Тоцци стоял в густых кустах, его ноги утопали в мягкой почве, спиной он прислонился к каменной ограде. Отсюда ему был виден весь дом. Крисси смотрела телевизор на первом этаже. Другие дети, должно быть, уже спали, было около одиннадцати. Миссис Кинни наверху хлопотала в спальне, расхаживая по ней в купальном халате. Кинни сидел за письменным столом у себя в кабинете. Последние полчаса он разговаривал по телефону.

Пробираясь сюда вдоль ограды, Тоцци оцарапался о какую-то ветку, и щеку сейчас саднило. В тот момент он не обратил на это внимания, потому что опасался главным образом встречи с собаками. Газон в этой части двора был ровным, и к задней стене дома лепилась собачья конура. Он боялся, что поганый пес примется лаять и переполошит всю округу. Но, к счастью, пса, должно быть, забрали в дом, потому что Тоцци пересек двор без осложнений. Он решил, что сможет незамеченным пробраться к дому Кинни только задними дворами. Собственно говоря, он даже не стал предварительно осматривать улицу. Он был уверен, что в машине неподалеку от входа сидит, поджидая его, пара-тройка боевиков Варги. Пускаясь на нынешнюю авантюру, он исходил из того, что ни на заднем дворе, ни в самом доме засады не будет. Если бы Кинни позвал бойцов в дом, то ему пришлось бы многое объяснять жене. Бюро категорически не рекомендовало своим сотрудникам смешивать служебные дела с личными, и миссис Кинни наверняка знала об этом, а если все боевики Варги выглядят как два жалких мерзавца, которых Тоцци мельком увидел сегодня утром, то Кинни весьма непросто убедить жену в том, что это его коллеги из ФБР.

Наблюдая за телефонными переговорами Кинни, Тоцци подумал, что значительная часть их наверняка связана с его собственной персоной. Должно быть, скликает побольше добрых молодцев, чтобы те поскорей отыскали «второго».

Тоцци устал. Он тревожился за Гиббонса. Ему страшно хотелось прямо сейчас всадить пулю между глаз Кинни. Всю ночь и весь день он провел, обдумывая, сложившуюся ситуацию и свои возможные действия в надежде перехитрить этого сукиного сына во что бы то ни стало, а сейчас ему все надоело, и он устал от непрерывных размышлений.

Позади остались чудовищные двадцать четыре часа. После того как в квартиру Гиббонса прибыла пицца, Тоцци не мешкая убрался оттуда. Он понимал, что за ним, возможно, следят, но у него сложилось интуитивное ощущение, что брать они его сейчас не станут. Сейчас – еще не станут. Ситуация была слишком выигрышной для Кинни, чтобы он не захотел ею воспользоваться. Тоцци значился в розыске, а Гиббонс получил задание найти и обезвредить его. Если сообщникам Кинни удастся припереть Тоцци где-нибудь в темном углу и уничтожить без свидетелей, они смогут затем ликвидировать Гиббонса из собственного оружия Тоцци, чтобы все дело сложилось в классическую схему: отважный агент гибнет в схватке с уходящим от заслуженного возмездия дезертиром. Кинни, разумеется, заявит о том, что был единственным свидетелем смертельного поединка, и это превратит его в героя, потому что именно он, а не кто другой в конце концов нейтрализует маньяка Тоцци. Тем самым Кинни не только избавится от угрозы разоблачения, но и заслужит Золотую звезду и окончательно укрепится в звании отличника, сукин он сын.

Покинув квартиру Гиббонса, Тоцци уложил его кольт в багажник своего «бьюика», вместе с остальным оружием, и сорвался с места, устремившись вдоль реки на север. Он ехал узкими дорогами, чтобы иметь возможность обнаружить за собой хвост. К тому времени, как он добрался до моста Джорджа Вашингтона в Форт-Ли, он пришел к выводу, что его никто не преследует. Но тут-то Тоцци и ударился в панику. Внезапно он осознал, что у него нет никаких ниточек, способных вывести на Гиббонса, и с ужасом подумал о том, что способен сделать Кинни с его другом и напарником. Кинни был безумцем, он был мясником. Здесь-то Тоцци и начал сомневаться в том, что Кинни предпочтет прибегнуть к глубоко продуманной инсценировке. Возможно, он уже обезглавил Гиббонса, пополнив ужасный список, в котором были Ландо, Блэни и Новик. Возможно, он пренебрег разоблачениями со стороны Тоцци, потому что решил: никто не отнесется всерьез к свидетельству дезертира. Возможно, он посчитал более разумным сперва расправиться с Гиббонсом, а уж потом позаботиться о Тоцци.

Гоня машину на юг по объездной магистрали, Тоцци при мысли обо всем этом обливался холодным потом. Ему надо найти Гиббонса – и сделать это как можно скорее. Ему пришло в голову, что Кинни, возможно, уже устроил засаду в мотеле, где он снимает номер. Тоцци искренне понадеялся на то, что так оно и будет. Потому что ему было наплевать на любые планы Кинни схватить его, используя Гиббонса в качестве наживки. Если, дай Бог, тот строит такие планы, Тоцци необходимо пойти на этот риск, потому что засада может вывести его на нынешнее местонахождение Гиббонса прежде, чем Кинни вновь испытает людоедскую потребность в убийстве.

Приехав в мотель, он сперва завернул на бензозаправку и попросил наполнить ему баки. Тут-то он их и обнаружил. Они находились в каких-то тридцати ярдах от него, и он смотрел сейчас прямо на них. Двое приятного вида парней, еще недавних посетителей дискотеки, сидели около мотеля в синей машине с оранжевой плексигласовой крышей, поджидая его. Конечно, он не мог поручиться в том, что они дожидаются именно его, но интуитивно он знал, что так оно и есть. Вся их история легко прочитывалась у них на лицах, смахивавших па хищную мордочку ласки, – двое молодых гангстеров, стремящихся произвести наилучшее впечатление на босса, с тем чтобы увеличить свои шансы «быть сделанными» в семействе Варги. Они сидели, подчеркнуто отвернувшись друг от друга, как две поссорившиеся старушки в приюте для престарелых. Один вид их привел Тоцци в ярость. Он прикинул шансы на то, что этим желторотым соплякам и впрямь известно, где держат Гиббонса. Шансы были не слишком серьезными. Хорошенько порастрясти их было делом рискованным, и едва ли такая игра стоила свеч. В бессильном бешенстве Тоцци принялся молотить кулаком по рулю. Так или иначе, он должен был что-то предпринять.

Служащий заправки появился у себя в окошечке, и Тоцци расплатился с ним двадцаткой. Пока тот отсчитывал сдачу, Тоцци удалось кое-что придумать. Не какой-нибудь хитрый план или целую стратегию, а просто как он должен поступить сейчас, чтобы послать Кинни весточку. Он хотел дать понять Кинни, что находится в бегах, но вовсе не прячется.

Все это промелькнуло в его мозгу словно бы в тумане, как будто он смотрел сейчас какой-то кинофильм; он мысленно следил за происходящим на экране, толком не думая об этом. Он включил мотор «бьюика», объехал бензозаправку, проехал по выгоревшей траве на задний двор мотеля, скрылся за зданием, включил задний ход, въехал задом на узкую дорожку и с расстояния в двадцать пять футов врезался в машину с двумя молодыми гангстерами. Держа ногу на педали, он вытолкнул машину мафиози на проезжую часть. Услышал, как закричали водитель и пассажир, как затрещал бампер, как заскрежетали покрышки, затем почувствовал сильный удар и едва не выпустил из рук руль. Это грузовик врезался в машину с гангстерами на дороге и отшвырнул ее под вывеску мотеля на другом конце стоянки. Тоцци совладал со взбесившимся рулем, развернулся и выехал на шоссе, промчавшись мимо изуродованной машины, зажатой между грузовиком и стальными стояками, на которых была закреплена неоновая вывеска мотеля.

Отъезжая от мотеля, Тоцци с трудом верил в то, что действительно совершил этот наезд. Все это было сущим безумием. В аварии могли пострадать невинные люди. И сам по себе поступок был просто глупым. Через час он, правда, услышал по радио, что в аварии никто серьезно не пострадал. Радиокомментатор еще и посмеялся над жалобами гангстеров, будто их нарочно вытолкнули на самую середину шоссе. Полиция сообщала, что у них в машине обнаружено большое количество белого порошка, природа которого пока не установлена. Тоцци искренне понадеялся на то, что скептицизм радиокомментатора разделяет и полиция и что, следовательно, никто не занят сейчас поисками медно-бурого «бьюика» 1977 года выпуска с помятым задним бампером.

После инцидента в мотеле Тоцци просто ездил по городу, ездил, чтобы подумать, расставить все факты по своим местам, чтобы выработать хоть какое-то подобие плана. Первым делом, и он понимал это, ему необходимо было найти пристанище хотя бы на ближайшую ночь, и квартира Джоанны представлялась наиболее естественным решением данной проблемы. Но по дороге туда его начали одолевать сомнения. Вовсе не исключено, что она, так или иначе, замешана в этом деле, подумал он. В конце концов, она была замужем за Варгой, и, что бы она о нем сейчас ни рассказывала, формально разведены они не были. Возможно, она сотрудничает с Варгой, возможно, в их первую ночь она нарочно удерживала его у себя, чтобы люди Варги успели подложить бомбу в машину его кузена. Исключить такое было нельзя. Он передумал, решив все-таки не ехать к Джоанне. И в конце концов провел ночь на заднем сиденье своего «бьюика», припаркованного у съезда к станции техобслуживания Винса Ломбарди. Но прежде чем заснуть, успел опять подумать о Джоанне. Просто он опять впал в манию преследования, решил Тоцци. За последние несколько недель он виделся с ней множество раз. И у Варги было немало возможностей захватить его во время этих свиданий. Выходит, с ней и впрямь все было в полном порядке. А он впал в манию преследования, только и всего, да и вообще вел себя во многих отношениях как самый настоящий параноик.

И вот он стоял сейчас в тени возле кустов; лицо Кинни, разговаривающего по телефону, было у него прямо перед глазами. Кинни работал сейчас сверхурочно, и Тоцци понимал, что происходит это вовсе не по заданию ФБР. Эх, если бы поставить этот аппарат на прослушку, подумал он. Ах, если бы!.. Тоцци медленно продвигался по периметру двора с заброшенным огородом. Какая тут еще прослушка?

Он миновал въездную дорожку и прошел между «вольво» и семейным грузовичком, поднялся на три ступеньки, ведущие к черному ходу. В кухне было темно. Он вспомнил, что там имеется настенный телефон, красный настенный телефон рядом с холодильником. Тоцци осторожно отвел ставни и попробовал дверь. Она оказалась не заперта. Двери в этом доме запирал скорее всего сам Кинни. Двери запирает тот, кто ложится последним, а папа обычно допоздна засиживается у себя в кабинете.

Свет из соседней комнаты струился в темную кухню и высвечивал металлическую утварь. Он слышал из комнаты какую-то паршивую рок-песню, которую слышал и раньше, но сейчас не мог вспомнить названия. Должно быть, Крисси смотрела MTV. Он подошел к двери в комнату и заглянул туда. На экране длинноволосый блондин в джинсах в обтяжку скакал по сцене, кривляясь перед камерой и корча из себя последнего идиота. На диване ему удалось увидеть даже коленки Крисси. Оставалось надеяться на то, что она вдруг не решит приготовить себе на ночь молочный коктейль.

Телефон висел справа от двери. Рядом с ним висел маленький настенный шкафчик с отделениями для счетов, памяток, рецептов и прочей ерунды. Был здесь и блокнот, в который заносились покупки. На верхнем листке было написано несколько строк, но совсем немного – явно не полный список покупок. Тоцци достал из соответствующего отделения стопку счетов и бегло просмотрел их. Ничего необычного: газ, электричество, местная аптека, телефонный узел. Он подумал, не прихватить ли счет за телефон, но отказался от этой мысли. Конечно, всегда полезно проверить счета за междугородние переговоры, но у него не было ни времени на это, ни, главное, возможности такое провернуть. Специальные агенты в силах сделать это, но уж никак не агенты-дезертиры. Специальные агенты – такие, как Кинни. Тоцци положил счет на место.

Он потянулся к телефону. Осторожно снял трубку, зажал микрофон рукой и поднес к уху. Кинни все еще был на проводе.

– ...Перечисляется на ваш счет по завершении операции. Так мы поступаем всегда, – произнес Кинни.

– Ага, ясно, прямой депозит, понятно. Но меня тут малость к стенке приперли, понял, мужик? И надо-то всего два куска, чтобы отвязаться. Два куска в задаток – что, много, что ли? Я что, прошу о чем-то невозможном?

Ноющий голос на другом конце провода сильно смахивал на Поли Тортореллу.

– Так мы дела не делаем, – сухо произнес Кинни.

– На хрена, как мы их делаем! Я что, вас хоть раз подвел? Нет. А сейчас я прошу об одолжении, а вы жметесь. Ну и как прикажете проворачивать ваше дело, если этот тип спустил на меня своего боевика? Объясните: как?

В разговоре возникла пауза. Кинни колебался.

– Ладно, – сказал он наконец. – Мне все равно придется передать тебе ключи от квартиры в Бронксе. Знаешь, где в Байонне находится парк Килл-ван-Кулл?

– Чего?

– Парк под Байоннским мостом.

– Где лодки?

– Точно. Встретимся там завтра в полдень на баскетбольной площадке. Я принесу деньги.

– Лады. Огромное спасибо.

– Только не рассчитывай, что так теперь будет всегда. Понял, Поли?

– Ага, ясное дело. Больше никогда. До завтра.

– Точно.

Кто-то из них повесил трубку, и Тоцци сообразил повесить свою, чтобы в трубке у Кинни послышались гудки. Он подождал, не наберет ли Кинни еще какой-нибудь номер. Прошла минута, он снял трубку, но услышал в ней только дыхание Кинни. Должно быть, ищет в записной книжке нужный номер, подумал Тоцци, но он ошибся.

– Крисси?

Голос Кинни раздался одновременно и в телефонной трубке и в соседней гостиной.

– В чем дело?

– Крисси, я пытаюсь работать Мы, кажется, договаривались насчет телефона, когда я работаю.

– Но я телевизор смотрю, папа. Я этого дурацкого телефона не трогала.

Ах ты, дерьмо какое. Кинни, должно быть, почувствовал разницу в звуке гудка или еще что-нибудь в этом роде. Отличный у него, судя по всему, слух! Тоцци быстро повесил трубку и шагнул к двери.

Но когда он уже взялся за ручку, у него над головой вспыхнул свет. Он обернулся и в проеме дверей увидел Кинни. В руке у Кинни был молоток.

– Тоцци, – прошипел он.

В глазах у него была ярость. Все его лицо сейчас как бы пошло вразнос, будто на нем шла борьба между слепым неистовством и садистским удовлетворением.

Тоцци упал на одно колено и полез за укрепленным на лодыжке 38-м калибром. Но Кинни рванулся к нему через всю кухню, занеся для удара молоток и напоминая индейца с томагавком. Тоцци попытался было увернуться от удара – и молоток, целившийся ему прямо в голову, прошел мимо, ударив его сверху по плечу и отозвавшись ослепительной болью вниз по руке и в сторону затылка и шеи. Он повалился навзничь, ухитрившись, однако же, увлечь за собой Кинни. Используя подвернувшуюся возможность для контрудара, Тоцци сильно ударил костяшками пальцев в подмышку Кинни, вышибая из него дух. Кинни попытался вновь поднять молоток, но Тоцци уже упирался коленями ему в грудь и выкручивал руку, держащую молоток, пока Кинни наконец не выронил его. Тоцци перехватил молоток и занес его над головой Кинни, собираясь вышибить ему мозги. Ему страшно хотелось в это мгновение увидеть, как лицо образцового агента превратится в кровавое месиво. Ему хотелось отомстить Кинни за все сразу.

– Папа! – закричала с порога Крисси. В ужасе она прижала руку ко рту.

Тоцци замер. Сукин сын. И тут ему подфартило. Хватка Тоцци ослабла. Да будь он проклят, если окажется таким же психопатом, как Кинни. Нет уж, ко всем чертям, он этому Кинни не чета. Что бы о нем ни твердили люди, все равно он этому Кинни не чета. И Гиббонс знает это. Гиббонс. И хотя сейчас это не имело ни малейшего смысла, Тоцци поспешил уверить себя в том, что ему надо пощадить Кинни, для того чтобы в живых остался Гиббонс.

Руки у Тоцци тряслись. Его мозг был не в состоянии анализировать противоположные импульсы, поступающие из глубины души и из мозга. Ему хотелось уничтожить этого ублюдка, но разум подсказывал, что так поступать нельзя, хотя и приводил причины, которые самому Тоцци казались сейчас непостижимыми.

Девочка опять закричала. Тоцци стало слышно, как на втором этаже обитатели дома выбираются из постелей. Кинни отчаянно боролся за жизнь. В конце концов ярость в Тоцци взяла верх над разумом: он прижал руку Кинни к полу и вбил молотком раз-другой пальцы Гунна в сверкающий линолеум.

Кинни застонал и скрючился над перебитыми пальцами. Тоцци рванулся к выходу уже в тот момент, когда в кухню влетели оба старших мальчика. Выскочив наружу, он помчался задним двором вдоль ограды. Гангстеры, которых Кинни наверняка держит у главного входа, надеялся он, окажутся медлительными и бестолковыми.