Юбер Бониссер отложил кожаный блокнот, который он изучал почти целый час. Он пометил имена рассеянных по всему свету агентов ЦРУ, в большинстве случаев резидентов, занимающих высокие должности. По словам китаянки, все они либо симпатизировали их делу, либо были скомпрометированы. Отделить зерна от плевел будет не просто. Две недели назад на внеочередной сессии ООН Китай (Формоза) был исключен из ее членов, вопреки мнению американцев. Юбер снова позвонил по коммутатору и попросил соединить его с «Америкэн Экспресс», но Фрэнк Дьюсон до сих пор не возвращался.
Тогда Юбер связался с квартирой резидента; трубку сняла Августина, молодая метиска. Она сказала, что хозяин уехал в Сетюбал и вернется в девять часов вечера. Юбер поблагодарил ее и предупредил, что либо перезвонит, либо зайдет в это время.
Он продолжал размышлять, шагая по комнате из угла в угол. Убийство Луи Самбрини оставалось загадкой. Никто не взял на себя ответственность за него: ни молодые убийцы, ни китайцы. Комиссар Альмейра наверняка найдет ключ к этой загадке. Впрочем, это была его работа, а Юбер свою почти закончил. Он посмотрел на часы. Пора отправляться в посольство США.
Юбер сунул в карман черный блокнот, который с первой же дипломатической почтой будет доставлен Смиту.
Комиссар Альмейра взглянул на мраморную табличку с надписью: «Чен Кьян. Изделия из нефрита и китайская мебель». Комиссар вытер носовым платком пот со лба… События разворачивались слишком быстро. «Надо подумать, — сказал он себе в двадцатый раз. — Надо подумать». Он толкнул скрипнувшую калитку и направился по аллее к главному зданию.
Все было спокойно. В доме царила абсолютная тишина. Комиссар поднялся на веранду и едва не наступил на труп китайца. Он вынул свой револьвер и сделал несколько шагов.
— Входите, господин комиссар, — услышал он певучий голос.
Он увидел привязанную к стулу китаянку.
— Я ждала вас, комиссар.
— Я вижу… Вы одна в доме, не считая…
Альмейра обошел салон и обнаружил второй труп.
— …не считая этих господ? — закончил он.
— Где-то должен быть еще наш шофер, живой или мертвый, я не знаю.
— Пойду посмотрю, — сказал комиссар и вышел, держа оружие в руке.
Он обнаружил безжизненное тело шофера в гараже. Тот еще не пришел в себя. «Надо поразмыслить», — пробурчал он про себя. Сев в кресло напротив связанной китаянки и вынув из кармана блокнот, комиссар начал допрос:
— Ваше имя, пожалуйста, и имена этих людей…
— Шофер тоже убит? — спросила она.
— Нет, нет, — возразил Альмейра. — Он оглушен, но, надеюсь, скоро очнется. В противном случае мы отправим его в больницу.
— Это хорошо, что есть хоть один свидетель, — вздохнула молодая женщина. — Что вы хотите знать помимо наших имен?
— Все, что касается вашей деятельности, а также почему эти двое убиты…
— Это сведение счетов между секретными службами, — начала китаянка.
— Правда ли, что один из них, некто Диас, виновен в смерти двух американских граждан?
— Да, — подтвердила китаянка. — Если это необходимо, я могу сделать заявление. Я готова сотрудничать с вами, но при условии, что вначале я изложу мотив наших действий, то есть моих соотечественников из Китая (Формозы)…
Она кивнула головой в сторону небольшого секретера.
— Вы найдете там все канцелярские принадлежности, — сказала она.
Альмейра взял блокнот и авторучку и развязал китаянке руки, оставив ее привязанной к стулу.
Она положила блокнот на колени и начала писать.
— Сначала я должна сообщить имена? — спросила она, взглянув на комиссара.
— Да, конечно…
Альмейра стоял сбоку от нее и читал то, что она писала. Когда она закончила писать заявление, комиссар приказал:
— Остальное я буду диктовать вам сам. Вы можете, разумеется, добавить кое-что… Пишите. Я заявляю, что сеньор Цанг Пен Хуа, известный под псевдонимом Диас, виновен в убийстве…
Китаянка молча писала под диктовку комиссара.
— Теперь подпишите.
— Разве этого достаточно? Вам трудно будет найти его сообщников.
— Неважно, тем более что они уже мертвы. Китаянка протянула ему бумагу, которую комиссар положил возле телефона, набирая номер комиссариата.
— Алло, говорит комиссар Альмейра. Пригласите инспектора Акунто… Акунто? Вы взяли показания у девушки?
— Да, шеф. Она сказала слово в слово, как вы и предполагали, — ответил инспектор с восхищением в голосе.
— Чутье, — скромно прокомментировал комиссар. — Но это не все, есть еще работа… Берите машину и двух-трех человек и приезжайте на улицу Херонимос…
Объяснив, как ехать, он повесил трубку.
— Теперь, когда все кончено, я могу предложить вам чашку чаю, — сказала китаянка мягким голосом.
Видя, что комиссар колеблется, она добавила:
— Конечно, он уже остыл… Пожалуйста, комиссар.
«Надо подумать, — сказал себе комиссар. — Когда мои люди приедут и увидят эту женщину связанной, они решат, что я вынудил ее написать заявление, в то время как если она будет свободно сидеть…»
— Подождите, — сказал он, — мне надо посмотреть, как чувствует себя шофер…
Он вышел из дома и направился в гараж. Шофер слабо стонал, но был еще в бессознательном состоянии. Альмейра не решился еще раз ударить шофера по голове: его люди будут здесь через пять минут.
Он вернулся в дом и отвязал китаянку.
— Большое спасибо, — поблагодарила она и взяла поднос, чтобы отнести его на кухню.
Альмейра последовал за ней. Женщина поставила кипятить чайник и заменила чашки, после чего они вместе вернулись в салон. Когда в салон вошел Акунто в сопровождении трех солдат, он не поверил своим глазам при виде этой идиллической сцены. Не обращая внимания на вошедших, сеньора Чен Чу Кьян разливала чай. Потом она медленно поднесла чашку к губам.
Альмейра подошел к телефону, возле которого лежало заявление китаянки, взял его и обратился к полицейским:
— Господа, мадам сделала заявление, которое я охотно прочитаю вам в ее присутствии… Трупами займемся позднее, — заключил он с мрачным юмором.
Прочитав, он протянул ручку китаянке.
— Подпишите…
Она снисходительно исполнила то, о чем попросил ее комиссар, затем потеряла всякий интерес к происходящему, продолжая пить чай…
— Пойдите в гараж и посмотрите, не нуждается ли шофер в медицинской помощи, — распорядился комиссар.
Затем он пробормотал себе под нос, что нужно предупредить секретные службы Португалии, но сначала перевезти мадам в комиссариат.
— Вы поедете с нами, Акунто.
Его слова сопроводил звон разбитого фарфора.
Маленькая тонкая рука с ухоженными ногтями повисла в воздухе, а из склоненной набок головы вылезали из орбит глаза…
Женщина была мертва…
Два часа, затраченные на составление ноты, в основу которой легли записи из черного блокнота и документы, переснятые сыном генерала Ловареса, прошли для Юбера незаметно. В посольстве его встретил рыжий Марвин, американец ирландского происхождения, который работал на ЦРУ под вывеской третьего атташе. Усадив Юбера, он распорядился, чтобы им принесли напитки и газеты. Одна из газет сообщала о нападении на генштаб вооруженных сил. Другая выдвигала гипотезу, что причиной пожара могло быть короткое замыкание, в результате которого часть дворца сгорела.
Внимание Юбера привлек заголовок на первой странице, не менее интригующий, чем информация о покушении: «Сын генерала Ловареса погиб, защищая честь женщины».
Журналист делал акцент на том, что мужчины эксплуатируют женщин. Хуанито Мендерес не желал, чтобы его бывшая подруга начала новую жизнь с Мигелем Ловаресом, которого она любила. Далее приводились подробности их трагической встречи в квартире Анжелы Олейра. Юная Хасинта, настоящая любовница Мендереса, заявила, что он решил убить их обоих, то есть Мигеля и Анжелу. Мигель умер, защищая женщину.
— Что вы на это скажете? — спросил Марвин, который уже в течение нескольких минут наблюдал за Юбером.
— Мне кажется, что комиссара Альмейра ждет хорошая карьера, — лаконично ответил Юбер.
— Вы не находите, что выстрел не достиг цели?
— Генерала Ловареса не в чем упрекнуть, — заметил Юбер. — Он никого не предавал. Он должен быть благодарен комиссару Альмейра, который предпочел, чтобы Мигель Ловарес умер достойной смертью. Иначе ему пришлось бы предстать перед судом как предателю. Ну а если Альмейра осмелился убрать его, то лишь потому, что Ловарес сделал то же самое с Транелли, своим бывшим поваром, шантажировавшим его после того, как он узнал Мигеля во время убийства нашего соотечественника Джонса.
— Вы думаете, что это сделал Ловарес? — спросил Мартин.
— Во всяком случае, это логичное объяснение, и Альмейра пришел к тому же выводу, что и я. В конце концов не будем забывать, что в течение определенного времени генерал Ловарес возглавлял португальские секретные службы, в которых часто использовался метод быстрой расправы с предателями и шантажистами. Кроме того, комиссар Альмейра будет благодарен мне за китайцев с Формозы, которых мне пришлось сегодня ликвидировать. Таким образом, они получили сполна за убийство Лесли и Джонса…
После короткой паузы Юбер добавил:
— Мне остается встретиться с Фрэнком Дьюсоном, и на этом моя миссия будет закончена.
— Вы думаете, что комиссар Альмейра позволит вам так просто уехать?
— А что вы прикажете делать с благодарностью? Он получил все на блюдечке, меня никто не видел, и все почести достанутся ему, ему одному.
— Прекрасно сыгранная партия, — сказал Марвин Юберу, протянувшему ему руку для прощания.
Когда Юбер Бониссер попросил ключ от своей комнаты в отеле «Риц», ему передали две записки. В каждой из них говорилось, что ему звонил комиссар Альмейра. Во второй записке уточнялось, что комиссар перезвонит после девяти часов вечера.
Юбер поднялся в свой номер и начал укладывать вещи. Он намеревался уехать сразу же после своего свидания с Дьюсоном. Закончив укладывать чемодан, Юбер взглянул на часы. Было около девяти часов вечера, и Юбер решил выйти, не дожидаясь звонка комиссара Альмейра. Ничего нового он ему не сообщит…
Юбер вышел из отеля, повернул за угол, немного прошелся по улицам, прежде чем войти в дом, где проживал резидент ЦРУ. Он позвонил, и Августина, узнав посетителя, сразу же впустила его, добродушно улыбаясь.
— Сеньор Дьюсон еще не вернулся, — сообщила она. — Но вы можете подождать в салоне. Я принесу вам виски, если вы не против.
Юбер согласно кивнул и прошел в салон. Горничная вкатила в комнату столик, заставленный бутылками и рюмками. Когда горничная удалилась и Юбер остался один, он обошел салон, открывая поочередно все ящики и шкафы, но резидент был профессионалом и в его доме ничто не указывало на его принадлежность к американским секретным службам. Только револьвер с полной обоймой говорил о том, что Фрэнк Дьюсон был начеку. Юбер вернулся в кресло и стал потягивать виски.
Дьюсон появился десять минут десятого. У него был усталый вид.
— Какой приятный сюрприз! — воскликнул Дьюсон при виде Юбера. — Я бесконечно рад вас видеть у себя. Пойду предупрежу Августину, а вас попрошу поухаживать за мной и налить мне виски…
Несколько минут спустя они сидели друг против друга.
— Вы видели пожар в генштабе? — спросил Дьюсон. — Я находился в Сетюбале и узнал о нем по радио.
— Как вы относитесь к версии короткого замыкания? — спросил Юбер в свою очередь.
— Бред. Завтра я узнаю от своих информаторов, кто совершил этот подвиг.
— Дьюсон, я хочу задать вам один неприятный вопрос, и я попрошу вас ответить на него, но не как коллеге, а как другу.
Фрэнк Дьюсон напрягся в ожидании неприятной новости, но выдавил из себя улыбку.
— Прошу вас, — сказал он дрогнувшим голосом.
— Вернее, два вопроса… Первый: есть ли среди ваших информаторов китаец по имени Цанг Пен Хуа? Я знаю, что называть имена сотрудников противоречит нашим правилам, но прошу вас на этот раз сделать исключение.
— Да, — решительно ответил Дьюсон, — это один из моих информаторов.
— Что вы можете о нем сказать? — настаивал Юбер.
— Он оказал мне уже немало услуг, он хорошо здесь устроился и, несмотря на то что он был выслан с Формозы, доверяет мне.
— А вы ему?
— Разумеется. Я не вижу причин…
— Вы настолько доверяете ему, что сообщили о моем приезде сюда…
— Я действительно говорил ему об этом, так как он беспокоился за меня после совершения двух известных вам убийств. Я в свою очередь тоже хочу задать вам несколько вопросов…
— Подождите, сначала закончим с Цанг Пен Хуа, которого другие называли Диасом и который виновен в смерти двух наших коллег.
Дьюсон попытался возразить, но Юбер продолжал:
— Он пощадил вас только потому, что считал, что вы симпатизируете их делу.
— Действительно, я говорил ему, что не одобряю результаты голосования ООН, но говорить о симпатиях… Что вы решили?
— Необходимо ликвидировать его, другого выхода нет. Найти виновного — это цель моей миссии, но дело не должно получить огласки. Вы готовы идти со мной?
— Я не допущу, чтобы вы пошли туда один, тем более что он живет в доме с другими… Вы в курсе?
Юбер утвердительно кивнул.
— У вас есть револьвер? — спросил резидент.
Юбер достал из внутреннего кармана пиджака револьвер Мигеля Ловареса, неоднократно стрелявший в течение этого дня.
— А у вас? — спросил в свою очередь Юбер.
— Разумеется, в каждой комнате по одному. После убийства Лесли и Джонса я… Вы не можете себе представить… Когда мы займемся Цангом Пен Хуа?
Юбер рассмеялся и похлопал Дьюсона по плечу.
— В этом уже нет необходимости. Налейте мне еще виски, а я расскажу вам о всех событиях сегодняшнего дня.
— Вы подозревали меня?
— Поставьте себя на мое место. Ваше имя фигурировало в блокноте, который мне передала китаянка с соответствующим комментарием. Не только вы оказались в подобном положении. Еще один способ расправиться с американскими агентами… Теперь что касается документов, переснятых у генерала Ловареса. Они теряли всю свою ценность в силу одного их упоминания в анонимном письме, но это позволяло им заставить поверить банду убийц в то, что они представляют собой мощную организацию…
— Удивительно все-таки, — продолжал резидент. — Вы должны поставить свечку Мари-Хосе Сардоаль, так как именно она сообщила вам самые ценные сведения…
— Да, я собираюсь отправиться поблагодарить ее. После ужина я наведаюсь в «Бико Дурадо».
— А как же комиссар Альмейра?
— Он подождет…
В одиннадцать часов вечера Юбер вышел из такси и вошел в «Бико Дурадо».
Заметив его, Мари-Хосе бросилась ему навстречу.
— Дэвид, как я рада тебя видеть! Весь день я… я…
— Тебе так трудно сказать?
— Да. Я влюблена.
— Не расстраивайся. От этой болезни быстро вылечиваются: я знаю много рецептов.
— Господина Левиса просят к телефону, — сказал бармен. — Вы будете говорить здесь или пройдете в кабину?
— В кабину.
Звонил комиссар Альмейра.
— Я повсюду разыскиваю вас, — пролаял он в трубку. — Вы развлекаетесь, а я работаю…
— Вы считаете, что я мало поработал? — насмешливо бросил Юбер.
— Я не это хотел сказать, — пробормотал Альмейра. — Я хотел сказать, что китаянка, которую вы так хорошо привязали, отравилась.
— Сочувствую вам, — вздохнул Юбер, — она была прекрасным свидетелем.
— Да, но она сделала это после того, как дала показания.
— В таком случае чего требует народ? Убийцы на месте… А что думает о событиях генерал Ловарес?
Юбер развлекался.
— Я только что от генерала… Он очень опечален… Это понятно…
— Еще бы, — перебил Юбер. Альмейра прокашлялся и продолжал:
— Сеньор Левис, мне не дает покоя одна мысль…
«Ну вот», — подумал Юбер.
— Единственным свидетелем этого дела остается шофер, который, несмотря на полученные удары, смог прекрасно описать своего обидчика… Но мне не хочется портить вам настроение… Желаю вам хорошо провести время в нашей чудесной стране, где есть изумительные уголки… Советую вам отправиться в Эстораль… Это Монте-Карло на Атлантике. В Каске вы встретите множество коронованных в прошлом персон. Все это будет способствовать вашему инвестированию на Иберийском полуострове.
Юберу никак не удавалось остановить этот словесный поток.
— Спасибо, комиссар. Благодарю вас, комиссар. До свидания, комиссар…
В отчаянии он повесил трубку.
Выйдя из кабины, Юбер вытер платком лоб.
— Больной, — сказал он вслух.
— Кто болен? — спросила Мари-Хосе.
— Приятель.
— Что с ним? Это серьезно?
— Достаточно серьезно, бедняга… Словесный понос… Я приглашаю тебя на несколько дней в Эстораль.
— О! Это чудесно! — воскликнула Мари-Хосе. Ее глаза заблестели от возбуждения. — Там столько коронованных особ!..
«Нет, с меня довольно…» — подумал Юбер.