Максимилиан опять плохо спал ночью. Лето на планете первоначально было, скорее всего, не особо жарким, но повышенное содержание в атмосфере углекислоты, вызванное чудовищным пожаром, создавало некий псевдо-парниковый эффект, который хуже всего сказывался на землянах ночью. Бот за день прогревался, как пустая бочка, и ночами с вынужденным внутренним микроклиматом не справлялись даже кондиционеры, работавшие на полную мощность.
Проваливаясь ненадолго в сон, и выныривая из него, Максимилиан провертелся на мокрой от его пота постели до шести утра по местному времени, и решил больше не издеваться над своим организмом. Он выпил тонизирующую таблетку, постоял под контрастным душем почти полчаса, потом вместо теплового воздушного полотенца просто обтёрся натуральным махровым, оделся, позавтракал омлетом и кефиром, и направился в рабочие отсеки.
В рубке находился один Цилле. Из-за духоты на нём были только полосатые трусы, не шокировавшие исключительно мужской коллектив, но спина его была мокрой от пота. Шелестели вентиляторы, гудел кондиционер, однако от всего этого было совсем мало толку.
— Капитан, доброе утро? — спросил Цилле, услышав шаги и обернувшись. — Или — так себе?..
— Что-то среднее… — признался Максимилиан. — Могло быть гораздо лучше, если бы могло быть. Но никак не получается… Йохан, меня ни разу не потревожили с вечера и до утра. Нет проблем?
— Проблемы были сто дней назад, а теперь остались только проблемки. Не капитанские.
— Я рад за нас. Чего-то мы стоим, даже в экстремальных ситуациях.
— Да уж, испытание нам досталось глобальнейшее. Нас такому не учили, но мы, тем не менее, справились. Остались мелочи, не влияющие на общее состояние дел.
— Все в разбегах?
— Большинство. Тем, кому не спится здесь, как и вам, Капитан. Да, кстати, час назад появлялся Ростли.
— Выходил на связь?
— Нет, именно появлялся. Как всегда, без предупреждений. Пешком пришёл из-за холмов, побродил тут слегка вокруг, слишком не приближаясь, без особого энтузиазма поинтересовался нашими делами, и вами лично, Капитан, — уже заинтересованно, а потом ушёл туда же.
— Телепортнулся? За холмами, чтобы нас случайно чем не зацепить?
— Не знаю, как у него это получается и называется. Р-раз — и десять тысяч километров — как сто метров! Был там, теперь — тут, а потом — снова там. На своём любимом необитаемом острове посреди местного океана. Робинзон и Пятница — в одном лице.
— Любопытствует?
— А что ему ещё делать в его почти божеской должности! Спит уже не восемь часов, как мы, а два. И есть тенденция даже на обнуление времени отдыха.
— Фокусов тут своих не показывал?
— По моей робкой просьбе легко забросил один из наших тяжёлых вездеходов на вершину горы в пятистах километрах отсюда. Сам бы он туда не взобрался, а гонять бот для транспортировки куда-то ходячих, но не лазающих машин, — расточительно.
— Выгодный у нас теперь имярек, — сказал Максимилиан. — Экономит нам горючку и время. Ещё не Бог, но уже и не человек. Двуликий Янус. С одной стороны это Ростли, а с другой — кто?.. А что с ним будет через год, когда закончится полная расконсервация его потенциальных возможностей?..
— Пока нам от него только польза. Значит, он контролирует свои способности и возможности. Будем надеяться, что он и дальше не изменится в худшую для нас сторону. Он там сейчас совсем один, и времени у него на себя самого — неограниченно много. А с вездеходом Ростли слегка промахнулся. Он его не посадил на заказанную мною вершину, а почти уронил на неё с высоты в пять метров. Пока у него заметна не очень чёткая фиксация своих транспортных действий в пространстве. А вездеход мне пожаловался на проблемы с ходовой частью.
— Нестрашно это. Людей туда на вертолёте сбросим, они его и починят, и пожалеют.
Максимилиан подсел на свободное рабочее место.
— Йохан, я тут слегка поболтаю с Крисом. С глазу на глаз. Ждёт ведь… Не одичал бы…
— Поболтать — это он теперь очень даже любит, — понимающе улыбнулся Цилле. — И с нами, и даже — с самим собой. Слышим, когда он забывает отключать связь…
— Он вникает в себя самого. Нового. Это не так просто…
Максимилиан вышел на закрытый канал связи с Ростли.
…Он увидел океан. Бескрайний штилевой океан. Ростли закрепил передающее видеоустройство у себя на голове, и сейчас сидел рядом с берегом. Зародышевые чуть живые волны беззвучно наползали на песчаный берег с мелкими камешками, и канули в нём. Над водой тоже молча носились местные чайки, больше похожие на земных ворон.
— Наслаждаешься?.. — спросил Максимилиан слегка насмешливо.
— Почти хронически, — тут же отозвался Ростли, и изображение дёрнулось. — На редкость красивейшее место вы мне подобрали. Благодарю и конкретно за него! Я бывал из любопытства на других островах в радиусе сотен километров, но, похоже, успел влюбиться в свой, поэтому с остальными уже несправедливо критичен и субъективен… Нашёл на нём больше десятка наиболее интересных мест для любований пейзажами, и медитаций, и теперь регулярно их обхожу по очереди. Не хочешь составить мне тут компанию?..
— Телепортируешь, что ли?.. — деликатно поинтересовался Максимилиан. — А гарантии дашь?..
— Можешь и на вертолёте, если что. Коли не особо боишься меня — страшно ужасного… А я тут пробовал экспериментально кидаться туда-сюда местными зверюгами. Получается, вроде, и без вреда для них…
— Это на физическом и микробиологическом уровне. А как с моими мозгами? Не пригласишь ли ты меня в гости с одними инстинктами?..
— Потому и не навязываюсь со своим оголодавшим гостеприимством. Осторожничаю… Пока изредка позволяю себе только вашу технику. Без проблем.
— Но с последствиями… — едко сказал Максимилиан. — Вездеход ты не посадил, а уронил с приличной высоты, и с травмами гусениц. Он на тебя теперь в обидах…
— Каюсь, расслабился. Железка ведь, поэтому я не сконцентрировался до нужной степени…
— Вот и я об этом… Ты неуклонно созреваешь, и скоро сможешь сдуть нас всех с этой планеты одним своим случайным чихом…
— Да, со своей энергетикой я тут временами обращаюсь непростительно по-детски. Вздумал испробовать собственные растущие силёнки вон на той горе, что упирается прямо в берег. Шестьсот метров над уровнем океана, а я хотел усилием воли приподнять её ещё на метр над островом…
Ростли горько вздохнул.
— Получилось, но я испугался. Когда началось землетрясение, когда на горе возникли мощные камнепады, а с её вершины смело красивую рощу…
До меня только тут дошло, что гора — это скальный монолит, хотя и аморфный. А я начал слепо и глупо разрушать её внутриструктурные связи. Я отстал от горы, но пейзаж себе изрядно подпортил… Наука мне!
Ростли повернул голову, и Максимилиан увидел ангары в глубине острова, ставшие Крису временным жилищем.
— Уже захотелось под крышу? — спросил Максимилиан.
— Не мне. Датчики охраны сообщают, что там без меня кто-то шастает… Местная живность просто обожает мародёрствовать даже в моём присутствии. А хищники, можно сказать, мечтают попробовать меня на свой зуб… Шугаю их регулярно, но они лишь собираются во всё большие стаи. Не работают у них условные рефлексы, связанные с нами.
— Тут у всех — именно так. Видимо, как антагонизм Сеятелю, выработавшийся в процессе эволюции. Недоглядел он слегка с этим, или не придал явлению большого значения. Да и не только с ним. Мы вот изначально не могли понять, почему находили местных жителей в голом виде, и откуда у них этот необъяснимый эксгибиционизм и нудизм?
Всё оказалось проще простого! В формате эволюционного противопоставления, у обитателей планеты выработалось мощнейшее биополе, которое они при необходимости суммировали, хотя бы частично экранируясь им от давящих излучений Сеятеля. Одежду они сбросили, чтобы в катастрофической ситуации свести к минимуму потери своего объединённого биополя. Некоторым это помогло, хотя и не всем. Но те, кто выжили, теперь очень красиво одеваются. Особенно — женщины…
— Да, если бы мы всё знали изначально…
— Опыт — это продукт Времени, и не всегда — съедобный…
Судя по задёргавшейся картинке, Ростли встал и пошёл вдоль береговой кромки.
— Три месяца назад мы договаривались о сотрудничестве, Макс. Перед моим отлётом сюда медики детально меня обследовали, сняли энцефалограммы, и сделали томографию моих мозгов. Я тут вам на заказ исправно устраивал себе варварские пункции и почти вивисекции, делал предварительные обработки биоматериала, а потом отправлял результаты вам. Когда вы, наконец, скажете мне, что и где у меня — не так, как у вас?
— Мы пока не всё поняли до нужного нам всем конца, но кое-что сказать уже могу. Да, есть в тебе что-то, Крис… Как мы все и предполагали с самого начала. Глубоко в мозгу.
— Он мне туда что-то имплантировал?
— Получается, что так. Только мы никак не можем понять, что именно. Некое нано… Сверх — маленькое, не поддающееся измерениям, но весьма мощное в режиме трансляции.
— Этот гад подключил меня к Тёмной Энергии?
— Нет, это однозначно — гравитационная связь, Крис. С планетой, на которой ты сейчас находишься почти в изгнании. Лично у меня такое предположение возникло ещё там, на орбите, когда ты показательно слегка тормозил и разгонял Корабль. Здесь поле тяготения Гоморры максимально, поэтому ты работаешь с ним. Если тебя удалить отсюда на миллионы километров, сильнее станет поле Ксеркса, и ты переключишься уже на него. Скорее всего, дальше пойдёт — по возрастающей. В межзвёздном пространстве ты будешь оперировать галактическими возможностями, а в межгалактическом — и вселенскими…
— Ты меня пугаешь, Макс… Может, из меня это лучше будет вырезать? Хирургическим путём? В моих и общих интересах?..
— Что именно? Объём мини-пространства? Кубический миллиметр твоего серого вещества, отчего ты не станешь прежним, но почти гарантированно слегка поглупеешь? А оно тебе поможет? Медики объединились с физиками, и пришли к выводу, что это не геометрическое место точек, а некая почти виртуальная проекция на наш мир какого-то другого измерения, с гораздо большими возможностями, чем мы способны даже вообразить… Трансмиттер, который мы из тебя убрать не в состоянии.
— И это всё — первому встречному?
— Ты же сам сказал, что после двух мощнейших непредсказуемых и сокрушительных ударов Сеятель перенёс и инсульт, и инфаркт, поэтому мог быть не вполне адекватным в своих действиях… Есть ещё одна новость, как мы полагаем, привязанная к первой.
— Ты меня радуешь, Макс… — угрюмо отозвался Ростли. — Всё больше и тяжелее…
— Крис, теперь ты у нас не только — всё более всемогущий, но и всё явственнее — бессмертный…
— Даже так?! Это что, первое напрямую связано со вторым?
— Нет сомнений! Твоя ДНК модифицируется. Теломеры, ответственные за продолжительность жизни, которые у нас воссоздаются во всё более укороченном виде, у тебя клонируются один в один…
Ростли плюхнулся в прибрежный песок.
— Вы меня убиваете, ребята! И не только — моим бессмертием и всемогуществом! Сплошные новости, радостные до изнеможения!
— Это тоже — ещё не всё… — тоном тайны сказал Максимилиан.
— Что ещё может быть сказано после всего, что уже сделано?!
— Тебе сорок лет, Крис, и у человека — это начало его физиологического увядания. Тебе лично такое больше не грозит. Расцвет мужского биотипа — двадцать пять — тридцать лет, поэтому ты теперь будешь неизбежно молодеть, пока не зафиксируешься в нужном диапазоне…
— А что потом?..
— С бессмертием всё почти ясно, а вот со всем остальным…
— Эстафета Сеятеля?..
— Есть мнение, что это, так сказать, контрольный выстрел. Выполняя свою программу, Сеятель, осознавая близкую собственную гибель, заронил в тебя зерно…
— Чего?..
— Кого…
— И?..
— Ты не хотел бы стать тем, кто создавал этого Сеятеля?..
— Это не смешно, Макс! Что такое — я, и кто такие — они!
— Как сказать… Позавчера ты был зародышем, вчера — эмбрионом. Сегодня ты — младенец, который учится ходить, а кем станешь завтра, и тем более — послезавтра?..
— За мной придут?.. Мои родители?..
— Или позовут тебя к себе…
— И я вас брошу?
— Зов крови, Крис. От него никуда не денешься. И ещё — от любопытства. Банального, но неистребимого. Кто там, и что там? Очень далеко отсюда, за всеми горизонтами событий… В другом измерении, в ином Времени…
— Десантник в формате Абсолюта…
Ростли вскочил на ноги и побежал к своему дому.
— Всё это — пока домыслы, Макс! Бездоказательные!
— Основанные на уже полученных результатах, и логике. Экстраполяция последствий наблюдаемого Явления…
— Отключись от меня, Макс! — вдруг взмолился Ростли, уже добежавший до своего ангара, но нисколько не запыхавшийся. — Я должен побыть один и основательно всё обдумать! Потом я сам выйду с вами на связь!
— Как прикажете, о, мой повелитель… — тихо сказал Максимилиан.
…— Мы его потеряем?.. — грустно спросил Цилле, когда погас экран связи с островом.
— Нет, Йохан, это ОНИ его обретут…
— А может, мы просто неограниченно фантазируем на заданные почти реальные темы?..
— Нет, эволюционный прогресс очевиден. Не завтра, так послезавтра. Не послезавтра, так через месяц. Но не через год, а гораздо раньше…
— Печально… — сказал Цилле. — Лучший из лучших. Наш брат. Муж, и отец своих детей. Каково будет им?..
— Это не смерть, это переход на другой уровень. Они должны будут понять. Можно даже сказать, что ему в этом неслыханно повезло! Единственный из всех смертных, поднявшийся до уровня богов!
— Он с нами хотя бы попрощается?..
— Не знаю. Ничего не могу сказать по этому поводу. Возможно, это будет скачкообразный переход из одного состояния Бытия — в другое. А чтобы попрощаться, необходим универсальный и общий для нас канал связи. И дело даже не в этом, а в том, что мы будем уже слишком различны в восприятии и осмыслении практически всего. На каком языке он будет с нами прощаться? Можно предположить, что сначала он ничего не поймёт и не почувствует, а потом это будет уже на наш Ростли, а ИХ кто-то, или даже что-то — на уровне явлений Природы… Что мы знаем о подобных вещах?
— Надо будет его как-то подготовить…
— Зачем? Это естественный программный метаморфоз, дружище Йохан! — Максимилиан встал и похлопал Цилле по потному плечу. — Гусенице не нужно объяснять, что она скоро превратится сначала в куколку, а потом — в бабочку! Это произойдёт само, и вполне буднично для неё!
— Чтобы стать крылатым Ангелом, нужно сначала стать ползучим чревоугодником… — потерянным тоном констатировал Цилле.