Во дворце королевы Марии готовились к церемонии вручения наград. Слухи об избранных счастливцах давно будоражили столицу, но до последнего момента никто ничего точно не знал. Любопытство ещё больше подогревалось тем, что во дворец были приглашены многие джентльмены, достойные милости королевы – и втайне каждый из них верил, что именно он будет отмечен её величеством. Вместе с ними приехали их жены и дочери, которые с нетерпением ждали начала церемонии.

В Тронном зале было так тесно, что нельзя было пройти, а люди всё прибывали и прибывали. Окна, наглухо закрытые по случаю холодной погоды, запотели; воздух в зале был душным и спёртым, дамы обмахивались веерами, мужчины утирались платками; хуже всех приходилось пожилым господам, которые едва стояли на ногах.

Минул означенный час церемонии, прошло ещё четверть часа, полчаса, три четверти часа, – королева не появлялась. Двум старикам сделалось плохо, слуги вывели их в переднюю, где было прохладнее; разговоры, вначале приглушенные, становились всё громче, порой слышался смех. Через час с четвертью стала нарастать тревога: собравшиеся вопросительно посматривали на недвижных гвардейцев у дверей и на окаменевшего церемониймейстера. Уж не случилось ли чего-нибудь? Может быть, начались волнения в народе? Или из-за границы поступили дурные вести? А может быть, упаси Боже, случилось что-нибудь с её величеством?

Некоторые джентльмены, протискиваясь через толпу, как бы невзначай приближались к церемониймейстеру и вели между собой беседу, в которой задавали сами себе вопросы о состоянии королевы и выражали надежду, что с ней всё в порядке. Однако церемониймейстер не поддавался на такие уловки и продолжал стоять, как истукан.

Через полтора часа ожидание сделалось невыносимым; разговоры прекратились, и лишь тяжелые вздохи раздавались со всех сторон. Королева не появлялась…

А Мария всё это время примеряла платья. Обычно она не любила долго одеваться, заранее зная, в каком наряде выйдет на люди, но сегодня это было не так. Не подлежало сомнению, что при вручении наград королева должна быть в пышном парадном платье, однако нельзя было надевать платье из числа тех, в которых она выходила на важные государственные церемонии, – вручение наград было знаком монаршей милости, но не праздником государственного значения.

Лучше всего в данном случае подошло бы платье, годное для посещения парламента или для встречи с представителями благородного сословия, – ибо посещая парламент или встречаясь с благородным сословием, королева тоже изъявляла милость по отношению к своим подданным, – однако такое платье было скучным, хоть и дорогим. Марии же не хотелось сегодня выглядеть скучной, – наоборот, она хотела, чтобы её вид был вызывающим.

Она задумала сделать на церемонии вручения наград нечто такое, во что не посвятила даже лорд-канцлера; это могло вызвать бурю в Лондоне, и Марию, поэтому, обуял авантюрный дух. Фрейлины и горничные не узнавали свою королеву: она была в приподнятом, нервическом настроении, – от неё будто искры сыпались…

Опоздав на два часа к началу церемонии, Мария всё-таки выбрала себе подходящий наряд. Он состоял их двух частей: нижнее атласное платье светло-зелёного цвета было сплошь выткано крупным золотым, растительным узором; верхнее, бархатное платье также было зелёным, но чуть темнее и с большим вырезом, расширяющимся от пояса к ногам и показывающим нижнее платье. Меньший вырез шёл от груди к плечам и заканчивался большим стоячим воротником из накрахмаленных кружев. Рукава верхнего платья доходили до локтей, а дальше спускались рукава нижнего с манжетами из тех же кружев, что воротник.

На грудь Мария повесила брошь с изумрудом, голову закрыла коротким бархатным чепцом с кружевными краями и на него тоже приколола брошь с изумрудом, но меньшего размера. Перчатки зелёного бархата, под платье, были прошиты золотой нитью; на пальцы были надеты шесть изумрудных перстней восточной работы.

Совершенно поразила королева своих камеристок, когда приказала густо напудрить и напомадить своё лицо, – до нынешнего дня Мария не увлекалась гримом. Новшеством стало и применение духов – королева питала к ним какое-то странное предубеждение, пользуясь только гвоздикой, – но сейчас в ход пошли лаванда, жасмин, цитрус и амбра с мускусом.

Постояв перед зеркалом ещё пару минут, Мария сказала:

– Я готова.

* * *

Когда двери в королевские покои распахнулись, когда два трубача в красных одеждах вышли из них, вскинули серебряные горны и протрубили сигнал, когда они опустили горны, а церемониймейстер, выждав мгновение, стукнул тростью об пол и провозгласил выход её величества, – зал сначала замер, а затем все собравшиеся с облегчённым вздохом опустились на колени.

Мария заняла своё место на троне, у подножья его встал лорд-канцлер; церемониймейстер второй раз стукнул тростью об пол, подавая знак подняться с колен. Сэр Стивен взглянул на королеву, она кивнула ему, чтобы он начинал.

– Во имя Господа нашего Иисуса Христа, во имя Святой Живоначальной Троицы, во имя апостолической Церкви Христовой – её величество королева Мария правит Англией с набожностью и кротостью, подобно тому, как благочестивый Соломон, сын Давида, правил царством Иерусалимским во имя Бога-Вседержителя, – торжественно произнёс сэр Стивен. – Находя надёжную опору в подданных, её величество королева Мария с великой радостью отмечает их заслуги и не оставляет своих верных слуг милостивым вниманием… Бог, Англия и королева! – крикнул сэр Стивен.

– Бог, Англия и королева! – дружно подхватил зал.

– По повелению её величества награждаются… – сэр Стивен не спеша достал свиток бумаги, скреплённый государственной печатью, развернул его и сделал долгую паузу. По залу пронёсся нетерпеливый стон.

– Награждаются… – повторил сэр Стивен и снова замолк.

– Ах! – раздался пронзительный вскрик и одна из дам упала в обморок.

– Награждаются, во-первых… – сэр Стивен замолчал, как будто вчитываясь в бумагу. Послышалось падение ещё одного тела.

– Во-первых, награждаются десятью фунтами каждый и благодарственным письмом королевы… – сэр Стивен сделал паузу: – Джентльмены из нижней палаты парламента, которые способствуют утверждению законного основания власти её величества, пресекают преступные поползновения на власть и наносят с помощью законов тяжелые, но справедливые удары по злоумышленникам. А именно награждаются… – и сэр Стивен перечислил несколько фамилий.

Названные им джентльмены, пунцовые от удовольствия, подошли к трону и встали на колени перед королевой.

– Я рада, – сказала Мария.

Джентльмены из парламента получили свои награды, поднялись и проговорили нестройным хором:

– Мы счастливы, ваше величество. Наша жизнь принадлежит вам. Бог, Англия и королева!

Низко поклонившись, они отошли в сторону.

– Во-вторых, награждаются джентльмены из полиции, которые доблестно охраняли и продолжают охранять порядок на улицах наших городов. Как солдаты на поле боя, эти джентльмены принимают на себя первые удары врагов её величества, а также борются с теми, кто не желает честным путём добывать свой хлеб и вносить свою долю в благосостояние нашего государства. Десятью фунтами и грамотой от королевы награждаются… – сэр Стивен зачитал фамилии.

Джентльмены из полиции встали перед королевой на колени.

– Я рада, – сказала Мария.

– Бог, Англия и королева! – воскликнули они, получили награды и вернулись на свои места.

– В-третьих, награждаются священнослужители из Совета по делам церкви, руководимого его преосвященством епископом Эдмундом, – продолжал сэр Стивен и посмотрел на епископа, стоявшего возле трона. Епископ скромно потупился. – В смутные времена, которые пережила Англия, апостолическая церковь сильно пострадала, а вера пошатнулась, – опустив бумагу, говорил сэр Стивен. – Её величество королева Мария с благословения святейшего папы восстановила Церковь Христову в нашей стране: вновь мы видим божьи твердыни монастырей, слышим благостное пение монахов, ощущаем небесную благодать в храмах, очищенных от скверны. Воистину, королева вернула нам жизнь христианскую и возродила надежду на вечное спасение! В милости своей её величество оценила и труды священнослужителей из Совета по делам церкви в этом богоугодном деле… – сэр Стивен заглянул в бумагу и зачитал их имена и должности. – Каждый из них получит по двадцать фунтов вознаграждения и благодарственную грамоту от королевы.

Священнослужители склонились перед королевой.

– Я очень рада, – сказала Мария.

– Бог, Англия и королева, – проговорили они и встали поблизости от трона.

– В-четвёртых, её величество королева Мария особым рескриптом и денежным вознаграждением в сто фунтов отмечает многолетний несравненный труд на благо королевства старейшины парламента сэра Гуго…

Среди собравшихся послышался изумлённый шёпот:

– Сэр Гуго? Так он ещё жив? Бог мой, – вот уж, действительно, живая легенда!

– Сэр Гуго впервые пришел в парламент, когда Англией правил его величество Генрих Седьмой, дедушка нашей королевы, – сэр Стивен поклонился Марии. – Сэр Гуго заседал в парламенте при его величестве Генрихе Восьмом, отце нашей королевы, – сэр Стивен снова поклонился Марии. – Сэр Гуго решал парламентские дела при его величестве Эдуарде Шестом, брате нашей королевы, – сэр Стивен ещё раз поклонился Марии. – Сэр Гуго продолжает заседать в парламенте и сейчас, при её величестве королеве Марии Первой – сэр Стивен в четвёртый раз поклонился Марии. – Пятьдесят лет парламентской деятельности, верность престолу и Англии, незапятнанная репутация политического деятеля – вот что снискало сэру Гуго милость королевы и заслуженную славу! Сэр Гуго, прошу вас выйти вперёд.

Люди в зале переглядывались, разыскивая сэра Гуго. Его не было видно, зато какой-то молодой человек подошёл к сэру Стивен и шепнул ему что-то и передал письмо.

– Прошу прощения, ваше величество, прошу прощения, дамы и господа, но мне сообщили, что сэр Гуго в силу своего преклонного возраста и болезней не смог сегодня прибыть во дворец, – сказал сэр Стивен. – Что же, мы отправим к нему домой группу наиболее уважаемых джентльменов для вручения награды, – сэр Стивен вопросительно посмотрел на королеву.

– Я очень рада, – ответила она.

– Однако сэр Гуго, будто предвидя высочайшую милость, направил её величеству письмо, – прибавил сэр Стивен. – Если ваше величество позволит, я перескажу его.

Мария кивнула. Сэр Стивен бегло прочитал про себя, что было написано в письме, а потом проговорил во всеуслышание:

– Сэр Гуго нижайше благодарит её величество за оказанную честь; впрочем, он считает, что её величество слишком добра к нему и милует не по его скромным заслугам… Он молит Бога о здравии королевы, а также о здравии и благополучии всех членов августейшей фамилии. Он готов до последнего вздоха служить Англии… Да, вот образец преданности Богу, Англии и королеве, – проговорил сэр Гуго с большим чувством.

Зал захлопал.

– Господин лорд-канцлер, – сказала Мария, – подготовьте указ о посвящении сэра Гуго в рыцари Ордена Подвязки. Мы желаем видеть его среди достойнейших из достойных.

– О, ваше величество, – склонился сэр Стивен перед королевой, а по залу прошёл завистливый гул.

– Засим церемония… – хотел было произнести сэр Стивен заключительные слова, но Мария перебила его:

– Мы хотели отметить заслуги перед нами ещё одного джентльмена… Сэр Роберт Дадли, подойдите ко мне!

– Ох! – выдохнул зал.

Смущаясь и краснея, к трону пробрался сэр Роберт.

– Мы решили наградить этого джентльмена в знак нашей признательности за верность нам, – повысила голос Мария. – Он показал её, отрёкшись от заблуждений своей семьи и придя к нам на службу… Сэр Роберт, вы награждаетесь изображением королевы, заключённым в золотую оправу, – Мария вытащила маленький овальный портрет на цепочке и передала сэру Стивену. – Господин лорд-канцлер, вручите награду.

Сэр Стивен, уже оправившийся от растерянности, с широкой улыбкой принял портрет и передал его сэру Роберту.

– Милость её величества безгранична, – громко произнёс сэр Стивен, – и всякий, кто верно служит ей, не останется без внимания.

– Бог, Англия и королева, – едва смог вымолвить сэр Роберт, а королева подставила ему руку для поцелуя.

Зал затрепетал. Сэр Роберт поцеловал руку королевы, и бочком втиснулся в толпу.

– Засим церемония награждения закончена, – как ни в чём не бывало сказал сэр Стивен. – Дамы и господа, возблагодарим королеву!

– Да хранит Господь её величество! – хором проговорили все, кто были в зале.

* * *

После церемонии награждения состоялся обед для узкого круга лиц. Богато сервированный, украшенный лентами и цветами обеденный стол был заставлен огромными блюдами с мясом, дичью, рыбой, с фруктами и сладостями. Высокие кувшины с вином стояли на отдельном столе; по знаку гостей виночерпии наполняли им чаши.

Рассаживал гостей за столом церемониймейстер: на дальних концах – джентльменов из полиции и парламента с их дамами, ближе к середине – священнослужителей из церковного Совета, а по центру, рядом с королевой, лорд-канцлера – с правой стороны, и епископа Эдмунда – с левой. Оставалось найти место для неожиданно приглашенного сэра Роберта Дадли; поразмыслив, церемониймейстер решил поместить его в торце стола, на стульчике около джентльменов из парламента – это было хорошее место для молодого человека, начинающего карьеру при дворе.

Однако королева сразу же нарушила этот естественный порядок.

– Позовите ко мне сэра Роберта Дадли и поставьте кресло для него, – приказала она.

Сэр Роберт поднялся, как приговорённый на казнь; дамы, находящиеся в зале, многозначительно переглянулись, а церемониймейстеру стало дурно – ему пришлось ухватиться за край стола, чтобы удержаться на ногах.

– Ваше величество, – пролепетал он, – но это же нарушение всех обычаев. Этикет, ваше величество, не позволяет нам…

– Королева имеет право на всё, – перебил его сэр Стивен. – Делайте, как велит королева, – и он сам отодвинул своё кресло, освободив место для сэра Роберта.

– Ну вот, вас оттёрли в сторону, – успел шепнуть епископ Эдмунд. – Этот мальчишка сядет на место лорд-канцлера.

– Ничего, – беззвучно произнёс сэр Стивен. – Задержитесь после обеда, есть новости…

Вопреки обыкновению, на обеде гостей веселили шуты, жонглёры и акробаты: Мария не любила шутовские представления с дерзкими выходками, но сегодня было сделано исключение.

На середину зала выбежали два шута. У одного была в руках флейта, другой держал свирель; к коленям с внутренней стороны были привязаны литавры, так что сдвинув ноги, можно было произвести оглушительный звон.

– Ваше величество, достопочтенные господа, с вашего позволения позвольте представиться! – закричал первый из них, ударив в литавры и просвистев на флейте. – Мы два дурака, мы двое плутов: вот это – Пит! – он показал на своего товарища.

– А это – Бенни! – товарищ показал на него.

– Ослы – ученые мужы по сравнению с нами! – продолжал кричать первый шут.

– Жулики, воры и проходимцы – честнейшие люди, если поставить нас на одну доску! – подхватил второй.

– Таких дураков и плутов ещё не видел белый свет!

– Мы готовы пуститься во все тяжкие!

– Да только ничего у нас нет…

– Потому что мы – дураки! – крикнули оба и сыграли свою нехитрую музыку.

Королева сделала вид, что хлопает им, тогда похлопали и её гости.

– А теперь мы вам споём песенку о наших приключениях, – объявил шут, – и вы сами поймёте, какие мы дураки и плуты!

Первый куплет они пропели хором:

Дальше запел первый шут:

– Вот плут! – закричал второй шут. – Где вы ещё видели такого развратника? Кто же бросает обесчещенную невесту?!

– пропели затем оба шута, сопровождая пение литаврами, флейтой и свирелью.

Следующий куплет исполнил второй шут:

– Вот это дурак! – крикнул первый шут. – Виданное ли дело, промотать наследство? Нет другого такого дурака!

И оба они пропели:

– Но вы послушайте, что я сделал! – воскликнул первый шут:

– Тебе место на виселице! – прокричал второй шут. – Позарился на чужие денежки! Что за негодяй!

– прокричали оба шута.

– И еще раз про меня! – выступил второй шут. – Вы ещё не знаете всех моих пороков:

– Каков мерзавец! Да он просто трус! – вскричал первый шут.

Литавры, свирель и флейта повторили последний куплет, затем литавры ужасающе прозвенели напоследок, – и шуты низко склонились перед королевой, ожидая одобрения или порицания.

Мария беззвучно похлопала в ладоши; дамы и джентльмены за столом захлопали во всю силу.

– Да, вот это дураки! Плуты отчаянные! Их бы, в самом деле, на виселицу! – смеясь, кричали гости.

Шуты ушли, выступление продолжили акробаты со своими номерами. Сэр Роберт, успевший выпить два кубка крепкого вина, тоже смеялся.

– Вам весело? – спросила его Мария.

Сэр Роберт поперхнулся и робко глянул на неё:

– Да, ваше величество.

– Я знала, что вам понравится. Веселитесь, милорд, не стесняйтесь, сегодня у нас праздник, – ласково проговорила Мария. – Выпейте за здоровье своей королевы.

– За здоровье вашего величества, – поднял кубок сэр Роберт.

– Предложен тост за здоровье её величества! – провозгласил церемониймейстер.

– За здоровье её величества! – подхватили, вставая, гости.

Мария поблагодарила их улыбкой и пригубила из своей чаши.

– А мой подарок вам понравился? – спросила она сэра Роберта, когда все уселись на свои места.

– Ваше величество, у меня нет слов, – сказал сэр Роберт, с ужасом чувствуя, что его язык начинает заплетаться. – Это выше всего, что может быть… И вы на этом портрете такая красивая…

– Красивее, чем в жизни? – уколола его Мария.

– Нет, нет, ни в коем случае! В жизни вы гораздо красивее, – сэр Роберт возмущённо замахал руками. – То есть я хочу сказать, что вы красивая и на портрете, и в жизни. Вы везде красивая, ваше величество!

– Благодарю вас, милорд. Носите же этот портрет на груди, пусть ваша королева всегда будет с вами, – сказала Мария, наклонившись к уху сэра Роберта. Её нежное дыхание щекотало его; он поёжился и засмеялся.

Епископ Эдмунд, с огромным неудовольствием наблюдавший эту сцену, выразительно посмотрел на сэра Стивена. Тот пожал плечами и беззвучно повторил: «Ничего страшного». Епископ хмыкнул и покачал головой.

– Ваше величество, я не знаю, как выразить свою признательность, – сэр Роберт едва смог выговорить последнее слово. – Моя жизнь принадлежит вам. Делайте со мной, что хотите: я весь в вашей власти!

– Тише, милорд, – Мария коснулась его руки. – Через два дня, вечером, после смены караула, приходите в парк на наше место. Мы поговорим о том, что вы ещё можете сделать для меня. Во дворце будет мало людей – у нас будет день отдыха.

– Ваше величество, я приду, даже если буду умирать, – так громко прошептал в ответ сэр Роберт, что его услышали не только сэр Стивен и епископ Эдмунд, но и церемониймейстер.

– Тише милорд, на нас смотрят, – шепнула Мария и громко сказала: – Прекрасное выступление, эти акробаты изрядно нас позабавили. Господин церемониймейстер, кто у вас следующий?…

Больше королева не шепталась с сэром Робертом, а он так усердно отдавал дань вину, что лакеям пришлось дважды выводить его освежиться, – впрочем, он не был исключением из числа других джентльменов, присутствовавших на обеде.

* * *

– Я не понимаю, почему вы так беспечны, – говорил епископ Эдмунд, когда он и лорд-канцлер заперлись по окончании обеда в комнате Королевского Совета. – Мария ясно дала понять, что она сделала свой выбор: Дадли занял место возле неё на обеде, и боюсь, что он же скоро займёт первое место в государстве.

– Этого не случится, – возразил сэр Стивен, вытянувшись в кресле и блаженно щурясь на огонь в камине. – Неужели вы до сих пор не поняли, что сэр Роберт Дадли никогда не займёт ни первое, ни второе, ни даже третье место в государстве. Такому актёру, как он, вообще не место на политической сцене, – в лучшем случае, он годится на роль статиста, но и она, пожалуй, слишком сложна для него.

– Оставьте ваши шуточки, милорд, – раздражённо сказал епископ. – Вы забываете, что главный действующий персонаж у нас – женщина, а значит, можно ожидать самых невероятных выходок, особенно когда дело касается любовных чувств.

– Вот именно потому, что главный персонаж у нас женщина, и дело касается любовных чувств, мы в точности можем угадать дальнейший ход пьесы. Если бы главным персонажем был мужчина, то возможны были бы какие угодно неожиданности – кто знает, что у мужчины в голове? – сэр Стивен взглянул на епископа и будто подмигнул ему. Епископ вздрогнул.

– Вы же понимаете, мой дорогой епископ, что в мужской голове могут возникнуть такие мысли, от которых сам сатана пришел бы в изумление, – а может быть, сам Господь Бог, – продолжал сэр Стивен. – А прибавьте к этому честолюбие и амбиции, – и вы получаете непредсказуемую игру со сплошными неожиданностями. У женщины – не то; ею движет желание простое, как ячменное зернышко, – любить и быть любимой. Стоит лишь мелькнуть огоньку любви, и женщина мчится на его свет, как мотылёк; стоит огню любви погаснуть, и женщина, подобно летучей мыши, мечется в ночной тьме. Однако бывает и так, что огонь любви оказывается ложным. Если вы когда-нибудь плавали по морям, то видели, конечно, обманные огни, которые зажигают разбойники на берегу, чтобы завлечь корабль в ловушку и поживиться добычей. Много таких ложных маяков горит и в нашей жизни, а женщинам особенно следует их остерегаться, учитывая непреодолимое женское стремление к огню… Однако мало что может сравниться с яростью обманутой женщиной: ярость львицы, говорят, столь страшна, что никто из живущих на земле не устоит перед ней, – но ярость обманутой женщины страшнее во сто крат… Вы понимаете, о чём я толкую, ваше преосвященство? Ход нашей пьесы нетрудно предугадать: главный персонаж – женщина; она стремится к любви, но будет обманута. Что она сделает, по-вашему?

– Придёт в ярость? – догадался заметно повеселевший епископ.

– Вы говорите о её чувствах, а я спрашиваю о действиях. Она растерзает своего обидчика, а точнее, своих обидчиков, – вот что она сделает, не так ли? – заключил сэр Стивен с победной интонацией в голосе. – Другого просто не дано, – это вечная история, которая вновь и вновь повторяется в жизни.

– Я вас понял, милорд. Но как вы убедите королеву, что она попала на свет ложного маяка?

– Мы с вами умные люди, ваше преосвященство. Мы не зря поставили на Роберта Дадли – это тёмная лошадка, но тем она и хороша: никому неизвестно, чего от неё ждать, – а вдруг она придёт первой? Мы с вами сорвали неплохой куш, ваше преосвященство, – через тёмную лошадку мы вышли на заговорщиков. Сегодня они пытались связаться с сэром Робертом, – быстро произнёс сэр Стивен, приблизившись к епископу и глядя прямо ему в глаза.

– Что?! Как? Не может быть! – растерялся епископ Эдмунд. – Но почему мои люди мне не доложили?

– Человек, искавший встречи с Робертом Дадли, был очень осторожен, – вот ваши люди и не доглядели. Но мои не упустили его; слежка дала отличный результат – теперь мы знаем имена тех, кто участвует в заговоре, и даже планы злоумышленников нам известны.

– Боже мой, но откуда?… Как вам это удалось? Неужели ваши люди лучше моих? – разволновался епископ. – У вас, что, есть своя тайная полиция?

– Конечно, есть, – легко признался сэр Стивен. – Я лорд-канцлер, мне положено раньше других узнавать важные новости. Ну, ну, ну, не расстраивайтесь так, мой дорогой епископ, – в конце концов, мы с вами в одной упряжке и вместе тащим воз государственного управления!

– Но почему вы скрывали от меня? Почему никогда не говорили о своей личной тайной полиции?

– А зачем? Какое это имеет отношение к нашим делам? – бесхитростно заметил сэр Стивен. – К тому же, я говорил, – возможно, не напрямую, но говорил, – вы просто не обращали внимание… Оставим это, ваше преосвященство, – поговорим о том, что делать дальше… Итак, заговор существует. Заговорщики хотят захватить её величество, когда она выедет из дворца, и заставить её отречься в пользу принцессы Елизаветы. Предупредить о выезде королевы, согласно их замыслам, должен Роберт Дадли, – понимаете, какая интересная пьеса получается? У меня есть свидетель, который сам участвует в заговоре и дал соответствующие показания.

– Свидетель? Господи, когда вы успели? – пробормотал окончательно расстроенный епископ.

– Я знал этого человека и раньше. Когда мне сказали, что видели этого человека среди заговорщиков, я сразу же приказал, чтобы его доставили ко мне, – усмехнулся сэр Стивен. – Наша беседа была короткой, но содержательной, и в итоге он во всём признался… Есть и второе доказательство: записка главаря заговорщиков – того самого, что так настойчиво искал встречи с Робертом Дадли. Видите, как удачно всё складывается? – сэр Стивен довольно потёр руки.

– Понимаю, – сказал епископ, – мы раскрываем заговор, одним из главных участников является Роберт Дадли, – стало быть, он предатель, который подло воспользовался привязанностью её величества. Прекрасно! Это даёт нам возможность расправиться со всеми недовольными в стране, ведь семья Дадли имела большие связи не только с протестантами, но со всеми, кто выступал против политики её величества. Сразу же проведём обыски, аресты, запретим все собрания, даже частные, – ну, и конечно, необходимы показательные казни! Мы истребим заразу, мы вырвем эти поганые сорняки вместе с корнями!

– Мы истребим заразу, – кивнул сэр Стивен, – но трогать сэра Роберта мы не станем.

– Как же без него? – удивился епископ. – Такая прочная нить у нас получается. Не забывайте о королеве: лишившись Роберта Дадли, возненавидев его, королева согласится, рано или поздно, на брак с Филиппом Испанским.

– Опять вы о Филиппе!.. – в сердцах воскликнул сэр Стивен. – Да что вы так взъелись на сэра Роберта: он, если мы будем откровенны, ни сном, ни духом не знает о заговоре. Не скажу, что этот джентльмен дорог мне, но каждый должен получать исключительно по заслугам.

– Но вы же сами использовали его как приманку, – возразил епископ.

– Так что же? Где вы видели охотника, который уничтожает свою приманку? – рассмеялся сэр Стивен.

– Вы опять со своими шутками, – мрачно сказал епископ. – Не могу понять, зачем вам нужен этот Дадли.

– Мало ли… Удобный человек всегда может пригодиться, – ответил сэр Стивен. – Пока же достаточно будет удалить его от королевы.

Епископ Эдмунд подождал, не скажет ли он ещё чего-нибудь, но лорд-канцлер молчал, продолжая улыбаться.

– Хорошо, – сдался тогда епископ, – каков же ваш план?

– Он очень простой, состоит из двух пунктов. Первое, я поговорю с Робертом Дадли и заберу у него записку от заговорщиков. Уверен, что сэр Роберт, когда придёт в себя после обильных возлияний, будет крутить эту записку и так, и эдак, не зная, что с ней делать. Он с радостью отдаст её мне, можете не сомневаться, – и она станет поводом для удалению сэра Роберта от королевы… Второй пункт плана. Заговорщики узнают, что королева с небольшой охраной совершит выезд из дворца. Это я тоже беру на себя, а вы должны создать видимость того, что королева действительно выезжает. Понимаете?

– Понимаю, – просиял епископ. – Они попадут в мышеловку.

– Конечно! Нападение на королеву – это, согласитесь, преступление поважнее, чем какой-то там неосуществленный заговор.

– И сразу аресты! – вскричал епископ. – Обыски и аресты!

– Обыски и аресты, – кивнул сэр Стивен.

– Отлично! – епископ даже хлопнул в ладоши от удовольствия. – Мы, всё-таки, очистим Англию от смутьянов и еретиков!.. А принцесса Елизавета? – спросил он с хищным выражением на лице. – Её мы также арестуем?

– Не помешало бы изолировать её хотя бы на время, но пусть решает королева. Мы не можем посягать на особ королевской крови, – мы же не заговорщики, – и сэр Стивен посмотрел отчего-то на висящую на стене картину с Прозерпиной и Плутоном.

* * *

Сэру Роберту было плохо. Вчера, вернувшись из дворца, он чувствовал себя превосходно, если не считать того, что его ноги подкашивались, а язык заплетался. Поцеловав в лоб изумлённого слугу, никогда не видевшего своего хозяина в таком состоянии, сэр Роберт потребовал ещё вина и пил до тех пор, пока не заснул одетым на большой медвежьей шкуре на полу.

Проснувшись до рассвета, он никак не мог понять, почему ему так худо и почему его бросили на пол рядом с медведем, который, к счастью, спит непробудным сном. Допив остатки вина из кувшина, сэр Роберт снова провалился в небытие и проснулся от настойчивого голоса слуги:

– Сэр Роберт, вставайте! Сэр Роберт! Вставайте, к вам пришли!

– К чёрту! – отвечал сэр Роберт, прячась под медвежью шкуру. – Я сегодня не поеду на охоту. Живой медведь лучше мертвого.

– Сэр Роберт! Прошу вас!

– Тише, зверя разбудишь, – прошипел сэр Роберт.

– Сэр Роберт! – слуга осторожно потянул за медвежью шкуру. – К вам пришли! Посланник от господина лорд-канцлера.

– Мне с медведем лучше, – пробормотал сквозь сон сэр Роберт. – К дьяволу лорд-канцлера!

– Сэр Роберт, вас ждут! – слуга в отчаянии потянул за шкуру. – Прошу вас, вставайте!

– Боже, это ужасно, нигде нет покоя, – с тяжким вздохом проговорил сэр Роберт. – Прости, друг, – он похлопал медведя по голове и с трудом сел на полу: – Ох, как болит голова! Я сейчас умру. Дайте мне выпить чего-нибудь, а то моя голова треснет. Несите одеваться и скажите посланнику лорд-канцлера, что я сейчас выйду к нему.

Посланник лорд-канцлера, важный, одетый в расшитый золотом кафтан, с достоинством поклонился сэру Роберту и сообщил:

– Его милость господин лорд-канцлер прибудет к вам через час или около того. Его милость просил вас никуда не отлучаться из дома.

– Это всё? – спросил сэр Роберт.

– Всё, милорд.

– Бог мой, стоило из-за этого меня будить! – страдальчески воскликнул сэр Роберт. – Я мог бы спать ещё целый час.

– Я передал вам то, что мне велено было передать, – невозмутимо произнёс посланник, раскланялся и покинул дом.

– Боже мой, боже, – сэр Роберт сжал виски. – Принесите мне холодное мокрое полотенце, – он бессильно опустился в кресло.

Слуга принёс полотенце, которое сэр Роберт немедленно намотал на голову. Затем слуга подал ему поднос с бумагами.

– Опять письма? – поморщился сэр Роберт. Он взял наугад три письма и прочёл, перескакивая через фразы: «Милорд! Зная Вашу доброту и христианское милосердие и состоя с Вами в дальнем родстве…». Состоя… – задумчиво произнёс он. – Что это за слово – «состоя», и на какой слог делать ударение? Мне кажется, это что-то неприличное?

– Не могу знать, милорд, – ответил невозмутимый слуга.

– Ладно… «Состоя с Вами в дальнем родстве, решился обратиться к Вам… Тяжелое материальное положение… Злая судьба, людские козни… Болезни, немощь… Не смею просить о многом, буду рад любой сумме… Подпись: разорённый отец многодетного семейства…». Понятно… Следующее письмо: «Милорд! Вы можете наказать меня презрением за то, что я к Вам пишу. Я женщина и должна помнить о скромности, но я была вынуждена обратиться к Вам… Верю, что Вы меня поймёте… Истинный благородный джентльмен… Проявите сострадание к несчастной жертве роковой любви… Пикантные обстоятельства, проклята родными… На грани отчаяния, готова совершить непоправимое… Холодные воды Темзы сомкнутся надо мною… Всего один фунт может спасти мою душу… Припадаю к Вашим ногам… Подпись». Если бы все несчастные жертвы любви, которые ко мне обращаются, выполняли свои обещания, Темза вышла бы из берегов, – сэр Роберт посмотрел на слугу.

– Как прикажете, милорд, – отвечал он.

– Следующее: «Зная Ваш интерес к деловым начинаниям, позвольте предложить чрезвычайно интересный проект… Пятьсот процентов прибыли на вложенные Вами деньги… Никакого риска, если вы следуете нашим советам… Много желающих, спешите, если хотите успеть… В числе наших компаньонов находятся…» Ого, вот это фамилии! Неужели, правда?… – сэр Роберт зевнул. – Бросьте все письма в камин, – сказал он слуге, – я не буду их читать.

– Слушаюсь, милорд, – сказал слуга, не двигаясь с места.

– Что такое? – спросил сэр Роберт. – У вас есть ещё что-то?

– Да, милорд, – слуга протянул сложенный в несколько раз листок бумаги.

– Что это?

– Письмо, милорд. Его оставил вам один высокий джентльмен, закутанный в плащ. Сказал, что это очень важно.

– Он представился?

– Нет, милорд, он тут же ушёл.

– Давайте, – сэр Роберт взял письмо, развернул его и, морщась от головной боли, прочитал: «Милорд! Простите, что обращаюсь к Вам…». Господи, и это называется очень важно? Просто очередная просьба о помощи, – сэр Роберт с укором взглянул на слугу.

– Не могу знать, милорд, – ответил слуга.

– «Простите, что обращаюсь к Вам запросто после того, как наше знакомство было прервано…», – продолжал читать сэр Роберт. – Опять какой-то дальний родственник, – вздохнул он. – Все они разом забыли про меня, когда я находился в немилости у королевы, и сразу же вспомнили, когда я оказался в почёте у неё… «У меня есть к вам важное, не терпящее отлагательства дело…». Очередное предложение, сулящее золотые горы: можно подумать, что без меня теперь не может обойтись ни одно выгодное предприятие в Англии… «Подробности при личной встрече… Прошу назначить как можно скорее время и сообщить мне…» Однако этот джентльмен не стесняется, – какая требовательность! «Подпись…», – сэр Роберт вдруг запнулся. – Не может быть, – прошептал он. – Он жив и на свободе? А я думал, что его давно…

Не веря своим глазам, сэр Роберт ещё раз посмотрел на подпись; потом он снял полотенце со лба, отёр лицо и покосился на слугу.

– Налейте мне виски, – ну, этого напитка, что контрабандой привозят к нам из Шотландии… Идите, – сказал он слуге, взяв стакан, – вы мне пока не нужны.

Сделав порядочный глоток, сэр Роберт снова прочёл записку. Сложив её, он задумался. «Что делать, как мне следует поступить? Господи, только бы не совершить ошибку!.. Сжечь это письмо, немедленно сжечь… Хотя нет, жечь нельзя, – а вдруг меня спросят, зачем я его сжёг? Не было ли здесь какого-нибудь умысла, не хотел ли я замести следы?… Что же делать, что делать, что делать?…», – он крутил записку в руках.

– А что бы я сделал, если бы был лорд-канцлером, – спросил он себя. – Да, лорд-канцлером… Боже, какая ответственность, какая страшная ответственность!.. Кстати, не показать ли письмо сэру Стивену? – вдруг осенило его. – Так, между прочим. Сказать, что вот, мол, я получил это письмо, – мне много чего присылают, – видите, какие послания порой приходят… Знал ли я этого человека раньше? Да, знал, но это было так давно, – да он и сам об этом пишет… Так что мне делать, – принять его или нет? Как вы посоветуете, сэр Стивен?… Отличная идея! – оживился сэр Роберт. – И как удачно, что лорд-канцлер сам приедет ко мне сегодня! На ловца и зверь бежит.

Позвав слугу, он сказал ему:

– Накройте стол для завтрака – пусть подадут лучшее, что есть на кухне. Всё должно быть готово к приезду господина лорд-канцлера. Как только он подъедет к крыльцу, тут же доложите мне. Он не должен ждать ни одной минуты – я выйду ему навстречу…

* * *

– Как вы себя чувствуете после вчерашнего? – весело поинтересовался сэр Стивен, отвечая на приветствие сэра Роберта. – Мне кажется, вчера вы хватили лишнего на обеде у королевы?… О, не оправдывайтесь, – такие события не часто случаются в жизни! Благодарность её величества, знаки её милости, – разве это не то, к чему мы все стремимся? Вы далеко пойдёте, мой молодой друг, – когда-нибудь мы будем гордиться знакомством с вами.

– Её величество слишком добра ко мне, – возразил сэр Роберт. – Я не понимаю, чем я заслужил такое обращение, но, поверьте, я понимаю, что без вас ничего не было бы, милорд. У меня нет слов, чтобы выразить свою признательность.

– Не преувеличивайте. Я всего лишь представил вас королеве, остальное – ваша заслуга. Способный человек сам пробьёт себе дорогу, надо только помочь ему сделать первый шаг, – продолжая широко улыбаться, заметил сэр Стивен.

– Я счастлив, что вы приехали ко мне. Не хотите ли выпить и закусить? – показал сэр Роберт на накрытый стол, когда они вошли в столовую.

– Не стоило беспокоиться, я ненадолго. Впрочем, я охотно разделю с вами трапезу. А, шотландское виски! – сэр Стивен взял бутылку, открыл её и понюхал.

– Не понимаю, как оно ко мне попало, – пробормотал смущённый сэр Роберт. – Видимо, слуги где-то раздобыли… И зачем его поставили на стол, – я не просил об этом.

– Сколько мы не боремся с контрабандой, количество виски в Англии не становится меньше. Пора уже отменить запрет на его ввоз и обложить продажу налогами. Раз уж виски пьёт полстраны, бороться бесполезно, лучше извлечь выгоду для казны, – сказал сэр Стивен – Я не буду пить виски, прикажите налить мне немного вина, – а сами не стесняйтесь, вы хозяин в этом доме, и, стало быть, можете выпить, когда захочется и что захочется.

– Без вас у меня ничего не было бы, милорд, – повторил сэр Роберт. – Я так вам признателен.

– Вы уже говорили, – кивнул сэр Стивен. – Оставим это, давайте завтракать, – у вас отличные повара, как я вижу… Какие тяжелые времена настали, сколько всяких забот! – жаловался он за едой, – При покойном короле Генрихе жилось легче. Возьмём, к примеру, заговоры, – при Генрихе их почти не было: ну, сэр Томас Мор не захотел признать главенство короля над церковью; ну, некоторые монахи восстали против этого; ну, леди Болейн совершила государственную измену; ну, леди Говард последовала её примеру – вот и всё, остальное – мелочи. Да и кто из этих изменников мог добиться успеха? Пожалуй, лишь сэр Томас, если бы всерьёз взялся за организацию мятежа… Нынче совсем не то: заговоры следуют один за другим. Недовольные готовы любыми способами добиваться своего, – это закоренелые злодеи, которых не страшит тюрьма, не страшат пытки и казни. Обидно, что сии негодяи ловят в свои сети хороших людей, многие из которых могли бы принести пользу королеве и Англии. О, вы не знаете, как хитры и коварны злоумышленники, сколько у них в запасе всяческих ловушек, чтобы поймать честного человека! Бывает, что приманкой становятся женщины, бывает – деньги, но чаще всего людей ловят на неосторожности и тщеславии. Попросят, скажем, человека о какой-нибудь незначительной услуге, а после припрут его к стенке: помог один раз, помогай и дальше, – теперь ты наш и деваться тебе некуда. Или приходят к какому-нибудь честолюбцу и говорят ему: «Дело наше верное, у нас такие силы, что можно не сомневаться – власть будет в наших руках. Смотри, чтобы не опоздать, – если ты не поддержишь нас сегодня, то завтра останешься в дураках». Он клюёт на эту приманку и оказывается на крючке, с которого не сорваться… Да, в нынешние времена надо быть очень, очень осторожным!

– М-да, надо быть очень осторожным – согласился сэр Роберт и закашлялся.

– А сколько сейчас передают тайных посланий, писем, записок, – продолжал сэр Стивен. – Казалось бы, совершенно невинных, но они тоже являются, по сути, приманкой. Любая тайна от государства – это преступление. Если человек скрыл что-нибудь от государства, он содеял зло против него. Честному человеку нечего скрывать, он всегда на свету, а во тьме прячутся только злодеи.

– М-да, – просипел сэр Роберт, который никак не мог откашляться. Он выпил виски и сказал – Тут вот что… Мне бы хотелось услышать ваш совет, милорд.

– Я всегда рад вам помочь, мой молодой друг, – с готовностью отозвался сэр Стивен. – Вы мне как сын, – вы позволите мне заменить вам отца?

– Милорд, у меня нет слов… Я счастлив, милорд… – забормотал сэр Роберт. – Вы уже и так столько для меня сделали… Моя признательность…

– Пустое, – какие могут быть счёты между своими? – ласково перебил его сэр Стивен. – Так, о чём вы хотели со мной посоветоваться?

– Я получил письмо от одного человека…

– Как, и вы тоже? – поразился сэр Стивен. – Вы подумайте, минуту назад я толковал вам о тайных письмах и как в точку попал!

– Оно не тайное, милорд, – торопливо принялся объяснять сэр Роберт. – Это даже и не письмо, а всего лишь записка. В ней нет ничего особенного, – я получаю десятки, сотни посланий, где меня просят о помощи, хотят встретиться со мной, поговорить. В этой записке нет ничего особенного, но человек, который её написал… Я не знаю, опасен ли он для Англии и королевы, – может, и не опасен… В общем, я хотел просить вашего совета, милорд.

– Вы позволите мне прочесть эту записку, чтобы я мог дать вам дельный совет?

– Да, пожалуйста, милорд. Вот она, – сэр Роберт протянул сэру Стивену сложенный листок.

– Посмотрим… «Простите, что обращаюсь к Вам запросто после того, как наше знакомство было прервано на много лет… У меня есть к вам важное, не терпящее отлагательства дело… Подробности при личной встрече… Прошу назначить как можно скорее время и сообщить мне… Подпись…». Как, разве он на свободе? – спросил сэр Стивен.

– Я сам удивлён. Я думал, что его… Однако, нет… И вот он оставляет мне записку, требует назначить встречу… Что мне делать, милорд? – сэр Роберт посмотрел на лорд-канцлера.

– К сожалению, я не могу вам ответить сразу. С этим делом нужно разобраться, – покачал головой сэр Стивен. – А давайте поступим так: вы пока не встречайтесь с этим человеком. Напишите ему, что заняты: завтра королева со своими фрейлинами поедет на молебен в монастырь Жён Мироносиц. В её свиту включены несколько джентльменов, в том числе и вы.

– Королева едет завтра на молебен? А я об этом не знал, – растерянно произнёс сэр Роберт.

– Её величество приняла это решение сегодня утром, – пояснил сэр Стивен. – Видите, в каком почёте вы у королевы? Вы вошли в узкий круг избранных.

– Милорд, право же, я не знаю, как вас отблагодарить! Конечно, это вы постарались. Милорд, моя жизнь принадлежит вам! – воскликнул сэр Роберт.

– Замечательно! Это бесценный дар, я постараюсь распорядиться им, как подобает, – улыбнулся сэр Стивен. – Так напишете же тому человеку всё что я вам сказал – и тотчас передайте ему своё послание. А я беру на себя роль вашего защитника и покровителя. Записка останется у меня, если позволите.

– Ради бога, забирайте! – замахал руками сэр Стивен. – Не понимаю, зачем этот человек ко мне приходил, зачем просил о личной встрече? Я его знал раньше, но это было так давно. У меня нет с ним никаких дел.

– Очень хорошо, – именно так вы и скажете, если вас кто-нибудь станет расспрашивать о записке этого человека.

– Кто будет расспрашивать?

– Вы скажите, что отказались встретиться с ним, потому что должны были сопровождать её величество в монастырь Жён Мироносиц, – не услышав вопроса сэра Роберта, продолжал сэр Стивен, – а написали ему об этом, чтобы он вас больше не тревожил.

– Но кто меня будет расспрашивать? – недоумённо повторил сэр Роберт.

– Мало ли у нас любопытных, – а если вы приближены к её величеству, к вам особое внимание, – в голосе сэра Стивен прозвучали то ли насмешка, то ли сожаление. – Ну, мне пора ехать… Да, а зачем же я к вам приезжал? – спохватился он. – Старею, старею… О, конечно, – на правах друга поздравить вас с монаршей милостью, а по долгу службы вручить вам официальное уведомление о награде. Вот оно, получите, – сэр Стивен протянул сэру Роберту большую бумагу с золотым тиснением и печатью.

– Вы оказали мне большую честь, господин лорд-канцлер, – вставая и кланяясь, ответил сэр Роберт.

– «Боже, храни королеву!» – подсказал сэр Стивен.

– Боже, храни королеву! – повторил сэр Роберт.

* * *

Утро было холодным и пасмурным, мокрый снег сменялся ледяным дождём, мостовая была покрыта грязной слякотью, в которой быстро промокали даже хорошие, добротно сшитые сапоги. Гвардейцы, несущие стражу возле Уайт-холла, переминались с ноги на ногу, кутались в плащи и прятали носы в высокие воротники, выступающие над нагрудными панцирями.

Площадь перед дворцом была пуста: поставщики двора её величества – мясники, бакалейщики, булочники, зеленщики и прочие – сегодня почему-то не явились, и гвардейцы с тревогой думали о том, удастся ли после дежурства перекусить на королевской кухне и согреться добрым стаканом вина. Вдобавок ко всему, с рассвета по дворцу сновали люди епископа Эдмунда, а это не предвещало ничего хорошего – было очевидно, что во дворце что-то готовится, и дежурство, стало быть, пройдёт неспокойно.

Поскольку из королевской конюшни привели лошадей, а из часовни королевы доставили хоругви с ликами святых и вышитые воздуси, гвардейцы решили, что намечается поездка на богомолье, – но неясно было, почему тихо в покоях её величества. Неужто королева не поедет на молебен? Это было не похоже на неё… К тому же, не видно было конных гвардейцев – гвардейцы из пешей стражи не любили их за высокомерие и заносчивость, но, надо отдать должное, конные гвардейцы лихим чёртом неслись на своих великолепных конях, сопровождая выезд её величества, и смотреть на них было любо-дорого! Что же это за странный выезд, если конных гвардейцев не видать? Странно, странно…

Вовсе удивительно, что как только рассвело, люди епископа Эдмунда, – сотни три, не меньше, – тайком, пряча оружие под плащами, – от наметанного глаза такое не скроешь, – рассеялись по всем улицам и переулкам, выходившим к Уайт-холлу, и исчезли, будто их и не было. Зато начальник стражи уже трижды за утро обошёл караулы, а после встал у ворот, вместо того чтобы пойти, по своему обыкновению, в отведённую для него комнату во дворце, где всегда были приличные запасы еды и выпивки. Если уж он в эдакую погоду торчит на холоде, злой, как дьявол, – значит, намечается что-то нешуточное, ухо надо держать востро…

Гвардейцы насторожились, когда на площадь выехали четверо джентльменов. Однако начальник стражи принял, напротив, самый беспечный вид и даже принялся насвистывать какую-то весёленькую песенку. Странно…

– Странно, что охрана не увеличена по случаю выезда королевы, – сказал худощавый джентльмен, обращаясь к сэру Томасу.

– Ничего странного, – нервно ответил сэр Томас, – они стремятся сохранить в тайне эту поездку, зачем же привлекать внимание?

– Но, черт возьми, вы уверены, что Мария скоро выедет? – спросил сэр Эндрю, поёживаясь и зевая.

– Можете не сомневаться. Мои сведения надежные, они получены от человека, который не мог ошибиться или обмануть меня, – сказал сэр Томас.

– А, ну тогда хорошо, – кивнул сэр Эндрю. Он так сладко потянулся, что под ним заскрипело кожаное седло, а конь испуганно оглянулся на своего хозяина. – Выпить бы сейчас бренди, согреться, – мечтательно произнёс сэр Эндрю.

– Да, вы, кажется, уже успели согреться. Господи, даже в такой день не можете удержаться! – раздражённо проговорил полный джентльмен.

– А что особенного в сегодняшнем дне? – удивился сэр Эндрю. – Пока моя глотка способна пропускать бренди, а желудок готов его принимать, я буду пить, дьявол меня забери! А вы, сэр, просто скучный зануда, – вот и всё!

– А вы – пьяница и задира, – пробурчал себе под нос полный джентльмен. – Ну, ничего, скоро вы получите своё.

– Что, что? – переспросил сэр Эндрю, подбоченись и с вызовом глядя на полного джентльмена. – Я заметил, что вы вечно недовольны моим поведением. Пора бы нам уже выяснить этот вопрос, как подобает благородным господам.

– Джентльмены, хватит! – прервал их сэр Томас. – Нашли время и место… Где же наши товарищи? Они должны были прибыть сюда поодиночке, однако почему-то никого нет. Странно…

В это время к начальнику дворцовой стражи, упорно продолжающему насвистывать веселую песню, подошёл сутулый человек в одежде гвардейца, которая была ему слишком велика.

– Где они? – шепнул он.

Начальник показал на четырёх джентльменов на площади и принялся свистеть ещё громче.

– Что? Их только четверо? – удивился сутулый.

– Фьи-иу-у! – кивнул начальник стражи.

– Странно, – сказал сутулый. – Пойду, доложу его преосвященству…

– Странно, что никто из наших не прибыл, – повторил сэр Томас. – Так мы можем опять опоздать. Судя по всему, Мария вот-вот выедет из дворца, – смотрите, там какое-то шевеление, люди ходят, а вон тот здоровяк у ворот – не иначе, как начальник караула. Если он вышел, значит, королева появится с минуты на минуту. Где же наши товарищи?

– Да бог с ними! – вскричал сэр Эндрю. – Неужели мы вчетвером не перебьём малохольных свитских королевы?! Я берусь один расправиться с пятерыми-семерыми из них! Пусть попробуют помешать нам!

– Я разделяю вашу уверенность, милорд, и тоже готов взять на себя сколько-то человек из свиты Марии, но подкрепление нам было бы кстати, – возразил худощавый джентльмен. – И мне не нравится, что мы стоим на площади у всех на виду. Глядите, гвардейцы из охраны наблюдают за нами.

– Если бы мы поехали через город большой компанией, мы вызывали бы ещё больше подозрений, – сказал сэр Томас. – Наш план как раз и заключался в том, чтобы прибыть к дворцу по отдельности или маленькими группами. Главное – точность во времени, а её-то, как видно, и не хватает нашим друзьям. Да где же они, помилуй господи? Как странно…

Сутулый человек вновь подошёл к начальнику стражи.

– Очень странно, что их только четверо, – сказал сутулый, – но его преосвященство всё равно приказал начинать. Возможно, их сообщники прячутся неподалёку, а эти специально отвлекают наше внимание. Но ничего – все наши люди оповещены, и никому из злоумышленников не удастся улизнуть. Начинайте!

Начальник стражи вывел заливистую руладу и подмигнул кому-то за воротами. В тот же миг раздался звук трубы, и ворота со скрипом отворились.

– Королева! – воскликнул сэр Томас. – Вот её карета! Ждать больше нельзя; вперёд, джентльмены! Наше дело правое, с нами Господь наш Иисус!

– Ждать больше нельзя! Вперёд! – подхватил внезапно расхрабрившийся полный джентльмен. – Вперёд, вперёд, захватим королеву!

– Эх, наконец-то настоящее дело! – закричал сэр Эндрю, выхватил шпагу и пришпорил коня.

– С нами Иисус! – воскликнул худощавый джентльмен, изготовив пистолет и направляясь вслед за товарищами.

Увидев их атаку, гвардейцы у дворца вскинули пищали и запалили фитили.

– Отставить! Отставить! – истошно закричал начальник стражи. – Стоять на месте! Не стрелять! Их возьмут без вас!

– Ну, да, попробуйте! – крикнул в ответ услышавший его приказ сэр Эндрю. – Сейчас мы поглядим, кто кого возьмёт!

Он направил коня прямо к королевской карете, разбрасывая тех, кто пытался ему помешать. Сэр Томас сражался бок о бок с ним, в то время как худощавый джентльмен немного отстал, а полный куда-то затерялся.

Наконец, сэр Эндрю и сэр Томас пробились к карете и спешились; сэр Томас рванул дверь и на одном дыхании проговорил:

– Ваше величество, вы низложены! Отныне королева Англии – Елизавета!

Из кареты вывалилось соломенное чучело, одетое в королевское платье.

– Ба-а-а, вот так королева, – изумлённо протянул сэр Эндрю.

Сэр Томас зачем-то ткнул чучело шпагой, посмотрел на сэра Эндрю и беззвучно прошептал:

– Провал…

– Ловушка, – согласился сэр Эндрю и бросил шпагу на землю, – Все бы отдал сейчас за стакан бренди. Как хочется выпить… Напоследок…

Со всех сторон на площадь бежали люди в одинаковых суконных плащах.

– Измена! – отчаянно воскликнул худощавый джентльмен. К нему уже подскочили, чтобы схватить его; тогда он приставил пистолет к своей груди: – Господи, прости меня! – и выстрелил.

Сэр Томас скривился, как от боли, сэр Эндрю хмыкнул и покачал головой.

– Ваши шпаги, господа! – сказали люди в суконных плащах, окружив сэра Томаса и сэра Эндрю плотным кольцом. Сэр Томас протянул им шпагу, а сэр Эндрю показал на свою, валявшуюся на земле:

– Возьмите, коли она вам так нужна, – и прибавил: – Не забудьте позаботиться о моём коне: мне он больше не понадобится, а вы сможете выручить за него хорошие деньги, если он будет сыт и здоров.