Екатерина проснулась с неясным чувством радости. Не открывая глаз, положила руку на Купера, прикорнувшего рядом. Лежала, улыбаясь, теребя Куперов загривок. Вспомнила вчерашний день. Молодцы они с Галкой! Все-таки нашли Принцессу Диану! Жаль, что не удалось с ней встретиться сразу после спектакля, но ничего страшного, они постараются сделать это сегодня. Зинаида Метлицкая! Красивое имя! Ей подходит. Можно себе представить, какое выражение лица у нее будет при виде их с Галкой! Вот пусть и объяснит им, что все это значит! Зачем ей понадобился детектив, почему назвалась чужим именем и почему исчезла! И наконец все станет ясно. Может быть…

Окно слабо светилось в темноте комнаты. Лампочка в доисторическом уличном фонаре перегорела, и на улице было темнее, чем обычно. Фонарь не скрипел, раскачиваясь на ветру, значит, в природе было тихо. Вставать не хотелось. Но и спать больше тоже не хотелось. Екатерина однажды дала себе слово, что когда-нибудь весь день проведет в постели. Будет спать, читать, слушать музыку или просто думать. После смерти дяди, Андрея Николаевича, она только однажды устроила себе отпуск на неделю. На хозяйстве в «Охоте» оставался все тот же надежный пенсионер Гавриленко. А сейчас одно то, что не надо было спешить утром на работу, рождало ощущение праздника, так как ранние вставания зимними утрами, почти ночью, были просто мучительны. «Куриная натура!» — говорила Татьяна Николаевна. Курица спит, когда темно. Зато летом — пожалуйста, в пять, в шесть утра, с первыми лучами солнца! Общение с Галкой тоже было праздником, и «Священные чудовища» — целую вечность не была в театре! Часов в одиннадцать они с Галкой пойдут в театр, возьмут адрес Зинаиды. А может, не в театр, а в адресное бюро… Посмотрим. Мысли ее плавно перетекли к недалекому Новому году, любимому с детства празднику, потом к Татьяне Николаевне — как она там? Видимо, неплохо, раз не спешит домой! А что, если действительно махнуть в Крым к тете Геле? А что? В мае там будет совсем тепло и можно будет купаться в море. Детективная история к тому времени уже закончится…

За окном постепенно светлело. Наверное, уже около девяти. Гавриленко открывает «Охоту»… нет, впрочем, уже открыл, он приходит на полчаса раньше. И вот-вот позвонит с докладом. Порядок этот установил сам Гавриленко и следовал ему неукоснительно. Девять ноль-ноль. Екатерина протянула руку к телефону, но звонка все не было. Странно… Девять пятнадцать. Звонка все еще нет. Позвонить самой? Может, Гавриленко заболел? Ну вот, а так хорошо все начиналось… Она положила ладонь на трубку, и в это время телефон, словно от прикосновения ее руки, ожил.

— Екатерина Васильевна, это Гавриленко, — услышала она голос своего заместителя, — доброе утро!

— Здравствуйте, Николай Николаевич! А я уже волнуюсь, думала, что-нибудь случилось. Я по вашим звонкам часы проверяю!

— На вверенном мне участке работы полный порядок! — бодро отрапортовал Гавриленко. — У нас тут маленькое ЧП!

— Какое ЧП? — встревожилась Екатерина.

— Тут вам пакет женщина принесла! И хотела лично в руки передать Екатерине Васильевне, то есть вам!

— Какая женщина? Как ее зовут?

— Не знаю, как зовут. Она не сказала. Обыкновенная женщина, из простых, немолодая уже. Вас хотела видеть, иначе не отдавала! Но потом все-таки отдала. Я сказал, что вы будете только через час. И что если она хочет, то может подождать. Ну, она посидела минут десять, потом говорит, что ей идти надо, и ушла. Просила пакет не забыть отдать Екатерине Васильевне, то есть вам!

— Николай Николаевич, а Женя сегодня работает?

— Евгений звонил, сказал, что прибудет в девять тридцать.

— Николай Николаевич, пусть он мне пакет этот привезет! Я буду дома. А пакет большой?

— Будет сделано! Не очень большой. Вроде книжки.

— Николай Николаевич, а вы не могли бы его открыть и посмотреть, что там?

— Можно!

Екатерина услышала шуршание бумаги и, после паузы, голос Гавриленко:

— Письмо вам, и еще что-то, завернутое в бумагу!

— А от кого письмо? Посмотрите на подпись!

— Так… «Уважаемая Екатерина Васильевна!» И подпись… на другой стороне. Сейчас… не могу разобрать… вроде «О» заглавная… нет, «Р», потом «И», не пойму дальше что, маленькое такое имя… и через черточку «Зинаида».

— Может, Диана?! — осеняет Екатерину.

— Похоже, — соглашается старик, — может, и Диана!

— Спасибо вам, Николай Николаевич! Так я жду Женю, не забудьте, ладно?

— Не беспокойтесь, сделаем! Екатерина Васильевна, я хотел сказать, что, если надо, оставайтесь дома и занимайтесь своими делами, я побуду здесь сколько придется!

— Спасибо большое.

«Королевские охотники», их жены и подружки переживали за личную неустроенность Екатерины и неоднократно пытались знакомить ее с молодыми людьми. И теперь, когда она, призвав пенсионера Гавриленко, исчезла неизвестно куда, пошли слухи, что у нее кто-то появился. Отсюда и готовность Гавриленко поработать столько времени, сколько потребуется Екатерине на устройство личных дел. Если бы они только знали, чем занимается их начальница!

Сон прошел окончательно, равно как и желание проваляться в постели весь день. Уже десятый час, можно звонить Галке, обсудить неожиданную новость.

— Але! — высокомерный Галкин голос с интонацией «кого еще там несет?».

— Галина, это я! Доброе утро!

— Катюша! Ты чего так рано? Что-нибудь случилось?

— Случилось! Угадай!

— Не знаю! Хорошее или плохое?

— Я тоже не знаю! Наверное, хорошее. Нам пакет от известного тебе лица.

— От кого это? Не представляю… Ну, говори!

— От Дианы!

— От Дианы? — Екатерина словно видит, как Галкины глаза лезут на лоб. — А откуда она… А что в пакете?

— Пока не знаю. Гавриленко зачитал мне только подпись в конце письма.

— И что теперь? Ты пойдешь за ним? Когда?

— Женя привезет его сюда.

— Катюха, я сию минуту собираюсь и еду к тебе! Только Ритку выпихну в школу и покормлю Шкодика. Ты уже завтракала?

— Нет, я еще почти лежу.

— Ну и лежи себе! Не ешь ничего. Я привезу с собой! Ну, привет! — Галка брякнула трубку. По тону можно было догадаться, как она возбуждена. Ей, оказывается, тоже нравятся детективные игры. Вносят азарт и разнообразие в рутину жизни. Не удивительно! Екатерина хоть работает, а Галка, после закрытия радиозавода, сидит дома. Работает на дому — вяжет, шьет, вышивает коврики. Научилась шить шубки и шапки из кролика и нутрии. Детей поднимает. И Венику подкидывает время от времени. «Даже лучше, что он приходящий, — как-то сказала Галка, — а то его не прокормишь!» Теперь Павлуша почти стал на ноги, помогает.

Пакет и Галка прибыли одновременно. Услышав звонок, Екатерина поспешила в прихожую.

— Привет, Катюха! — закричала Галка, потрясая большим желтым конвертом.

— Доброе утро, — поклонился Женя, появляясь вслед за Галкой, — распишитесь в получении.

— Давай я, — вылезла Галка.

— Не надо, — рассмеялась Екатерина, — он шутит. Женечка, ты уже завтракал? Может, кофе?

— Не откажусь!

Он уселся на диван и огляделся в поисках следов мужского присутствия, но был разочарован, не увидев ничего подозрительного. Екатерина и Галка отправились готовить кофе.

— Ты, ради Бога, не задерживай его, — прошипела Галка, сгорая от нетерпения, — попьет кофе и все, пусть уходит!

А гость, похоже, и не собирался уходить. Он стал развивать идею о расширении бизнеса, включив в реестр предлагаемых услуг также и установку японской охранной электроники:

— У меня есть знакомые ребята на СП по сборке всей этой фигни. Если купить оптом штук сто или двести, то можно наварить хорошие бабки!

Обычно немногословный, Женечка разговорился не на шутку. Похоже, эта мысль давно не давала ему покоя. И теперь, в неофициальной обстановке, он излагал ее с удовольствием и в деталях. Галка измаялась. Екатерина с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться, делая вид, что не замечает ее выразительных взглядов. Наконец Женечка, решив, что сказал достаточно, чтобы заинтересовать Екатерину, поднялся, поблагодарил за кофе и распрощался.

— Убивать таких гостей мало! — проворчала Галка ему вслед. — Давай!

Они уселись на диван, положив между собой вышитую диванную подушку. Екатерина открыла конверт и вытряхнула его содержимое на подушку. Из конверта выпали два сложенных вчетверо листка бумаги и несколько фотографий. Галка немедленно их схватила. Фотографии изображали все то же знакомое семейство.

— Я сейчас закричу! — пообещала Галка. — Я больше не могу их видеть! А это что?

— Это письмо, — сказала Екатерина.

— Читай! — скомандовала Галка.

— «Уважаемая Екатерина Васильевна! — начала Екатерина. — Я очень, очень виновата перед вами! Мне нужно было немедленно по приезде связаться с вами… но если бы только вы знали, какой шок я испытала, узнав о смерти Лялечки! Я забыла обо всем на свете! Я гостила у друзей в Италии и вернулась около недели назад. Звонила ей несколько раз, утром и вечером, но к телефону никто не подходил. Мужу ее позвонить не могла, так как даже не знаю толком, где он работает и как его искать. Позавчера пошла к ней домой, и соседи рассказали мне о том, что случилось. Какая нелепая, трагическая смерть! Бедная Лялечка!

Осенью, перед моим отъездом, она пришла ко мне с этим самым конвертом и попросила сохранить его. Сказала, что там доказательства убийства Алины. Лялечка была уверена, что ее сестру Алину убили. Ерунда, как я считала (хотя, между нами, я думаю, нашлось бы немало желающих, Господи, прости мне! Слышали бы вы, как она командовала Лялечкой!). Это стало idee fixe Лялечки, и она так часто об этом говорила, что я стала опасаться за ее психику. И вот именно тогда она и сказала мне, что знает, как найти убийцу! И еще что-то там… И показала вырезку из газеты с рекламой вашей «Королевской охоты». Знаете, я не особенно вслушивалась в ее слова. Я очень любила Лялечку за добрую и чистую душу, но она, как бы это сказать, была какая-то невзрослая, как ребенок. И фантазии ее были ребячьи. Так, во всяком случае, я тогда думала. И вот этого я себе никогда в жизни не прощу! Ведь я могла расспросить се подробнее и, возможно, отговорить от задуманного. Но я готовилась к отъезду, знаете, как это бывает — то пуговица оторвалась на любимом костюме, то купальник куда-то завалился, то, оказывается, поползла последняя приличная пара колготок. И все это в самую последнюю минуту! Ну, я и пришивала, меряла, крутилась перед зеркалом, а Лялечка рассказывала. Я ругаю себя последними словами за то, что не выслушала, не расспросила, не удержала, не запретила, наконец! Я безумно, безумно виновата! Я ничего бы не пожалела, чтобы вернуть тот осенний день, когда мы виделись с Лялечкой, как оказалось, в последний раз!

Знаете, я часто вспоминаю, как мы познакомились с Лялечкой, прямо на улице. Почти четыре года назад — ужас, как быстро летит время! У меня лопнул пакет с фруктами, и яблоки, кажется, еще несколько лимонов, раскатились по тротуару! Молодая женщина бросилась мне на помощь — мы вдвоем минут десять ползали под ногами у прохожих, подбирая все это добро — знаете, это нас очень сблизило! Это и была Лялечка! Так мы познакомились, а потом и подружились. Она представила меня двум самым близким ей людям — сестре Алине, которой я не понравилась (хотела бы я видеть ту, которая бы ей понравилась!), и мужу, который, по-моему, не обратил на меня ни малейшего внимания. Но собственно, это не имело никакого значения, так как нам никто не был нужен! Нам было хорошо вдвоем! С Лялечкой было легко дружить — она не завидовала, не интриговала и самым искренним образом привязалась ко мне. И доброта, доброта какая-то несовременная была в ней… Она помогала мужу Алины… что-то там с ним произошло, он болел, кажется, потерял работу.

Знаете, Екатерина Васильевна, пишу «была», «было», и все во мне протестует, я не верю, не верю, что Лялечки больше нет!

А сейчас самое трудное признание! Я не особенно вникала в то, что говорила Лялечка, но название детективного бюро, куда она хотела обратиться за помощью, меня заинтриговало! «Королевская охота!» Шикарное название! Такое… театральное! (Екатерина слегка покраснела и покосилась на Галку, но та не обратила на эпитет ни малейшего внимания.) Знаете, я — актриса, игра для меня — жизнь, а не работа. С моим живым актерским воображением, сегодня я — женщина-вамп, Клеопатра или Медея, завтра — скромная Золушка, послезавтра — принцесса, пастушка, да кто угодно! Причем не только в театре, но и в жизни тоже.

Ваша «Королевская охота» не шла у меня из головы. Она буквально заворожила меня, как блестящая побрякушка сороку-воровку. Мне виделась роскошная сцена — прекрасная, рыдающая, преследуемая дама и детектив, сильный, грубоватый парень, который клянется ее защищать! Обязательно некрасивый!

Меня несколько обескуражило то, что по телефону мне ответила женщина, то есть вы, Екатерина Васильевна. Но я мгновенно сообразила, что так, возможно, даже интереснее! Я никогда в жизни не видела женщины-детектива!

Остальное вы знаете! Извините меня, ради Бога, за мистификацию! Я просто не смогла удержаться! Вы мне очень понравились, честное слово! На другой день я перезвонила Лялечке и все ей рассказала. И она собиралась позвонить вам сама. Но… не успела, видимо. Иначе бы меня уже искали. Я все время думала, что же теперь делать? Конечно, я бы непременно позвонила вам. Но… Вообразите, что я испытала, когда увидела вас вчера в театре! И стыд и облегчение. Я даже слегка помахала вам, но вы, кажется, не заметили. Я так и знала, что вы меня разыщете! В вас чувствуется профессиональная хватка, как я себе это представляю! И когда-нибудь я непременно сыграю женщину-детектива!

Я безумно хочу с вами встретиться, но, к сожалению, вынуждена уехать до Нового года — моя мама очень больна, и врачи опасаются, что этот Новый год может стать последним в ее жизни.

Я рассказала вам все, что знаю. В конверте — фотографии незнакомых мне людей. Какое отношение они имеют к убийству Алины, я не имею понятия, равно как и то, что Лялечка собиралась делать с ними. К сожалению.

До свидания, Екатерина Васильевна. От всего сердца желаю вам удачи. Я абсолютно уверена, что вам удастся докопаться до истины.

Искренне ваша, Диана-Зинаида».

— И все? — не выдержала Галка.

— И все.

Некоторое время девушки молчали, приходя в себя от разочарования.

— Ты веришь, что ей действительно надо было уехать? — вернул ее в реальность голос Галки. Екатерина вздрогнула.

— Даже не знаю, — не сразу ответила она. — Легкомысленная она какая-то. Как будто сбежала от меня!

— Я думаю, так оно и есть! Врет оно все, твое священное чудовище! Актриса! Диана-Зинаида! Вся жизнь одна игра! Что делать-то будем? Письмо в общем-то ничего не прояснило… А мы-то надеялись!

— Почему их так много? — сказала Екатерина задумчиво, раскладывая на диване загадочное семейство. — Раз, два, три, четыре… — Она перекладывала фотографии, внимательно рассматривая их со всех сторон, — восемь.

— А они все одинаковые?

— Конечно. Негатив-то один!

— Ну да, дурацкий вопрос!

— Что же все-таки есть в этой фотографии? Иномарка, как оказалось, ни при чем. А что при чем? Не вижу, ничего не вижу!

— А может, она от горя помешалась? — предположила Галка. — Мы тут бьемся, ищем смысл, а его просто нет? А эта, лучшая подруга, которая, видите ли, не прислушивалась! Она ведь ясно выразилась насчет Лялечкиной психики!

— Помешалась или нет, но ведь ее же убили!

— А это тоже неизвестно!

— Подожди, подожди… — перебила ее Екатерина, — знаешь, мне кажется, разгадка в том, что их так много! Ведь если собираешься послать одну фотографию, то зачем их так много?

— А может, она хотела послать их несколько раз!

— Зачем?

— Не знаю. А что мы вообще о ней знаем?

— Нет, я думаю, тут другое. Я думаю… мне кажется, она собиралась послать это не одному человеку, а нескольким!

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Значит, — сообразила Галка, — значит, там ничего нет! Пустышка! — Открыв рот, она смотрела на Екатерину круглыми глазами, ожидая подтверждения.

— Выходит, так! Ничего, кроме даты смерти Алины!

— И она послала фотографии только из-за этой даты? А вовсе не потому, что там… Там ничего больше не было! Так?

— Получается так! Представляешь, она послала письма тем, кого считала причастным к смерти сестры. Ничего, наверное, она не знала! Да и что она могла знать? Откуда? — Екатерина вздохнула. — Но чувствовала: что-то не так… И тут вдруг увидела в витрине эту фотографию! И решила послать тем, кто был близок с Алиной, кого она почему-либо могла подозревать — А, Б, В и так далее. Как будто сказала: «Я знаю, что ты убийца!» — Екатерина вдохновилась. — Кому надо — понял! И принял меры.

— Даже не знаю… — Галка была разочарована, — как-то по-детски, наивно, примитивно… но вместе с тем… что-то в этом есть!

— А ты знаешь, ее тайник и эти фотографии — поступки одного плана. И наивно, и хитро! И по-детски!

— Даже не верится, что это можно принять всерьез!

— Во всяком случае, сработало! Тот, кто был ни при чем, отложил фотографию в сторону, решив, что это шутка. А убийца, увидев дату, все понял и бросился искать отправителя. А это совсем нетрудно! Я ведь запросто ее нашла! Она вызвала огонь на себя!

— И поэтому она к тебе собиралась! Чтоб нанять телохранителя. И не успела… Хотя подожди! А ты уверена, что она их отослала?

— Думаю, отослала!

— Но ведь абсолютно ясно, — рассудительно сказала Галка, — что сначала нужно было обратиться к детективу! До того, а не после!

— Тебе ясно, а ей, может, нет! Может, она думала, что у нее есть несколько дней в запасе, пока письмо дойдет. Но мы никогда не узнаем, что именно она думала…

— Не очень умно! Я не понимаю… А если она их все-таки не отослала? Ведь мы же не знаем наверняка! Тем более, их так много!

— Дай подумать! — Екатерина, уставилась на Галку. — Смотри, она принесла фотографии Зинаиде, зная, что та уезжает в Италию почти на полтора месяца. Согласись, что она не стала бы так долго тянуть с письмами! Она их уже отослала к тому времени! И эти восемь ей уже не были нужны. А ко мне она просто не успела…

— А кому же она их послала? Если, как ты говоришь, она ничего не могла знать?

— Тем, кого знала! Тем, кого знаем мы. Володе Галкину, который любил и ненавидел. Он не мог смириться с любовью жены к Ситникову, а тут вдруг у нее новый роман. Вот тебе и подозреваемый номер один! Шеф Алины, обаятельный Игорь Петрович, — очень непростой человек! Алина работала у него юрисконсультом. Откуда мы знаем, что она еще обнаружила в его фирме? Он откровенно рассказал о сухом молоке, но раз была статья в газете, то об этом знали все. И это вовсе не говорит о его искренности. Вот тебе и номер два. Его секретарша, милейшая женщина, очень подробно рассказала мне о любовнике Алины, словно подсовывая возможный мотив убийства — от руки ревнивой жены. А когда я спросила об адресе, сказала, что постарается его разыскать. Хотя голову даю на отсечение, адрес и номер телефона были у нее в сумочке, приготовленные заранее, — уж очень она смутилась! За те двадцать минут, что я ее ждала, она успела получить подробные инструкции от своего шефа, что именно мне можно сказать и чего не говорить.

— А почему же она тебе их сразу не дала?

— Видимо, сообразила, что это будет выглядеть довольно странно. Пошли дальше. Любовник Алины, Анатолий Константинович, и его оскорбленная, способная на все половина. А может Алина с Толиком бежать задумали, а мадам раскрыла заговор?! Чем не номер три! А Ситников! Может, увидел свою Алину с новой любовью… взыграла ревность, чувство мести, и… вот вам и номер четыре! — Екатерина вошла в азарт. — А друг Добродеев? Как он о ней говорил! «Черная пантера»! Беспощадная! Непрощающая! Представляющая вечную угрозу! Неспроста это! Он у нас будет номер пять. Кстати, Добродеев называл его жену Еленочкой, актриса — Лялечкой, а он — только Еленой! Я думаю, это правда — о нем и Алине!

— Конечно, правда! — убежденно сказала Галка. — Она ему больше подходила, чем странная Леночка.

— Странная или нет, поступок ее… я бы сказала, заслуживает уважения!

— Катюш, я чего подумала, — вдруг сказала Галка. — Алина эта… Смотри, у всех у них были разные причины желать ей смерти. Всем она дорогу перешла. Любовь, ревность, угроза разоблачения, месть! Как будто нарочно их всех дразнила! А может, еще и другие были?

— Может, и были, — согласилась Екатерина, остывая.

— И ты думаешь, всем им Еленочка послала фотографии?

— Уверена. А ты сомневаешься?

— Даже не знаю. Вроде нет. И что теперь?

— А вот что! Мы сделаем то же самое!

— А если тебя… — Галка не смогла произнести «убьют», — тогда что?

— Меня не убьют! Я же не Елена! Приму меры предосторожности.

— Какие еще меры? Знаешь, — Галка на секунду задумалась, — давай позвоним твоему следователю! Как его, Леонид?..

— Максимович! Совсем о нем забыла. Надо бы сказать ему, что нашлась Диана. Поделиться информацией, так сказать.

Екатерина раскрыла блокнот, нашла страничку с нужным номером, прижала ее настольной лампой и сняла трубку.

— Добрый день, — сказала она, — вас беспокоит Берест, попросите, пожалуйста, Леонида Максимовича! Нет? А когда он будет? — Некоторое время она внимательно слушала, потом продолжила: — Передайте ему, что звонили из «Королевской охоты», он знает, и скажите, что появилась Диана! Ее зовут Зинаида Метлицкая, она актриса из Русской драмы. Это очень важно. Пусть он перезвонит мне. Мой телефон у него есть, но на всякий случай запишите. — Она продиктовала свой номер телефона.

— Где он?

— В командировке. Может, это и к лучшему. Про Диану мы признались, а письма — наше личное дело. И кроме того, не будешь же все объяснять дежурному. А потом, знаешь, Леонид Максимович просто бы не понял, даже неловко говорить с ним об этом… детский сад какой-то! Несерьезно!

— Но ведь Елену же убили!

— Знаешь, до конца не верю, что мы так запросто можем найти убийцу. И что Елена додумалась, как выманить его из норы.

— Ничего особенно хитрого она не придумала. Да и то… если б она пришла сначала к тебе!

— Да… Ну так что? Посылаем? Голосуем?

— Посылаем! Я — за! В любом случае мы ничего не теряем!

Екатерина принесла пять конвертов и листок с адресами. Галка принялась надписывать конверты своим аккуратным школьным почерком.

— Так, кому первому? Кто у нас номер один?

— Давай шефу! — сказала Екатерина, чувствуя себя попугаем, тянущим билетик с судьбой.

— Готово! Номер два?

— Я бы поставила на Марию Филипповну, оскорбленную в своих женских, супружеских и материнских чувствах! Такая убьет и не почешется!

— Согласна! Номер три?

На третье место, по настоянию Галки, они определили мужа Алины, Володю.

— Не вижу его в качестве убийцы! — засомневалась Екатерина.

— Потому что тебе его жалко!

— А я и не отрицаю! А тебе не жалко?

— Нет! Он — ничтожество! Из-за таких, как он, нам, женщинам, приходится тащить на себе целый воз — и за себя, и за них! И Ситников твой прав! Тут я с ним полностью согласна! Балласт!

— Он слабый и безвольный, я не спорю. Но он тем не менее заслуживает жалости.

— А тебя мне не жалко? Я ведь четверых поднимаю! А он здоровый мужик, с прекрасной профессией! Его учили сколько лет, бесплатно, между прочим! Такие не нужны обществу!

— Знаешь, я бы не хотела жить в обществе, где на человека вешают бирку «Годен!» или «Не годен!», — сказала Екатерина, излишне резко. — И если не годен, так куда его девать? Ликвидировать? Что-то в этом роде уже было.

Наступило молчание.

— Но вообще-то я тебя понимаю, — примирительно начала Екатерина, — мне он тоже не особенно понравился. Неприятный тип! Вернее, совсем не понравился.

— Ну вот, и я о том же! — Галка с готовностью приняла протянутую для примирения руку.

Четвертое место они единогласно отдали Ситникову, а пятое — Добродееву.

— Обратный адрес писать не будем? — спросила Галка, и они расхохотались.

— Не будем. Кому надо и так меня найдет! Как я Елену.

Они вложили фотографии в конверты и заклеили. Получилась аккуратная стопочка. Посидели молча. Потом Галка всплеснула руками:

— Катюша, ты ж у меня голодная! — и бросилась в прихожую к оставленным там сумкам. — Давай завтракать!

«Давайте!» — радостно подал голос Купер, дремавший на диване.