я засмеялась.

– Да, потому что мы позволяли Чэнсу решать, что мы будем делать. И так каждый день. Я думаю, что набрала пять фунтов, съев столько пончиков и печенья.

– Я жду вас, ребята на День благодарения в этом году, – папа напомнил мне. – Ваши дедушка и бабушка приедут из Флориды, повидают Чэнса, и мы притворимся, нормальной семьей.

– Хорошо, папа, но я не знаю, поможет ли мне какой-то колледж полюбить Колорадо.

– Хьюстон и я попробуем сделать это, Джанна. Я хотел бы проводить больше времени с тобой.

– Ты всегда можешь вернуться, – предложила я в миллионный раз.

– Может быть, – сказал он печально. – Мне не нравится быть словно пропавшим без вести, когда Чэнс подрастает.

– У него есть Скотт, – не задумавшись, выпалила я. – Извини, пап.

– Все в порядке. Я знаю, что они со Скоттом близки.

– Хотя, ты действительно всегда можешь вернуться.

– Твоя мама, – начал он и не стал продолжать. Она так и не простила ему то, что он развелся с ней, даже после того как вышла замуж за Скотта. Всякий раз, когда он приезжал в гости, она вела себя враждебно. – Думаю, я должен буду иметь с ней дело и дальше, если хочу чаще видеть своих детей.

– Мы того стоим, – похвалилась я, желая поднять ему настроение.

– Знаешь, что?

– Что? – подыграл он.

Я умирала от желания рассказать ему обо мне и Калебе, но не достаточно, чтобы рисковать возможностью маме выяснить это, поэтому я только сказала:

– Сын Скотта теперь живет с нами.

– Он преступник? – спросил папа.

Хладнокровнее, Джанна.

– Он не такой уж плохой, – осторожно сказала я. – На самом деле он очень хорошо относится ко мне и Чэнсу. – Я не могла сопротивляться, выкручиваясь, – Но мама считает его отвратительным.

Мой папа начал смеяться так, что я испугалась за его сердце. Не то, чтобы мой папа был достаточно стар для этого. Ему было только тридцать с хвостиком и, на мой взгляд, он был самым крутым папой на свете.

Я закончила разговор с папой и почувствовала себя намного, намного лучше.

КАЛЕБ

В пятницу, после школы, Джанна и я зашли домой, чтобы взять вещи для выходных. Она спросила, пригласим ли мы кого-нибудь из наших друзей по школе или из команды, но я хотел, чтобы это было только для нас. Слишком часто бывало, что когда мы вместе, вокруг были другие люди. Я хотел сегодня вечером быть только с ней.

Неловко вышло, когда вчера она нашла рисунок, но я пережил это. У меня была проблема с тем, чтобы рассказать ей, как она важна для меня, и надеюсь, рисунок рассказал ей об этом. Она, несколько раз намекнула мне, что я совершенно неромантичен, так что сегодня я собирался поработать над этим.

План был таков: мы едем к моей маме и готовимся к выходу. А потом идем и здорово проводим время. Она не могла пропустить завтра балет, так как уже и так пропустила класс на прошлой неделе, из-за похода. После балета, она собиралась заниматься с командой, и завтра вечером у них дела.

Вместо того чтобы провести субботнюю ночь в субботу в доме Джареда и Сиси, я хотел уговорить ее ночевать в квартире моей мамы. Если она будет настаивать на сохранении традиции и останется в их доме, я надеялся, что кровать Сиси была достаточно большой для троих. Черт возьми, ни в коем случае я бы не позволил ей остаться в одном доме с Джаредом, если меня там не будет. Она утверждала, что он уважает наши отношения, пока я не облажаюсь, но если он уже достаточно отчаялся, то наверняка попробует что-то сделать.

Я чертовски уверен в том, что он попытается украсть ее прямо из-под другого парня.

Войдя в комнату Джанны, я увидел, что она застегивает свою сумку. Я взял ее сам, когда она попыталась забросить ее на плечо.

– Пошли.

После того как я поставил сумки в багажник, Джанна побежала на водительскую сторону, успев раньше меня.

– Можно мне за руль, Калеб?

– Нет, мы берем мою машину, – сказал я ей.

– Я знаю и хочу вести твою машину. – Она сложила руки вместе в умоляющем жесте. – Пожалуйста?

– Ни в коем случае, принцесса. Я не никому не позволяю водить мою машину.

– Пожалуйста-пожалуйста, – выпрашивала она.

В ответ, я подтолкнул ее вперед, в направлении пассажирского места, отвесив для скорости шлепок.

– О, хорошо, – с напускной печалью сказала она, опустив голову. Она обошла машину и села на пассажирское сиденье. Когда я заводил машину, она была тихой и унылой.

Когда ей было грустно, она выглядела так очаровательно, что у меня защемило в груди.

– Хорошо! Ты можешь сесть за руль! Но если ты будешь невнимательна, то вылетишь как пуля с этого места, и я поведу сам.

Она захлопала в ладоши.

– Ура! Ты самый лучший парень!

Вместо того, чтобы выйти из машины, она потянулась на мою сторону, когда я открыл дверь. Я думал, что, возможно, она хочет вознаградить меня за «ты самый лучший парень», но все, что я получил – это толчок, помогающий мне покинуть машину.

– Выйди из машины и обойди вокруг, – взволнованно скомандовала она. И это вся благодарность за возможность повести мою малышку?

В первый раз я был пассажиром и чувствовал себя странно. На ее лице сияла широкая улыбка, когда она нажала на газ. Я схватился за панель.

– Медленнее, Джанна.

Она покосилась на меня.

– Медленнее? В самом деле? Я всегда считала, что ты из парней, кто любит «жестче и быстрее». – Теперь она флиртовала со мной, когда я не мог прикоснуться к ней, опасаясь, что она разобьет мою машину.

– Не пытайся отвлечь меня своими неприличными словечками, соблазнительница. Я смотрю на спидометр, и мне лучше не смотреть на тебя, а следить за ограничениями скорости.

Она включила радио, заглушив окончание моей лекции. К тому времени, когда мы приехали в гараж, рядом с квартирой моей мамы, я расслабился, поскольку Джанна соблюдала все дорожные знаки и ограничения скорости. Однако, как только она припарковалась, я выхватил ключи из ее рук.

Я закинул наши сумки на плечо.

– Надеюсь, тебе понравилась, потому что это больше не повторится.

Она прижалась ко мне и лизнула мою нижнюю губу.

– Ты уверен?

– Железно, – мне удалось, остаться сильным.

Она потерлась об меня своей грудью и повторила:

– Ты уверен?

– По большей части, да. – Я уже завелся.

Она схватила меня за руку и положила себе на грудь.

– Пожалуйста, могу ли я снова сесть за руль твоей машины?

– О, черт, да, – я практически застонал, как ее рука прошлась по передней части моих штанов.

Она засмеялась и бросилась прочь.

– Я так и думала, мистер игрок. С тобой это так просто.

– Только для тебя, – пробормотал я себе, наблюдая за ее задницей, пока она шла впереди меня.