Пригнувшись к рулю «бьюика», Тоцци мог наблюдать за улицей, парком, баскетбольной площадкой и мирно поблескивающими водами Килл-ван-Кулла – узкой протоки, отделяющей Стэйтен-Айленд от Нью-Джерси. Он увидел Поли Тортореллу в красно-черной гавайской рубахе: тот сидел, высоко взобравшись на скамью, пил колу, посматривал на лодки. Торторелла сидел здесь уже минут двадцать. А Тоцци прямо здесь и заночевал.

Ровно в полдень прибыл серебристый «вольво». Золотистый «шевроле-каприз», поджидавший у дороги, отъехал чуть в сторону, освобождая место для «вольво». В «шевроле» Тоцци заметил троих парней. Они сшивались здесь уже давно, с одиннадцати.

Когда Кинни вышел из машины, Тоцци увидел, что левая рука у него перебинтована, а средний и безымянный пальцы одеты Биметаллические корсеты, благодаря чему рука казалась когтистой лапой. Тоцци вспомнил ночную схватку с Кинни. Держа молоток в правой руке, он тогда разбил Кинни левую. И сейчас пожалел о том, что не раздробил заодно и правую.

На «вольво» Кинни прибыл в одиночестве. Трое из «шевроле» высыпали наружу и принялись виться вокруг него, пока он шел на баскетбольную площадку. Кинни коротко бросил что-то одному из гангстеров, и тот, выслушав приказ, моментально занял позицию за спиной у босса. Эти парни знали, что Гунну лучше не перечить. Как это ни удивительно, на типичных мафиози из Ньюарка эта троица вовсе не смахивала. Все были в темных костюмах, при галстуках, верхняя пуговица сорочки застегнута. Они смахивали на парламентариев или на агентов ФБР.

На Кинни был голубой костюм плотного сукна, полуденная жара его, казалось, ничуть не смущала. Безжалостные лучи, многократно отражаясь на стальных и хромированных поверхностях, искажали для Тоцци перспективу, и ему приходилось все время вертеть головой, чтобы не упускать из виду Кинни и его свиту. В парке было полно детей, очумело носившихся между деревьями. Орава детишек играла на баскетбольной площадке, кое-кто здесь же катался на скейтборде. Трудно даже вообразить себе менее подходящее место для возможной перестрелки. Но Тоцци осознавал, что Кинни на это было в высочайшей степени наплевать.

Прошлой ночью Тоцци прикинул, не изменит ли Кинни место встречи с Тортореллой, осознав, что Тоцци, возможно, подслушал эту часть его разговора. Но решил, что такого не произойдет. Кинни хочет избавиться от него, потому что Тоцци слишком многое известно о его связи с Варгой. И наверняка трое гангстеров прибыли сюда не для того, чтобы защитить Кинни от Тортореллы. Кинни сделал ставку на то, что эта встреча позволит ему заманить Тоцци в ловушку.

Тоцци вживался сейчас в образ мыслей Кинни. Этому и учат в полицейской академии. Но что, если Кинни вживается в образ мыслей самого Тоцци? От этой мысли ему стало неуютно.

Кинни подошел к скамье, на которой сидел Торторелла. Он поставил на нее ногу, оперся рукой о колено и взглянул на воду. По реке проходила парусная яхта красного цвета, с большой белой буквой "М" на борту.

Тоцци увидел, что Торторелла отрицательно покачал головой. Должно быть, Кинни спросил его, не было ли за ним хвоста. Идиотский вопрос. Если бы кто-нибудь увязался за Поли, он наверняка постарался бы не попадаться тому на глаза. Да и самого Поли здесь бы не было. Хотя как знать. Деньги, судя по всему, были нужны ему позарез.

Кинни полез в нагрудный карман и извлек оттуда конверт. Объясняя что-то Торторелле, не сводившему глаз с этого конверта, он постукивал им по краю скамейки. Тоцци представил себе, как Кинни читает нотацию коротышке, внушая тому, что ему делают большую любезность, что такую любезность делают человеку раз в жизни и что тот не должен надеяться, что это может войти в правило. Кинни обязан был поставить Поли на место, прежде чем отдать ему деньги. Кинни был здесь боссом, на этот счет не имелось ни малейших сомнений.

Когда Кинни в конце концов отдал конверт Торторелле, коротышка соскочил со скамьи, пробормотал множество слов признательности и благодарности и быстро удалился. Торторелла – это стало сейчас совершенно ясно – не был частью главного заговора. Кинни, оставаясь на месте, полюбовался еще одной яхтой, а затем направился к своей машине. Трое гангстеров повелись следом за ним. Они влезли в «шевроле-каприз» и, не заводя мотор, дождались отбытия «вольво». И только когда тот уже почти исчез из виду, поехали следом.

Гоцци, припав к рулю, с трудом сдерживался, чтобы немедленно не помчаться за ними. И лишь когда «шевроле» уже почти скрылся из виду, последовал за машинами, надеясь на то, что Кинни не удосужится подстраховаться дважды, выяснив, не преследует ли кто его телохранителей. Сам Тоцци на его месте поступил бы именно так.

К счастью, Кинни решил без этого обойтись. Тоцци проехал вслед за золотистым «капризом» на север по шоссе, ведущему в Либерта-Стэйт-парк, – проехал буквально у самого подножия статуи. Тоцци всегда находил многозначительным то обстоятельство, что, хотя госпожа Свобода стоит далеко от берега, стоит эта сука задом к Джерси. Следовало бы тогдашним умельцам малость ее развернуть, чтобы она не демонстрировала здешним жителям такого вопиющего пренебрежения.

Это шоссе вело также и к главной магистрали, благодаря чему здесь было достаточное движение, чтобы ни у кого не вызвал подозрения «бьюик» Тоцци. Но когда «шевроле-каприз», вместо того чтобы въехать в парк, свернул налево, Тоцци пришлось сбросить скорость. Здесь уже движения практически не было. Убавив скорость, он дождался, пока на ту же дорогу не свернул тяжелый грузовик с прицепом, а затем продолжил преследование, используя грузовик в качестве прикрытия. Но и тот вскоре свернул к бумажной фабрике. Тоцци продолжил путь, уповая на то, что гангстеры в «шевроле» не догадаются, кого преследует коричневый, «бьюик». Теперь он уже не мог ехать медленно – на такой дороге это выглядело бы предельно подозрительно. Местность была пустынной: поле без признаков жизни на одном берегу реки и автомобильная свалка, на которой бесполезные железяки громоздились друг на дружку на высоту в шесть футов, – на другом. Тоцци бросил взгляд на массивные багажники здешних колымаг и подумал об излюбленном мафией способе захоронения тел и о Гиббонсе. Он был искренне рад, когда «каприз» проехал мимо свалки, не свернув на нее.

Дорога здесь была извилистой, она повторяла течение реки. «Каприз» исчез из виду, затерявшись за высокой травой и густым камышом. Тоцци ехал по главной здешней дороге, не соблазняясь ни одной из ведущих вправо развилок. На этой местности он хорошо ориентировался. Дорога вела к старой железнодорожной станции, куда когда-то привозили иммигрантов с Эллис-Айленда. Тоцци вспомнил, как дедушка рассказывал ему, что, пройдя медицинский осмотр на Эллис-Айленде, новоприбывшие слышали один и тот же вопрос: где они желают обосноваться – в городе или в сельской местности? Если вы выбирали город, то вас везли морем в Нижний Ист-Сайд. Если выбирали сельскую местность, вас отправляли в Джерси-Сити. Дед выбрал сельскую местность, но денег у него хватило только на то, чтобы его довезли до Нью-Йорка. И два поколения спустя семейство Тоцци не сумело продвинуться в сторону запада ни на пядь.

Вдруг главная дорога из гравийной перешла в булыжную, и старый «бьюик» затрясся на ходу. Тоцци увидел прямо перед собой мост на рамных опорах, а сразу же за ним – несколько заброшенных фабрик и складов, выглядящих крайне угрюмо под черной стальной конструкцией. И тут же он вновь заметил золотистый «каприз» и серебристый «вольво». Они были запаркованы рядом с выстроенными в одну линию списанными трейлерами на чудовищно захламленной стоянке возле старого двухэтажного кирпичного склада. Тоцци – на случай, если за ним кто-нибудь наблюдает, – не выключил мотора. За мостом тоже было множество фабрик и складов, некоторые из них еще таили в себе искру жизни. Тоцци остановился в первом же закоулке, вышел из машины и отправился назад на своих двоих.

Прячась в высокой траве, он обошел складское здание по кругу. Он увидел грузовую платформу и капоты обоих автомобилей. В высокой траве, за трейлерами, стояла и третья машина – черный «файрберд-транс-эм». Двое из тройки гангстеров стояли сейчас, прислонившись к капоту «каприза». Трое парней самого угрюмого вида сидели на краю грузовой платформы, роясь в двух белых мешках со съестными припасами и пачкая себе лица всем, что им удавалось оттуда выудить. Крупный парень-ирландец, казалось, был готов сожрать и сами мешки. Низкорослый латиноамериканец пытался завести разговор с гангстерами у «каприза», но те не обращали на него внимания. Им наверняка казалось, что в мафиозной иерархии они находятся значительно выше, и связываться с панками они не хотели. Тоцци наблюдал за всем этим, пока уголовники не закончили трапезу и не вернулись в здание склада. Он услышал, как зазвенел колокольчик грузового лифта, извещая о прибытии. Троица вошла в лифт, причем латиноамериканец, обернувшись, успел показать гангстерам у машины расставленные рожками пальцы.

Через пару минут лифт вновь приехал вниз, и оттуда вышли Кинни с третьим гангстером. Они расселись по своим респектабельным машинам, прихватили с собой поджидавшую их парочку и уехали, оставив глубокие борозды в пыли, покрывающей стоянку. Тоцци ухмыльнулся. Если Гиббонса привезли сюда, значит, он все еще жив. У трупа ни за что не оставили бы охрану.

Тоцци встал на грузовую платформу и посмотрел в пустую шахту лифта. Он был настроен немного поимпровизировать. Сперва необходимо привлечь к себе их внимание. Он заткнул 38-й калибр за пояс, приложил руки ко рту и запел первое, что пришло ему в голову:

– "О, что ты увидишь при свете зари!"

Он запел погромче – на тот случай, если им его сверху будет не слышно.

Пару секунд спустя он услышал, что лифт поднимают. Тоцци опять ухмыльнулся. Он соскочил с грузовой платформы и кинулся к проржавленным трейлерам, все окна и двери в которых были нараспашку, как у портовых шлюх. Он по-прежнему пел во все горло.

Лифт опустился, и с платформы, озираясь по сторонам, сошли крупный ирландец и плюгавый латиноамериканец. Шли они медленно, поводя по сторонам пистолетами. Латиноамериканец выглядел разозленным, а ирландец – испуганным. Тоцци по-прежнему пел:

– "Во мраке кромешном наш флаг рассмотри..."

Латиноамериканец ткнул пушкой в сторону трейлеров. Приятели решили осмотреть их.

– Эй ты, пташка, – заорал латиноамериканец, – выходи! Хотим взять твой хренов автограф на память.

А пение меж тем все не смолкало. Они осторожно приблизились к открытым трейлерам, будучи готовы пальнуть в первое, что тут пошевелится. Но пение внезапно прекратилось.

– Выходи, ублюдок! – заорал Льюис.

Ему смерть как хотелось выглядеть крутым парнем.

– Заткнись, – огрызнулся плюгавый.

Фини остался сторожить старика наверху, поэтому сейчас за главного должен был быть он, а вовсе не Льюис.

И вдруг Льюис бросился в сторону. Ему почудился шорох в трейлере, стоявшем в дальнем конце ряда. Плюгавому тоже там что-то почудилось. Он уставился в черную дыру на месте оторванной дверцы и тщательно прицелился в нее.

– Пошли, – прошептал он Льюису, – вот в этот.

Когда Тоцци увидел, как их ноги отрываются от земли и исчезают в дверном проеме стоящего посередине трейлера, он смог поверить собственным глазам. Он лежал сейчас на спине под дальним трейлером. Он ударил рукояткой револьвера по днищу трейлера, чтобы привлечь их внимание и заставить подойти поближе. Тогда он мог бы схватить их за ноги и повалить наземь. Но они повели себя просто смешно. Позволили, как дураки, обвести себя вокруг пальца. Сейчас ему было слышно, как они перешептываются во чреве стоящего посередине трейлера. «Что же, поехали!» – сказал один из них, и сразу же град пуль обрушился изнутри на стену трейлера. Судя по всему, таким образом они надеялись достать певчую пташку, находящуюся, по их предположениям, в соседнем трейлере пули начали рикошетить, ударяя в землю у ног Тоцци. Парни явно ни черта не понимают и баллистике. Для того чтобы пробить две металлические стенки, расположенные на определенном расстоянии друг от друга, и при этом не отклониться от курса, пули должны быть как минимум небольшими артиллерийскими снарядами. Вот ведь придурки!

Когда дурачье угомонилось, Тоцци подлез под их трейлер, поднялся на ноги и запер их снаружи. Град пуль изнутри обрушился теперь на дверцу трейлера. Но Тоцци, пренебрегая опасностью, навалился на нее всем телом, нашел заржавленный засов и закрыл дверцу для страховки еще и на него.

Какие все-таки придурки, подумал он еще раз, возвращаясь на грузовую платформу.

Здесь была стальная дверь, запертая на замок. Тоцци расстрелял его и отпер дверь. От вони у него помутнело в глазах. Из верхнего окошка в помещение лился слабый свет. Лестница была устлана ветошью, а все помещение и лестничные марши были заставлены стальными катушками разных размеров. Запах стоял просто чудовищный. Нелегально хранимые токсические отходы, вне всякого сомнения. Чем и славен Нью-Джерси.

Тоцци начал карабкаться по лестнице, опасаясь крыс и занося поэтому ногу на каждом шагу как, можно выше. Поднявшись наверх, он отодвинул в сторону несколько тяжелых катушек, чтобы расчистить дорогу к двери. В горле у него жгло и першило. Он принялся молотить кулаками в дверь, ведущую на пожарную лестницу, и молотил, пока не образовалась щель, достаточная для того, чтобы протиснуться внутрь.

На втором этаже Тоцци встретила пуля, вонзившаяся в стальную дверь в нескольких дюймах от его руки. Тоцци мгновенно скользнул на пол.

– Брось мне свою пушку, дерьмо, или твой приятель – покойник! – заорал Фини.

Он стоял над Гиббонсом, который был распростерт на полу, прикованный наручниками к батарее. В руке у Фини был автоматический пистолет, и целился он в голову Гиббонсу.

Тоцци, лежа на животе, на мгновение замер; сердце у него бешено колотилось. Он не отрываясь смотрел на парня с поросячьей физиономией и вспоминал давнишний кинокадр: вьетконговец в упор разносит голову южновьетнамскому офицеру. Или дело там обстояло наоборот?

– Попрощайтесь друг с дружкой, господа фэбээрщики. Оба попрощайтесь! – Этот парень с поросячьей физиономией за словом в карман не лез. – А сейчас брось сюда пушку, я сказал, или я его ухлопаю.

– А кто это? – заорал в ответ Тоцци. – Я его не знаю!

– Какого хрена ты...

Гиббонс внезапно вышел из оцепенения и схватил Фини за запястье. Автоматический пистолет выстрелил в стену. Гиббонс не отступал. Тоцци кинулся к ним, ударил Фини ногой в грудь и обеими руками перехватил правую руку Фини, в которой было оружие. Борясь, они угодили в окно и разбили стекла. Тоцци в конце концов вырвал у него пистолет и швырнул на пол.

– Ах ты дерьмо вонючее!

Тоцци сгреб Фини за шею, высунул его голову в разбитое окно затем втянул в помещение. Он принялся избивать Фини, нанося удары попеременно в лицо и в живот, но сила их была явно недостаточной, для того чтобы Тоцци остался доволен. Ему хотелось сделать ублюдку бо-бо, чтобы этот выродок немного помучился. Но тут он вспомнил лицо Кинни в ту минуту, когда тот набросился на него с молотком, и заставил себя остановиться.

Фини рухнул на пол. Он был похож сейчас на живого краба, которого на ночь оставили в холодильнике, – ни малейшего признака жизни, кроме легкого подрагивания клешней. Из его поросячьего носа обильно текла кровь.

– Ты закончил? – осведомился Гиббонс.

Выглядел он ужасно, но голос звучал вполне нормально.

– Думаю, что да, – ответил Тоцци.

– Побереги лицо.

Гиббонс взял пистолет Фини, поднес к цепи наручников и, отвернув лицо, выстрелил. Разорвал еще горячую цепь, поднялся на ноги и подошел к Фини. Нашел ключ от наручников у того в кармане брюк и расстегнул у себя на руке металлический браслет.

– Я бы дал тебе этот ключ, – сказал Тоцци. – Почему ты не попросил?

Гиббонс оставил этот вопрос без ответа.

– Я как раз собирался вышвырнуть этого ублюдка в окно, когда ты вломился, – сказал он. Прозвучало это, правда, не больно-то убедительно. – Ты испортил мне весь план.

– Извини, – отозвался Тоцци.

Хорошо уже то, что старый хрен остался в живых.

– Пошли.

Гиббонс направился было к лестнице.

– Погоди-ка.

Тоцци опустился на одно колено и засучил брючину. Из кобуры на щиколотке он извлек револьвер и протянул его владельцу.

– Держи. Надоело таскать.

Гиббонс принял оружие и осмотрел его. Затем поглядел Тоцци прямо в глаза.

– Спасибо.

Тоцци почудилось, будто на лице у напарника мелькнуло нечто вроде благодарной улыбки. Да нет, скорее всего действительно почудилось.

Гиббонс сунул револьвер в карман пиджака. Он взвесил автоматический пистолет Фини на ладони, затем шагнул назад и вышвырнул его из окна в высокую траву. Осколки стекла вновь посыпались на Фини, падая ему на грудь и залитое кровью лицо.

– Завести сюда тех ребят? – спросил Тоцци.

Гиббонс, глядя на Фини, минутку поразмышлял над этим.

– Они годны только на стреме стоять и Кинни охранять. Ну их к черту.

Тоцци помедлил. Запах с нижнего этажа уже начал проникать в помещение.

– Да брось, пойдем, – сказал Гиббонс.