Несколько дней от морт’аэнов не было никаких вестей. Похоже, они куда-то отбыли, забрав с собой большую часть магов. Замок сделался почти пустым. Женщины собирались группками и перешептывались. В своих черных платьях с белыми воротниками и фартуками они напоминали стаю сорок. Но стоило мне приблизиться, как разговоры замолкали. На меня смотрели оценивающе и с некоторым превосходством. Атмосфера была странной, наполненной ожиданием какого-то большого события.

Я могла относительно свободно перемещаться по замку, заглядывать в мастерские, кухни, даже жилые покои. Запирать двери здесь было не принято.

Лара то и дело оказывалась рядом. Она рассказывала о жизни в замке, как здесь все замечательно устроено. С пугающим напором и пылкостью она говорила о вере. Оказывается, Солдан и Анхель написали «Великую книгу», где изложили основные догматы. Означенное сочинение представляло собой дикую смесь из выдержек темных книг, легенд и, судя по всему, личных предпочтений морт’аэнов.

Выходило так, что Светлейшая, устав от трудностей, обратилась к Темнейшему с просьбой защитить ее и «владеть ею». И Темнейший с радостью согласился.

— От их союза родились дети, — сказала Лара, — и были одни светлые, а другие — темные по силе.

Это я заметила. В замке хватало младенцев и подросших малышей. От одного взгляда на чужих детей у меня щемило сердце.

Лара объяснила, что мальчики с темной силой могут быть воинами по образу и подобию Темнейшего.

— А светлые? — неожиданно для себя спросила я.

Когда мы с Мораном ожидали Варрена, даже повитуха-ведьма и та не могла сказать, каким родится ребенок по силе.

— Светлые девочки впоследствии станут женами по образу Светлейшей. — Лара захлопала глазами.

— Это понятно, а мальчики? — настаивала я.

— Таких не рождалось, — последовал суховатый ответ.

Ее ложь была почти осязаема, а по лицу Лары пробежала едва уловимая тень…

— А девочки с темной силой? — спросила я.

— Нет. Так заведено высшим порядком. Все мальчики рождаются темными, а девочки — светлыми. Это гармония и единственно правильный порядок вещей.

Я поймала ее взгляд. На меня повеяло могильным холодом гнусной тайны, которую ей приходилось хранить. Я ужаснулась. В замке умерщвляют новорожденных мальчиков со светлой силой и девочек с темной. И что еще опаснее, Лара догадалась, что я все поняла.

— Это происходит редко. Очень редко.

Слова давались ей с трудом, словно что-то мешало говорить, губы почти не шевелились.

— Но бывает…

Какое уродливое место. Оно было мне отвратительно.

— Такова плата, — тихо сказала она. — Главное, мы нашли здесь свое счастье.

Девушка вновь лучезарно улыбнулась.

— Счастье, выстроенное на крови…

Еще никто никогда не говорил о счастье так навязчиво и много.

— А оно всегда строится на чьей-то крови. Без жертв не бывает, Магда. Случается, что младенцы умирают, такова жизнь. Это естественный ход вещей, и кто мы такие, чтобы противиться воле Светлейшей и Темнейшего.

— Нет, — покачала я головой, — это не жизнь такая, а уродливое проявление человеческой жестокости. Это не счастье, если ради него нужно истреблять своих детей.

Глаза Лары потемнели, она поджала губы. На лбу у нее выступила испарина. Девушка тяжело задышала, взяла меня за руку и почти силой потащила за собой. Я не сопротивлялась.

Мы вышли за пределы замка и прошли по узенькой, едва заметной тропке. В чахлом лесочке оказалось кладбище. На одних могилах лежали белые камни, на других — черные.

Лара молчала, но мысль была ясна: вот что происходит с несогласными и с теми, кто задает не те вопросы.

Меня переполнял гнев, и я сжимала пальцы так сильно, что ногти больно впивались в ладони. Я достаточно окрепла, чтобы исчезнуть отсюда.

— Послушай, Лара, — сказала я, — я обошла весь замок и окрестности, но не нашла ни следов портала.

— А, да, — рассеянно ответила она, глядя на белое надгробие. — Это потому, что их здесь нет. Солдан или Анхель достаточно сильны, чтобы сотворить временный портал, а постоянный они не строят. Нам всем хорошо и здесь.

Вот почему мне так легко отдали кристаллы. Что ж, одной загадкой меньше.

Когда Лара наконец-то оставила меня одну, я поклялась себе, что найду способ вырваться.

Я дождалась глубокой ночи, отпорола белый воротник, чтобы в своем черном платье раствориться во тьме, и выскользнула из спящего замка. Я не поверила ей. Не может быть, чтобы они обходились без портала, это же слишком хлопотно — каждый раз создавать его заново.

Я еще раз обошла окрестности, но в глубь болот лезть не решилась. Заглянула в чахлый лесок, где располагалось кладбище. Тут меня пробил озноб до самых костей. Устав, но ничего не добившись, я вернулась в свою комнату. До рассвета оставалось еще несколько часов, и я заснула.

До самого пробуждения меня мучили кошмары. Девушки в белых платьях сидели на могильных холмиках и радостно мне улыбались. Их черные губы не шевелились, но они говорили:

— Приходи к нам, Магда, каждое полнолуние мы танцуем.

* * *

На следующий день весь замок кипел жизнью. Маги вернулись… с добычей. Громкие голоса. Смех. Стоя в тени стрельчатого окна, я наблюдала, как радуются жены и целуют своих мужей, как сваливают в груды золотые кубки и блюда.

Они привели с собой пленников. Мужчин. Темных.

Те сидели прямо на земле небольшой группкой, скованные по рукам и ногам длинными цепями. Среди захваченных ростом и статью выделялся кузнец, я определила принадлежность мужчины к этой профессии по кожаному фартуку.

Значит, эти темные не гнушаются нападать на своих же.

Я вышла на улицу. Тут ко мне подбежала Лара, щеки ее раскраснелись, а на груди на толстой витой цепи покачивался кулон с крупным дорогим кристаллом.

— После восхваления вечных супругов морт’аэны хотят тебя увидеть, — бросила она и вернулась к высокому, диковатому на вид магу.

Через некоторое время я вместе с черно-белой толпой влилась в часовню. Они возносили хвалу за удачный поход и просили Темнейшего и дальше помогать им в воинских подвигах и разить врагов.

К счастью, это продолжалось недолго. Все пропели гимн и разошлись по своим делам. Женщины спешили приступить к приготовлениям вечернего пира, а мужчины хотели поделить добычу и заполнить сокровищницу.

Часовня опустела, а я осталась сидеть на месте. Морт’аэны сами двинулись ко мне. Красивый Солдан возвышался надо мной.

— Мы приняли решение, Магда.

Анхель вновь многозначительно молчал.

— И какое же? — спросила я, глядя на них.

— Мы скорбим о судьбе Морана, но ничего не можем поделать. Мы не имеем права рисковать и оставлять замок Локр без защиты. Тем более, скорее всего, Моран мертв.

Я опустила взгляд. Если Моран рассчитывал на помощь, то он просчитался. Морт’аэны превратились в простых разбойников, которые совершали вылазки на беззащитные селения и обители, но при этом не горели желанием столкнуться с хорошо обученными светлыми магами из охраны правителя. Здесь они приравняли себя к богам, диктовали другим свою волю и довольствовались этим проклятым болотом.

— Наш долг, Магда, позаботиться о тебе. Поэтому ты останешься здесь. Мы подыщем тебе мужа, ты не будешь одна…

— Благодарю, я предпочитаю заботиться о себе сама и покинуть этот гостеприимный замок в самое ближайшее время.

Солдан покачал головой.

— Это невозможно, — жестко отрезал он.

— Да, — подтвердил Анхель, — ты останешься здесь. В замке много женщин из светлых земель, мы не можем делать различий и выделять кого-то. Тебя сюда привела сама судьба. Но кое-что мы можем. Солдан, думаю, что Магда не желает выходить замуж, ведь так?

Теперь он смотрел прямо на меня. Его равнодушные глаза пугали, словно стоишь на краю пропасти, и там клубится туман.

— Моран жив, — ответила я с уверенностью.

— Если он освободится, то сможет тебя забрать. А пока ты должна будешь работать. Не можем же мы кормить тебя и одевать за просто так? Поэтому, Магда, ты станешь моей служанкой, — сказал Анхель и улыбнулся.

Точнее, его губы просто неловко дернулись в попытке выполнить непривычное действие.

Его внезапная словоохотливость настораживала. К тому же он крепко взял меня за локоть и потянул за собой.

— Идем, Магда. В моих покоях нужно прибраться.

На мгновение его зрачки сузились и стали крошечными, размером с точку, поставленную на пергаменте.

Анхель обитал наверху, в высокой башне, куда вели бесконечные ступеньки.

— Идем, — подгонял он меня, едва сдерживая нетерпение. — Скажи, Магда, твоя магия… она же еще не восстановилась?

— Нет, — лаконично ответила я.

Инстинкты кричали, что нельзя идти с ним. Развернуться бы и броситься бежать. Прочь, прочь от морт’аэнов и всех этих чопорных людей в черных нарядах с белыми воротниками. Но вопреки своим предчувствиям, я продолжала подниматься по лестнице.

— Да, будет тяжеловато выполнять работу, но это не повод пасовать перед трудностями, — сказал Анхель.

Комната оказалась светлой, но очень пыльной, тут стоял тот особенный дух, который возникает, если в помещении долго никто не жил.

— Я хочу, чтобы здесь все блестело, — сказал Анхель и вышел.

Я не могла позволить себе даже простеньких бытовых заклинаний, поэтому поискала глазами метлу. Она скромно притулилась в углу.

Чем больше я мела, тем больше становилось пыли. Она поднималась в воздух, лезла в глаза, окутывала всю комнату. Стало совсем невыносимо, а пыль все прибывала. Серое облако выгнало меня на лестницу. Это явно была какая-то вредоносная магия.

И Анхель был тут как тут. Он, словно паук, поджидал меня в углу.

— Да, не больно-то у тебя получилось, такой беспорядок устроила, — сказал он, оттесняя меня обратно в покои.

Глаза слезились, я кашляла, а руку вдруг обожгло огнем. Раздался свист, и я едва успела отскочить. Анхель наступал, сжимая сложенный вдвое ремень. Опять этот безумный взгляд зрачков-точек.

На меня посыпался град ударов, и я оказалась в углу, сжавшись в комок. Боль терзала спину и руки. Я кричала, но от этого удары сыпались все чаще.

Это прекратилось так же внезапно, как и началось.

Он склонился надо мной, ласково убрал выбившуюся прядь за ухо. От этого прикосновения я вздрогнула и отодвинулась.

— Я хочу, чтобы Моран страдал, — прошептал Анхель.

Его дыхание щекотало кожу.

— И ты будешь страдать за него. Я растопчу все, что ему было дорого, и буду делать это медленно. О, Магда, сколько всего интересного нас ждет впереди!

Морт’аэн был безумен и одержим ненавистью. Он даже не понимал, что Моран, находясь в плену у светлых, не узнает, что происходит со мной. От этого стало совсем жутко. Я сжала зубы, чтобы не закричать от боли и отчаяния.

— Как справедлива иногда бывает судьба, ты не замечала? Я уж думал, что не смогу отплатить по всем счетам, а задолжал я Морану прилично. И тут ты свалилась на наши головы.

Воздух разорвал свист, я дернулась, но ремень опустился на доски, взметнув облачко пыли.

— Моран не может знать, что здесь происходит, — я все-таки озвучила очевидное.

Анхель рассмеялся.

— Ты ошибаешься, он узнает, я об этом позабочусь. Я покажу тебе, как сильно можно кого-то ненавидеть, — продолжал он шептать. — Ты возненавидишь Морана. Посмотрим, как скоро испарится твоя преданность к нему и когда ты начнешь пресмыкаться передо мной и ползать на коленях. Все твои желания исчезнут, и останется только одно — угодить мне. А знаешь, что будет в конце?

Я мотнула головой, хотя понимала, что ничего. Если мне не удастся вырваться, то в конце будет только смерть.

— В конце ты приведешь меня в замок Темной пленницы. Сделаешь это добровольно, без принуждения, чтобы темная развалина показалась. — Он придвинулся совсем близко. — И я убью рабское отродье, его выблюдка. И все земли Морана станут моими, а я позабочусь о том, чтобы обратить всех в истинную веру.

— Никогда, — процедила я. — Никогда.

Анхель похлопал меня по плечу.

— О, ты не так заговоришь. Поверь, я знаю. Это пока у тебя есть надежда и ты думаешь, что я просто свихнувшийся темный маг. Но со временем ты все поймешь. Да будет уже поздно.

Анхель ткнул пальцем в браслет из кристаллов на моем запястье.

— Кстати, это я приказал вернуть тебе камни. Чтобы ты смотрела на них и понимала, как близка свобода, но недостижима.

Он замолчал, дожидаясь ответа, но я так и не проронила ни слова. Тогда он снова ушел, на прощание бросив:

— Ты не закончила с покоями. Я по-прежнему хочу, чтобы все сияло.

Я даже не попыталась убрать проклятую пыль. Я запретила себе бояться и плакать. Страх только усиливает боль. А мне нужно держаться ради Варрена и Морана.

Почему Анхель сказал, что Моран будет чувствовать мои страдания? Я попыталась мысленно коснуться его. Хотелось услышать его голос, который скажет, что все будет хорошо, что он все вспомнил и теперь освободится, чтобы спасти меня.

Я собрала всю любовь, которая была во мне, и разделила пополам, мысленно посылая ее сыну и мужу. Во мне не осталось ни капли любви, зато я позволила ненависти захлестнуть себя. И как ни странно, вместе с ненавистью пришла магия. В сердце шевельнулась, пустила ядовитые корни очень темная сила.

Анхель приходил еще один раз. Он снова избил меня, но на этот раз воздержался от длинных речей. Лишь повторял:

— Твой драгоценный Моран не вырвется и не освободит тебя. Не вырвется… не освободит, не вырвется.

Ему вторил свист ремня.

Я сносила побои с яростным, молчаливым остервенением, взращивая ненависть.

— Если желаешь, можешь спуститься на праздник в честь последнего похода. Будут танцы.

Я желала, чтобы он сгорел вместе с этим замком.

— Нет? Ну как знаешь. Надумаешь прогуляться — я найду тебя, — пригрозил он и ушел, беззаботно насвистывая.

Я прикрыла глаза и сосредоточилась на этом ощущении. Нет, я не доставлю Анхелю удовольствия загнать меня в болотные топи, а после притащить обратно в замок измученной и обессиленной.

Нужно притвориться, что смирилась, а после того, как силы вернутся, найти подходящее проклятие.

Ненависть и боль, боль и ненависть сплетались в груди, точно клубки ядовитых змей. Но главное, это питало магию, которая с каждым мгновением становилась все сильнее.

* * *

Анхель держал меня в башне три дня. Я отрешилась от всего происходящего, словно наблюдала со стороны, замкнулась и механически выполняла его приказы. Смотрела в пол, не поднимала глаз, чтобы он не увидел отблески того огня, что горел внутри меня.

О, никто не умеет казаться такой слабой и покорной, как я. Маг ожидал, что я буду плакать и умолять — я плакала и умоляла.

— Я думал, в тебе больше силы. Признаться, я несколько разочарован. Ты оказалась такой… обычной. Но Морану слишком важно было расположение нашего любимого, безвременно ушедшего принца Гиса… только так я могу объяснить то, что он хорошо обращался с таким «подарком».

Но кажется, Анхель был доволен, потому что прекратил меня бить. А может, просто ему наскучило это занятие или он решил дать мне время восстановиться, чтобы и дальше продолжать мучить, ведь сейчас под платьем все мое тело было покрыто багровыми кровоподтеками и синяками.

Но побои и боль были не самым большим испытанием. Кажется, Анхель вообще не спал. Всю ночь он заставлял меня стоять на коленях и читать «Великую книгу» вслух. Мне стала отчасти понятна причина столь странного поведения окружающих меня светлых, да и темных тоже. Каждое слово в книге было отравлено опасной магией. Она сковывала волю, лишала разум ясности, обещала блаженство и безопасность, сулила конец нескончаемой боли. Нужно было только перестать сопротивляться и перешагнуть невидимую черту, за которой не было сомнений и трудностей, все было предопределено и понятно. Я с отвращением смотрела на извивающиеся буквы, словно кто-то кинул на страницы горсть червей.

Несколько раз я едва не сорвалась в блаженную пустоту, но удержалась. Точнее, кто-то удержал меня. Я готова поклясться, что слышала предостерегающий шепот: «Магда». После чего смогла стряхнуть с себя дурман. Анхель неотрывно следил за тем, как я читаю.

— М-м-м… прочувствуй красоту этих слов, Магда. Еще немного, и ты познаешь истину. Твои страдания закончатся, придет спокойствие. Все хотят быть счастливыми.

Я подумала о Ларе. Да, она явно находилась в плену иллюзий, но мысль о несчастных убитых младенцах не давала ей покоя. Девушка даже ненадолго пришла в себя, привела меня к кладбищу. А еще Карлотта, которая сказала мне не пытаться бежать… Значит, колдовство Анхеля не так безгранично, как ему того хотелось бы. И, главное, ему можно противостоять, не пустить в себя словесную отраву.

— Ты забудешь о нашем разговоре, — сказал Анхель. — Поэтому я открою тебе один секрет.

Я перестала читать, пользуясь передышкой.

— Еще немного, и я объявлю себя земным воплощением Темнейшего. И стану правителем и богом. Все вы будете славить мое имя и просить о милосердии. Но сама понимаешь, владения нужно расширить. И земли Морана подходят как нельзя лучше.

Он подошел ко мне, коснулся пальцем моих губ, и по коже пробежал холодок.

— Тсс… пока никому не рассказывай. Все и так узнают в свое время. Ладно. Можешь немного поспать, а потом мы продолжим. Уже скоро я услышу, как сильно ты хочешь открыть мне путь в замок Темной пленницы.

* * *

Кто-то тряс меня за плечо, вырывая из спасительного сна.

— Магда, проснись. Только не кричи. Это я, Солдан.

Я моргнула и села, вопросительно глядя на мага. Мне снился такой хороший сон…

— Прости, что не смог прийти тебе на помощь раньше. Моран был моим другом. Я освобожу тебя.

Что это? Очередное испытание, подстроенное жестоким Анхелем? Или…

— У меня мало времени, Анхель скоро опять вернется. Что он заставляет тебя делать?

— Господин Анхель очень добр ко мне. Я с радостью выполняю его поручения.

— Да, я понял, что ты далеко не дура, — с одобрением сказал он. — Но у тебя только один шанс вырваться отсюда. Ты не сможешь долго противостоять его магии. Так что придется тебе мне поверить. Вот, возьми.

Солдан достал флакон.

— Нанеси несколько капель на ворот и рукава его рубашки, туда, где ткань соприкасается с кожей.

Он сунул флакон мне в руки и торопливо вышел. Я подождала немного и, прислушиваясь к каждому шороху, откупорила пробку. Осторожно провела рукой над горлышком и принюхалась. Характерный запах лаванды. Но нет, Солдан дал мне вовсе не духи, а один из самых коварных ядов. Если Анхель наденет такую рубашку, он умрет. Если я буду неосторожно наносить яд на ткань, и хоть капля попадет мне на кожу, то умру я.

Я взвесила все за и против…

* * *

Когда Анхель явился, он застал меня за книгой.

— Какие прекрасные слова, — сказала я, безмятежно улыбаясь, — не могу оторваться. Вы чего-то желаете, господин?

Я торопливо поднялась и склонилась в поклоне.

— Проводи меня в замок Темной пленницы, — приказал он.

Тут я сморщила лоб и мотнула головой, словно внутри меня шла яростная борьба.

Он не разозлился, но я уже видела этот взгляд.

— Что ж, придется усилить воздействие.

На этот раз в ход пошла магия. Анхель небрежно шевельнул пальцами, и я почувствовала, насколько мучительно бесконечным может стать каждое мгновение. Мне придавало силы только желание увидеть смерть морт’аэна.

Пытка кончилась внезапно. Я хватала ртом воздух, перед глазами плясали искры.

— Тебе следует спуститься со мной в часовню. Я лично написал новый гимн для хора, так что сегодняшнее восхваление будет особенным. Ну-ну, вытри слезы.

Он не повышал голос, и его спокойный равнодушный тон вселял гораздо больший ужас.

— Господин, — я поднялась на ноги, — для особенного восхваления позвольте подать вам свежую рубашку?

— Позволяю, — сказал он и махнул рукой.

Мои руки только слегка дрожали.

А дальше мы спустились в часовню. Хрустально-чистые голоса лились в щемящей душу мелодии, которая стремилась ввысь, чтобы достигнуть ушей Светлейшей.

Даже у суровых на вид темных магов в глазах стояли слезы. Никто, кроме меня, не обратил внимания на то, как Анхель рванул воротник, как некрасиво выпучились его глаза, как отрывался и закрывался рот. Он упал, задергался в предсмертных судорогах, но я все-таки поймала его затухающий взгляд. И клянусь, в его глазах зажглась искра понимания. Перед смертью он осознал, что это я убила его.

Песня оборвалась. Крики. Суета. Неразбериха.

Солдан оказался рядом и шепнул:

— Беги, Магда. Сейчас никто тебя не хватится. Портал готов и ждет тебя у старого дуба. Ты помнишь, где он?

Я кивнула. Это дерево трудно было не приметить. Оно росло недалеко от замка и возвышалось среди чахлой болотной растительности, как великан в толпе карликов.

— Хорошо.

Солдан слегка подтолкнул меня в сторону двери.

Уходя, я не обернулась. Действительно, никто не обращал на меня внимания, все были потрясены внезапной смертью Анхеля. Женщины рыдали и вопили. Я надеялась, что с его кончиной развеется его магия. Но так бывает только в сказках.

Вот и дуб, но признаков портала не наблюдалось. Я ускорила шаг, почти побежала. Но вокруг лишь волновалась от ветра трава и щебетали птицы.

Я поняла, что Солдан обманул меня, а потом стали слышны звуки приближающейся погони.