Марселу мы нашли раньше, чем могли себе представить. Она завтракала в том самом «Макдоналдсе», откуда мне звонили в субботу. Я не предупредил Эву, что мы специально направляемся именно туда.
Когда я увидел Кондэ, во мне воскресла надежда. Она спокойно ела чизбургер, запивая его спрайтом, и, казалось, в её жизни не произошло никаких изменений.
— Привет, Марсела, — сказал я, подойдя к её столу.
Она перестала жевать:
— Фернандес, твою мать, где ты был? Мы все устали ждать тебя! Привет, Эва.
— Здравствуйте, — ответила Пристон.
Кондэ непонимающе посмотрела на меня.
— Кое-что произошло. Полагаю, не только с нами. И, судя по всему, ты сможешь помочь…
Я старался говорить осторожнее. Эва была начеку.
— Ты о потере памяти? Ты так и не объяснил, как узнал, что это с нами случится!
Марсела хлебнула спрайта.
— Не помню. И, похоже, мы с Эвой пострадали больше всех. Последнее, что помню я, — жеребьёвка, а из памяти мисс Пристон выпали последние три года жизни.
— То есть она не знает?..
Я не дал ей договорить.
— Я рассказал, что ты была замужем за её кузеном и что вы с Терри не живёте вместе уже два года.
По сути, я не имел представления, как давно они расстались. Но своими словами дал понять, что не говорил Эве об исчезновении бывшего мужа Марселы. Она кивнула.
— Давайте поедем ко мне. Все там. Заодно обсудим, что делать дальше.
Кондэ пошла в дамскую комнату.
— Кто — все? — выкрикнул я вслед Марселе, но она не ответила.
Эва обратилась ко мне:
— Она такая грозная и жёсткая… Ну и вкус у Терри!
— Я не могу не согласиться, но она наша единственная ниточка. И она твоя родственница.
— Бывшая. И не кровная, — протестовала Эва, как маленькая.
— Это неважно. Мы расскажем тебе ещё одну историю сегодня.
— Ещё? А сколько их всего, этих историй?
— Я не говорил, потому что мне самому мало что известно. Марсела расскажет нам… Кстати, она возвращается.
Кондэ рукой указала нам направляться к выходу. Мы послушно покинули «Макдоналдс».
Кондэ была на мотоцикле. Мы следовали за ней на «ягуаре», пока она не притормозила у старого дома. Посигналив, она заглушила мотор и слезла с байка.
— Загоните машину за дом. И лучше бы вообще избавиться от неё.
— Непременно, — бросил я.
Мне не понравилось, что она командует.
Оставив «ягуар», где велела Марсела, мы с Эвой направились к крыльцу. Дом выглядел заброшенным и резко отличался от особняка Хуков. Пристон нерешительно поднялась по ступенькам на крыльцо, я проследовал за ней.
Марсела ждала нас в затемнённом холле. Когда мы вошли, она пригласила нас пройти в гостиную. Внутри дом выглядел нежилым, но я заметил следы пребывания людей.
В комнате, куда мы вошли, перед телевизором сидели Зак, Мэттью и Джерри. Они смотрели спортивный канал. Увидев нас, они вскочили с мест. Зак и Мэттью направились нам навстречу, Джерри мялся у дивана. Лысый качок здорово сбросил вес и более не походил на гору мускулов.
— А вот и тот, кто даст нам разъяснения! — радостно воскликнул Рикман.
— Не рассчитывай, с ними ещё хуже, — бросила ему Кондэ.
Трое мужчин, которые тоже, предположительно, стали мне друзьями, застыли.
— Что значит — ещё хуже? — обратился Мэттью к Марселе.
— Мы кое-что забыли. Я помню до момента окончания жеребьёвки, Эва забыла события трёх лет, — разъяснил я.
— Вот те раз! И это говорит нам человек, подбивший нас на авантюру! Из-за которого все мы теперь не можем быть со своими семьями, а вынуждены сидеть в этом сарае!
Зак пылал от ярости и готов был наброситься на меня. Между нами стала Кондэ:
— Остынь, Рикман. Все мы помним, что это не Энди придумал. Всё произошло из-за другого человека. И он сейчас не с нами!
Мы с Эвой переглянулись, догадавшись, что она говорит о Бивне.
— И, если вы не забыли, именно Энди и Эва пожертвовали своей памятью, чтобы этого не случилось со всеми, — закончила свою мысль Марсела.
— Да, но у нас у всех имеются провалы! — возразил Мэттью.
— А ты вообще молчи! — заорала Марсела. — Если бы ты не полез на гору за Бивнем, ничего этого бы с нами со всеми не произошло! Пострадал бы только он один. А вышло, что он единственный, кто не пострадал.
— Эй, — я замахал руками, привлекая к себе внимание, — ты хочешь сказать, что у Бивня не отшибло память? Что он всё помнит?
— Именно. И этот предатель теперь скрывается.
— Вовсе нет! — раздался голос кривляки и скрип открывающейся двери.
Все повернулись и замерли. Голос-то был Хука, но перед нами в проёме стоял не похожий на него человек — опрятный, волосы собраны в хвост, эспаньолка, брюки и шведка, руки за спиной. И, что самое удивительное, вместо ковбойских сапог на его ногах были классические летние туфли. Я понял, кто был перед нами, точнее, кого он изображал. Достойный сын леди Аманды.
— Хойт! — воскликнула Эва.
Он кивнул. Его лицо было спокойно, он не жеманился и даже мог сойти за джентльмена. Если бы я не знал его…
— Алан? — спросила она неуверенно.
Он отвёл глаза и вновь кивнул.
— Я схожу с ума… — шепнула Эва и начала оседать.
Я едва успел поймать девушку в свои объятья. Она потеряла сознание. Я подхватил её и понёс на диван, по дороге зацепив стул.
— Воды, скорее! — крикнул я.
Марсела бросилась из комнаты — очевидно, на кухню — и вскоре вернулась со стаканом.
— Позаботься о ней, — скомандовал я.
Оставив Пристон заботам Кондэ, я направился к Алану-Хойту. Я должен был воспользоваться моментом, пока все были в замешательстве.
— Пойдём, выйдем, пока остальные ничего не поняли!
Я вытолкал его за дверь.
Мы вышли на улицу и направились на задний двор, где мы с Эвой оставили «ягуар».
— А теперь рассказывай всё по порядку и не вздумай скрывать что-то!
— Иначе — что? — он начал кривляться, как прежде.
Я выделил каждое слово:
— Просто всё расскажи, мы имеем право знать!
— За этим я здесь, — он сверкнул глазами.
— Выкладывай!
— Энди, сперва я хочу сказать, что я никогда не был святошей, поэтому попрошу не судить меня за мои поступки. И ещё я хочу напомнить, что мы были неплохой командой на острове Грёз!
Он был печален. Но можно ли ему верить?
— Продолжай, я учту это.
— Ты знаешь, кто мой отец?
Я кивнул.
— Тогда обойдёмся без имён… Я познакомился с ним в семидесятом, мне тогда было пять лет. И он сделал мне лучший подарок, который только может сделать отец сыну: карту сокровищ. Но об этом позже… Я был тихим, замкнутым мальчиком, окружённым любовью матери. А он был знаменит и не похож на остальных людей. Он стал для меня идолом, кумиром, хотя виделись мы крайне редко — раз в несколько лет… Я во всём начал ему подражать.
Я усмехнулся. Бивень не просто копировал манеры Ричардса. Пытаясь усовершенствовать мастерство подражания, Бивень сделал их смешными.
— Я упросил маму купить мне гитару и всерьёз начал заниматься музыкой. Несмотря на стопроцентный природный слух, у меня ничего не вышло: не удалось ни написать песню, ни собрать группу.
Неудивительно!
— Тогда я решил испробовать себя в другой ипостаси — стать циркачом. Я отправился в Калифорнию. Там я поступил в цирковую школу, учился у одного из лучших иллюзионистов Америки, но мне плохо давалось это ремесло. У меня был приятель Лорти Хойли, который научил меня глотать шпаги. Это почти как фокусы… Он уже закончил обучение и предложил мне гастролировать с труппой. Я бросил учёбу и направился вслед за ними. Лорти был великолепен, пока не случилось ужасное. У него обнаружили рак. Он сгорел за три месяца, а я потерял единственного в своей жизни друга…
В глазах Бивня застыли слёзы, но он продолжал:
— Я тогда оставил цирк и вернулся в Остин. Стал посещать курсы актёрского мастерства и школу каскадёров. Когда мне выдали диплом актёра, я взял себе псевдоним Хойт Лори… В память о друге… Я не хотел зависеть от мамы и устроился на работу в школу каскадёров. Там я встретил юную Эву Пристон, она была моей ученицей… Прелестная, умная, старательная девочка. Она, кажется, была влюблена в меня…
Он улыбнулся, но не своей противной улыбкой, а мечтательной и доброй.
— Она знала меня как Хойта, я не раскрыл ей ни своего настоящего имени, ни происхождения. Когда они с отцом вернулись в Денвер, я тоже решил покинуть школу каскадёров. Это было восемь лет назад. Я увлёкся историей и географией. Однажды я наткнулся на интересную статью в газете. Это было в девяносто четвёртом. О планируемой десятой экспедиции на остров. Тут я вспомнил рассказы отца о его приключениях, о песенках, которые он пел мне, маленькому, о карте, которую он мне подарил при нашей первой встрече, о тотемах…
— Стоп. Здесь поподробнее. Ты сказал — о тотемах? Но ты ни словом не обмолвился…
— Подумаешь, забыл. Отец подарил мне два индейских тотема, которые привёз с острова. Он сказал, что лучше меня их никто не сохранит… Они, кстати, должны быть у тебя, Энди. Они у тебя?
— Они надёжно спрятаны, — подтвердил я, не сказав, что счёл их подарками для племянников.
— Я в тебе не сомневался.
— А что было дальше, после того как ты узнал об экспедиции? Ты решил отправиться туда?
— Даже если бы я решил, это уже было невозможно. Участников должно было быть двадцать, и все они уже были одобрены организатором. Улавливаешь?
— Безусловно. И тогда ты решил работать на Эдди?
— Не сразу. Я шёл к этому несколько лет, пока меня не утвердили монтажником. Он не знал меня в лицо, не знал моего настоящего имени. Но я был на хорошем счету у его заместителя… Два года назад Бэдрол внезапно исчез на несколько недель, после чего вернулся и сообщил, что планирует сделать, как он выразился, «нереальное шоу».
— Организовать экспедицию под прикрытием?
— Да. Ты вспомнил?
— Давно догадался. Мне кое-что известно от ФБР.
— Они везде суют свой нос. И они знали, кто я. И предложили мне сделку в обмен на неразглашение моей тайны.
— Поэтому в их делах ничего не сказано о том, что Хойт и ты — одно лицо?
— Да. Хм… а они держат слово. На меня тогда вышли агенты Пристон и Смит, и я решил им помочь, потому что вспомнил об Эве. Не то чтобы я забыл её…
— Короче! — потребовал я.
— Агенты желали найти участников пропавшей экспедиции, а моей задачей было им помочь.
— Но ведь ты преследовал совсем другую цель. Ты хотел найти сокровища, а не Терри Пристона. И подставить своего работодателя.
Бивень расплылся в улыбке:
— Одно другому не мешало…
— А потом?
— А потом Дэвида Пристона нашли мёртвым.
— И тут на арену вышел Алан Хук?
— Почти. Я взял отпуск и отправился в Денвер. Я нашёл Эву. Но она знала меня как Хойта Лори, — он провёл рукой от лица до пояса, демонстрируя, как он способен маскироваться. — А у меня не было времени объяснять ей подробности. Узнав, что я работаю на Бэдрола, она упросила меня организовать её участие. А поскольку я и сам, то есть Алан Хук, уже пробил себе место, я решил, что это будет не опасно, что я смогу присмотреть за ней, и выполнил её просьбу.
— Она тебя узнала?
— Не сразу. Она заподозрила на острове… Потом я, конечно, раскрыл карты…
— Хватит паясничать! Теперь рассказывай, что произошло на острове. Ты ведь всё помнишь?
— Не совсем.
— Что ты имеешь в виду?
— Я тоже не помню, что случилось после того, как Эва забралась на яхту и включила машину!
Значит, это был не сон… Мы действительно плыли за ней, а он стоял на берегу. И нас поразило больше, чем его и других людей на острове, поскольку мы были ближе всех к источнику излучения.
— Что за машина?
— Это мы и хотели выяснить, Энди. Ты не успел рассказать нам.
— Все уверены, что я предполагал возможную потерю памяти.
— Ты был на яхте, используя свой бонус, но с нами не поделился информацией. Только давал указания.
— А как ты распорядился своим правом на бонус?
— Э-э… — он запнулся, обдумывая, что ответить. — Я попросил три дня свободного передвижения по острову в период между состязаниями. Сказал, что буду изучать местную фауну.
— И ты искал сокровища?
— И участников пропавшей экспедиции, — гордо ответил он.
— И ты их нашёл?
— Вот вы где! — прервала нас Марсела. — Эва пришла в себя. Энди, я полагаю, твой приятель может войти.
— Конечно. Кстати, это Бивень.
Кондэ широко раскрыла глаза от изумления. Мы все застыли в молчании. Бивень ухмыльнулся, затем распустил волосы, не без труда оторвал приклеенную бороду и оголил руку с татуировкой, на которой красовались буквы «РС». Я не понял, что это значило, но Марсела стала пунцовой.
— Ах, ты…
Она кинулась на него с кулаками, но я вовремя поймал её. Она брыкалась у меня в руках и вырвалась бы, если бы Алан не произнёс фразу, выведшую нас обоих из равновесия.
— Скоро подъедет Терри, не стоит нападать на его спасителя.
Марсела обмякла. Я ослабил хватку.
— Думаю, тебе есть что рассказать, и в первую очередь Эве, — обратился я к ней.
— Да, да, пройдёмте, — прошептала она, стараясь освободиться от моих рук.
Мы вернулись в дом. Мою голову заполняли тысячи мыслей, Бивень насвистывал себе под нос «Rolling Stones», и тогда я догадался, что означают вытатуированные буквы.
Эва сидела на диване, хмурая и задумчивая. Такая, как в день нашего знакомства. Джерри раскачивался в кресле-качалке. Тот Грин, которого помнил я, уже давно сломал бы его. Зак и Мэттью молча наблюдали за происходящим. Все уставились на нас в ожидании.
— Друзья, — начал я, — Марсела и Алан хотят нам кое-что рассказать. Они ведь не знают о тебе? — обратился я к Бивню.
— Нет, — ответил он.
— Тогда ты начинаешь!
С этими словами я прошёл к дивану и устроился рядом с Эвой. Марсела села на стул в углу комнаты.
Алан Хук пересказал свою историю. Я наблюдал за Пристон: как менялось выражение её лица, когда раскрывались новые подробности, как несколько раз она готова была разрыдаться, но сдержалась. Когда он закончил, она произнесла лишь одну фразу:
— Как ты мог так со мной поступить?
— Я сделал это ради тебя, детка. Ты скоро вспомнишь… И ты меня простишь, — добавил он с надеждой.
Она не ответила и отвернулась.
— А что с Терри? — не выдержала Марсела.
Глаза Бивня забегали.
— Сначала расскажи нам, с чего всё началось, — сказал я.
— Хорошо… Мы вместе служили. Однажды мы оказались на одном судне, где познакомились поближе, и всё завертелось. Мы решили пожениться. Терри сказал, что хотел бы устроить грандиозный медовый месяц, и попросил меня найти место, где нам было бы хорошо. А я узнала об острове, на который снаряжались экспедиции. У нас были небольшие накопления, и мы планировали потратить их на поездку. Я рассказала ему… в шутку… А он загорелся этой идеей. Мы поженились, а он начал собирать команду, поскольку мы не могли себе позволить арендовать яхту, ведь на этот остров путёвки не продают… Через полгода, или чуть более, он нашёл единомышленников, таких же смелых и отчаянных, а мне эта идея нравилась всё меньше. Я поставила ему условие: или я, или остров… Он уговаривал меня поехать с ним, но у меня было чувство, что это плохо кончится… Я подала на развод, он не противился, потом он уехал, а я каждую секунду сожалела о содеянном и ждала его.
— И он не вернулся, — заключила Эва.
— Нет, чёрт возьми! И я считала себя вдовой, пока не приехал твой отец и не сообщил, что есть шанс его найти. Он предложил мне попытать удачу и подать заявку на участие в шоу… Как вам известно, я прошла кастинг. А потом я встретила всех вас, и тебя, Эва!
Она взглянула на Пристон. Та задержала дыхание.
— Вот видите, как всё разрешилось! — вмешался Бивень, — все друг друга нашли и все счастливы, — он расплылся в дурацкой улыбке, поймав наши неодобрительные взгляды.
— Ты сказал, что мы нашли Терри, — обратилась к нему Кондэ.
Эва вздрогнула.
— Да.
— Но почему мы этого не помним?
— Это очень легко. Все участники были в воде, когда наша милая мисс Пристон включила машину. А я был на суше, поэтому мой мозг пострадал меньше всего. И ещё: я с детства терпеть не могу таблетки.
— В какой воде, какая машина, какие таблетки? — хором спросили неосведомлённые.
— По поводу машины я не могу точно утверждать, у Энди были некоторые предположения…
Все повернулись ко мне, а я не мог им дать ответ и лишь развёл руками.
— А таблеточки араба все регулярно поглощали… — добавил Хук.
— Отравление? — уточнил я.
Это был единственный эпизод, который я помнил.
— В том числе, — подтвердил Бивень.
— Это чёртов тупик! — воскликнул Зак.
— Скажи, Алан, — наконец, заговорила Эва, — кузен Терри сможет нам разъяснить? Может, он знает больше нас?
Хук обвёл взглядом присутствующих. Джерри перестал раскачиваться.
— Не исключено, — ответил он.
Начался галдёж. Пытаясь перекричать друг друга, мои товарищи по несчастью лишь больше злились. Бивень пятился к выходу, намереваясь исчезнуть, но я вовремя схватил его за руку. Он стал рядом со мной, словно и не пытался предпринять никаких действий к побегу.
— Тихо, тихо все! — закричала Марсела. — Так мы ничего не добьёмся. Предлагаю восстановить события. Пусть каждый расскажет, что он помнит. А Бивень восполнит пробелы. Эва, — Кондэ села рядом с кузиной своего бывшего мужа, — думаю, ты нам не поможешь, но постарайся сосредоточиться на рассказах остальных. Может, тебе удастся что-нибудь вспомнить.
— Хорошо, — кротко ответила Эва.
— Начнём с Зака.
— Почему с меня?
— Ты ближе всех ко мне.
— Ладно… Я отправился на остров с целью выиграть главный приз, купить большой дом и пару спортивных тачек.
Далее он рассказал всё, о чём помнил я сам. Но пробелы в его памяти начались в тот же период, что и у меня, то есть после того как ведущий покинул пещеру. Воспоминания Рикмана были скорее чередой вспышек, и полную картину событий нам восстановить не удалось.
Следующим заговорил Мэттью. Он помнил немного больше, а именно, что мы трое — я, Эва и Бивень — что-то затевали, что он полез на гору за Бивнем, а потом мы попросили его, Зака и Джерри о помощи. Он помнил, как мы плыли к яхте Эдди, но не помнил, зачем.
Джерри рассказал о двух моментах: как он застал Аймана, подсыпающего нам в пищу порошок, и как я предлагал пробраться на яхту и отключить машину. В итоге всё вышло наоборот, и Эва её включила.
Когда очередь дошла до меня, я ещё не решил, стоит ли им подробно пересказывать историю Бивня и делиться своими догадками, как вдруг обнаружил, что Хук всё-таки улизнул.
— Как мы его упустили? — злился я.
— Мы все были сосредоточены на рассказах друг друга, — одёрнула меня Эва, — он вернётся, поверь мне. Марсела, а что помнишь ты?
— Кое-что из того, что уже рассказано. Но ещё я помню один момент. Похоже, к концу игры нас объединили, и мы назвались… Тираннозаврами. И у каждого из нас было прозвище…
— Бивень, Коготь, Клык, — задумчиво произнёс я, — кто ещё, ты помнишь?
— Хвост, Язык, Мускул, — при этих словах Марселы все посмотрели на Грина. — И, кажется, я была Позвонком.
— Отсюда я могу сделать вывод, что Бивень… он и есть Бивень, Эва — Коготь, я — Клык, Мэттью — Хвост, Зак — Язык, а Джерри — Мускул. Это так?
— Насколько я помню, так, — ответила Марсела. — И ещё я помню, что мы прозвали Аймана Бетонная Башка.
А вот и разгадка ещё одного моего кошмарного сна.
— Марсела, мне есть что рассказать тебе.
Я поведал о встрече с псевдоагентом Смитом, о его звонках и возможном убийстве. Также я не забыл упомянуть о яде, которым якобы отравили её, Марселу.
— Я слышала об этом веществе. Мне Терри рассказывал. Его приятель служит на Ближнем Востоке.
— То есть в этом лже-Смит не солгал?
— Я точно знаю, что талибы на всю жизнь остаются немыми.
— Айман? — высказал я своё предположение.
— Думаю, что весь персонал яхты тоже.
— Твою мать! — завёлся Зак. — Ну, мы и влипли!
— И ты должен разобраться и спасти наши задницы, Фернандес, — подытожил Стрелсон.
Должен заметить, на острове Мэттью нравился мне гораздо больше.
— Мы все замешаны, нам всем и решать свои проблемы! — возразила Марсела.
— Давайте дождёмся Бивня, — предложила Эва. — Здесь есть еда?
— Конечно, — ответила ей Марсела.
— Тогда давай что-нибудь приготовим. От голодных мужиков толку мало!
Мне понравилось, что Эва вновь стала шутить.
Над Майами и его окрестностями нависли сумерки, когда в дверь постучали. Все напряглись. Казалось, всех нас посетила одна и та же мысль: днём, когда явился Бивень, он не стучал.
Мы с Марселой пошли открывать.
За дверью нас ждали Алан Хук и мускулистый мужчина лет тридцати. Это был Терри Пристон — я помнил его лицо среди других по фотографии, показанной по «Дискавери».
— Терри, — Кондэ бросилась ему на шею, — я думала, что сойду с ума! Я люблю тебя!
— Я тоже люблю тебя. Каким я был идиотом! Ты сможешь когда-нибудь простить меня? — он сжал её так крепко, что мне показалось, он её раздавит.
— Я простила, простила…
Как я устал от женских слёз за последние два дня!
Я указал Бивню на вход, намекая, что нам следует оставить Пристона и Кондэ наедине. Мы вернулись в гостиную.
— Бивень привёл Терри. Они на улице с Марселой. Дадим им поговорить.
Все согласились со мной. Мы молчали, хотя у каждого было что сказать Хуку. Он же, казалось, наслаждался этой тишиной, радуясь про себя, что на него не набросились с кулаками и вопросами.
И что за дурацкая привычка — исчезать, не ставя других в известность о своих намерениях?
У меня тоже осталось ещё много вопросов к Хуку. Я отвёл его в сторону, чтобы нас не слышали. Не желая юлить, я задал вопрос прямо:
— В чём ценность тотемов?
— Видишь ли, Энди… Существует одна легенда… Говорят, в этих тотемах заключены души двух влюблённых аборигенов, ставших случайными свидетелями того, как морские разбойники прятали клад. Парня и девушку зарезали, но шаман племени нашёл их ещё живыми. И он, с позволения вождя, вырезал деревянные куклы и поместил в них души молодых… Племя вымерло, а легенда осталась.
— И в чём суть?
— А суть в том, что духи этих влюблённых могут покинуть своё заточение и указать на клад, но вызволить их может только человек, искренне и безрассудно любящий.
— Что за ерунду ты несёшь? Это невозможно!
— Тише, Энди, тише. Такие вещи — не шутка.
— Это всего лишь легенда! — спорил я.
— Да? Тогда почему же тотемы выбрали тебя?
Я был ошеломлён.
— Меня? Но почему?
— Потому что в тебе, Фернандес, есть эта самая чистая любовь… Эва, милая, ты устала? Где все мы разместимся? — он быстро сменил тему разговора.
— В доме есть ещё три комнаты, — ответил Мэттью, — в одной пока живём мы, вторая — хозяйская, а третья, думаю…
— Целая комната для девчонки? — возмутился Джерри.
— Со мной могут разместиться Энди и Алан, — спохватилась Эва. — Мне так будет спокойней, — добавила она.
Все, за исключением меня, остались довольны. Мне не хотелось спать в одном помещении с Бивнем.
В гостиную вошли счастливые Терри и Марсела. По нашим лицам они поняли, что мы ждём объяснений.
— Я знаю: вы хотите, чтобы я вам рассказал, что произошло с нашей экспедицией, но давайте отложим это до утра. Я вижу, что все вы устали, а мою историю лучше слушать на свежую голову… — Тут он увидел троюродную сестру: — Эва? Что ты здесь делаешь?
— Вообще-то, я искала тебя. А до меня — мой отец.
— Извини, не успела рассказать тебе, — спохватилась Марсела, — но ты прав, оставим объяснения на завтра.
Все разбрелись по комнатам. В той, что досталась нам троим, была одна старая кровать и пара матрасов на полу. Мы с Бивнем растащили их в разные стороны. Но пока я ходил за одеялами и простынями, он передвинул свой к кровати, где расположилась Эва. Я не стал ничего говорить. Какое, в конце концов, моё дело?
Заснуть я не мог. С тех пор, как я понял, что сны были искажением моих воспоминаний, я только и думал о том, чтобы скорее наступила ночь, и я мог бы узнать что-то ещё. Но сон, как назло, не приходил. Я ворочался на матрасе, изнывая от жары, и жалел, что не могу закурить.
Ближе к полуночи я решил выйти на улицу, тихонько пробравшись мимо крепко спящих Эвы и Бивня. Снаружи было немного лучше, благодаря прохладному ветерку. Теперь мне было легче переварить полученную за день информацию.
Бивень так и не сказал, как у Кита Ричардса оказались тотемы и карта. Он так и не признался, известны ли ему детали в организации шоу. А сможет ли кто-нибудь дать ответ о роли немого араба Аймана во всей истории?
Я прошёл на задний двор, где стоял «ягуар», запрыгнул в машину и удобно устроился в кресле. Здесь легче дышалось, чем в доме.
Я подумал: почему мне сегодня не звонил шеф Мэдисон? Достав мобильник, я понял причину: сел аккумулятор.
А завтрашний день обещал приоткрыть завесу тайны, известной Терри.