Выйдя из своего номера в отеле «Плаза», Тоцци застегнул на все пуговицы пиджак. Закрыв и заперев дверь, он поспешил к лифту, чтобы не опоздать на дежурство. Сегодня ему нужно выглядеть прилично, ничем не выделяться из своры телохранителей Нэша. И быть начеку, чтобы улучить момент и пробраться в офис босса. Нужно найти какие-нибудь бумаги, достаточно убедительные, чтобы предъявить их Иверсу, который придет в бешенство, узнав, что Тоцци, несмотря на приказ, не вышел из игры. Факты должны быть достаточно весомыми, чтобы прокурор мог отдать распоряжение отменить сегодняшний поединок. Следует найти бумаги, уличающие Нэша в сделке и сговоре с Иммордино. Чтобы Сэл горько пожалел о том, что он не тот идиот, за какого себя выдает.

Уверенно шагая по зеленому ковру, Тоцци был настроен весьма решительно, но, завернув за угол к людям и увидев их, понял, что пропал.

– Что это ты тут делаешь, Томаззо?

Перед ним стоял Ленни Маковски с двумя громилами – Фрэнком и Джерри.

– Я всегда знал, что ты кретин, но не думал, что до такой степени.

Тоцци инстинктивно отпрянул, чтобы успеть выхватить свой пистолет 22-го калибра из кобуры под коленом. Он стал пятиться – один шаг, второй – и вдруг на кого-то натолкнулся. Даже не на одного, а на двоих. Он оглянулся. Винни и Тутси, тоже из личной охраны Нэша. Не успел он и глазом моргнуть, как они заломили ему руки.

– Сюда, – кивнул напомаженной головой Ленни, и охранники поволокли Тоцци на заднюю лестницу.

– Эй, погодите! В чем дело? – воскликнул Тоцци, пытаясь выглядеть удивленным, но внутри у него все оборвалось, он понимал, что эти ребятки явились сюда отнюдь не для дружеской беседы. От бетонных стен лестничной клетки веяло холодом, как в морге.

Ленни ткнул в него коротким пальцем.

– Не дергайся, будет хуже. – Потом поглядел на Фрэнка. – Давай действуй.

Фрэнк ухватил своей лапищей левую ногу Тоцци, задрал штанину, отстегнул кобуру и вынул пистолет. Тоцци почувствовал, как его «одна точка» перепорхнула в желудок и затрепетала там, словно пойманная бабочка. Все, ему конец, подумал он.

Ленни таращился на него, Фрэнк тоже. Тутси усмехался, Винни глядел равнодушно. Мысли заметались в голове Тоцци. Может, сыграть в открытую, сообщить этим ублюдкам, что он агент ФБР, и предупредить о возможных последствиях? Он бросил взгляд на Тутси. Не стоит и стараться. Этим мерзавцам плевать на любые последствия.

Он продолжал лихорадочно размышлять, что сказать и что теперь делать, и вдруг вспомнил один давний эпизод – обладатель черного пояса айкидо отражал атаку рендори, нападение на него пятерых парней разом. Великолепное зрелище – черный пояс, сохраняя полнейшее спокойствие, с легкостью разбросал нападавших в разные стороны. Но он уже упустил момент. Нужно действовать прежде, чем тебя успеют схватить. А сейчас Винни и Тутси держали его, заломив ему руки за спину. Освободиться из такого положения практически невозможно. Во всяком случае, для него. Проклятье. Все кончено.

– Эй, Ленни, может, скажешь, в чем дело? – спросил он, пытаясь изобразить на лице улыбку.

Ленни не потрудился ответить. Он поглядел на Джерри и Фрэнка и сказал:

– Приступайте.

Джерри сжал огромный кулак, и Тоцци получил такой апперкот в живот, что взлетел бы на воздух, если бы те двое не держали его. Он согнулся пополам, но Винни и Тутси заставили его выпрямиться, и Джерри врезал ему еще разок, теперь уже по ребрам. Пронзительная боль, точно камертон, завибрировала в теле.

– Пусти-ка меня, – сказал Фрэнк, отодвинув плечом Джерри. Он вмазал Тоцци ладонью по уху – словно острый шип вонзился в мозг. Фрэнк сжал кулак и ударил прямо в лицо, голова Тоцци безвольно откинулась назад.

Щека стала горячей, потом онемела. Кто-то захихикал. Фрэнк врезал еще раз, по тому же месту. Потом новый удар, в переносицу. Тоцци зажмурился от боли, но вместо искр перед глазами поплыли какие-то зеленоватые червячки, прозрачные и светящиеся. Кто-то схватил его за волосы и дернул голову назад, затем последовал еще удар в живот. Тоцци уже почти не чувствовал боли. Но его очень тревожили эти светящиеся червячки. Они были похожи на хромосомы под микроскопом. Тоцци боялся, что это мозговые клетки, светящиеся духи умирающих клеток его мозга.

Он открыл глаза, но его ослепил яркий свет голой лампочки на стене. Он смог различить только чей-то темный силуэт. Потом еще удар, и он согнулся пополам.

– Поберегите руки, – послышался голос Ленни.

Что-то жесткое и твердое ударило его по лицу. Тоцци показалось, что у него треснула скула. Колено – Фрэнк или Джерри, не важно кто, врезал ему коленом по лбу. Снова появились зеленоватые червячки – мертвые клетки мозга.

Его вдруг отпустили, и он рухнул на пол, тело обмякло, как мешок, словно в нем не было скелета, способного удержать расползающуюся плоть. Он попытался открыть глаза, но не смог вынести слепящего света.

Последнее, что он запомнил, были холодный бетонный пол под горящей щекой и светящиеся червячки перед глазами.

* * *

Предметы понемногу приобретали все более четкие очертания – лампа, окно, стол, – но не было сил пошевелиться. Он закрыл глаза, не решаясь выпрямиться, боясь, что застонет. Похоже, он пришел в себя, так, по крайней мере, ему казалось. Он помнил, как Ленни и охранники волокли его вниз по лестнице – свет становился все мягче, в воздухе уже не пахло холодным бетоном, – они втащили его в коридор и швырнули на этот зеленый бархатный диван. Должно быть, некоторое время он пролежал без сознания – он не знал точно, сколько именно. В голове застучало, стало больно смотреть. Он немного переждал, пока боль утихнет. Чувствовал он себя препогано, правда, червячки больше не плыли перед глазами. И слава Богу, подумал он.

Прошло минут пять, а может, и час, прежде чем он снова решился открыть глаза. Теперь кто-то сидел за столом – телефонный провод возле большого кожаного кресла, локоть на подлокотнике, в руке карандаш. Тоцци разглядел большую картину на стене – портрет семейства Нэш, Расс в темно-синем костюме склонился над сидящей Сидни. На Сидни лиловое платье с глубоким декольте и широкой юбкой, как у Скарлетт О'Хара. Возле стола мольберт, на нем плакат – Уокер и Эппс, набычившись, глядят друг на друга. Сенсационная «Битва на побережье». В голове снова застучало. Тоцци закрыл глаза.

– Как голова, Томаззо?

Тоцци открыл глаза. За столом сидел Нэш и весело глядел на него. Тоцци отчетливо видел его улыбающееся лицо на фоне зеленой кожаной спинки кресла с медными гвоздиками по углам. Вид у Расса был вполне довольный.

– Может, мне не стоит больше называть вас Томаззо? Игра окончена?

Тоцци ничего не ответил. Он вперил взгляд в ковер, почесывая затылок. Чертов мистер Всезнайка.

Нэш что-то взял со стола и развернул. Это была футболка с той же картинкой, что и на плакате: Уокер и Эппс. Сверху надпись: «Битва на побережье». Снизу более мелкими буквами: «Атлантик-Сити, отель „Плаза“, 12 мая».

Нэш полюбовался футболкой, улыбаясь во весь рот.

– Правда неплохо?

Тоцци выпрямился и поглядел на стол. Он был завален и заставлен всяким барахлом: кофейные чашки, красные сувенирные боксерские перчатки, куклы, видеокассеты, программки, браслеты, булавки, пуговицы. Рядом с мольбертом – боксерская груша с изображением Уокера с одной стороны и Эппса с другой. Нэш, улыбаясь, оглядел все это барахло – хозяин, обозревающий свои богатства.

– Вот что на самом деле приносит прибыль, – сказал он, махнув рукой. – Коммерция.

Тоцци осторожно повернул голову.

– Неужели?

– Именно так. Сам по себе поединок ничего не стоит. Слишком много желающих поживиться добычей, слишком много жаждущих урвать свой кусок. Торговля – другое дело. Ведь ее контролирую я один. – Он указал пальцем себе в грудь. – Все это мое, если не считать некоторого вознаграждения каждому из боксеров. Я вижу по вашему лицу, что вы полагаете, будто я мелю вздор. Кому понадобится это барахло? Но подумайте сами, люди на взводе, ждут не дождутся боя, с ума сходят от ожидания. Это уже не чепуха. И не только тут у нас – повсюду, повсюду будет транслироваться поединок, все кабельное телевидение, восемьсот шестьдесят три студии по всей стране.

Все фанаты, присутствующие на поединках вроде этого, хотят оставить что-то на память, подарить детишкам, они-то и раскупают эти футболки, перчатки, кофейные чашки. Чем лучше бой – а я уверен, что все пройдет прекрасно, – тем больше людей покупают сувениры, даже когда все уже позади, чтобы сохранить в памяти свои впечатления и переживания. Понимаете, о чем я говорю? Я знаю, что это может показаться странным, но так все и происходит. – Нэш покачал головой и снова развернул футболку. – Двадцать баксов за футболку, красная цена которой два доллара. Разве это не грабеж? Что скажете?

Тоцци нахмурился.

– Ничего не скажу.

– Вот как? – Нэш взял красные боксерские перчатки и принялся натягивать их на руки. – Люди, подобно вам, живущие на зарплату, понятия не имеют о том, как работают деньги. Большие деньги.

– Пожалуй, вы правы. – Тоцци глядел на картину на стене:

Сидни в лиловом платье.

– Деньги должны все время оборачиваться, чтобы приносить пользу. Это похоже на игру в наперсток. – Нэш попытался изобразить некие манипуляции рукой в перчатке. – Я передвигаю их сюда, потом туда, но главное в том, что двигаю их именно я. Поэтому я всегда знаю, где что, находится, и всегда выигрываю. И дело тут не в мошенничестве. Дело в контроле.

Тоцци потрогал нос. Кажется, сломан, вокруг ноздрей корка запекшейся крови.

– Чего ради вы рассказываете мне это?

– Почему я рассказываю вам, Майк? – рассмеялся Нэш. – Вам прекрасно известно почему. Потому что я знаю, кто вы на самом деле.

– Так кто же я? Кто вам сказал это? Ваша любимая женушка?

Нэш пододвинул кресло к резиновой груше и принялся молотить по ней.

– Я не знаю вашего настоящего имени, но это не имеет ни малейшего значения. Зато я знаю, что вы чей-то мелкий шпик. Скорее всего агент налоговой инспекции. Или инспекции по торговле алкоголем, табаком и оружием. Так я полагаю, но меня это абсолютно не волнует. Не вы первый и не вы последний. В Вашингтоне всегда найдется какой-нибудь умник, считающий, что он сумеет внедрить в мою систему своего человека и заработать на мне очки. – Нэш, улыбнувшись, покачал головой. – Но сделать своего человека моим телохранителем – это что-то новенькое. Обычно они засылают бухгалтеров, чтобы добраться до моих финансовых отчетов.

Тоцци удивленно уставился на него.

– Не понимаю, о чем вы толкуете.

Это, конечно, Сидни. Сказала ему, что я задаю слишком много лишних вопросов.

– Вам незачем больше притворяться, Майк. Я все знаю. – Он немного побоксировал с грушей. – Вы чертовски надежный агент, Майк. Если бы мне найти таких людей для себя. Ну хорошо. Хотите называться Майком Томаззо, называйтесь. Мне все равно. Что бы вы ни накопали на меня, мои юристы с этим разберутся.

Тоцци ничего не ответил. К сожалению, я ничего не накопал, Расс. Вот в чем проблема.

– Вы кажется, мне не верите, Майк? Если я даже попадусь на крючок, мои адвокаты снимут меня с него. И не потому, что они лучшие из тех, кого можно купить за деньги, хотя они действительно лучшие. Просто потому, что правительству обязательно напомнят о том, сколько денег они зарабатывают на мне ежегодно. Что с того, что я порой нарушаю некоторые правила и обхожу законы? Им выгоднее не трогать меня, потому что я плачу налогов едва ли больше любого другого. Если вы скажете, что я мошенник – а это нужно еще доказать, – то я очень приличный мошенник. Если вы даже докажете что-то, правительство все равно предпочтет получать с меня столько налогов, сколько я решу отдать, чем не получать их вовсе. Важные шишки в правительстве, которые действительно умеют считать деньги, прекрасно понимают, что, прижав меня к ногтю, они лишатся значительных поступлений в казну. В бюджете образуется большая дыра. Но хуже всего то, что они потеряют самого интересного бизнесмена и организатора, какой когда-либо трудился в этой стране свободного предпринимательства и капиталистического образа жизни. – Он пнул резиновую грушу, и она отлетела в другой конец комнаты.

Тоцци кипел от ярости. Ему нестерпимо хотелось засадить этого сукина сына за решетку прямо сейчас, но у него не было никаких фактов и доказательств, и теперь, когда козыри у Нэша, мало вероятно, что вообще удастся раздобыть их. Он пытался найти какие-нибудь зацепки, установить связи, подыскать материал, способный оправдать возможный арест Нэша, но не находил ничего достойного внимания. Постельная болтовня Сидни, невольное ворчание бывшего служащего и бессвязное бормотание Генри Гонсалеса? Все это ерунда. Просто ничто.

Нэш пододвинул кресло обратно к столу и снял перчатки.

– Итак, что же вы узнали, Майк? Что вынюхиваете? Почему бы вам не спросить меня? Может быть, мы могли бы договориться. – Он бросил перчатки на стол. – Вы никогда не бывали на Каймановых островах? Удивительное место. У меня там есть превосходный курорт. Я подыскиваю для этого места надежного консультанта по безопасности. Если пожелаете, я помогу вам завести там собственное дело. У меня есть юрист в Панаме, который посодействует вам. Все будет чрезвычайно комфортно. Вы регистрируете свое дело, вам переводят деньги, и даже не требуется ваше присутствие, чтобы подписывать бумаги. Никому нет дела до того, чем вы занимаетесь. – Нэш усмехнулся и погрозил пальцем Тоцци. – Только не забывайте вовремя платить налоги.

Тоцци жалел, что у него не было при себе диктофона. Панама. Там найдется немало юристов с пустыми кошельками, готовых основать дутую компанию, лишь бы получать наличные. Каймановы острова. Если не хочешь, чтобы тебе задавали лишние вопросы, лучшего места не сыскать. Но тут Тоцци вспомнил про хорошо оплачиваемых юристов Нэша здесь, в США. Даже если бы он и записал разговор с Нэшем на пленку, его расценили бы как посулы и обещания нанимателя, старающегося заполучить хорошего работника. Черт побери, он и в самом деле хитер. Надо прикинуться дурачком, подумал Тоцци. Может, он проговорится и скажет что-нибудь себе во вред. Может быть, будем надеяться.

– Я что-то не улавливаю ход вашей мысли, мистер Нэш.

Нэш улыбнулся и пожал плечами. У него был длинный язык, но он знал, когда следует остановиться.

– Знаете, Майк, вид у вас просто ужасный. Посмотрите на себя в зеркало. Щека распухла, нос тоже. Рубашка вся в крови, а костюм... да его можно теперь выбросить. Господи, на кого вы похожи! Вам нужно поберечь себя. Почему бы вам не отдохнуть немного, не погулять по берегу и не поразмышлять? Когда почувствуете себя лучше, приходите ко мне. Если, конечно, у вас еще будет желание работать на меня. Мы что-нибудь придумаем.

Погулять по берегу? Как вчера, когда чуть не убили Вэл? Ублюдок!

– Конечно, мистер Нэш. Я дам вам знать.

Тоцци осторожно встал на ноги, постоял немного, боясь, что подогнутся колени, потом с опаской шагнул вперед. Колени были в порядке, но сильно кружилась голова.

Тоцци поглядел на картину на стене – скромная улыбка Сидни, великолепная прическа, глубокое декольте. Неужели все-таки она сказала Нэшу, что он фэбээровец? Заметила, что он слишком настырен, и догадалась? Может, она спала со всеми агентами, которые пытались проверить бизнес Нэша? Налоговыми инспекторами, фэбээровцами, инспекторами игорного бизнеса? Может, она их всех носом чует?

Тоцци пошел к двери, но затем остановился и поглядел на Нэша. Он не может уйти, не получив ответа. Тоцци кивнул на картину.

– Это она сказала вам, что я агент?

Нэш отрицательно покачал головой.

– Ей нравилось общаться с вами. Она не говорила о вас ни словечка. Вы, наверное, стоите того, Майк. Недаром женщины без ума от итальянцев. Правда?

– Может быть... Но кто же сказал вам?

Нэш ухмыльнулся, как кролик, и пожал плечами.

– Кое-кто.

Сэл Иммордино сказал тебе. Конечно, он. У него возникли подозрения, и он поведал о них Нэшу. Вот почему Ленни всучил ему ключи от дома на берегу. Это была ловушка. Рассел и Иммордино. Ублюдки. В голове у Тоцци застучало. Он повернулся к двери.

– Кстати, Майк, чуть не забыл сказать вам. Мне очень жаль вашу приятельницу. Кажется, ее зовут Валери? Послушайте, сколько бы ни стоило лечение, я оплачу его. Только дайте мне знать. Хорошо?

Тоцци мрачно поглядел на Нэша, с дурацкой улыбкой сидящего за столом, заваленным всяким хламом. Ему хотелось посоветовать Нэшу заткнуться, но к чему это? Он просто отвернулся и пошел к двери.

Возле двери стояли большие старинные напольные часы – он только сейчас заметил их. Они громко тикали в такт боли, пульсировавшей у него в голове. Тоцци посмотрел на циферблат с классическими римскими цифрами. Стрелки показывали двадцать пять минут первого. Поединок Уокера с Эппсом начинается всего лишь через девять с половиной часов, а он пока еще знал не многим больше, чем было известно ему десять недель назад, когда он начал вести свое расследование. Проклятье...