На следующий день, уже, будучи на родном «Вилли», мы устроили военный совет. Факт, что нам неизбежно придется подвергаться прессингу со стороны Немо, являлся неоспоримым. Что он замышляет — пока неизвестно, но уж явно не раздачу цветов на улицах Фалмута. Единственный способ противостояния, открывшийся нам — это алкоголь. Наверно, не самый правильный, но зато более — менее надежный: проповеди капитана не оставляют ощутимого следа в замутненном винными парами рассудке.

Стюарт сказал:

— Парни, рассчитывайте на меня. Я Вам помогу, как смогу. Лишь бы Хелен не обижалась.

Саша только вздохнул:

— Знала бы моя жена, через что мне приходится проходить здесь — она бы заплакала.

Ну, а я промолчал. Среди моей родни было и есть немало профессионалов, оседлавших зеленого змия, поэтому очень не хотелось пополнять их нестройные ряды. Но иначе никак! Я дал себе слово, что как только додумаюсь, почему это Немо к нам докопался, болезный, сразу отыщу альтернативу питию и буду побеждать его в честном бою. Эх, жаль, что на судне нельзя ночевать! Несмотря на весь холод и сырость, здесь бы я чувствовал себя гораздо спокойнее, нежели в гостинице у загадочного Джеффа Тараторкина.

— Итак, приступим, пожалуй, — предложил Саша, болтая за горлышко, как гранату бутылку с фирменной этикеткой.

— Побойтесь бога, Александр, еще нет и одиннадцати, — это я, наконец, произнес свое слово. — Мы же собираемся бухать лишь чисто в профилактических целях, а не куражу для. Еще целый день впереди. Поработаем слеганца, внесем лепту в благосостояние нашей компании. Телевизор посмотрим, отобедаем, а уж потом, перед выходом с судна можно и пропустить по стаканчику.

— Кстати, о телевизоре! — взвился Стюарт, словно внезапно вспомнил что-то важное. — Пес с ней, с работой, никуда она не убежит. Около полудня сегодня будут показывать бой из Лас-Вегаса. Наш Леннокс Льюис против старины Эвандера Холифилда. Предлагаю посмотреть это зрелище в одном интересном спортивном баре, где экран размером со стену. Пиво, конечно, будет немного подороже, чем обычно, но, я думаю, атмосфера стоит того, чтоб выложить за нее пару — другую лишних пиастров!

— Ура! Ура (с ударением на первом слоге)! Закричали тут швамбраны все.

И упали. Но никто не погиб! Все они спаслись. Всех они победили и умчались ввысь! — продекламировал на русском старпом.

— Вас ист дас? — обратился ко мне Стюарт.

— Лев Кассиль. Классика русской детской литературы. В нашем случае обозначает восторженное согласие.

— Итак, через час у меня в офисе, — сказал наш валлийский друг и исчез по своим делам.

— Нравится мне, когда они свои вагончики именуют гордым словом «офис». Когда я был маленький, то подобные строения у нас назывались очень незамысловато: «бытовка», — фыркнул Саша, когда мы остались вдвоем. — Ладно, пойдем попробуем поискать бумаги, о которых нас спрашивают из нашего офиса, двухэтажного стильного и современного. За час, думаю, управимся.

Бой двух тяжеловесов по такому экрану, конечно, смотреть было круто. «Бенг анд Олафсон» неспроста является одним из настоящих лидеров хай — фай. Мы потягивали пиво, махали руками, кричали Льюису «давай, давай», потом то же самое адресовывали Холифилду. Нам, в принципе, было без разницы, какой негрила станет чемпионом. Вот если бы наш Коля Валуев там бился, или, на худой конец, один из братьев Кличко — тут-то бы мы показали, что значит болеть по-эскимосски: забиться в угол и, нервно кусая губы, делать судорожные движения стиснутыми в кулаки руками, будто отгоняя злых духов.

Победила, без всякого сомнения, молодость. В корнуэльском клубе народ вопил, словно выиграл их сосед по дворовой шайке — лейке. Народ возбужденно расходился по рабочим местам, наперебой расхваливая утонченную тактику великих боксеров. Кроме этого то там, то сям раздавались слова «голден джубилей». Вчера, в Лондоне, это словосочетание было наиболее распространенным, когда народ упоминал свою королеву.

— Чего это они о золотом юбилее говорят? Или вчерашний концерт вспоминают? — поинтересовался я у Стюарта.

— Эх, ты, патагония! Не знаешь, что ли, что через две недели к нам сюда, в Фалмут, королева приедет в рамках своего путешествия по стране? Это теперь и называется «золотым юбилеем». Музей моря будут открывать, вот она и разрежет ленточку, пользуясь случаем.

— Это то здоровое здание, что через дорогу от нашей гостиницы, поближе к порту? — уточнил я, наконец, догадываясь о причинах внимания к нашим скромным персонам такой одиозной личности, как капитан Немо.

— Оно самое, чувак, именно! — закивал головой Стюарт.

Я остановился, как вкопанный, указал пальцем в небо и торжественно произнес:

— Теперь я знаю, господа — товарищи, какую цель преследует наш индийский друг!

Саша и Стюарт тоже остановились и подняли глаза к далеким дождевым облакам, словно ожидая, что вот сейчас, в сей момент, на мой перст вывалится из тучи Немо, метко попадая на него не самой скромной частью своего побитого веками, как шуба молью, тела. Однако, они, не увидев ничего путного, переглянулись и хмыкнули.

— Теперь и я начинаю догадываться, — протянул старпом.

— А я, простите, нет, — развел руками наш валлийский друг.

— Ну, в общем, теперь картина рисуется следующим образом, — начал я, продолжая движение к судну — не мокнуть же здесь, как трем тополям на Плющихе!

— Перед приездом королевы будут приняты все меры безопасности, о которых мы, даже и не будем знать. Народу на набережной соберется тьма — все захотят помахать флажками и поприветствовать монаршую семью. Мы, в свою очередь, тоже пойдем, но не со стороны города, как весь обывательский люд, а отсюда, с верфи. Так и ближе, и места будет более-менее в достатке. Королева с придворными пройдет, помашет ручкой и — ну, резать ножницами ленту на входе музея. Тут старый заговорщик Немо подает нам сигнал неведомым образом, благо, что в отель посылать свои установки, что поблизости — без разницы, я думаю. А мы с Сашей мутнеем глазами, резво зомбируемся и начинаем чинить непристойные действия. Боюсь даже думать, что именно. Конечно, ничего реального из этого не выйдет — все-таки охрана будет поблизости, но внимание секьюрити мы, безусловно, отвлечем. И тут задействуется настоящая сила, представляющая собой опасность. Случится полнейшее светопреставление, может, даже и с жертвами. Но мы с Сашей об этом уже не узнаем, потому как, вполне возможно, этими жертвами и станем. Как Вам расклад, господа?

Мы уже добрались до «офиса» Стюарта, Пол выглядывал из зарешеченного окна и махал нам призывно руками. Мы зашли внутрь.

— Ну, и как там наши? — спросил он, с хрустом потягиваясь за компьютерным столом.

— Не знаю, как там Ваши, а наши — вокзал не сдают! — задумчиво протянул старпом.

— Да все покайфу, мы победили, — сказал Стюарт в ответ на недоуменный взгляд своего коллеги. Подошел к сейфу, выудил из него маленькую, просто малюсенькую трехсотграммовую бутылку «Мартеля» и свернул ей голову. — Это дело надо переварить.

Я картинно вздохнул и посмотрел сквозь ближайшую кофейную чашку на свет.

— Да, тут без поллитры не разберешься, — согласился Саша.

Бутылку распили чрезвычайно быстро и в полнейшем молчании — никто не решался начать разговор. Потом вышли под дождь, якобы попрощаться, но оказались у нас на «Вилли», где под капитанской кроватью сиротливо стояла бутылка джина. Пол, сославшись на неотложные дела, выскочил, но обещал через час вернуться. Вернулся он уже минут через сорок, быстренько догнал нас по кондиции, а, чуть погодя, и обогнал, ушел в отрыв — все-таки тяжело сухопутному клерку тягаться с настоящими морскими свинками, то есть, конечно, волками. В самый разгар переходного периода, когда мы все вчетвером изображали терзания по поводу, открывать ли еще бутылочку, или литр для нас будет много, к нам в каюту ворвался спецназовец Скотина. К нашему удивлению он приволок с собой целую упаковку сидра. Это был сигнал.

Пока Пол самым пикантным образом блевал в коридоре на дверь чьей-то каюты, мы с Сашей звонили по домам, пользуясь телефонами наших корешей. Стюарт в это время показывал Скотине, как мы избивали малайских пиратов. Внезапно все они обратили внимание на нас, подбирали у нас горячие после получасового разговора телефоны и давай общаться, объясняя, какие мы кремни и как мы замечательно сработались. Даже Пол, не удержавшись, старательно икал в каждую трубку, сначала моей жене, потом Сашиной. Девчонки смеялись, но запретили нам больше пить. Мы с чистой совестью сказали, что у нас больше нет и отключились. Нет, мы не впали в обмороки, просто попрощались с домашними, выключили мобильники и побежали в судовую прятку за добавкой.

Через полтора часа приехала жена Стюарта, почему-то испугав Поля. Тот, собрав волю в кулак, ушел от нас и, как выяснилось позднее, сел за руль и уехал домой. Полиции по дороге не встретил, но свой гараж проехал всквозь. Его супруга потом полгода вспоминала Стюарту этот случай.

А мы разухарились не на шутку, поэтому визит Хелен был для нас спасителен. Мы уже подарили Стюарту судовую установку УКВ, Скотине я пожаловал с барского плеча водо — ветронепроницаемую спецодежду, которую им в их подводных силах почему-то не выдавали. Хелен прекратила эти безобразия, развезла нас с Сашей по пути в гостиницу, где проследила, чтоб мы разошлись по номерам. Скотина ушел спать в свою бытовку, Стюарт мирно посапывал в багажнике с УКВ в обнимку.

Словом, вечер удался.