Выбора не оставалось – только попытаться использовать его ошибку.

– Марк, давай дым! Все, что есть.

Мерф принялся бросать назад дымовые гранаты, а Хуан свернул в один из наиболее широких проходов между мавзолеями. Вымощенная булыжником дорожка тяжело сказывалась на перегруженной подвеске, а проход был столь узок, что небольшая ошибка стоила «мицубиси» второго бокового зеркала.

Они не проехали и пятидесяти футов, как проход еще больше сузился из-за огромного мраморного склепа. Повернуть назад не представлялось возможным. Хуан оглянулся через плечо. К дорожке наискось подходила другая. Он дал задний ход и пятясь въехал на нее, поцарапав дверь о статую какого-то политика. Единственным плюсом было то, что дождь начал стихать. Видимость по-прежнему очень плохая, особенно потому, что вокруг могил жутковато клубился дым, но все же постепенно улучшалась. Другое утешение Хуан находил в том, что ни «кадиллак», ни полицейская машина не могли последовать за ними.

Он задумался о том, будут ли их преследовать пешком, и решил, что скорее всего будут. Гнев, который он видел на лице Эспиносы, можно было утолить только кровью.

Машина задела мраморный бюст и снесла его с надгробия. Каменная голова покатилась по булыжникам, как изуродованный шар для боулинга. Хуану потребовалось припомнить все уроки безопасного вождения, чтобы машина не врезалась в склеп на противоположной стороне.

Он увидел, что проход снова раздваивается, и сдал назад в более широкую ветвь. Почти сразу она сузилась из-за мавзолея, похожего на местную церковь. Хуан проехал вперед и попятился в другой проход. При таком слабом освещении было почти невозможно двигаться по прямой, и они опять зацепили один из декоративных мавзолеев. Хуан молча извинился перед призраком покойного и поехал дальше.

Слева промелькнула более широкая аллея. Поворот направо был таким крутым, что стоил Хуану нескольких попыток и уймы разбитого мрамора и помятого металла. Если они отсюда выберутся, пообещал себе Кабрильо, Корпорация сделает анонимный взнос в пользу кладбища.

Прямо перед машиной из укрытия выскочила промокшая насквозь кошка, знавшая эту территорию гораздо лучше их; уцелевшая фара высветила ее, и Хуан инстинктивно нажал на тормоза. Кошка бросила на него презрительный взгляд и исчезла.

Неожиданно мир побелел. Через несколько секунд глаза Хуана привыкли. Над головой включил прожектор невидимый вертолет, создав в кромешной тьме кладбища оазис дневного света. С высоты раздался усиленный громкоговорителем голос.

Кабрильо не пришлось переводить остальным сказанное. Приказ с полицейской вертушки понятен во всем мире.

– Линк, сделай с ним что-нибудь, ладно?

Франклин опустил окно и направил вверх ствол автомата. Места было недостаточно, чтобы Линкольн высунул из машины свои широкие плечи, поэтому он начал стрелять, не видя цели.

Языки пламени, вылетающие из машины, убедили пилота вертолета сдать назад, как это сделал до него шофер Эспиносы. Прожектор погас, но лишь на мгновение, и теперь светил позади их и с большей высоты.

Проход между могилами резко повернул, но Хуан сумел протиснуться, не остановившись.

Если действия на земле и в воздухе координировали, пилот должен был наводить полицейских на их машину. Хуан продолжал зорко смотреть по сторонам, вытягивая шею то вправо, то влево; мимо мелькали узкие проходы. Он ничего не видел и ехал так быстро, что если бы даже в одном из проходов появился полицейский, тот успел бы сделать всего один выстрел и точно промахнулся бы.

И тут они увидели выход. Проход раздвоился, и машина оказалась на пешеходной дороге, идущей по периметру кладбища вдоль его наружной стены. После тесноты кладбищенских дорожек эта дорога казалась широкой, как шоссе.

И почти сразу у них появился второй выход. При реконструкции кладбищенских ворот убрали часть наружной стены. Брешь закрывала фанера и деревянные стойки. Угол подъезда не позволял хоть сколько-то разогнаться, но Хуан все равно поехал туда.

– Держитесь, – предупредил он во второй раз за пять минут.

Машина ударила преграду передним крылом, полетели щепки, но проехать не удалось. Колеса яростно буксовали на скользком булыжнике, все больше прогибая перегородку, пока давление не достигло некой критической точки. Отважный маленький «мицубиси» пробил преграду и стремительно пересек пустой тротуар, прежде чем Кабрильо врубил полный привод.

Они удрали с кладбища, но не от вертолета, который, несомненно, сообщал по радио их позицию.

– Линда, верни нас к докам.

Она сгорбилась над навигатором, ее пальцы мелькали над экраном.

– Так, на втором перекрестке сверни налево, потом встань в правый ряд, будет новый крутой поворот.

Хуан послушался, но что бы они ни делали, их сопровождал жесткий ореол света с вертолета. В зеркале Хуан увидел, как позади внезапно появились две полицейские машины. Они мчались стрелой, их сирены выли, словно рыдал баньши. Уйти от них было невозможно.

Линк разбил прикладом автомата заднее окно и осыпал полицейских градом резиновых пуль. Копы продолжали приближаться. Либо они поняли по предыдущим перестрелкам, что пули травматические, либо им было все равно.

Головная машина подъехала к ним справа сзади, чтобы ударить и пустить юзом. Хуан сосредоточился на управлении, его руки стремительно перемещались на руле. Линк сменил автомат на пистолет и выпустил всю обойму в пассажирское окно патрульной машины. В ней сидел только водитель, и храбрость ему изменила. Он отстал, чтобы держаться на более почтительном расстоянии.

Кабрильо начал узнавать окружение. Они приближались к докам.

– Марк, покажи Тамаре, как пользоваться запаской.

– Уже, – ответил Мерф.

Хуан по радио спросил:

– Майк, ты на позиции?

– Жду вашего прибытия, – жизнерадостно отозвался Троно.

– Идем под огнем.

Услышав тон Кабрильо, штурман подводной лодки посерьезнел.

– Я готов.

Сзади послышались выстрелы – оглушительный грохот стрельбы из карабина. Пассажир второй машины высунулся из окна и стрелял из личного оружия. Удачный выстрел пробил багажник, пуля вышла из заднего сиденья в облаке поролона. Тамара взвизгнула. Линк и Марк Мерфи лишь переглянулись, и бывший «морской котик» развернулся, чтобы ответить на стрельбу стрельбой.

– Следующий поворот направо, – перекричала Линда свист ветра, гулявшего в машине. – Док.

Хуан повернул так быстро, что машина врезалась в караульное помещение, разбив большое боковое окно. Люди внутри бросились на пол, думая, что на них напали. Две патрульные машины отставали от «мицубиси» на несколько секунд.

– Опустить все окна, – приказал Хуан, ведя машину по проходу между рядами грузовых контейнеров.

Последнее столкновение повредило что-то жизненно важное. Машина раскачивалась на подвеске, как седок на верблюде. Задняя ось, поврежденная ударом и бешеной ездой Кабрильо, лопнула. Ее концы бороздили мостовую и, пересекая рельсы, по которым передвигались большие краны, всякий раз брызгали фонтанами искр. Передние ведущие колеса стойко держались, несмотря на повреждения.

Хуан ласково похлопал по приборной доске.

– Никогда не буду пренебрежительно относиться к японским компактам.

Вдоль причала длиной около тысячи футов до середины тянулась проржавевшая крыша на двутавровых балках. Хуан с грехом пополам провел машину в конец причала. Он не оглянулся, когда Линда тронула его за плечо и передала предмет размером с канистру для воды, но со шлангом и мундштуком. Он сжал мундштук зубами.

Вдавив педаль газа в пол, он заставил машину подлететь к краю причала. Выкрикивать предупреждение не потребовалось. Все видели, что предстоит.

Машина подлетела к краю причала и прыгнула в темноту, носом вниз из-за тяжести двигателя. Подняв тучу белой пены, она ударилась о воду; удар был не сильнее тех, что они уже пережили этой ночью. Так как окна были открыты, а заднее вообще отсутствовало, машина быстро заполнилась ледяной водой.

– Ждите, – предупредил Хуан.

Только когда крыша машины скрылась под водой, он выбрался через свое окно. Повис над пассажирской дверцей, придерживая ее одной рукой и помогая Тамаре, перебравшейся через Линка. Было очень темно и ничего не видно, но он сжал ее руку, и она ответила на пожатие. Он чувствовал, как пузыри из ее регулятора дыхания поднимаются мимо его лица. Дышала она чуть учащенно, но в этих обстоятельствах Хуан тоже дышал не ровно. Удивительная женщина, подумал он.

Вспомогательный баллон был рассчитан на несколько минут дыхания, так что, когда все выбрались из тонущей машины, Хуан увел их обратно под причал, куда манил крошечный огонек.

Это был фонарик, прикрепленный к паре аквалангов со множеством регуляторов. Сами баллоны были привязаны к вершине мини-субмарины «Номад-1000». Если бы операция прошла гладко, они бы встретились с подводной лодкой в нескольких милях от берега, куда приплыли бы в «Зодиаке», но всегда оставалась возможность, что вылазка пойдет не по плану, и поэтому Хуан предусмотрел различные варианты. Он перевел Майка Троно к пункту Бета под причалом, где они привязали надувную лодку.

Как только группа пловцов добралась до подводной лодки, Хуан сунул Тамаре в руки один из регуляторов и знаками велел оставить запасной баллон. Видя, как уверенно она держится в воде, он справедливо предположил, что она занималась дайвингом. Света едва хватало, чтобы он показал, что Линда должна вместе с Тамарой через воздушный шлюз пройти в «Номад».

Ожидая своей очереди, Хуан видел, как пляшут по воде лучи фонарей там, где из их бесстрашного «мицубиси» выходил воздух. Он задумался, как скоро полицейские вызовут водолазов, но потом решил, что это неважно. К тому времени они уже будут далеко.

Десять минут спустя, когда лодка вместе с течением начала уходить, Кабрильо открыл внутренний люк тесного шлюза и встал на комингс. Все сидели на скамьях, кутаясь в фольговые одеяла. Тамара и Линда уже вытерли волосы и умудрились привести их в порядок.

– Прошу прощения, – сказал Хуан женщине-профессору. – Мы надеялись, что все пройдет спокойней. Просто не повезло, что явился генерал.

– Мистер Кабрильо…

– Хуан, пожалуйста.

– Хорошо, Хуан. Поскольку вы забрали меня у этих… – она помолчала, потому что на языке у нее вертелось несалонное слово, – ужасных людей, мне было бы все равно, даже если бы пришлось ползти по горячим углям.

– Вас не били? – спросил он.

– Я говорила Линде, что не давала им повода. Отвечала на все их вопросы. Какой смысл утаивать сведения о пятисотлетнем корабле?

Хуан помрачнел.

– Вероятно, вы не слышали, но Аргентина аннексировала Антарктический полуостров, а Китай поддержал ее. Если они найдут корабль, это подкрепит их территориальные претензии. Здесь также замешана борьба за нефть; думаю, запасов черного золота достаточно, чтобы серьезно рискнуть. Начав добычу, они смогут использовать доход для покупки голосов в ООН. Потребуется время, но через пару лет их присутствие на полуострове будет узаконено, ручаюсь.

– Я не сказала им, где затонул корабль, – сказала Тамара. – Я ведь не знаю. Они поверили.

– Есть другие способы. Наверняка, пока мы разговариваем, они их ищут.

– Так что нам делать?

Вопрос был задан, в общем, для проформы, бездумно. Нечто подобное всегда говорят, столкнувшись с препятствием. Но для Хуана в нем крылся глубокий смысл. Что делать им? Он ломал над этим голову с тех пор, как Оверхольт сообщил, что Белый дом решил не вмешиваться.

Это не их драка. Как сказал бы Макс, «наше дело сторона».

Однако оставалось представление о том, что такое хорошо и что такое плохо. Он не чувствовал, что обязан помочь, – в своих поступках он никогда не руководствовался стремлением к помощи. Но у него существовал собственный этический кодекс, от которого он никогда не отступит, и по этому кодексу правильно было подключиться, повести «Орегон» в ледяные воды и вернуть захваченное.

Экипаж смотрел на него выжидательно, так же, как Тамара Райт. Марк приподнял бровь, словно спрашивая: «Ну?»

– Я думаю, мы постараемся сделать так, чтобы они не нашли корабль.