— …есть ли среди вас те, кто считает, что все представители биологического вида homo sapiens рождаются с одинаковыми способностями? — Гелертер Валенти окинула взглядом аудиторию и, увидев несколько поднятых рук, продолжила, — хорошо, тогда почему кто-то предрасположен к точным наукам, другие более развиты физически, третьи больше склонны к гуманитарным предметам, а иные, одарены лидерскими качествами, организаторскими способностями и неестественно успешны в НЛП? — здесь она посмотрела на группу сидящих в центральной секции молодых людей, поскольку под термином «иные» подразумевались конкретные кадеты. — На каких этапах развития индивида происходит формирование предрасположенности к усвоению информации или ориентации на определенный её тип?

— Гелертер, скажите, — откликнулся один из присутствующих, — если рожденного в определенном социуме человека погрузить в некий отличный социум, то он будет считать себя его частью, переняв их культуру, особенности и язык?

— Определенно, да.

— Тогда буду ли я прав, утверждая, что вполне реально изначально сформировать, а затем развить любой навык благодаря обществу и окружающей среде?

— Можно утверждать, что существуют задатки базовых способностей и навыков, такие, как речь, слух, зрение, которые заложены природой человека на генетическом уровне. Их активация не зависит от среды обитания, поэтому, к примеру, некоторые дети, в отличие от своих сверстников, начинают говорить значительно позже, хотя слух, судя по реакции на звуковые раздражители, появляется на первых месяцах жизни. На ранних стадиях созревания индивида от окружающей среды полностью зависит развитие, поэтому, например, к трем годам, многие из детей уже не умеют плавать, хотя при рождении делают это машинально. Что же касается приобретаемых навыков, то тут не обойтись без такой вводной, как талант или гений — симбиоза природных характеристик особи, предрасположения к усвоению материала, способности анализировать и отражать полученные данные в новом формате на основании логических заключений. Задача же социума сводится к выявлению и раскрытию гения, но не формированию. В связи с чем, кадет, считаю, что ваше утверждение не будет верным.

Отвечая на вопросы и общаясь со своими слушателями, Гелертер Валенти Д’Арк любила передвигаться по арене, похожей на древнегреческий амфитеатр. Её выступления всегда были игрой на зрителя, это было шоу и спектакль одной актрисы, которая ловила восхищенные взгляды и ощущала немой восторг аудитории, готовой рукоплескать своему оратору. Она умела удивить, увлечь, заинтриговать наблюдавших за ней людей, взять в плен своих монологов или без труда разыграть их воображение.

Едва она закончила последнюю фразу, как свет погас. Помещение погрузилось в полный мрак. Через мгновение, посреди арены, в том самом месте, откуда всего секунду назад вещала лектор, воспламенился костер. Языки пламени сначала едва заметно, а затем, насколько это было возможно четко, осветили разрез трехмерной проекции первобытной пещеры. Каждый кадет прекрасно видел эту проекцию со своего места, так как каждое изображение здесь было персонализировано.

Гелертер вышла из сумрака и направилась к пламени. Чем ближе она подступала, тем крупнее становилась её тень, силуэт которой казался каким-то зловещим. Она взяла в руку пламя и, жадно рассматривая его, произнесла:

— Огонь… древнейшее из явлений, которое является спутником человека с первобытных времен. Загадка, которая тысячи лет двигает прогресс целого биологического вида. Стихия, способная изменить направление развития и вершить судьбу целых цивилизаций. Феномен, который, как некоторые утверждают, Большим Взрывом породил Вселенную. Причина жизни и… причина смерти! — неистово вскрикнула она и с размаху швырнула огонь на пол.

Пламя взметнулось и, будто в замедленном повторе, осенило испепеляющим заревом пространство. Никто, из сидящих сейчас там, никогда не видел ничего подобного. Проекция и звучание пожара были настолько натуральными, что силы одного только воображения хватало, чтобы физически ощутить его жар.

— Огонь… а что было у наших предков без него? — громко спросила Гелертер. — Каким был мир глазами человека, никогда не встречавшегося с огнем? Что представляло собой существование в первобытном мире?

После последнего вопроса огонь внезапно погас. Глазам требовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к полной темноте, поэтому кадеты, заинтригованные впечатлениями от увиденного, готовы были ловить каждый вздох лектора. Внезапно, они услышали звук, напоминающий приглушенный рык…

Никто не понимал, откуда он исходит, а глаза только начали улавливать силуэт Валенти, стоявший в слабом свете Луны и бесчисленных звезд глубокого черного неба, распростертого над их головами. В этом полумраке, рык, натягивая нервы, как струны арфы, становился, практически, осязаемым и, будто дотрагиваясь до людей, заставлял их резко оглядываться по сторонам, в поиске его источника, пока огромный саблезубый тигр не появился из сумрака.

Чудовище, созданное природой с одной целью — убивать, обладающее невиданной силой и непревзойденной реакцией, вскочило на стол одного из нижних рядов аудитории. Оно медленно кралось, обходя свою жертву, находящуюся в центре арены. Кадеты, сидевшие на пути этого хищника, замерли в ужасе и не могли произнести и звука, лишь надеясь дожить до конца лекции.

Гелертер Д’Арк, тем временем, глядя на хищника, продолжила монолог:

— Смысл жизни представлял собой борьбу за выживание, которая многократно обострялась во тьме. Как только заходило Солнце, человек практически лишался возможности ориентироваться в пространстве, в то время, как потенциальный противник из мира животных, был физически сильнее, выносливее, обладал инстинктом убийцы и прекрасно видел в темноте. Наши предки сталкивались с угрозой, шансы выжить в противостоянии с которой, стремились к нулю с каждым ходом противника, — и, в этот самый момент, тигр, в два прыжка преодолев разделявшее их расстояние, со свирепым оскалом кинулся на лектора.

— Огонь! — повелительно крикнула Валенти, будто отдав приказ, и он тут же ослепительно вспыхнул за её спиной.

Хищник взревел, каким-то невероятным образом поменял траекторию прыжка и в диком ужасе бросился прочь.

Пламя сияло, потрескивая в тишине, как огонь в камине. Гелертер, проводив взглядом животное, повернулась к нему и, смотря с нескрываемым восхищением, сказала:

— Нечто, что, когда-то не поддавалось объяснению. Сути и природу чего человек не мог осознать, а, тем более, контролировать. Сила, постигнув которую интеллектуально развивающееся существо получило шанс выжить. Так что же привело наших предков к её постижению? При каких обстоятельствах состоялся первый контакт? Была ли это молния, ударившая в дерево или, скажем, поток лавы, поджигающий всё на своем пути — это не важно. Важно, что контакт произошел.

Представим, что, каким-то образом, у человека появилась возможность увидеть огонь. Как можно воспринять то, с чем никогда не сталкивался ни в каком формате? Какие мысли и чувства наполнят существо, при встрече с неизвестным? — тут преподаватель повернула голову и посмотрела на кусты, листва и поросль которых расступилась перед показавшимся оттуда силуэтом человекоподобной твари.

Оно в оцепенении стояло и смотрело на метавшееся пламя. Гелертер подошла к нему. Она обходила его кругом, будто пытаясь вжиться в проекцию.

— Вы только вообразите жуть, окружившую это создание. Всепоглощающее чувство исступленного страха, которое подавляет волю и разум. И, в то же время, неимоверный трепет любопытства, который порождает безрассудное влечение. Так инстинкт самосохранения вступает в схватку с вожделением познать неведомое.

Наконец, существо, нерешительно оглядываясь по сторонам, сделало несколько осторожных и неуверенных шагов в направлении огня, замирая после каждого из них. Казалось, сейчас любой шорох мог остановить сердце этого создания.

— Да, да, любопытство берёт верх, — комментировала Гелертер, двигаясь параллельно. — Оно не знает, что перед ним, чего можно ожидать или остерегаться, к чему надо быть готовым. Всё восприятие мира строится на опыте взаимодействия с агрессивной окружающей средой, где опасность может подстерегать всюду. Да, оно всё ближе к историческому моменту, который определит ход эволюции потомков, перевернет представление о возможностях человека, обнаружит превосходство интеллекта над физической мощью.

Да, ступай к нему, смотри на него, — обращалась Валенти к проекции, неотступно следуя за ней, как наставник, ведущий подопечного к цели, — ощути эту манящую сущность, познай её силу, испытай могущество, овладей стихией… возьми её, сейчас же! — властно крикнула она, как тут же дикий вопль ужаса вырвался из пасти существа. Сумасшедшая боль пронзила его конечность, исказив лицо. Оно в панике бросилось в чащу, вопя, спотыкаясь и падая.

— Бежать! Быстрее! Не важно куда! Только бы скрыться. Только бы никогда больше не встречаться с этим, — глядя в след беглецу, рассуждала Валенти. — Страх. Несомненно, страх одержал верх в этом противоборстве с желанием. Ну и какова вероятность, что эта же самая особь, олицетворяющая человечество, попробует снова приблизиться к огню? — многозначительно бросила она в зал. — Показал ли её личный опыт, что это предел, который невозможно преодолеть? Что это табу — рубеж, который никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя пересекать?

При этих словах трехмерная панорама амфитеатра начала меняться, демонстрируя в хронологическим порядке достижения homo sapiens, которые были бы невозможны без огня.

— Однако табу было нарушено. Каким образом? Хм, по всей вероятности, в первобытном обществе нашелся некто, кто выбрал иной путь, преодолел препятствия и решил установить новые грани будущего, основываясь на опыте поколений и усвоив уроки прошлого. Эта особь и была обладателем гения или таланта — качества, появившегося вместе с биологическим видом и форсированного к развитию создавшимися обстоятельствами: статусом в иерархии, экспериментами, демонстрацией превосходства или прочими особыми потребностями.

Лекция подходила к концу, хотя едва ли кто-то из кадетов догадывался об этом.

— Тем не менее, — продолжила лектор, — существуют примеры социумов, которые, по тем или иным причинам, остались на первобытном уровне развития: племена туземцев тысячами лет жили в замкнутом, далеком от современной цивилизации мире. Они не развиваются, в привычном для нас понимании, пребывая на том же бытовом уровне многие поколения, поскольку их потребности в полной мере удовлетворяются. Поэтому напрашивается вопросы: почему, в связи с какими событиями представители других веток биологического вида начали развиваться? Как возникали идеи? Как стал возможен прогресс?

Подумайте над этим, а на следующем семинаре, непременно, обсудим ваши мысли.

— Гелертер Д’Арк, — обратился к ней один из кадетов, — вы хотите сказать, что прогресс двигался за счет интеллекта и индивидуальных действий отдельных личностей?

— Именно! В основе любого изобретения или значимого для эволюции открытия, изначально лежит идея конкретного человека.

— Гелертер, а что вы думаете о Шифт Теории? — спросил кто-то из аудитории, видимо, желающий блеснуть эрудицией.

Преподаватель, которая в этот момент повернулась спиной к слушателям, чтобы задать параграфы к изучению на тачскрине виртуальной панели, не прекращая вбивать символы, усмехнулась:

— Хах, Шифт-теория… это, если позволите, не более, чем набор предположений и догадок, в основе которых лежит желание объяснить некоторые процессы эволюции, а вернее прогресс и преодоление предела — начала было она, — а откуда, кадет, вам о ней известно? — поинтересовалась Гелертер, внимательно глядя на задавшего вопрос человека.

Однако ответа не последовало, так как низкий, густой вой сирены, который завершил занятие, сигнализировал общее построение.

В аудитории все стояли смирно, ожидая оффлайн приказа. Конечно, Гелертер могла громким, четким, хорошо поставленным командным голосом отдать его, как того требовал Устав, но сейчас ей было не до муштры — она хотела продолжить диалог с задавшим вопрос человеком.

— Вольно, — громко скомандовала она и кивком головы дала собеседнику понять, что разговор сейчас же будет продолжен.

Присутствующие направились к выходу, а человек, в сопровождении двух дам, спустился к трибуне:

— Блестящее выступление, — сказал он, улыбнувшись.

— Благодарю, Алексифер. Я люблю свою работу.

— Валенти, нам нужно поговорить. Извини, что не представляю тебе нашу спутницу, но, не сомневаюсь, мы можем обойтись без этих формальностей.

Гелертер Д’Арк была хорошо и давно знакома с Поверенным Малксом и прекрасно знала о его воспитанности и хороших манерах. Она поняла, что, раз он позволил себе так к ней обратиться, разговор предстоял серьезный.

Все трое были приглашены в кабинет Валенти, являвшейся воплощением мечты любого эрудита и ценителя знаний. Он выглядел, как огромная библиотека, упирающаяся верхними полками под свод высоких потолков. Здесь были тысячи и тысячи книг, хранивших в себе мысли, размышления и оттиски воображения великих людей.

Здесь также было большое окно, письменный стол и пара изящных кресел, стоящих на ковре около большого камина.

День выдался ясным, солнце было в зените, поэтому для точного определения времени часов не требовалось.

— Присаживайтесь, — предложила Валенти, проводя всех на балкон с видом на висячие сады. Из овальной интерактивной тумбы тут же выехали два мягких дивана, превратив её в стол. Он очень гармонично смотрелся с живой изгородью и обрешеткой, расположенной сверху, на которой вился плющ и росли цветы. — Выпьете чего-нибудь?

С этими словами из середины стола появился длинный бар со всевозможными напитками, бокалами и льдом, а сверху опустился такой же длины секционный контейнер, содержащий в себе разнообразные закуски, фрукты и сладости.

Гелертер понимала, что дела бывают срочные, но она никогда не позволяла себе оставаться без чашки крепкого чая.

— Валенти, ты, несомненно, в курсе всего происходящего. После встречи Комитета, нам удалось кое-что выяснить, но во время расследования появились вопросы к тебе, поэтому мы здесь. Скажи, пожалуйста, каким образом ты связана с этой юной леди? — просил Поверенный Малкс.

Выслушав вопрос Алексифера, Гелертер Д’Арк не была ни озадачена, ни удивлена. Валенти, казалось, вообще никак не отреагировала. Она какое-то время пила чай в тишине, просто глядя вдаль и размышляя о чем-то…

— Дрянь! — внезапно, выругалась Валенти и, поймав изумленные взгляды присутствующих, тут же извинилась, — Простите, просто язык прикусила. — А после, она повернулась к дверям лицом и, взглянув на них, обратилась к Малксу, — Это не так важно, Алекс, как важно знать, как он сюда попал.

— Кто он? — не понял Поверенный.

— Думаю, ты удивишься, какие интересные фигуры есть в Нижнем Пределе, — тихо сказала Гелертер Д’Арк, зная, как Алекс относится к его обитателям.

В этот момент, двери на балкон открылись, и в них вошел Виам Даалевтин — симпатичный и элегантный шатен в рубашке с закатанными рукавами, галстуке, приталенной жилетке, зауженными брюками и модными туфлями. Плечи его были расправлены, а взгляд был хищным. Он выглядел сосредоточенным и уверенным в себе. Стильная одежда подчеркивала его великолепную физическую форму, а следы боёв на лице и руках почти не были заметны.

Его сопровождали два Фискала и Директор Аланат Инитрам.

Все присутствующие повернулись к вошедшим. Фискал, увидев Поверенного Малкса, тут же отдал честь. Повисла немая пауза.

Виам осмотрел собравшихся, дважды кивнул — один раз Валенти и всем сидящим, и остановил свой взгляд на Олле, которая не сводила с него глаз.

Девушка страстно желала вскочить с места и броситься ему на шею. Внутренний голос подсказывал, что Виам был вовсе не против этого, но Оллу смущали его спутники — Директор и Фискал. Она понимала, что они сопровождают его не просто так, и ей не хотелось накалять обстановку и становиться причиной неприятностей.

Молодые люди всё поняли по взглядам друг друга. Честно говоря, парень не был из тех, кто получал удовольствие от ванильных сцен, но настоящий момент тронул его и попал в самое сердце. Виам подмигнул и слегка улыбнулся девушке, а её лицо залилось румянцем и озарилось улыбкой.

— Ну, и где вас носит? — строго спросила Гелертер Д’Арк.

— Ах-хах, что? — усмехнулся Директор, поперхнувшись напитком, который уже успел отпить. — Ты о нашем визите только 15 минут назад узнала. Прибыли сразу, как только Фискал забрал его из Карантина, — сказал Аланат, посмотрев на Виама.

— Директор, разрешите обратиться, — сказал Алексифер. Получив утвердительный кивок, он продолжил, — У меня есть вопросы к задержанному. Могу ли я их задать?

— Так точно, Поверенный Малкс, — ответил Аланат и уселся на диван.

— Как тебе удалось выжить на мостовой? — спросил у Виама Малкс.

— Вместе с нападавшими был Дубликат. Я не знаю, как ему удалось провернуть всё это, но прибиться к отряду Фискала и не раскрыть себя — это было умно, — кратко сообщил парень.

— Почему ты скрылся?

— После погони, я понял, что Фискал Бюро нужен только я. Значит, в отличие от меня, Олла с вами была в безопасности. Я хотел сам во всём разобраться и…

— Разобрался? — перебил его Поверенный.

— Не знаю. Вы мне скажите, — парировал Виам.

— Как тебе удалось сюда попасть? — спросил Алексифер и, как и все присутствующие, замолчал в ожидании истории самовольно прибывшего в Верхний Предел человека. Он считал, что Виаму не потребуются наводящие вопросы, так как, очевидно, Поверенного интересовало всё, что было связано с этим вторжением.

— Я всегда интересовался феноменами, вроде эффекта плацебо или, скажем, появления абсолютной памяти или гениальности в результате черепно-мозговых травм. Изучая подобные факты, я понял, что независимо от характера воздействия, любой организм может влиять на себя, либо подвергаться влиянию извне. А раз возможен процесс, то возможно и управление им.

Всё вокруг, так или иначе, связано между собой и единственное, что отделяет наш внутренний мир от внешнего — наше тело, а, точнее, кожа. Она — связующий орган, через который мы ощущаем и Мир, и себя. Следовательно, через неё Мир воздействует на нас, а мы — на него. Значит, воздействуя на кожу, мы можем повлиять на организм. Именно поэтому существуют практики всевозможного массажа стоп и кистей рук, с помощью которых можно регулировать работу своего тела.

— Так, а причем здесь татуировки? — поинтересовался Алексифер, посчитав, что рассказчик ушел от темы.

— Я искал ответы на свои вопросы в науке, пока, однажды, не узнал, что в начале XXI века, во время массовой гибели людей от цунами на островах в Юго-Восточной Азии, не погиб ни один представитель коренного населения. То есть, современная цивилизация, со всеми своими технологиями, не смогла сделать того, что аборигены сделали, просто общаясь с природой.

Эти туземцы сохранили и используют то, чего лишены мы — коллективные знания поколений за сотни и сотни лет, многие из которых передаются в мифах и хранятся в памяти, ибо некоторые их языки не имеют письменности.

Изучая культуру этих людей, очень скоро я нашел для себя подтверждение, что всё новое — хорошо забытое старое.

Некоторые их древние ритуалы были направлены на управление «полями вероятности», то есть на Мир и его события, с помощью изображений — того, что мы считаем наскальной живописью. Да, к примеру, воины рисовали на стенах богатую добычу и удачную охоту перед её началом, так как уже тогда понимали, что мысли материализуются. Думаю, это привело к тому, что потом…

— …потом они перенесли изображения на кожу, верно? — догадалась Кристи, посмотрев на Малкса, для которого это тоже теперь стало очевидным. — Похоже, это были первые попытки управления реальностью.

— Да. Получается, я искал связь человека и Мира в прогрессе и науке, а нашел её в прошлом — на самой примитивной ступени развития. Но самое главное, что мне удалось узнать про табуировку.

— Табуировку? — переспросил Директор Инитрам.

— Вы не ослышались, — подтвердил свои слова Виам, — я сказал «ТАБУировку». В их культуре это запретное изображение Черного Квадрата, которое наносили только посмертно, как знак перехода в Другой мир. Я нарушил этот запрет и нанес его себе, а когда начал видеть нестабильные изображения, то сам нашел «Декодер».

— Декодер? — переспросил Директор Инитрам, посмотрев на Валенти.

— В действительном Мире, — неожиданно, взяла слово Гелертер Д’Арк, — существует организация, носящая название «Декодер». Изначально, сообщество любознательных единомышленников, которые интересовались татуировками, их историей и предназначением, собирало информацию из любых доступных источников, и изучало всё, что, так или иначе, связано с этими символами. Но, затем, помимо многих занятных татуировок им, при систематизации данных, удалось обнаружить подозрительно точные совпадения в приданиях разных народов, культур и эпох. Речь шла о загадочных изображениях, которые давали возможность управлять своей реальностью и быть частью другого Мира. Найденные ими артефакты не давали конкретных представлений о том, как она выглядит, а предоставили только отсылки к геометрически правильным фигурам.

Так всё и осталось бы легендой, если бы в Декодере не появился апперцептик — человек, способный читать тату, нанося её на свою кожу. Ему, то есть ей, удалось восстановить КвадраТату, но не принцип её действия.

— Значит, получается, ты, обладая этой информацией, встретил апперцептика и выяснил…

— Биссектрис, — перебил Малкса Виам, — ее зовут Биссектрис.

— Чёрт, да хоть Кассиопея! Я даже твоего имени не запомню, парень. И, скорее всего, забуду даже, как ты выглядишь, едва этот разговор завершится, — выпалил Алексифер. — Мне важно разобраться, как и какого дьявола, ты сюда притащился. Меня беспокоит только Реальность. До всего остального мне дела нет, ясно?! Итак, продолжим, — спокойно сказал Поверенный, как будто секунду назад вовсе не повышал голос. — Ты встретился с апперцептиком, который выяснил предназначение татуировки, правильно?

— В общих чертах — да. Мы скомпилировали наши данные, но не могли понять принципа действия и механизма КвадраТату, поэтому Биссектрис, — нарочно сделал акцент на имени Виам, — в шутку сказала, что это похоже на каргокульт…

— Каргокульт? А при чём здесь он? — спросил Поверенный, взглянув на Директора, а потом на Валенти.

— Вы знаете, что этот термин применим к любой деятельности или предмету, которые обладают внешними признаками чего-либо, но полностью лишены понимания сути. Другими словами, это сохранение формы без содержания.

— Уже жалею, что спросил… Ближе к делу. К чему ты ведешь? — устало произнес Алексифер.

— В годы Второй Мировой войны, — начал он, — атоллы Тихого океана, стали платформами для военных баз войск союзников. Тогда многие племена папуасов впервые увидели бледнолицых — представителей другой цивилизации и расы.

Белые люди вели поразительный для аборигенов образ жизни. Они строили площадки для огромных железных птиц, сооружали вышки и молились в них, бормоча слова в какие-то ящики.

При появлении, из чрева тех птиц извлекались невероятные сокровища: продовольствие, которое не надо было взращивать; одежда, которую не надо было мастерить; снадобья, которые исцеляли болезни; крепкие металлические инструменты и даже копья, стреляющие огнем. При этом, бледнолицые ничего не изготавливали самостоятельно, не собирали урожай, ни на кого не охотились. Они только вели хозяйственную деятельность, маршировали и организовывали массовые мероприятия.

Местные подумали, что подобные ритуалы, очевидно, позволяют общаться с богами, ведь только им под силу создавать такие богатства и присылать их в стальных птицах.

Вскоре война завершилась, а с ней прекратилась и поставка грузов. Армия отправилась на континент, оставив папуасам множество построек и припасов. Но, как только все они закончились, встал вопрос — «что дальше?», ибо аборигены не желали возвращаться к земледелию, рыболовству и охоте. Зачем, если можно получать дары, просто «молясь» и совершая определенные обряды?

Решение пришло само собой: нужно в точности повторять всё, что делали бледнолицые, и тогда боги пришлют своих птиц.

Аборигены стали подражать образу жизни белого человека, потому что их общество, из-за отсутствия знания, было не в состоянии понять технологии более развитой цивилизации и могло лишь имитировать её внешние атрибуты.

Из подручных средств, папуасы строили макеты самолетов, «антенны» и «радиовышки». В них дежурили «диспетчеры», которые носили на голове муляжи наушников из кокосов, а в качестве «рации» использовали коробки с рисунками. Туземцы старательно маршировали с палками, изображавшими винтовки, а на тщательно оберегаемых взлетно-посадочных полосах, по ночам зажигали факелы, символизировавшие посадочные…

— Так, довольно. Это было очень занимательно, — остановил монолог Алексифер. — При чём здесь КвадраТату?

— Я как раз собирался перейти к сути, — сообщил Виам. — Полагаю, вам знакомы эти вещи, — он спроецировал в пространство Черный квадрат Казимира Малевича и модель куба Эрнесто Рубика. — Оба эти артефакта взаимосвязаны и, уверен, мои ассоциации для вас очевидны. Начнем с картины. Одно из самых загадочных произведений за всю историю человечества, споры вокруг которого, не утихают до сих пор. Между тем, мало кто знает, что существуют шесть квадратов: 3 копии черного, один красный и один белый. Зачем же понадобилось рисовать ещё несколько? И почему разных цветов? Какой был в этом смысл? Ответ был найден при изучении всех картин одновременно.

На каждом из полотен были обнаружены, на первый взгляд, не связанные между собой отдельные символы из мертвых языков великих цивилизаций. По отдельности они были лишены смысла, но когда квадраты наложили друг на друга, появились фразы.

Дешифровав их, мы получили числа, символы и буквы, которые отсортировали по дате написания картин: «Арифмос 123№ 1254W′, 00:00, 13 MHz». — Для наглядности, всё описываемое тоже появлялось на проекции, прямо поверх полотна. — Стало понятно, что данные с пяти квадратов относятся ко времени, частоте и координатам. Не ясным оставалось предназначение шестого квадрата. Однако, когда мы приняли во внимание, что «Арифмос» с древнегреческого переводится, как «число», а число в квадрате — это степень. Значит, надо было возвести все имеющиеся данные в квадрат. В результате, мы получили координаты: 1°51′29″ с. ш. 157°25′16″ з. д., соответствующие географическому положению конкретного места в республике Кирибати, и частоту 169.000 MHz. Теперь у нас было время, место и сигнал, принятый на указанной частоте, который не поддавался дешифровке.

После этих слов, Виам, растопырив пальцы, вытянул над проекциями руку ладонью вниз и, словно собрав в кулак, убрал их. Затем, сложил ладони вместе, развел руки в стороны, и между ними появилось трехмерное изображение планеты. Парень поменял масштаб её поверхности и продолжил говорить. Каждое следующее слово рассказчика сопровождалось реалистичными проекциями.

— Итак, Кирибати, остров Рождества — самый крупный атолл в Мире. Единственное на планете место, располагающееся сразу в четырех полушариях. Одна страна в четырех местах, как один объект в четырех исполнениях — 4 черных квадрата. Вместе с ещё двумя квадратами, эта композиция символизировала бытие и время:

— 4 черных части — это настоящее — покрытые мраком варианты развития событий и возможности для принятия решения по квадрату Декарта.

— 1 красная часть — это прошлое, которое не изменить. Оно уже проявилось, как чёрно-белая фотография при красном свете.

— 1 белая часть — это будущее. Чистый лист неопределенности.

— Хм, весьма недурно, — одобрительно оценил изыскания Алексифер, кивнув головой и слегка улыбнувшись. Создавалось впечатление, что ему есть что сказать, но либо момент был не подходящим, либо ему хотелось сначала дослушать.

— Отмеченным на карте местом оказалось древнее кладбище. Ничего интересного оно собой не представляло, кроме необычного орнамента на всех, без исключения, надгробных камнях: белый крест гамма́дион — комбинация четырёх букв «гамма», больше известная, как свастика. Вот только вместо загнутых под прямым углом концов, были руки.

На трех из этих рук были изображения: квадрат, круг, треугольник, а четвертая была без рисунка. Все они были либо черными, либо одна из них — красной.

Мы расспросили шаманов местных племён и выяснили, что у каждой из трех общин есть свой культ формы, знак которой они наносят на тело. Именно принадлежность к одной из них обозначается на камнях красным цветом. А когда мы спросили об орнаменте свастики, нам поведали сказание о четвертом племени. В этом мифе упоминалось, что на островах некогда существовала ещё одна община, которая совместила в своём культе все три формы и бесследно исчезла.

К полуночи, мы снова вернулись на кладбище и смотрели на единственное, что было видно — ясное небо. В указанное время, над нами завис спутник, и стало понятно, чей сигнал был принят.

После, Декодер атаковал базы данных ведущих космических агентств мира и военных ведомств, и нашел упоминания об объекте, природу и происхождение которого те сами пытались определить. Стало понятно, что оно не принадлежат никому, а, следовательно, запущено раньше 4 октября 1957 года.

— А почему раньше этой даты? — спросила Кристи.

— Первый искусственный спутник Земли был запущен на орбиту 4 октября 1957 года. С этого момента орбита и все объекты на ней полностью контролируются, — пояснил он. — Теперь, нам оставалось только расшифровать сигнал. Мы собрали все данные воедино и стали задавать вопросы «почему?», увязывая одно с другим. И скоро поняли, что координаты указывали единственное место, где сигнал может быть расшифрован. Дело в том, что до появления миссионеров, население Кирибати говорило на особом языке, который не имел письменной формы — его можно было только услышать. С помощью шаманов оставшихся племен, мы расшифровали сигнал и получили данные, в которых были упоминания о работе КвадраТату с историческими вставками о Фаэтоне, Великом Индиктионе и Человеке 2.0.

— А теперь, самое главное, — сказал Виам и сделал паузу. Все присутствующие внимательно слушали. Даже Повереный Малкс замолчал под впечатлением от уже услышанного. — Декодер считает, что Чёрный квадрат — это каргокульт — имитация, без понимания сути. Это отражение того, что автор видел и использовал в Верхнем Пределе, но, утратив с ним связь, перестал понимать смысл, сохранив лишь внешний образ в своем творчестве.

— Так, минуточку, — возбужденно вмешалась Кристи, — ты говоришь, что картина Чёрный квадрат — это имитация?

— Нет, не только чёрный — все 6 квадратов. Да, автор прежде видел и использовал КвадраТату. Другими словами, мы думаем, что Казимир Малевич был Эксом.

— Так… а при чём здесь куб Рубика? — поинтересовался Поверенный Инитрам.

— Оу, да, чуть не забыл… кубик — тоже имитация. 6 квадратов — это грани куба. 54 секции — это французская колода. И головоломка имеет только одно решение, то есть — определение единственного Квирита. Конструктор этого артефакта имитировал то, что видел и, возможно, использовал в Реальности, — закончил Виам.

Алексифер молчал. Он пребывал в раздумьях и смотрел на Виама, анализируя всё им сказанное. «Пожалуй, Валенти права… В Действительности есть очень интересные фигуры», — заключил он про себя.

— Что ж, вы неплохо поработали с татуировкой и квадратами, — заявил Поверенный Малкс. — Их, действительно, надо рассматривать, как ансамбль, как куб, который символизирует глубину Мира, ибо в Реальности не 4 части Света, как в Нижнем Пределе, а 6. Помимо четырех сторон, есть ещё верх и низ, так как Квириты живут на Земле, под и над ней.

Кирибати — это не островное государство, как вы считаете. Атоллы — это лишь выходы на поверхность планеты. Сам остров находится под водой и в Реальном мире называется АкваГарта. В Действительности же, он известен вам, как Атлантида. Да-да, та самая Атлантида, которую вы так давно и безуспешно ищете.

Ну, а шестая сторона света — Асгард — небесный город, разбросанный по множеству облаков. Именно в нем мы все сейчас и находимся.

— Что же касается куба… — тут Алексифер сделал небольшую паузу, посмотрев на Директора Инитрама. Тот понял, что Малксу требовалось разрешение на разглашение информации, поэтому сам взял слово:

— Как в Нижнем Пределе есть неуместные артефакты, так и в Верхнем они тоже имеются. Мы считаем, что этот куб — древний артефакт — нечто очень могущественное и таинственное. Нам почти ничего о нем неизвестно, кроме того, что он связан с КвадраТату.

— Виам, как бы то ни было, проникнув в Реальность, ты нарушил ДекаЛог, поэтому должен понести наказание, — сказал Поверенный Малкс.

— Он, безусловно, нарушитель, но, думаю, он загладил свою вину, — сказала Валенти и посмотрела на Директора Инитрама. Тот кивнул ей и тут же посмотрел на Кристи, которая подтвердила, что Система считает ошибку исправленной.

— А разве Карантин — это не наказание? — спросил молодой человек.

— Нет. Сектор урБАН — это место, где изучают ошибки, — сказала Гелертер Д’Арк.

— Что? Да вы хоть знаете, что там происходит? Какое дерьмо там творится? Вы тут сидите и рассуждаете об элите вида, живя в утопическом мире, а у самих в Карантине охота на людей…

— Вот, наглец, — улыбнулся Директор Аланат Инитрам. — Люблю таких!

Валенти тоже улыбнулась, а потом серьезно сказала:

— Это не люди, а ошибки, и это не охота, а обучение. Вам предстоит многое узнать, молодые люди, и, боюсь, некоторые вещи вам не понравятся.

Судьбоносные события в истории повторяются, развиваясь по определенному циклу, называемому Спиралью времени. Наши Архивы подтверждают, что настоящее, порой, с потрясающей точностью копирует давно минувшие события. Периодические повторы, необъяснимые с точки зрения обычной логики, случаются и в жизни целых цивилизаций. Именно это сейчас и происходит…

В этот момент зазвонил телефон.

— Извините, — произнесла Гелертер и ответила на звонок. — Семь? Поняла. Благодарю. Мы будем там к вечеру, — сказала Валенти и закончила разговор. Затем, обратилась ко всем присутствующим, — Через 2 часа вылетаем на Сферу 7.

— На Сферу 7? — удивилась Олла.

— На ближнюю из трех Лун. Так понятнее? — уточнила Валенти.

— Нет, — сказала девушка.

— Ну и отлично, — заключила Гелертер и направилась к выходу. — Все вопросы после Церемонии Посвящения, а то, боюсь, реальное устройство Солнечной системы повергнет вас в смятение.

— Гелертер! Подождите! У меня есть вопросы, — требовательным тоном сказал Виам. Она остановилась и повернулась к нему. — Что я сделал не так? Почему я — Экс. За что меня определили в Карантин?

Валенти перевела взгляд на Директора Инитрама. Тот понял, что пришло время рассказать открыть карты:

— Несколько лет назад в программе Перплексус произошел сбой, в результате которого Квиритами стали сразу два Индигината одной колоды. Реальность восприняла это, как ошибку, и направила обоих в Карантин, но люди посчитали такое решение несправедливым.

Они быстро освоились в секторе урБАН и стали работать над тем, как выбраться оттуда. Один отправился в Загон и существовал там, добывая Коррекцию, а второй писал код, способный обойти защиту. К сожалению, что бы они ни делали, результатов всё не было.

Первый, со временем, стал настоящей легендой Загона, а второй, как ему казалось, придумал, как обхитрить Систему. Он тоже отправился в Загон и убил своего друга. Расчет его был прост и гениален — исправив этим поступком ошибку и оставив в Системе только одного Квирита, он получил Коррекцию, а вместе с ним и её алгоритм. Написанная им программа скопировала его код, после чего ему удалось усовершенствовать его и применить для работы с Эфиром и переходами между Пределами.

Это позволило ему влиять на поля вероятности и организовать порядок всех последующих событий. Это позволило ему вернуть своего друга в Реальность. Это позволяло ему быть Хароном.

А мы… Управление совместно с Небесной Академией наблюдало за всем процессом, оценивая работу Квиритов и потенциал тех, кто, по той или иной причине, был забракован Системой.

— Викс… — с выдохом прошептал Виам.

Он не верил своим ушам. Его душа металась, как дикий зверь, пойманный в клетку. Парень был готов выть от горя и в ярости рвать на себе волосы — он вспомнил всё! Виам убил человека, который придумал, как освободить их. Обоих. Он сел на диван и обхватил голову руками.

Парень знал, что случайности не случайны, и теперь видел всё совершенно в другом свете. Его возвращение, сопутствующие приключения и пересечения со всеми персонажами были, так или иначе, спланированы. Биссектрис, Олла, Янус, Алексифер, Крис, Тэн, Евика, Харон, Клефт, Гелертер Д’Арк, Директор Инитрам и Викс — все они являлись частью огромной головоломки, которую ему удалось собрать воедино. Невероятно!

В то же время, он не понимал, почему Харон ничего ему не сказал, и чувствовал какую-то несправедливость: если он уже был Квиритом, то почему ему снова пришлось проходить Элиминацию, чтобы вернуть себе Гражданство? И ответ приходил сам собой: любой, кто не прошел её — не достоин Реальности. Такова была её цена.

Вместе с Виамом своим ушам не верил и Поверенный Малкс. Вся его команда и он сам, оказались пешками в этой грандиозной многоходовке.

Алекс посмотрел на Кристи. Он не сомневался, что Отдел Баланса, если и не принимал активное участие во всей операции, то контролировал риски, поэтому он обнял её и сказал:

— Я тобой горжусь. Ты у меня такая умница.

— Постойте, — вдруг, опомнился Виам. — Если… если Викс был моим Дубликатом, почему КвадраТату не отреагировала, когда я его устранил?

Но ответа на вопрос не прозвучало, лишь только Поверенный Малкс подумал: «Выходит, Объект № 1 не просыпался. Это было тело Викса Сидока. Система сразу исключила его из числа элиминатов».

— Потому, что я — часть Системы, — внезапно, сказал один человек в темной форме. — Потому, что я — автономный элемент, — продолжил второй.

— Чего так долго? — спросил у него Директор Аланат Инитрам.

— Да горло немного болело, — ответил Викс, трогая свою шею и глядя на Виама. — Ну, здравствуй, старина!

Подобное появление было ответом на первый вопрос. Виам сразу вспомнил слова Харона, который сказал, что сам прошел через обратный процесс конвертации, когда речь шла о материализации цифрового кода. Другими словами, он стал цифровым Дубликатом, способным быть как частью Системы, так и автономным элементом. Наверно, в этом и заключалась технология трансформации Эфира, о которой говорил Клефт.

Они не виделись несколько лет, но не узнать друг друга они не могли. Тем более, когда на лице паромщика не было кибер-маски.

— Прости. Прости меня, старик. Я так рад тебя видеть, — сказал Виам заключенному в его объятия другу.

— С возвращением, приятель. И ты меня прости, — ответил Сидок. — Не всё прошло гладко… Только кадык мне сразу не вырывай, ладно?

— Ах-хах, ладно. Живи пока, — усмехнулся парень. — Но, зачем мы вообще дрались?

— Чтобы избежать нарушения баланса. По этой же причине, я не рассказал тебе свой план. Если бы ты всё знал и вернулся, это было бы читерством с твоей стороны. Если бы я рассказал, не дав шанса восстановить баланс — это было бы читерством с моей.

— Нормально… а если бы ты победил?

— Судя по тому, что мы сейчас здесь — мы победили оба. Или ты чем-то недоволен? Реванш?

— Так, молодые люди, у нас мало времени. Все вопросы и общение оставьте на потом. Сейчас на Церемонию Посвящения, затем на Сферу 7. Выполнять, — твердо произнесла Гелертер Д’Арк и скрылась в дверях.

— Люблю церемонии… — произнесла Кристи, вставая. Она взялась за протянутую ей Директором Инитрамом руку и проследовала с ним за вошедшей в здание Валенти Д’Арк.

— Поверенный Малкс… один вопрос, можно? — спросила Олла замешкавшегося у напитков с закусками Алекса.

Поверенный утвердительно кивнул. Он и рад был бы что-либо сказать, но его рот был забит едой.

— О чем говорила Гелертер Валенти? Что такое Сфера 7? — переспросила она.

— Вам ещё многое предстоит узнать, — наконец прожевав, сказал Алекс. — Если коротко, то в Действительном мире давно ходят слухи, что Луна — не небесное тело, а проекция, — загадочно произнес он и замолчал.

— Ну, это правда? — не выдержала девушка.

— И да, и нет. Все планеты Солнечной системы, их спутники, которые вы наблюдаете в телескопы, к которым направляются ваши зонды, — это проекции, но это не значит, что они не являются физическими небесными телами. От вас просто скрыто то, что на них…

— Малкс, вы идете, нет? — внезапно послышался голос Кристи изнутри здания.

— Оу, да! На всех парусах, — громко выкрикнул Алексифер и, подмигнув Олле, пошел к дверям. — Нам пора…

Виам проводил удаляющихся Алекса и Викса взглядом, и глубоко вдохнул, почувствовав прилив адреналина. Тепло разливалось по всему его телу. Парень, словно, ощутил её дыхание на своей коже — той, о которой он всё это время думал. Повернувшись, он увидел красивую девушку, стоявшую за его спиной.

Олла, ничего не говоря, прыгнула ему на шею. Всё, чего она сейчас желала — забыться и ни о чем не думать. Всё, чего она сейчас хотела — его рук и объятий.

«Как же я соскучился…» — едва не сорвалось с его языка, когда он прижал девушку к себе.

«Как же я рада тебя видеть…» — чуть не вылетело из её уст.

Эти фразы витали вокруг. Они были ожидаемы, они были предсказуемы. Они были банальны. Настолько, что не были произнесены, потому что обыкновенное закончилось с самого момента их первой встречи:

— Хм, так как ты сказала тебя зовут? — спросил Виам, немного отклонившись назад и посмотрев девушке в глаза.

— Хах, я не говорила, приятель, — ответила Олла, усмехнувшись. — Не имею привычки представляться всяким незнакомцам.