Старинные часы на башне вокзала показали 10.00 и начали отбивать точное время.

Молодой человек пробудился с первым же их ударом, резко дернувшись от ощущения падения. Сидящая в ряду напротив женщина, от неожиданности вздрогнула.

— Вы… с вами всё в порядке? — сняв наушники, поинтересовалась она.

— Уф, да-да, спасибо, — рассеяно пробормотал парень и, нелепо улыбнувшись, взглянул на неё, — просто дурной сон…

Миловидная женщина ещё какое-то время настороженно смотрела на него, а, затем, подняла с журнального столика противно жужжащий телефон. После, вернув свои большие наушники на место, дама сменила позу, откинулась на спинку кресла и уставилась в электронную книгу.

Пассажиры шаттла, тем временем, занимали свои места.

«Внимание! До отправления МагЛет Экспресс № 13 со станции „Центральный Узел“ осталось 5 минут. Следующая станция — „Квирит“», — приятный женский голос по громкой связи напомнил, что состав скоро отправится в путь.

Парень не обратил внимания на объявление, потому что странно себя почувствовал. Он не сводил глаз с женщины, так как ему показалось, что нечто похожее с ним прежде уже случалось. Однако это ощущение быстро улетучилось.

Он утер ладонями лицо и обернулся. Позади, равно как и спереди, не было ничего примечательного, кроме, разве что, людей, сидевших в центре и стоящих в противоположном конце секции, которым не было до него никакого дела.

Это несколько озадачило его. Нет, не количество пассажиров, не отсутствие у них интереса к его персоне, а скудная обстановка вагона, на которую, при посадке, он даже не обратил внимания. Дело в том, что ни одна секция МагЛет Экспресс никогда не была похожа на другую, как и сам состав не был похож на поезд.

Эта платформа парила в пространстве, благодаря усовершенствованной технологии магнитной левитации, поэтому, собственно, экспресс так и назывался.

Ни для кого не было секретом, что при создании, для оформления каждой секции разрабатывался случайный дизайн, в котором рандомно располагались посадочные места, текстуры, мебель и декор. Видимо, на данном вагоне, в программе произошел серьезный сбой, а, может, и не один, ибо другими причинами было трудно объяснить убогие дизайнерские решения.

Повернувшись обратно, молодой человек снова посмотрел на увлеченную чтением даму, а затем встал и направился к окну, переходившему в панорамную крышу. Парень, вдруг, ощутил, как ноет от боли его тело. Это было похоже на смесь затекших конечностей и ощущения их мышц на следующий день, после первого посещения тренажерного зала.

«Надо бы начать почаще заниматься и пораньше сегодня лечь… заберу байк и домой. К чёрту всё остальное», — разминаясь, подумал он про себя, глядя, как по хорошо знакомому ему широкому перрону, под сводами великолепного вокзала, перемещались люди.

Парень смотрел на проходящих мимо пассажиров, которые куда-то торопились. Это нисколько не удивляло, так как в подобные места просто так заходят редко, а, точнее, чуть чаще, чем никогда.

Кто-то, наверно, спешил отправиться в долгожданный отпуск, чтобы, хотя бы на время, забыть о работе. Другие, вероятно, собирались в деловую поездку, чтобы заключить выгодную сделку или, напротив, провалить её. Третьи, должно быть, возвращались туда, откуда прибыли. В общем, так или иначе, случайных людей здесь не было.

«И я, наверно, тоже здесь не случайно… на этом месте… в этом мире», — только подумал молодой человек, как отвлекся на вошедшего и замешкавшегося у входа в секцию Экспресса пассажира.

Парень вытаращил глаза, одновременно в восторге и ужасе, ощущая себя каким-то провидцем. Руки отчего-то сами собой потянулись к телу и начали ощупывать его, будто пытаясь отыскать мнимые предметы в не менее мнимых карманах. Чувство изумления перерастало в устойчивое ощущение дежа вю.

Молодой человек даже стал проигрывать в голове эпичную фразу, в стиле «Я так и знал!», которую обязательно вот-вот произнесет, как только незнакомец скажет, что чуть не опоздал на этот Экспресс, но мужчина, приветливо кивнув, просто прошел мимо.

Парень же застыл в недоумении, провожая его полным растерянности взглядом. И, когда чувство дежа вю уже почти отпустило его, он, вдруг, услышал:

— Да-да, сел, не беспокойся. Алло. Я? Нет. Чуть не опоздал, представляешь? Да, Экспресс № 13. Скоро увидимся…

Состав тронулся.

«Фух. Бывает же…» — подумал молодой человек, вернувшись в кресло. Такие совпадения происходили с ним впервые в жизни. Он был возбужден и испытывал какую-то необъяснимую радость, которой хотелось поделиться, но сейчас делиться ею было не с кем. «Расскажу ребятам, при случае…»

«Ок…» — следом промелькнуло в его голове, когда он чуть вздернул рукав, чтобы уточнить время. Всё шло по плану, и парень как раз успевал к назначенному в мото-сервисе времени. Однако это стало не так важно, когда на тыльной стороне предплечья, под манжетой, он увидел нечто более занимательное.

Задрав рукав ещё выше, он обнажил черный квадрат с ещё двумя геометрически правильными фигурами меньшего размера поверх него. Одна — круг белого цвета, располагался справа, в верхнем углу. В нем был красный ромб. Вторая — красный треугольник, находился в нижнем углу, слева.

Хоть композиция и выглядела вполне симпатично, её эстетика сейчас волновала парня меньше всего, так как, во-первых, «что ЭТО такое?». Во-вторых, «ЧТО это, чёрт подери?»

Неприятное ощущение холодной волной прокатилось по всему телу и покрыло его испариной, потому что вопросы эти не были беспочвенными — ещё сегодня утром на руке находился только квадрат.

«Значит, это был не…» — подумал молодой человек, как…

— Эй, приятель, — сказал неизвестно откуда взявшийся пассажир, сидевший прямо напротив. — Что ты видишь?

Глаза сами собой поднялись на незнакомца, а правая рука одернула рукав вниз.

Парень был готов поклясться, что ещё секунду назад здесь никого не было, а сейчас на него пристально смотрел сидящий перед ним слегка небритый мужчина в шляпе-федоре и темных, полупрозрачных очках.

Дуэль взглядов, как и само появление этого пассажира, застала парня врасплох. Пожалуй, если бы его сознание было закрытой комнатой, этот незнакомец, легко высадив дверь, только что в него ворвался.

Молодой человек, хоть и считал себя общительным малым, с трудом подавил в себе желание сказать «отвали». Он вообще не собирался поддерживать беседу или отвечать на чьи бы то ни было вопросы, тем более первого встречного, хотя был не против вопросы задать. Он открыл было рот, чтобы высказаться, но:

— Ты задаешь верные вопросы. «Кто я и что мне нужно?» — безусловно, важно, — опередил его пассажир. — Но гораздо важнее, кто ты и что нужно тебе? Посмотри вокруг. Что ты здесь делаешь?

— Я? Я… — удивленно произнес тот, и его лицо отразило растерянность.

Пара вопросов, словно точное попадание боксерской двойки, прилетели парню в голову, окончательно выбив из колеи. Глаза его быстро забегали из стороны в сторону. Казалось, будто он усердно пытается что-то вспомнить.

Молодой человек уже осознал, что едет вовсе не за мотоциклом… а всё произошедшее не было сном. Последнее, что ему помнилось, как он выхватил из рук нападавшего пистолет и, спасаясь, прыгнул вниз с мостовой… «А затем, я… я не помню. Тогда, как же? Ничего не понимаю».

Он действительно мало, что понимал, и пока не мог разобраться в своих ощущениях, однако, эта боль по всему телу, прямо указывала, в каком направлении надо думать: она говорила не о нагрузках, а о полученных в бою повреждениях.

— Татуировки многое могут рассказать о человеке, — продолжил беседу незнакомец, воспользовавшись этим замешательством, — но встречаются и те, которые хранят молчание, ибо призваны что-то скрывать. Скажи, ты знаешь, что скрывает твоя?

Единственной реакцией на эти слова был недоверчивый взгляд, во время которого молодым человеком овладело сильнейшее желание отвести глаза в сторону, но он не смог этого сделать.

— Некоторые из них способны диктовать иной образ жизни и влиять на мысли окружающих людей, — вел разговор пассажир. — С этим утверждением трудно спорить, когда встречаешь человека, набившего на всё лицо полный «Пи» и искренне удивляющегося, почему этот числовой ряд — «не формат», верно?

Задав вопрос, некто улыбнулся.

— Для неосведомленного человека, эти изображения являются не более, чем украшением и рисунком на коже, но для посвященного — это сродни нотной грамоте, по которой не только можно прочитать музыку, по ней её можно даже услышать.

Что же касается тебя… То, что носишь ты — не просто символ, верно? Это…

Незнакомец замолчал. Видимо, он осознавал, что молодой человек его не слушал, а, скорее, пытался понять — «откуда взялся этот неадекват, и какого хрена ему надо?». Хотя, на самом деле, парень был поражен, насколько слова собеседника были похожи на слова Бисс.

В следующий момент, в руках пассажира появилась монета. Ловко с ней обращаясь, он начал перекатывать её между пальцами, потом показал пару трюков с исчезновением и, наконец, завертел на ребре, как баскетбольный мяч на кончике указательного пальца. Затем, быстро сжал в кулаке и, через секунду, подбросил вверх.

Глаза сами собой поднялись к потолку, следя за ней, а когда опустились обратно, в ожидании, что её поймают, парень обнаружил перед собой дуло пистолета, направленного ему прямо в лицо.

— Ба-бах, — тихо произнес некто.

Молодой человек, минуту назад не проявляющий ни к монологу, ни к лицу его произносящему особого интереса, с этого момента был готов внимать каждому звуку.

— Теперь, ты внимательно меня слушаешь… Виам? — спросил пассажир, сделав паузу перед обращением по имени.

Парень сглотнул и утвердительно закивал головой, но сразу замер, как только услышал своё имя. И если первая пара вопросов была боксерской двойкой, то пистолет и прозвучавшее имя, по оказанному эффекту, были запрещенными ударами в пах и кадык.

Собеседник отвел оружие в сторону, и оно развеялось в его руке так же внезапно, как появилось.

Виам был напуган и не сводил глаз с незнакомца. Сейчас он ловил каждое его движение, ведь не так часто встречаешь человека, который умеет так мотивировать.

В пассажире было что-то необъяснимо отталкивающее и, в то же время, непостижимо притягательное. Похоже, задавая вопросы, он вовсе не ждал ответов, а его взгляд был таким цепким и властным, что, казалось, он не смотрит, а целится, как и куда лучше ударить.

— Мы… мы знакомы? — неуверенно спросил Виам, косясь на руку собеседника, в которой только что был пистолет.

— Я не могу этого отрицать, равно, как не могу и подтвердить, — уклончиво ответил тот. — Ты сам должен это определить. Знаю, что у тебя есть вопросы, но задавать их — пустая трата времени, ибо многие ответы тебе известны. А теперь скажи, ты видишь цветные сны?

О, да, — повторяющиеся и странные — они посещали его постоянно. И почти все их он запоминал, так как детали часто бывали четкими, а сюжет регулярно оказывался структурированным.

Виам давно задавался вопросом о происхождении своих сновидений. Он не принимал научные догадки в этом вопросе и не верил в толкования, считая, что за видениями скрыто нечто важное, но пока необъяснимое. Ему хотелось понять, с чем они могут быть связаны или хоть что-то о них выяснить, поэтому, в ответ на вопрос, даже не смотря на мысль «Что это ещё, нахрен, за вопрос?», он утвердительно кивнул головой.

Парень был заинтригован и, в то же время, растерян. Он наблюдал за незнакомцем, который, подняв свой рукав, обнажил идентичную его собственной КвадраТату.

Затем, этот человек положил безымянный палец правой кисти на круг, а большой на треугольник, и скользящим движением влево, открыл её. После первого касания, квадрат едва заметно подсветился, после второго — разделился на две идеально подходящие друг другу штрих-код фигуры, между которыми располагались какие-то загадочные знаки.

— Кто ты такой… и где я? — наконец, набрался смелости поинтересоваться Виам.

— Там, куда попадают очень немногие. Я поздравляю тебя с успешным прохождением Элиминации и рад приветствовать в Реальности!

После этой фразы, парень невольно посмотрел на город. Ему казалось, что произношение таких эпичных фраз должно сопровождаться не менее эпичным видом, однако, выглянув из окна, он был разочарован. Там ровным счетом ничего не поменялось.

Пассажир же ввел какую-то комбинацию символов в свою татуировку, после чего, положа поверх неё правую ладонь, одним скользящим движением, словно стряхнув воду с руки, смахнул проекцию на журнальный столик, который стоял между ними. Теперь столешница выглядела, как трехмерная карта в какой-нибудь глобальной стратегии.

— Я — Ремо. Дежим Ремо. И моя функция заключается в предоставлении вводных данных новым Квиритам. Итак, вот, что скрывает твоя КвадраТату: это наш Мир. Он един, но поделён на два предела: Нижний и Верхний, — начал Дежим. — Нижний предел — это Действительность. Жизнь, известная тебе, никогда не выходила за её рамки.

Верхний предел — это Реальность. Область, созданная элитой человечества, позволяющая обитать в Мире другого формата: с высоким качеством и продолжительностью жизни, автономной системой жизнеобеспечения вида, источником бесперебойной возобновляемой энергии, иным менталитетом и организацией общества, где каждый член социума понимает, что все элементы взаимосвязаны, а благосостояние поддерживается совместными усилиями.

Граждане воспринимают Реальность благодаря КвадраТату и существуют одновременно в двух пределах, поэтому, где бы Квириты ни пребывали в Действительности, в Реальности они живут в одном городе — Монополисе.

Пассажир был похож на кукловода. От кончиков его пальцев к проекции тянулись едва различимые лучи, с помощью которых он ею управлял. Каждая его фраза сопровождалась видеорядом.

Конечно, Виам даже не подозревал, с чем столкнется, когда попадет в Реальность, но полученные сведения превосходили его самые смелые ожидания. Они звучали и выглядели, как сказка, делая мысль «Получилось! Неужели всё получилось?» ещё более восторженной и захватывающей. Захватывающей настолько, что парень забыл почти обо всём на свете. Это было похоже на то, как капризничает маленький ребенок, находясь на грани истерики, но стоило только его чем-то отвлечь, как он в момент забывал о своем расстройстве.

Молодой человек глядел на стол в немом восхищении, когда проекция исчезла — Ремо провел над ней рукой и сжал кулак, словно собрав всё в него. Парню казалось, что он посмотрел тизер невероятно реалистичной игровой симуляции, и всё, что сейчас пришло ему в голову, это вопрос:

— То есть, если Квириты в Нижнем Пределе находятся, скажем, один в Сингапуре, другой в Рейкъявике, а третий в Канкуне, в верхнем они все живут в одном моногороде?

— Угу, — кивнул Дежим.

— И как это возможно?

— Система синхронизирует их данные, — ответил Дежим. — Как? Ты этого не поймешь. Объяснять Реальность — это всё равно, что описывать четырехмерное пространство двухмерными терминами. Скажем, для тебя во сне Квирит находится в Реальности, наяву — в Действительности, но для него и то, и другое происходит одновременно, так как два полушария мозга позволяют контролировать оба Предела.

— Эм… ок. Значит, мы в Реальности… а почему тогда мы здесь? — спросил Виам, кивнув на окно.

— Защитная мера. Инструктаж всегда начинается с хорошо знакомого места в Действительности, чтобы обеспечить адаптацию и каскадное поступление информации по возрастанию, — сообщил пассажир и замолчал.

Виам понимающе кивнул и тоже замолчал. Оба сидели и смотрели друг на друга. Один, очевидно, ожидал последующих вопросов, другой — пока не мог их придумать.

Парню было неуютно и дискомфортно, словно он начал смотреть кино с середины, пропустив всю предысторию. Ему было знакомо каждое слово из рассказа собеседника, но для него это было похоже на описание какого-то места, которого он никогда не видел, или эмоций, которых он сам никогда не испытывал. Ему просто не удавалось уловить сути, так как никакого опыта взаимодействия с Реальностью не имелось.

К тому же, он думал об Олле. Конечно, Виам не знал, что с ней произошло, так как не мог даже точно сказать, что произошло с ним самим, но, судя по тому, что он присутствует на персональном инструктаже, значит, она, должно быть, тоже находится в подобном этому месте. «И, даже, если допустить, что бал и всё, что случилось после него — это не сон, то можно быть спокойным. Всадники атаковали меня, следовательно, им нужен был только я. А Олла… она является источником информации, поэтому она в безопасности. Поверенный вполне сможет защитить её, пока я не выясняю, что к чему…»

— Продолжим, — сказал Ремо, прервав, наконец, молчание. — Положи правую ладонь поверх своей татуировки.

Через секунду, правая рука Виама лежала поверх левой. Парень чувствовал прилив энергии и тепло, как-будто его организм подключили к сети, и кровеносные сосуды, словно провода, разносили по телу импульсы переменного тока.

Маленькие изображения на его указательном пальце, слегка подсветились белым цветом, и стали похожи на кнопки, расположенные таким образом, что на них легко можно было нажать подушкой большого пальца.

Ему, вдруг, пришли в голову вопросы, но задавать их не пришлось — снова открыв рот, чтобы спросить, он застыл от изумления: перед ним, вдруг, оказался совершенно другой человек, затем второй, третий, пятый… Нет, тело его собеседника оставалось прежним, вот только цвет кожи, красивые прически и бороды с усами, как из модных каталогов, стильная одежда оттуда же, элегантная обувь, изящные аксессуары — всё, что было связано с внешним видом, менялось, словно картинки на страницах глянцевого журнала.

Виам не сомневался в наличии удивительных свойств КвадраТату, но подобного не ожидал — его глаза жадно заблестели в восхищении. Сейчас ему были не интересны ни детали, ни термины. Его уже даже не интересовала личность этого человека. Всё, о чем он думал — «Как такое возможно?»

Он наблюдал перевоплощения, не веря в то, что видит, а каждое новое впечатление было таким ярким, что, накладываясь на старое, заставляло о нём забыть, превращая в свою тень.

— Каждый Квирит, — комментировал пассажир происходящее, — может воспринимать Реальность по-своему. В Верхнем Пределе Мира ему предоставлена свобода изменять свой Эфир в пределах заданных Системой настроек. С этого постулата начинается твоё знакомство с Реальностью, которая, как ты скоро убедишься, не имеет ничего общего с Действительностью.

— Свой Эфир? — переспросил Виам. — Тот самый химический элемент?

Ремо кивнул в ответ.

— Подожди, ты хочешь сказать, что он существует?

— Я уже это сказал. Первоначальные представления об Эфире, как о гипотетической всепроникающей среде, заполняющей всю Вселенную, оказались верными. Всё, что окружает нас, будь то, к примеру, свет, тепловое излучение, электричество, гравитация и сама материя — это проявления Эфира. И им можно управлять. С помощью вот этого, — сообщил пассажир и показал на КвадраТату. — То, что ты только что видел, а также прочая информация и возможности, — продолжал Ремо, — уже находятся в твоей голове и являются частью КоллектУм — облака коллективного разума Верхнего Предела. Теперь твоя татуировка активна и ты сам можешь использовать КоллектУм. Всё, что тебе нужно — научиться ваять или, проще говоря, визуализировать. Ясно?

Виаму было ясно. Ясно, но ничего не понятно, поэтому он помотал головой в знак отрицания.

— Технически, твой организм — это совершенный гаджет — уникальный роутер, передатчик и приёмник сигнала Системы Верхнего Предела Мира, — объяснял пассажир. — Твои глаза — это камеры, уши и рот — динамики и микрофон, мозг — процессор и память, а тело — инструмент.

КвадраТату является точкой приема и панелью управления всем организмом. Благодаря ей, ты получаешь полный контроль над собой и своим Эфиром.

В общем, надо просто сосредоточиться и думать.

Виам уже был сосредоточен и думал. Думал, что находится в психиатрической клинике. Причем он не мог определить, является ли он её посетителем или пациентом. Он попросту сомневался в подлинности происходящего — «Что, если я просто сошел с ума и лишь периодически, только благодаря прописанным препаратам, перестаю видеть галлюцинации и иллюзии?»

Ну, а разве не должны были сомнения посетить его, когда перед ним сидел взрослый мужчина и говорил о реальности, верхнем пределе, гражданстве, Эфире и татуировке, позволяющей менять свой внешний облик и характеристики тела?

Парень выслушал собеседника и сейчас был уверен в том, что не надо быть специалистом, чтобы установить человеку с подобным представлением о действительности точный диагноз. Однако, в то же время, он не был уверен в том, кому из них двоих этот диагноз стоит поставить? Ведь Виам своими глазами видел, как за словом пассажира следовало дело и…

— …нет ничего проще, — произнес Ремо, прервав размышления и вернув Виама в диалог.

— Чт-что? — переспросил молодой человек и поймал на себе тот самый взгляд, которым обычно смотрят на недоумков, ковыряющихся в естественных отверстиях своего тела, пока им объясняют что-то важное. На самом деле, пока именно таким недоумком Виам себя и ощущал.

— Я готов, — ляпнул парень первое, что пришло ему в голову. Это было сделано по аналогии с ситуацией, когда при общении с иностранцем ничего не понимаешь, но всё равно говоришь «Yes».

— Хорошо. Тогда попробуй… — предложил собеседник.

«Эм… подожди-подожди… О чем ты? Что? Что попробовать? Боже…» — занервничал Виам, усердно пытаясь изобразить на лице мыслительную деятельность, при этом чувствуя себя очень неловко.

Надеясь, что собеседник сам подскажет, парень перебирал в уме варианты, среди которых, к его удивлению, самыми адекватными были «сосчитать до бесконечности в обратном порядке, уговорить Сатану перевести котлы на газ, и довести до оргазма резиновую женщину».

— Не получается, — сказал Виам, решив снова схитрить.

— Хм. Что не получается? Думать? — отозвался Ремо, с мыслью «М-да… удивительно, как ты вообще прошел Элиминацию?» — Ладно, повторим ещё раз: чтобы ваять, надо думать. Сосредоточиться и думать. Попробуй снова. Воспроизведи то, что видел. Визуализируй. Представь себе, как ты хочешь выглядеть. Представь свой внешний вид, почувствуй его.

Молодой человек облегченно выдохнул, мысленно благодаря свою смекалку, потом, сомкнул веки и последовал указаниям.

Он представлял себя в джинсах, белых кедах и футболке с двойным воротником и закатанными рукавами. Открывать глаза пришлось под звонкий смех. Виам знал, что обладает прекрасным чувством юмора и умеет веселить людей, но не представлял, что абсолютно ничего не говоря, рассмешит собеседника.

Плавательная полосатая пижама начала XIX века, шла в комплекте с ракушкой для танцоров балета, хоккейной вратарской маской, шалью и гэта — японскими деревянными сандалиями, а роскошные до пояса косы сочетались с длинной шелковой бородой.

Затем, шлем танкиста прекрасно смотрелся с чёрным смокингом и ярко-зелеными спортивными штанами, заправленными в носки, с обутыми на них лабутенами и церковными четками в руках.

Прочим нелепым конфузам, связанным с внешним видом, мог позавидовать любой дауншифтер или хипстер. Эмоции от созерцания переодеваний в неподходящие по размеру или сезону вещи, примерок идиотских причесок и аксессуаров, и выражение лица Виама, были бесценны. Пассажир напротив смеялся и подливал масла в огонь, давая рекомендации и тут же воплощая их в жизнь. Некоторое время спустя, он сжалился и подсказал:

— Не думай «как», а думай «что». Отключи разум. Оставь вкус и критику. Используй эмоции и проприорецепцию. Позволь телу самому определять свои параметры и предпочтения.

Совет оказался весьма практичным и действенным, и кое-что сразу начало получаться.

— А куда… Куда мы едем? — поинтересовался Виам, продолжая экспериментировать.

— Новые граждане прибывают в сектор «Квирит» для официальной Церемонии Посвящения и получения соответствующих настроек КвадраТату.

— Официальной церемонии? Эм… Тогда, пожалуй, мне лучше подобрать что-то поприличнее… — задумчиво сказал Виам, стоя в кожаной косухе и детским чепчиком на голове.

— Это не важно. В смысле, не имеет значения, какой комплект ты себе подберешь — Система сама облачит всех в Квирит мундиры и все будут выглядеть одинаково. В общем, об этом ты узнаешь по приезде.

Внезапно, освещение вагона замерцало, а после вовсе погасло, оставшись только внутри едва различимой наддверной таблички с надписью «Выход». Состав въехал в тоннель.

Все погрузилось в темноту, и лишь экран электронной книги едва освещал лицо женщины у окна.

Вскоре вспышка света заставила Виама зажмуриться и прикрыть лицо рукой, а затем забыть про все свои вопросы и всё, что он до этого видел.

Когда глаза привыкли, Виам посмотрел на своего собеседника и не узнал его: крупные солнечные очки, закрывавшие половину лица, прическа и бакенбарды в стиле Элвиса, джинсы с белой майкой и джинсовой курткой, и черные туфли с острым носом и скошенным каблуком, делали его похожим на настоящего рокабилли.

Парень подумал, что это как-то связано с предыдущими перевоплощениями, но, осмотревшись, увидел, что всё вокруг теперь было другим. Салон вагона выглядел, как декорации, приготовленные к постановке сцен о 60-х годах XX века. Панели стен были окрашены в разной ширины вертикальные полосы серого, желтого и тёмно-синего цветов, дополненные вставками красного. На полу лежал светлый карпет с яркими рисунками в виде кругов с черной окантовкой. Кресла, теперь уже яйцеобразной формы, были невероятно удобными и красочными, как и остальные предметы интерьера, которые создавали невероятный колорит.

Следом, молодой человек обратил внимание на даму у окна. Она всё так же невозмутимо читала, а вот её внешний вид… несмотря на то, что она была одета, он разглядывал её, будто перед ним сидела полностью обнаженная особа. Кеды, джинсы и спортивное худи с капюшоном, крупные наушники на голове — ничего этого не было. В полном света вагоне, он видел, что распущенные волосы на её голове, ниспадающие на обнаженные плечи, были закреплены фенечками. Тёмно-синий сарафан с множеством ярких красных цветов, удерживался на ней одной бретелькой, обвязанной вокруг шеи. На ногах были сандалии, а на руке — декоративный браслет-цветок. Рядом, вместо её рюкзака, теперь лежала вязаная сумка, так же украшенная множеством мелких цветов и надписью «Хиппи 4ever», а книга на коленках была уже бумажной.

— Наконец-то… — с придыханием произнесла она и, достав из сумочки портсигар, вставила табачную гильзу в извлеченный чуть ранее длинный мундштук.

— Эм… простите, у вас, случайно, нет с собой зажигалки или спичек? — обратилась дама к Виаму, продолжая перебирать вещи в сумочке, но, взглянув на него, тут же переспросила:

— Что? Почему вы так смотрите? У меня что-то не так с лицом?

Молодой человек ничего не ответил. Женщина тут же принялась искать зеркальце, а он отвел от неё глаза и посмотрел, что было за окном… За окном, Виам даже привстал, был город. Город, который он не узнавал, потому что по улицам квартала почему-то ездили ретро автомобили, на зданиях висела старомодная реклама, а декор, иллюминация и внешний вид людей, были пропитаны бунтарской, известной ему лишь по учебникам истории, атмосферой второй половины 1960-х годов.

Виам снова присел на свое место и положил ладони на лицо, чтобы провести пальцами по закрытым глазам. Несколько глубоких вдохов немного успокоили и наполнили его легкие приятным ароматом от прикуренной женщиной гильзы. Пассажир напротив безмолвно наблюдал.

Тем временем, по салону вагона прошел проводник и оставил на столике между рядами прессу, на которой отчетливо было видно дату: 13 Сентября 196X года.

Парень какое-то время смотрел в окно, а затем спросил:

— Это город, о котором ты говорил? Монополис?

— Что? А, да, — ответил Ремо.

— Хм, я его себе как-то иначе представлял, — задумчиво сказал парень, вспоминая о тех образах Реальности, что наблюдал, будучи в Действительности. — А почему, если верхний предел владеет такими высокими технологиями, он выглядит таким… эм… винтажным?

— Винтажным? Ах-хах, — усмехнулся Дежим, — это Декада. Монополис разграничен на Декады — автономные округи, в каждом из которых свое десятилетие. При перемещении между ними автоматически происходит трансформация: смена эпох, погоды, одежды, декора и прочих заданных настроек.

— Декады… — прошептал Виам, глядя в окно на платформу, которую покидал Экспресс после короткой. — Это круто!

Он смотрел на Реальность, которая была ему совершенно незнакома. Ему представлялось, как, должно быть, здорово жить в настолько технически продвинутом мире, и какие возможности открыты перед его обитателями… Однако, в то же время, его разум засыпал эти захватывающие дух картины кучей резонных вопросов, начинавшихся со слов «как…», «почему…» и «что…».

Виам ощущал себя так, словно вещий сон, увиденный накануне, воплощался в явь.

— Первый раз? — вдруг, бесцеремонно обратилась к парню курящая дама напротив, вернувшаяся из туалета и, наконец, убедившаяся, что с её внешним видом всё в порядке.

— Простите, что? — переспросил он, снова вдохнув приятный аромат табака.

— Я спросила, вы впервые в Блоке-XIX.60?

По его глазам и выражению лица ответ был ясен, поэтому она сразу продолжила:

— Понимаю. Я помню эти ощущения. Хотя, больший восторг вызывает следующая локация — Блок-XIX.40. Сороковые… сорокорые — это классика, — мечтательно закончила она.

Дама улыбнулась, но едва ли Виам увидел её улыбку, ибо за секунду до этого свет в вагоне снова замерцал, а затем вовсе потух, оставшись только внутри тусклой таблички аварийного выхода. Состав опять въехал в тоннель и погрузился в темноту.

При выезде из тоннеля, как и в прошлый раз, вспышка света заставила Виама зажмуриться. Он поднял руку, чтобы прикрыть лицо и, едва пошевелив кистью, ощутил, что на ней надета перчатка.

Парень посмотрел на свои ладони и замер в изумлении — на них действительно были тонкие черные кожаные перчатки. Затем, сквозь пальцы, его взгляд сфокусировался на пассажире напротив. Неярко горящие наверху лампы освещали только часть его лица и подбородок. Теперь из-под борта шляпы на Виама внимательно смотрел человек в строгом темном костюме, похожий на преуспевающего джентльмена или солидного гангстера времен Великой Депрессии.

Салон вокруг стал напоминать какой-то винтажный элитный клуб или экспонат музея железнодорожного транспорта. Панели обшивки были обиты темным деревом благородных пород, изысканная ткань на стенах отделана каретной стяжкой, а кресла обтянуты качественной, слегка «скрипящей» под его пальцами кожей. Пол покрывал темный монотонный карпет.

Виам перевел взгляд на женщину у окна, от образа хиппи которой не осталось и следа. В полумрачном вагоне он видел, что симпатичная шляпка с вуалью располагалась на аккуратно убранных наверх волосах, темное, до колен, платье, было покрыто полупальто, а ноги обуты в элегантные с невысоким каблуком сапожки на шнуровке. На месте ее вязаной сумки стоял дамский ридикюль, поверх которого лежали длинные перчатки.

Она переложила книгу с руки на руку и выглянула в окно, куда уже смотрел молодой человек. По городским улицам, окутанные вечерним туманом, не спеша передвигались раритетные автомобили, на темных коробках зданий и массивных металлических конструкциях висела старомодная реклама, предлагавшая жителям утолять жажду содовой, а погода, судя по сгорбившимся силуэтам прохожих, была прохладной и мерзкой.

Виам снял перчатки, бросил их в поставленную на стол шляпу и ослабил галстук.

Женщина снова улыбнулась и сказала:

— Ну, как вам это? Я же говорила, сороковые — это классика.

— Простите, мадам, не хочу показаться грубым, но я не могу сейчас поддержать беседу. Мне несколько нездоровится, — ответил парень, надеясь, что намек будет понят.

— Вам нездоровится? Эм… я могу чем-то помочь? — поинтересовалась леди в шляпке, достав изо рта мундштук и выдохнув густой белый дым.

— Нет, — резко ответил он, на секунду забыв о вежливости, и тут же извинился, — Простите, нет.

— Хм, ну, ладно, — пожала плечами дама и вернулась к чтению.

Молодой человек смотрел на пассажира напротив. Во взгляде Виама, который был отражением его мыслей, несмотря на все объяснения, читался вопрос «что происходит?»

Ремо таинственно улыбнулся и задал вопрос, который прежде уже звучал:

— Ну, что ты видишь, Виам?

— Я не знаю. Не знаю… сон. Это всё нереально, — неуверенно ответил молодой человек. Эта версия была самой здравой из тех, что приходили ему в голову. К тому же, он действительно так думал, уже начиная путаться в мыслях и воспоминаниях.

— Хм, что ж… не думал, что когда-нибудь произнесу нечто подобное, но сказанное тобой взаимоисключает друг друга, ибо всё, что ты пока знаешь о Реальности — это твои сны. И ты скоро в этом убедишься.

Виам не знал, как реагировать на эти слова. Хотя, какие, к черту слова, когда вокруг творилось столько необъяснимого!?

Если до этого он ещё пытался вникнуть в происходящее, то теперь понял всю безнадежность этой затеи. Он просто не понимал, о чем толкует Ремо… «причем, ну, причем тут мои сны? Какое отношение они имеют к Действи… то есть Реальности?»

Честно говоря, в данный момент, Виаму было наплевать на то, как это называется — реальностью, действительностью или чем бы то ни было ещё, потому что его интересовало другое:

— Ладно. Так куда, ты сказал, мы едем? — спросил он.

— Я говорил, что все новые граждане… — начал отвечать Дежим, но осёкся.

Внезапно, он растерялся, словно разглядывая кого-то за спиной парня, а потом… Виам увидел, что перед ним сидит совершенно иной человек. Нет, облик его остался прежним, но его взгляд — в нем отражался ужас и отчаяние.

— Фискал… не может быть, — пробормотал Ремо.

— Что? Фискал? — переспросил Виам и обернулся.

К ним стремительно приближался человек в темной форменной одежде, который быстрым движением сваял пистолет и…

…неожиданно для самого себя, абсолютно бессознательно, Виам развернулся, мгновенно схватил женскую сумку, принадлежавшую даме у окна, и швырнул её в противника. Затем, вскочил с места, крепко взял человека в форме за руку и рывком потянул на себя, обезоружив болевым приемом на кисть. После, серией коротких ударов, парень отправил его в нокдаун и сразу инстинктивно пригнулся, увидев боковым зрением движение какого-то крупного темного объекта. Несколько пуль тут же влетели в стену над его головой и обрушили куски стекла на пол.

Времени на раздумья не было. Времени не было вообще ни на что. Виам слышал звук приближающихся шагов и лихорадочно соображал, что же предпринять. Всё это было похоже на очень правдоподобный розыгрыш или ситуацию, когда пропускаешь обучающую миссию и сразу начинаешь играть в какой-нибудь симулятор выживания — ничего ещё не понятно, а вокруг уже происходит настоящая мясорубка. Но мысли об игре или каком-то недоразумении сразу пропали, когда в соседнем ряду он увидел стеклянный взгляд погибшего от шальной пули стюарда и перепуганную насмерть женщину, забившуюся под кресло.

«Бежать! Надо бежать!» — мозг ещё не успел донести эту команду до тела, а Виам, в один прыжок с переворотом, уже оказался в соседней секции и, быстро вскочив на ноги, помчался в противоположную от нападающего сторону.

Успев сделать всего несколько шагов, парень рухнул на пол, когда сильный толчок сзади в левое плечо пронзил болью всё тело — меткий выстрел достиг своей цели.

Молодой человек, не осознавая безвыходность положения, отчаянно, как мог, стал бороться за жизнь. Перевернувшись, он, управляясь одной рукой, с трудом приподнялся к стенке и опёрся на неё.

Сидя в полулежащем положении посреди секции, Виам держался за плечо и чувствовал, что левое бедро в области ягодицы, тоже повреждено. Все случилось настолько быстро, что он даже не понял, как оказался на полу — сейчас все его мысли поглощались болью. Все, кроме одной — «и это всё?»

Да, свой конец он представлял себе иначе. Иногда, Виам размышлял о нем, как о неизбежности, но — никогда, как о скором событии. А сейчас, когда смерть уже была здесь, так близко, всего в нескольких шагах, он видел, чего той не хватало. И не хватало ей… жизни.

Трудно представить, но задумываясь о смерти, парень представлял себе жизнь, которая ей предшествовала — долгая, счастливая, полная приобретений и потерь… а раз её не было, то человек, выходит, не жил. А, если человек не жил, то он не может и умереть.

Однако даже подобные рассуждения не могли избавить человека от страха смерти, равно как и религиозные проповеди, вещающие о замечательной загробной жизни, были не в силах этого сделать.

Сдаваться было не в его правилах, но Виам трезво оценивал ситуацию. Шансов выжить не было ни одного. Во-первых, силы стремительно оставляли его. Во-вторых, что он мог противопоставить вооруженным людям?

Парень сидел и смотрел прямо перед собой, уже понимая, что бессилен что-либо предпринять. Он не слышал ничего вокруг, кроме поступи приближающейся точки — точки в тексте его существования. Ему всегда мечталось, что в финале истории будет стоять знак, за который не будет стыдно: мажорный знак восклицания, ну, или философское многоточие, или, на худой конец, риторический вопрос. Но Виам отчаянно не желал даже представлять, что это будет самый обреченный и скучный из всех знаков препинания — точка.

В отчаянии, он запрокинул голову наверх, и…

Скрежет колес о рельсы был способен извлечь душу из любого, кто не переносил звук мела, скользящего по школьной доске или ножа, скребущего по пустой керамической тарелке — дернуть стоп-кран, так удачно оказавшийся над его головой, было отличной идеей, чтобы остановить транспорт и попытаться сойти с него или, хотя бы, выиграть время.

Виам, собрав остатки сил, поднялся и выскочил в тамбур. Не сводя глаз с поднимающихся на ноги людей в форме, он пытался открыть дверь, но у него ничего не получалось.

Всё вопреки! Парень, прислонившись спиной к стенке, присел на пол. Его единственный план оказался неудачным, а для других у него не было ни оружия, ни сил, ни времени.

Сердце колотилось, как мембрана сабвуфера от быстрой ритмичной музыки, не давая ровно дышать. Сгустившаяся от адреналина кровь, сковала движения и замедлила мышление.

Не зная, что ещё можно сделать, он просто сидел и ждал своей участи, пока в голову не пришло решение — он, превозмогая боль, вытянул руки и выкрикнул:

— Не стреляйте. Пожалуйста. Я безоружен! Не стреляйте.

— Объект безоружен.

— Ошибка локализована.

— Обезвредить, — люди в форме проговорили вслух полученный приказ и направлялись к Виаму.

Парень всё слышал и понимал, что в живых его не оставят. Так или иначе, смерть неизбежна, поэтому уж лучше самому встретить её в бою, чем ждать, пока она соизволит прийти.

Он схватил острый кусок битого стекла, присел на одно колено и приготовился к нападению. Его тело налилось яростью, сердце — отвагой, а сознание — волей. Он чувствовал каждый сантиметр своего раненного, но ещё крепкого туловища и был готов к атаке, словно молодой лев на своей первой охоте. Виам затаился и сделал последний вздох…

Как вдруг, прозрачная перегородка соседней секции звонко разбилась. Оттуда с ревом, спиной вперед, вылетел мужчина и грохнулся на пол. Он тут же попытался быстро встать, но выскочивший вслед за ним человек припечатал его к полу сокрушительным ударом в голову.

Мгновенно оценив обстановку и сориентировавшись при виде нескольких вооруженных людей, этот парень вступил с ними в бой без разговоров и выяснения деталей. Похоже, он был из тех, кто всегда ко всему готов и предпочитает сначала стрелять, а потом задавать вопросы.

Движения его были молниеносны. Техника отточена до эталонной.

Серии коротких, хлестких ударов десятками килограммов сыпались на противников, заставляя обе стороны комбинировать атакующие действия с оборонительными. Никто не хотел уступать в этом противостоянии инстинкта самосохранения с инстинктом убийцы. Адреналин, кровь, ярость, боль, воля, на пределе — всё! Победа или смерть!

Виам смотрел на дерущихся людей и сердце его бешено колотилось. Только когда всё было закончено, он смог глубоко вдохнуть, и почувствовал резкую боль помимо плеча — он сжимал кусок стекла так сильно, что порезал ладонь.

Одетые в одинаковую темную форму люди неподвижно лежали на полу.

Оставшиеся пассажиры спешно старались покинуть секцию состава.

Победитель стоял на одном колене возле тел поверженных соперников. Он тяжело и шумно дышал. Кисти его рук были окровавлены, одежда потрепана и испачкана, а лицо изранено.

— Спасибо. Спасибо. Ты спас мне жизнь, — неуверенным бормотанием обратился к спасителю сидевший на полу Виам, робко озираясь по сторонам, в попытке убедиться, что там безопасно.

Несколько успокоившись, парень подумал, что, пожалуй, в финальной точке всё-таки был один плюс — иногда её можно исправить на запятую. С этой мыслью, он взглянул на того, кто уже поднялся на ноги и стоял перед ним в полный рост. Только теперь, когда появилась возможность рассмотреть, он увидел, кто это…

— Я спасал не тебя, — ответил человек и направил пистолет на Виама.

— Что… что ты делаешь? Нет-нет-нет…