Если бы Макс в свое время не снял с падшего от предательского выстрела воздушного шара солнечную батарею с соответствующим оборудованием, то блестящая придумка Ивана была бы реализована на половину, если не на треть.

Мастер сдержал обещание и представил на обозрение готовый катамаран, созданный из двух дюралюминиевых лодок. Крепежным элементом в этой конструкции служил пропеллер, установленный между корпусами на прочной раме. Получился почти глиссер. Только питание воздушный винт получал от нескольких секций семидесятипятиамперных аккумуляторов, позаимствованных на производственном объединении «Катод», устроившем один из своих цехов прямо в Адмиралтействе. Так что глиссер мог чесать против течения Невы, пока хватало зарядки.

Вовремя приделанное устройство на солнечной батарее отчасти должно было скрашивать потерю емкости, но оно было рассчитано на гораздо меньшие потребители. Поэтому 74 километра, а такова была протяженность Невы в былое время, не представлялись быть пройденными за один безостановочный вояж.

Главное — пробиться к Ладоге. А там уж, в случае чего, можно было и на веслах ехать. Четыре уключины позволяли разместить в них по два весла на каждый борт.

Иван радовался, как ребенок. Особенно это сделалось заметным после отплытия из лодочного сарая в дельту у Невских ворот Морского Торгового порта. Здесь подразумевалось самое широкое место, ранее именуемое воронкой рукава Большой Невы, откуда открывался выход в Маркизову лужу. В принципе, ширина реки не имела никакого решающего значения, просто так уж совпало. А радовался Иван за Мастера: не обманул, не подвел, не попытался присвоить и золото, и сам катамаран.

— Ты дурных «ментовских» романов начитался, — хмыкнул- тот, когда Ваньша на радостях поделился с ним своими былыми сомнениями. — Их-то в последнее время больше всего штамповали, с образовательной, так сказать, целью. Менты в первую очередь их и читали, как учебные пособия. Я же воспитывался на военной лирике Астафьева, Казакевича, Быкова, Смирнова, да Алистера Маклина, наконец. Вот что я тебе скажу напоследок, мореплаватель. Добро — оно, как стержень, его согнуть нельзя — только сломать. А зло, хоть и в два раза сильнее, гнется во все стороны, как резиновые дубинки. Для строительства используют железную арматуру, и никогда — палки из резины. В прошлом мире правила стройки изменились, вот мы теперь и имеем, что имеем.

— Но железные стержни тоже гнутся, — сказал Иван. — Правильно, — ответил Мастер. — Но после этого они- никогда не возвращаются в прежнее положение. А если несколько раз согнуть и разогнуть — они неминуемо сломаются. Ты подобное наблюдал с резиной?

Они простились без слез и объятий. Ваньша попросил передать привет Илье и Андрею, и они, загрузившись всем скопом, поехали в свое «большое космическое путешествие».

Обещанная скорость в спокойной воде предполагалась километров под двадцать в час, учитывая скорость течения, бывшую некогда около метра в секунду, силу встречного ветра, какие-нибудь густые заросли водорослей и иные препятствия, получалось, что в Ладогу они выйдут через пять часов. Это теоретически. На практике предстояло все это выяснить опытным путем.

Также нельзя было сбрасывать со счетов самые вероятные места засад всякой нечисти, типа «оборотней», которых берега реки также манили к себе относительно доступной добычей и богатыми трофеями. На лодках, хоть под веслами, хоть под парусом, люди просто обязаны были передвигаться за неимением (пока) в своем распоряжении действующих автомобилей.

Три потенциально опасных участка: у Смольного, ниже реки Охта, Кривое колено и Ивановские пороги. Здесь Нева раньше имела крутые повороты. А на порогах, вдобавок, напротив мыса Святки, имел место быть самый узкий участок — всего 210 метров в ширину. Именно в этих местах и располагались наиболее уязвимые в плане безопасности отрезки пути.

Конечно, все могло измениться, но Нева, в свою очередь, ощутила на себе столько тепла человеческих рук, что могла и устоять в прежних границах.

Также не стоило сбрасывать со счетов тех тварей, что скрывались под толщей воды. Если они имели обыкновение нападать на мирные маленькие суда, плывущие против течения, то кому-то могло не поздоровиться. Все упиралось в размер.

Словом, путешествие смахивало на авантюру, каковой оно на самом деле и являлось.

Через трое суток, измученная и побитая, группа «Радуга», как они себя назвали, вышла в Ладогу. Проплыли мимо подтопленной по самые крыши Петрокрепости и двинулись на восток, чтобы среди неуютного болотистого берега выбрать уединенное место для ночлега. На первую относительно спокойную ночь они устроились прямо у воды, как древние викинги. Разбили ночь на четыре смены и тяжко проспали получившиеся часы отдыха. Макса с ними не было.

Следующий день прошел в восстановительных мероприятиях. Каждый придумывал для себя занятие, без которого трогаться в дальнейший путь было просто немыслимо. Между собой практически не разговаривали, боясь произнести слова, служащие поводом двигаться дальше. Аккумуляторы за сутки бездействия подзарядились, практически до «кипения».

Вечером Саша Матросова, как идейный вдохновитель похода, все-таки нашла в себе силы и произнесла неприятные для каждого члена группы фразы: «Он не придет, надо утром плыть дальше». Никто не возражал. Ночью на свет костра никто не вышел, лес шумел своей непонятной жизнью. Утром путешественники уныло загрузились на катамаран и отплыли по своим делам.

Иван бросил последний взгляд на берег и, вздохнув, произнес Шуре, стоящему на руле:

— Поворачивай обратно. — Все головы обернулись на далекую сушу и возникшую у самой кромки воды фигуру. По мере приближения она разрослась в грязного и местами окровавленного человека в милицейской форме с одним оторванным погоном. Осунувшееся лицо выдавило из себя густую щетину, один глаз почти отсутствовал, то есть превратился в узкую щелочку в подушке отека, зато другой горел неистовым огнем торжества. Из кармана рваных брюк небрежно торчала рукоять пистолета, в руке был зажат двухметровый дрын с заостренным концом. Эту палку можно было использовать и как посох странника, и как копье. Судя по тому, что оно сплошь было покрыто бурыми разводами, последний способ эксплуатации оказался предпочтительней.

— Ну как суд? — спросил Бен Стиллер, когда они оказались- на расстоянии человеческого голоса.

— Оправдали вчистую, — ответил Макс, подмигнул здоровым- глазом, метнул свое копье в пролетающую птицу с мелкой «щукой» в когтях и спокойно шагнул на нос одной из лодок катамарана. Птица, похожая на птеродактиля, не возмутилась, только посмотрела очень строго одним глазом и улетела в свое гнездо. Зато Саша, Шура, Иван и Бен синхронно сжали и потрясли в сторону далекой Невы кулаками и прокричали:

— Ура! — Максу выделили полный пластиковый стакан коньяку, и каждый пытался пожать ему грязную руку. Обнять вернувшегося товарища по причине малых размеров площади для свободного перемещения смогли не все. Они поплыли в сторону устья Свири, намереваясь миновать его сегодня же, так как погода способствовала ровному скольжению по мелкой, почти речной волне. На следующий день планировался последний бросок практически до реки Олонки, что впадала в Ладогу недалеко от развалин Андрусовской пустыни. Только ориентируясь по этой реке можно было попытаться найти заросшую камышом Андрусовскую губу. Со стороны озера ориентироваться было крайне неудобно по причине отсутствия такового опыта у любого из вновь собравшейся пятерки.

Однако и эта сложность была преодолена весьма успешно. Путем подсчета впадавших в Ладогу рек после Свири, пресловутая Олонка легко обнаружилась. Их-то и было всего две — Обжанка и оне самое.

Спрятав свой катамаран на берегу, группа «Радуга», ведомая «Дерсу Узалой» Иваном добралась до обнаруженного им в прошлой жизни подземного хода. В былом рыбацком поселении людей никого не осталось. Место было открытое, поэтому ничто не могло воспротивить движению сверхнеуязвимых людей, куда ни попадя. Времени хватало. Те же немногие, что сохранились в своих рыбацких домиках и избушках, разбежались, как степные сайгаки из Калининградского зоопарка. Пятерке путешественников никто не препятствовал для спуска под землю, никто этого даже не видел, разве что местная живность. А ей было, по большому счету, наплевать.

По авторитетному мнению Ивана развалины не претерпели никакого изменения. Разве что лес вокруг поднялся до высоты головокружения, если пытаться задрать голову и отыскать взглядом макушки деревьев. Как-то так случилось, что привычка не особо разговаривать, будучи не под защитой стен, приобретенная Беном и Шурой, одобренная Сашей и Максом, не вызвала никаких нареканий у Ваньши. Молчать — так молчать, жесты — так жесты.

Однако когда они все спустились вниз, сохранять безмолвие стало тягостно. Замкнутое пространство не вызывало положительных эмоций ни у кого, к тому же лишь только опытные диггеры Иван и Шура, могли не отвлекаться на пустые страхи.

— Никто точно не знает, когда здесь был основан монастырь- и кем, — сказал Иван, тем самым разрешив прочим членам группы нарушить обет молчания. Саша даже облегченно вздохнула и поежилась, как от холода, напряженно озираясь вокруг.

— Кто-то говорит, что некий ученик Александра Свирского- Андреас пришел сюда и основал пустынь, — добавил Шура, который, зная о наметившейся еще в прошлой жизни их с Ванькой экспедиции, пытался собрать данные. — Кто-то — что разбойник Ондрус, уверовавший в один день и отправившийся замаливать здесь былые грехи. Церковь сама не знает, даже несмотря на то, что при Романовых все монастыри, приходы и иные богоугодные заведения были строго переписаны и систематизированы. Случилась здесь однажды женская обитель, да все монашки разбежались.

— От страха, — предположил Макс. — Почему это — от страха? — удивилась Саша. — Так, вроде бы больше не от чего, — пожал плечами майор- и изобразил здоровым глазом страшный взгляд. — Еду всегда можно добыть: место не хуже и не лучше прочих обителей. Возделывай землю, лови рыбу, бей дичь, да у прихожан не брезгуй подаяния принимать. Одиноко — так ведь это хорошо. Так что единственная причина остается — страх перед неведомым. А точнее — ведомым, точнее — проклятым, по их понятиям.

— И зачем же тут упорно монастырь отстраивался? — поинтересовался Шура. — Были здесь, говорят, до революции братья в ризах. Болтались по берегу, безобразничали, руки о бороны и плуги не марали. Потом их разогнали, чтоб имидж не поганили.

— Скоро узнаем, — невозмутимо ответил Макс. — Не затем ли- мы сюда прибыли?

Саша Матросова энергично закивала головой. Всем сразу стало понятно, что она боится. Только Шура, ожесточенно жестикулируя, переводил весь их разговор взволнованному Бену.

— Поблизости до сих пор под утро в тумане мертвые монахи- ходят, руками по воздуху круги рисуют, — говорил он Стиллеру. — И предводителем у них Андрус, которого пытали-пытали шведы, да и отрубили ему обе ноги. От этого с ним и приключилась мученическая смерть. Местные рыбаки-то к привидениям привычные. Они после суррогата алкоголя и не такое видят. А вот вам, американцам, может быть расстройство организма. Понял?

— Понял, — согласился Бен. — Где призраки — там- сокровища. Этому нас в Голливуде учат.

— Абсолютно логично, — всплеснул руками Суслов. — Погоди, погоди, — вмешалась Саша, понявшая все- лингвистические экзерсисы. — Как же этот Андрус среди них ходит? У него же, если, по-твоему, и ног-то нету.

— А они его на закорках носят, — вставил свою реплику- Макс. — По-очереди.

— Ладно, хорош словоблудием заниматься, — сквозь улыбку- проговорил Иван. — Пора двигаться дальше. Только, умоляю вас, шаг в шаг. Вроде бы все ловушки я снял в прошлый раз. Но я, в конце концов, не скакал здесь по всей пещере. Может, чего вдобавок имеется.

Однако весь путь до сокровищницы оказался безопасным. Может быть, потому что народ подобрался дисциплинированный, или Ваньша в свое время обезопасился со стопроцентным результатом.

В предшествующей усыпальнице комнате они первым делом зажгли все свечи, что принесли с собой. Тени загуляли по стенам, временами принимаясь плясать, когда кто-то из людей двигался и тем самым создавал слабое перемещение воздуха. Покрытые письменами стены притягивали взоры, но были практически непонятны.

— Вон, что-то на иврите, — шепнул Иван Стиллеру. — Нет, ты ошибаешься, — сказал тот. Будучи евреем из- Нью-Йорка, он каким-то образом, известным только представителям этого вездесущего народа, в детстве выучился разбирать не только буквы, но и слова, и даже предложения. Короче, вполне сносно читал на языке предков. — Это просто похоже на иврит.

— Тогда что это за язык? — удивился Ваньша. — Наверно, древнееврейский, — пожал плечами Бен. — И ты в нем не разбираешься? — Понимаешь, Ваня, тут такое дело, — снимаясь в «Ночь в- музее» артист пытался насытиться духом старины и запоминал кое-какие фразы на старом языке, но в целом, конечно же, языковые познания были минимальны. — Вот смог бы ты разобраться на старославянском?

Иван изобразил на лице неуверенность: «пес его знает».

— Пожалуй, что смог бы, вот только, зачастую, с полной- потерей смысла, — продолжал американец. — Так и я: буквы, быть может, и понимаю, но связать их вместе, чтоб было понятно, получается не всегда.

— Ну, что дальше? — поинтересовался у Саши Матросовой- Макс.

— Пойдем в усыпальницу. — Чего — гроб вскрывать? — спросил Макс. И было- непонятно, то ли он шутит, то ли всерьез — отеки на его лице спали, но подвижность лицевых мускулов продолжала оставаться слабой, едва различимой.

— Вот ты бы хотел, чтобы твой гроб кто-нибудь открыл? — так и не поняв настроение майора, вопросом на вопрос ответила Саша.

— Не знаю, не пробовал, — честно признался Макс. — Ничего мы вскрывать не будем. И так все ясно. Мы пришли- сюда не за этим.

— Погоди, погоди, — вступил в разговор Шура. — Что нам- ясно?

— Хорошо, я объясню для самых сообразительных, — сказала- Саша, впрочем, не выражая особого недовольства. Наверно, ей самой было необходимо выразить словами все мысли, родившиеся в голове. — Вокруг — Ладога. Нево — по-старинному. Моисей похоронен в месте с именно таким названием. Как в пятой книге Моисеевой — «Второзаконии», главе 34. Только не на горе, которую придумали в Сирии, а в озере. Недаром наш Вяйнямёйнен уплывает от людей в лодке. Сюда же приходил после смерти Христа апостол Андрей Первозванный. Почему он не отправился куда-нибудь в Индию, или Африку? Там, по крайней мере, не так холодно. Пошел он к истокам Веры, поклониться могиле Моисея. Вот и образовался здесь монастырь задолго до становления Русского государства. А почему он был всегда в довольно убогом виде? Да потому что не соответствовал Истории. Хау, я все сказала.

Никто ни спорить, ни возражать не стал. Догадки и предположения — дело хорошее. Но самое главное то, что они находились сейчас здесь, в месте, где легенда соприкасается с действительностью. И пришло время, когда только действие способно хоть как-то повлиять на ход жизни. Либо в одну, либо в другую сторону.

— Тогда — пошли, — предложил Бен, которому Шура и Ванька- старательно перевели выступление Саши Матросовой.

Все приняли в руку по свече, выданной Максом, и один за другим пошли к изголовью гроба, где, судя по Ивановым низкохудожественным снимкам, и располагались загадочные скрижали Заветов Господа.

В воздухе чувствовался аромат цветов, и каждый ощутил прилив некой радости. Камни с врезанными в них буквами стояли, где их и сфотографировал Иван, прислоненными к стене напротив гроба.

Медленно ведя рукой по строчке за строчкой, Саша повторяла про себя Заповеди. Она не могла, конечно, разобраться в написанном, но просто сопоставляла положение строк. Скрижали были скрупулезно собраны, так что вязь букв нигде не прерывалась. Кроме одного места. В нем отсутствовал целый фрагмент камня с символом. Саша с ужасом оглянулась на своих товарищей, не зная, что делать дальше.

Макс жестом показал всем, что надо выйти.

— Спокойно, — сказал он, когда все вновь собрались в- освещенной комнате. — Я так понимаю, что в самом важном месте не хватает буквы. Но мы все равно не могли прочитать ничего. Разве что — Бен.

— Ну, я, конечно, не уверен, но транскрипцию последнего- слова написать бы смог. Вот только в середине отсутствующий символ придется угадывать, — ответил тот.

— А ты сможешь подставить по смыслу все буквы из древнего- алфавита по очереди, чтоб получилось неизвестное нам слово? — спросил Шура.

— Пожалуй, что не могу определенно ответить на твой- вопрос, — закивал головой Стиллер.

— Так, давайте думать, — сказал Макс. — Какой символ из- использовавшихся до этого места можно подставить сюда? Они, конечно, разные по размерам. Да и почерк, словно не тот. Такое ощущение, что жгли, или резали камень два разных человека.

— Конечно, разных, — согласилась Саша. — Заповеди писал- Моисей, но подписаться он не мог. Подписался тот, кто ему диктовал. Иначе говоря, не человек, но Бог.

— Стоп, — сказал Иван. — Когда я здесь был в прошлый раз, — у меня создалось впечатление, что кто-то уже был тут до меня. И не так давно. Это не был черный археолог, так как все самое ценное осталось на своих местах. Ну, или почти все.

— То есть, как это — почти? — спросил Макс. — Ну, я тоже ничего трогать не стал, — потупил взгляд- Ваньша. — Разве что один маленький золотой слиток без всяких опознавательных знаков взял.

— На память? — засмеялся майор. — Ага. — Подождите, мальчики, — заметила Саша. — Если ничего не- пропало, значит, нужно было что-то другое и кому-то другому. Это мне напоминает наши розыски до катастрофы. Ситуацией владели мы, «Дуга», и, боже мой!

Она прервалась и посмотрела вокруг себя, будто надеясь увидеть автограф того, неведомого, что мог находиться здесь допрежь Ивана.

— Это был Сатанаил, — очень твердо сказала она. Все уже- были в курсе, кем являлся покойный Куратор, поэтому никто не переспросил. — Но ему нужен был меч. То древнее оружие, Пламя, что досталось нам с середины 70-х прошлого столетия. Зачем, если он прочитал то же, что и мы сейчас? Клинок был ему так ценен, что он готов был отдать за него все, что у него было. Вообще-то, немного не так. Он жертвовал всем, лишь бы один раз просто взглянуть на этот меч.

— На эту загогулину, — проговорил Макс задумчиво и вдруг- ногой утрамбовал песок около себя, пальцем нарисовал какого-то червяка и залил в получившуюся выемку стеарин со свечи.

— Ты чего это, старый? — удивился Шура. — Смотри, — ответил Макс и осторожно достал застывшую- форму. — Что мы имеем?

— Да, Макс, — протянул Иван. — С такой фантазией — и в- ментовке работать!

— Сокращен из штатов за примерное поведение без выплаты- выходного пособия, — продекламировал майор, а Саша уже вытащила из ножен свой «Гуннлоги».

— Так это, выходит, недостающая буква? — удивилась она, — снова, словно в первый раз разглядывая свое оружие.

— Это просто моя версия, — сказал Макс. — Хотите — соглашайтесь, хотите — нет. Пусть Бен нам напишет транскрипцию с учетом меча. Тогда нам станет все ясно. Тогда мы попробуем.

Через несколько минут Стиллер вывел на бумаге из записной книжки слово, точнее, произношение его по-английски. Посовещавшись, решили, что проговорят его в усыпальнице, и, в случае дальнейшего успеха, попросят об одном желании. Его тоже нужно было выдумать загодя, чтобы не говорить глупости или придумывать второпях нечто неестественное, типа «чтобы все были счастливы», или «чтобы на всей Земле наступил Коммунизм». Ситуация отдавала хэпиэндом фантазийного Голливудского фильма, но вести себя как-то иначе не получалось. В любом случае, стоило попытаться что-нибудь предпринять.

И они предприняли.