10.33 утра

— Перерыв! — закричал Стенли, когда они друг за другом прошли в гараж через приемную ремонтной мастерской. — Сходите попейте кофе. Быстро. Идите.

Двое темнокожих черноволосых парней в зеленых комбинезонах не обратили на него никакого внимания. Они продолжали возиться с машинами, стоящими на подъемниках. Один из них ставил новые тормозные колодки на темно-бордовый «бьюик-сенчури»; другой с помощью пневматической дрели откручивал болты на поржавевшем глушителе красной, как пожарная машина, «целики». Спекшаяся ржавчина и накопившаяся за многие годы дорожная грязь летели ему прямо в лицо, на котором были защитные очки, но он на это не реагировал.

Живчик и его дружок Майки стояли в сторонке, сжав губы и вытаращив глаза, и ждали, пока им объяснят, зачем их сюда привезли.

Беллз наблюдал за ними, потешаясь над их неуверенностью в этой неопределенной ситуации. Он медленно повернул голову и остановил взгляд на двух механиках. Он знал, что оба они с островов, тот, что занимался тормозами, — с Гаити и говорит только по-французски. Он обвел взглядом отсеки гаража. Пол под ногами был мягким от маслянистой грязи. Открытые тележки для инструментов стояли вдоль стены, как чудовища с широко раскрытыми ртами в ожидании святого причастия. Внутри виднелись аккуратные ряды висящих разнообразных гаечных ключей, напоминающих зубы. С потолка свисали, как лассо, резиновые ремни и части глушителей, похожие на запасные части к человеческому телу. На задней стене было прикреплено замусоленное желтое полотнище с названием мастерской и написанными черными буквами словами: «ЛУЧЧШИЕ ГЛУШИТЕЛИ — ЛУЧЧШЕЕ КАЧЕСТВО, ЛУЧЧШЕЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ, ЛУЧЧШИЕ ЦЕНЫ».

Это было одно из тех маленьких заведений, которые назывались чересчур пышно, например «Глушители Мидаса». У Беллза засосало под ложечкой, как только они вошли сюда. Он ненавидел дешевые подделки. Он любил все настоящее, солидное, прочное. Если вам нужен глушитель, достаньте хороший и больше об этом не думайте. Он не любил иметь дело с дешевым барахлом. Это сводило его с ума. Как будто на рубашке у тебя пятно. Все время о нем думаешь, даже когда не смотришь на него. Люди, которые брали у него деньги и потом не отдавали их вовремя, были как эти пятна. Они вынуждали его думать о них, тратить на них свое время. Такие люди были как непригодные вещи, их надо чинить, заменять или уничтожать, чтобы он мог перестать о них думать.

Стенли подлез под «целику»:

— Ты слышал, что я сказал, парень? Я сказал, идите попейте кофе.

Парень, возившийся с заржавевшим глушителем, сдвинул на лоб защитные очки. Вокруг его покрасневших глаз, там, куда не проникла желто-коричневая пыль, были темные круги.

— Хозяин нет здесь, — сказал он. — Нельзя уходить.

У него были толстые губы и угрюмое лицо; когда он обращался к Стенли, то смотрел мимо него.

— Дай им денег, — сказал Беллз, слегка раздраженный этими переговорами. Уж Стенли-то должен знать — если хочешь, чтобы кто-то на какое-то время испарился, нужно заинтересовать его в этом.

Стенли выудил из кармана пятерку и протянул ее парню. Тот взял, но на Стенли так и не посмотрел. Он смотрел на своего дружка, негра-француза с Гаити, стоявшего неподалеку с выкатившимися глазами и державшего в каждой руке по гаечному ключу.

— Идите, идите. Попить кофе. Ты что, не понимаешь?

Парень не пошевелился. Он оцепенел.

Стенли взглядом попросил совета у Беллза.

Беллз подошел к французу.

— Иди, frere Жак, — сказал он. — И поторопись, а то я позову тонтон-макутов.

При упоминании гаитянской секретной полиции голова француза дернулась. Живчик, как всегда, ничего не понял, но Майки Санторо не мог скрыть удивления. Беллз оскорбился. Он что же, не ожидал, что простой парень, Беллз, может знать о таких вещах, как тонтон-макуты? Кусок дерьма. С первого же раза, увидев Санторо, Беллз понял, что тот слишком много о себе воображает, считает себя лучше других. Что он себе думает? Что ростовщик из Джерси ни черта не знает, ничем, кроме наркотиков, не интересуется и читает только бюллетени скачек? Да, Беллз и раньше встречал таких, как Санторо. Они считают себя даром Божьим для любого. Одно он знал наверняка: малыш Майки считает, что он — дар Божий для Джины Дефреско.

Да, он прекрасно знает, что малыш Майки губы раскатал на Джину. Что не рассказал ему Живчик, он легко домыслил сам. Это было несложно. Санторо из кожи вон лезет, чтобы вскружить Джине голову, затащить ее к себе в постель. Думает, он лучше других. Вот и она такая же. Тоже считает себя лучше тех, кто ее окружает. Но ей это простительно. Ему нравится, что у нее есть характер, что она может любого послать, говорит, что не хочет иметь дело с деловыми ребятами. Тут все в порядке.

Другое дело Санторо. Это только показывает, кто он есть на самом деле — сопливый ублюдок. Его надо немножко окоротить, а кто лучше Беллза это сделает? За то, что Санторо крутится возле Джины, он свое получит. Только поэтому Беллз сцепился с Буддой из-за денег для этих ублюдков. Ссуду они получат, и он постарается их убедить сразу же вложить все деньги в дело. Он им во всем поможет, потому что хочет, чтобы они прогорели. И они прогорят, уж об этом он позаботится. А когда это случится, тут-то и появится старый добрый ростовщик, чтобы стереть эту улыбочку с рожи Санторо. Перво-наперво Беллз отберет у них их порнобизнес и сам им займется, чтобы вернуть ссуду. Живчика он оставит мальчиком на побегушках только по доброте сердечной. Но малышу Майки придется отвалить. А Джина, если она правильно воспитана (в чем Беллз почти не сомневался), ему еще от всего сердца спасибо скажет, что он спас ее непутевого братишку. Он был уверен,что она будет ему благодарна, даже если и не особенно это покажет. Он-то знает, как она предана этому никчемушнику, своему братцу, как беспокоится все время, что ему башку снесут или в тюрьму посадят. Она сама говорила ему об этом.

Двое чернокожих медленно шли к двери. Тот, у кого было грязное лицо, все еще сжимал в руке пятерку, как умственно отсталый, который никак не может сообразить, что ее нужно положить в карман. И тут появился босс. Наконец-то.

— Эй, Беллз, Стенли, в чем дело?

Рэнди Слиповиц был очень тощий, с иссиня-черными волосами, густыми бровями и рубильником, выступающим на его лице, как парус. Он был немного похож на того парня в передвижном военном госпитале, который всегда надевал женскую одежду, чтобы его уволили из армии. Слиповиц дымил, как паровоз, и всегда носил модные рубашки и темные модные штаны, облепленные волосами. Это была его проблема. Даже скорее болезнь. Страсть к животным. В доме у него было полно приблудных собак и кошек, которых он подбирал где только мог. Дюжины две собак и Бог знает сколько кошек. Часто он возил парочку животных в машине, а в эту минуту он держал на руках маленького котенка, сонного, полосатого, не совсем малыша, но еще не подростка. Слиповиц почесывал его голову обратным концом сигареты, зажатой между пальцами, хотя тот и так уже спал, устроившись на его согнутом локте, головой вниз и свесив лапы.

Но проблема Рэнди Слиповица заключалась не только в любви к бездомным собакам и кошкам. Он обожал также лошадей. Каждый полдень без исключения он проводил на ипподроме, что-то выигрывая, но больше проигрывая, как почти всякий кретин, живущий только лошадьми. Он занял у Будды сто семьдесят пять кусков, чтобы купить эту мастерскую, но проводил здесь слишком мало времени, чтобы дело наладилось. Он, наверное, думал, что все устроится само собой и мастерская каким-то образом превратится в волшебную машину, штампующую деньги. Но так дела не делаются. Нельзя постоянно оставлять вместо себя помощника. Беллз видел, что крах неминуем. Слиповиц еще не задерживал платежей — пока, — но Беллз понимал, что дело идет именно к этому. Насколько он мог судить, мастерская ничего не стоила. Если Слип не отдаст деньги, Будда не захочет с ней связываться, так же как и Беллз. Поэтому-то Беллз сегодня здесь. Чтобы дать старине Рэнди небольшой финансовый совет и вернуть его на путь истинный, пока он с него не сбился окончательно.

Слиповиц затянулся сигаретой.

— Что случилось, Беллз? — Его глаза перебегали с Беллза на Живчика, потом на Майка и снова на Беллза. На Стенли он не смотрел. Делал вид, что того вообще тут нет. Никому не доставляло удовольствия видеть Стенли.

Беллз, улыбаясь, подошел к нему и погладил головку лениво раскинувшегося котенка.

— Какой симпатичный, Рэнди. Как его зовут?

— Я назвал его Панчо. Потому что у него в любое время дня сиеста. — Слиповиц глубоко затянулся. Глаза его перебегали с предмета на предмет.

Беллз взял у него котенка и обхватил его одной рукой, поглаживая шерстку на его брюшке.

— Слушай, Рэнди, у него соски. Какой же это Панчо? Это девочка.

— Знаю, знаю. Просто для меня она выглядит как Панчо. Понимаешь, что я хочу сказать?

Беллз улыбнулся:

— Да. Понимаю.

— Так что вас привело сюда, Беллз? Нужен новый глушитель?

Беллз покачал головой и почесал котенку шейку. Котенок зажмурился и потянулся, испытывая блаженство.

— Так все-таки... что случилось, Беллз?

Тоцци заметил, что руки Слиповица дрожат. Парень был смертельно напуган. Он продолжал сбрасывать на пол большим пальцем пепел с сигареты, даже когда никакого пепла на ней уже не осталось.

Беллз смотрел на котенка, продолжая почесывать его шейку:

— Как бегают лошадки, Рэнди? Тебе везет?

Слиповиц пожал плечами:

— Когда как. Ты знаешь, как это бывает. Есть хорошие дни, а есть и не очень... иногда. Ты же знаешь.

Тоцци не мог с точностью сказать, спит ли Панчо, но выглядел котенок именно так.

Беллз продолжал почесывать его шейку.

— Скажи мне вот что, Рэнди: как у тебя идут дела?

— Дела?

— Да. Сколько глушителей ты продаешь за день? Примерно.

— Целиком?

— Да.

— Ну, понимаешь, всю систему целиком продаешь нечасто. Обычно людям нужны только отдельные части. Трубки, конденсаторы, сам глушитель и все такое. Нечасто бывает, чтобы кому-то понадобилось заменить всю выхлопную систему.

— Интересно. И сколько машин у тебя проходит за день? Примерно.

Слиповиц взглянул сквозь плексигласовые панели двери в гараж. Кроме «БМВ» Беллза и его собственного «понтиака», на площадке перед мастерской не стояло ни одной машины. А это означало, что сегодня работы было не так уж много. Он с большой осторожностью поднес окурок ко рту, последний раз затянулся, затем бросил его на пол и затоптал.

— Да когда как, Беллз. День на день не приходится. Сегодня, видишь, почти ничего нет, но это естественно в это время года. Как только пойдет снег и погода испортится, тут места свободного не будет. Ты ведь знаешь, дороги тут посыпают солью. И машины быстро ржавеют. Да еще жидкая грязь — собирается в нишах колес и замерзает. Ты едешь, а куски замерзшей грязи откалываются и — раз — попадают в глушитель. Можешь протащить их так сотни две футов. Ты даже не представляешь, какой вред это наносит машине.

Беллз улыбался, глядя на котенка, такого спокойного и умиротворенного.

— Замерзшая грязь, говоришь? Так тебя этому учили на Луччших курсах по ремонту Луччших Глушителей? Где это было? В Канзасе?

— Нет, в Омахе.

Беллз взглянул на Слиповица и кивнул.

— Так когда ты открыл мастерскую? В апреле, так ведь?

— Да, в апреле.

— То есть зимой ты еще практически не работал, да?

— Нет, но...

— А сколько времени ты ходил на те курсы?

— Пять дней.

Беллз кивнул.

— А не считая того, чему ты там научился, сколько глушителей ты установил лично, Рэнди?

— О, довольно много, Беллз. Когда кто-то из ребят заболевает, я сам все делаю. Да, именно.

— Сколько глушителей, Рэнди? — Беллз не отводил от него взгляда.

Слиповиц не мог заставить себя посмотреть на него.

— Слушай, Беллз, кончай. Не знаю я. Если тебе нужны точные цифры, мне надо посмотреть в записях.

— Ясно.

Тоцци все это не нравилось. Он не знал точно, в чем тут дело, но, видимо, Беллз приехал за деньгами, не выплаченными в срок. Стенли стоял между Слиповицем и дверью, голова на бычьей шее запрокинута, глаза полуприкрыты.

Маленькая кошечка лениво распростерлась на согнутом локте Беллза, как переброшенный через руку мех. Беллз баюкал ее, как ребенка, покачивал, почесывал шейку, что-то приговаривая. Описывая круги, он подошел к стоящей на подъемнике «целике». Остановившись, посмотрел вверх, на нижнюю часть машины, как всматриваются в звездное небо.

— Рэнди, — произнес он, — позволь мне сказать тебе одну вещь. Команда хороша настолько, насколько хорош ее тренер. Армия хороша, если ею командует хороший генерал. То же и в бизнесе. Дело идет хорошо, если у него хороший хозяин.

— Согласен с тобой, Беллз.

Беллз через плечо взглянул на Живчика и Тоцци и поднял брови.

— Вы тоже послушайте. Это и вас касается. — Он снова уставился на покрытое ржавчиной дно машины. — Ты сказал, что согласен со мной, так ведь, Рэнди?

— Целиком и полностью.

— В таком случае ты не применяешь свои взгляды на практике.

— Ч-ч-что ты имеешь в виду, Беллз? — В губах Слиповица была зажата незажженная сигарета.

— Я имею в виду то, что мы оба с тобой знаем: ты не уделяешь достаточного внимания своему делу, Рэнди, и я считаю это нарушением контракта.

— Не знаю, о чем ты, Беллз. Я плачу тебе вовремя. Еще ни разу не заставил тебя ждать.

— Не в этом дело, Рэнди. Дело в том, что ты занят другими вещами, и это мешает твоей работе здесь, в мастерской. Ставишь на лошадей, подбираешь зверушек, таких, как этот Панчо Вилья, ухаживаешь за всеми этими шелудивыми дворняжками и кошками у себя дома.

— Ты не понимаешь, Беллз...

Беллз покачал головой, и Слиповиц тут же замолчал.

— Нет, это тыне понимаешь, Рэнди. Когда я дал тебе деньги, чтобы ты открыл мастерскую, я стал как бы твоим партнером в этом деле. Если ты разоришься, меня это тоже коснется, правильно? Вот почему я здесь. Чтобы дать тебе небольшой деловой совет, покане поздно. Своего рода дополнительная услуга. Понимаешь, о чем я?

— Да. Кажется. Не знаю.

Беллз через плечо взглянул на Тоцци.

Тоцци тоже посмотрел на него, но не произнес ни слова. Все это предназначалось для него, для него и Живчика. Беллз хочет дать им понять, что значит иметь с ним дело.

Беллз вышел из-под машины, все еще поглаживая заснувшую кошку. Он посмотрел вниз и нашел металлический рычаг, регулирующий высоту подъемника. Носком ботинка он сдвинул рычаг с позиции «выключено» и привел механизм в действие. Машина начала медленно опускаться, при этом из запачканной маслом металлической стойки, поддерживающей ее, исходил громкий шипящий звук.

Внутри у Тоцци все сжалось. Он смотрел на Слиповица, которого трясло мелкой дрожью.

— Видишь ли, Рэнди, вот как обстоят дела. — Беллз подошел к углублению в полу, где должны были оказаться задние колеса машины. — Я мог кричать, вопить, всячески угрожать тебе, и твоей семье, и твоим зверушкам, но я так не сделаю. Не такой я человек. Я лучше помогу тебе сейчас, до того,как у тебя возникнут проблемы. Ведь проблемы никому не нужны. Правда, Майки?

— Конечно.

— Что с тобой, Майки? Ты чем-то озабочен?

— Я? С чего бы это?

— Не знаю, но лицо у тебя перекосило. Расслабься.

— Я сказал, что мне нечего беспокоиться.

— Ну и хорошо. — Беллз ухмылялся ему в лицо.

Тоцци хотелось оторвать башку этому ублюдку.

Красная «целика» была уже в трех футах от пола. Беллз поглаживал кошку и улыбался Слиповицу.

— Все, чего я хочу, Рэнди, это чтобы ты больше души вкладывал в дело. Эти твои двое черных парней, может, отличные механики, или как ты там их называешь, но не они управляют делом. Я хочу, чтобы ты меньше времени проводил на скачках и больше времени здесь. Иначе...

Беллз наклонился вперед и осторожно положил спящую кошку в углубление в полу. «Целика» находилась в двух футах от пола.

Сердце Тоцци застучало.

Сигарета выпала изо рта Слиповица.

— Не надо, Беллз, пожалуйста. Не надо. — Он шагнул вперед, чтобы вытащить кошку, но дорогу ему преградил Тасманский Дьявол, и он отступил. Со Стенли лучше не связываться. — Послушай, Беллз. Пожалуйста. Не надо, — умолял Слиповиц, не решаясь сойти со своего места.

Чтобы видеть его, Беллзу пришлось выглядывать из-за спускающегося колеса. Он гладил голову котенка, пока тот не почуял опасность. Котенок попытался вывернуться и убежать, но этот сукин сын уже ухватил его за шею и прижал к полу. Котенок вырывался, бешено царапаясь задними ногами, но, видимо, боль не беспокоила Беллза. Тоцци не верил своим глазам. Будда был прав: Беллз точно урод. Наклонив голову набок, довольно улыбаясь, он смотрел на обезумевшего котенка, затем перевел взгляд на Тоцци:

— Что такое, Майки? Ты чем-то огорчен? Не беспокойся, царапины быстро заживают.

Тоцци пожал плечами.

— Руки твои, Беллз. — Проклятый живодер.

Беллз повернулся к Слиповицу:

— С сегодняшнего дня, Рэнди, ты будешь приходить сюда каждое утро раньшетвоих помощников, приведешь здесь все в порядок, чтобы ты и сам гордился мастерской. Носил бы лучший комбинезон и так далее. Я хочу, чтобы мастерская заработала на полную катушку.

Несчастный котенок надрывался от крика. Шина почти накрыла его. Беллз осторожно переместил руку, чтобы удерживать его за шею, когда колесо уже совсем прижало котенка к полу. Тоцци заставил себя остаться на месте.

Рэнди снова попытался дотянуться до котенка, но Стенли помешал ему.

— Хорошо, Беллз, хорошо. Как скажешь. Все, что хочешь. Буду носить комбинезон. Все, что хочешь.

— Смотри не обмани, Рэнди.

Котенок верещал во всю глотку.

Тоцци очень хотелось спасти несчастное животное, но не жертвовать же прикрытием ради кошки. Майк Санторо не осмелился бы перечить Беллзу, во всяком случае не теперь, когда им светит большая ссуда.

Слиповиц был на грани истерики.

— Клянусь, Беллз! Все, что хочешь.

— Правда?

— Правда! Клянусь! Обещаю!

— Отлично.

Беллз выдернул котенка за секунду до того, как колесо вдавило бы его в пол. Колесо еще несколько раз повернулось, затем застыло, коснувшись земли. Он держал котенка за шкирку, но, вместо того чтобы отпустить его, снова уложил на руку, поглаживая, успокаивая, почесывая его голову окровавленной рукой до тех пор, пока котенок наконец не успокоился, устроился у него на руках, запрокинул голову и замурлыкал, совсем как раньше. Спустя какое-то время он уже снова впал в коматозное состояние, вытянулся и обмяк.

Черный парень с Гаити уронил свою чашку, и кофе расплескался по черному от сажи полу. Они с другом молча наблюдали за происходящим от дверей, отделявших контору от гаража.

— Моп Dieu, -выдохнул он, уставившись огромными глазами с желтоватыми белками на спящего котенка.

— Ты видел? — прошептал Живчик Тоцци.

— Видел.

— Моп Dieu! Mon Dieu!

Покачивая котенка, Беллз громко рассмеялся. Он широко раскрыл глаза и уставился на парня с Гаити.

— Это вуду, крошка.

Челюсть Живчика отвисла. Он выглядел так же, как парень с Гаити.

— В чем дело. Майки? Ты все еще выглядишь огорченным.

— Я ничем не огорчен, Беллз. Я сказал уже.

— О да, точно. Ты говорил мне. — Беллз продолжал смеяться.

Тоцци молча смотрел на него. Этот сукин сын не просто урод, он урод в квадрате.