…Удалившийся от политической и военной деятельности граф Алексей Орлов-Чесменский задумал под старость заняться коневодством. В своем поместье Хреновое он основал большой конный завод. Именитый царедворец, победитель при Чесме, желал вывести совершенно новую, неизвестную до того породу лошадей.
Для этой цели в 1775 году им был приобретен в Аравии за баснословно высокую по тому времени цену— шестьдесят тысяч рублей золотом – серый арабский жеребец Сметанка. Красота, правильность сложения и чистота происхождения Сметанки поражали современников. Он имел рост 1,52 см и, как утверждают современники, по девятнадцать ребер с каждой стороны. Обычно лошадь имеет не более восемнадцати пар ребер.
Выбор Орлова был не случаен. Благородный конь пустыни издавна привлекал к себе самое пристальное внимание всех знатоков и ценителей конного дела. На песчаных просторах Северной Африки и Аравийского полуострова создался идеальный тип кавалерийской лошади, словно самой природой предназначенной ходить под седлом. Арабский скакун привык пробегать громадные расстояния под палящими лучами солнца, не страдая от жары и довольствуясь в течение длительного времени самым малым количеством воды и пищи. Он насчитывал за собой тысячелетнюю историю и участвовал в создании многих современных пород.
Лошадь – одно из древнейших животных, делившее с человеком все испытания и невзгоды еще на заре истории. Лошадь участвовала во всех войнах, которые вел человек, без нее было бы невозможно великое переселение народов. В далекие от нас времена горячие берберийские кони несли на себе грозную нумидийскую кавалерию, бившуюся в Пунических войнах на стороне Карфагена против римских легионов; это были далекие предки современной арабской лошади. Южный Вавилон славился как исключительно богатый превосходными лошадьми. Очень рано овладели лошадью финикияне, ввозившие благородных животных из Каппадокии.
В древнем Египте – неопровержимо доказывают нам археологические находки и старинные манускрипты – лошадь как домашнее животное существовала уже в третьем тысячелетии до н. э. Более старыми могут считаться лишь азиатские лошади, одомашнение и использование которых в Индии и Китае началось за четыре и даже за шесть тысячелетий до нашей эры. Но о них мы знаем сравнительно очень немного .
О хорошо устроенных конюшнях в древнем Египте, Сирии и Палестине свидетельствуют многие исторические документы. Муж царицы Савской и зять египетского царя, Селамо, владел огромными конскими заводами и вел с Египтом систематическую торговлю лошадьми. В его заводах насчитывалось четыре тысячи упряжных и двенадцать тысяч верховых лошадей и 1400 повозок. Насколько ценились эти лошади, видно уже из того факта, что только за право провоза в Египет взималась пошлина с головы – 150 серебряных монет. Есть все основания предполагать, что блестящая арабская лошадь, которой было суждено сыграть такую важную роль в образовании многих современных пород, произошла именно от лошадей Селамо.
Тонконогий белоснежный скакун, не боящийся раскаленных песков Сахары, верный друг бедуина, уже много веков назад ценился очень высоко и мог составить целое состояние.
Но это – предыстория арабской лошади.
Первыми заводчиками в современном понимании этого слова были парфяне – народ, обитавший на востоке Малой Азии. Парфяне первые создали культурную породу лошадей, названную впоследствии арабской. Слава парфянских лошадей уже во, втором веке до н. э. заставила говорить о себе весь мир. Парфянская конница тревожила набегами границы Римского государства, парфянские кони не имели себе равных в состязании на быстроту бега и выносливость. Они легко уходили от преследования римской кавалерии, сидевшей на отборных персидских, лидийских и нумидийских конях. Плиний свидетельствует, что парфяне руководствовались в разведении строгим правилом: допускать в случку только победителей скачек и определенного происхождения. Жеребят у них усиленно кормили и заставляли ежедневно пробегать большое расстояние, для чего имелось специально отведенное место; в праздничные же дни устраивались обязательные скачки взрослых лошадей.
После триумфального въезда Суллы в Рим (138 — 78 гг. до н. э.) парфянские кони появились и в Риме. С этого времени начинается усиленное развитие конских ристалищ в цирках. В колеснице ли, в скачке ли под седлом, новые кони всюду оказывались лучшими. Для испытания этих лошадей в Риме была проложена прямая, посыпанная песком дорожка длиной на старую русскую меру 865 сажен. Лучшие скакуны проходили ее в 2 минуты 21 секунду; время измерялось по песочным часам. Ко времени Юлия Цезаря вся римская кавалерия уже сидела на выводных из Парфии конях.
Хорошими лошадьми исстари славились и английские острова. Цезарь встретил в Англии многочисленную кавалерию, сидевшую на сильных и крепких конях. При царе Севере в Британии устраивались скачки на взрослых лошадях; лучшие кони поступали в воспроизводство — становились производителями. Однако и там для улучшения стада приливали кровь арабских скакунов.
Особый интерес для нас представляет скифская лошадь. Скифы — наши предшественники жили в степях на северном берегу Черного моря и по обеим сторонам от него. Это были смелые и ловкие всадники, всю жизнь проводившие на коне. На коне они спали, на коне воевали и ходили в походы, они ели конское мясо, пили конское молоко, конские копыта употребляли на панцири, а кожи – на изготовление одежды. На могиле умершего скифа обычно закалывалась его лошадь, которая, по верованиям древних, должна была служить своему владельцу и за гробом. Этот обычай долгое время сохранялся и у славян.
Скифская лошадь с длинной кудрявой гривой отличалась необыкновенной выносливостью. Император Проб рассказывает о виденной им лошади, которая могла в течение десяти суток подряд ежедневно проходить по двадцать миль. Из Скифии эти лошади попадали в другие страны. Попадали они и к парфянам и к иным народам, жившим по другую сторону Черного моря, и там смешивались с местными лошадьми. От скифских лошадей берут свое начало наши степные и венгерские лошади. Кто знает – может быть, частица крови скифской лошади течет и в жилах арабского скакуна.
Как бы там ни было, но создавшаяся в результате очень длительного отбора арабская лошадь на протяжении своей многовековой истории вобрала в себя лучшие качества многих разновидностей лошадей, которые нашли в этой породе наиболее яркое и гармоничное выражение. В Европу арабская лошадь стала проникать главным образом со времен крестовых походов. От арабской лошади, путем скрещивания ее, со старой английской, произошла современная английская скаковая лошадь. Французы стали скрещивать английскую скаковую с тем же чистым арабом и получили англо-араба; кровь арабских лошадей течет и в немецких тракенах.
Серому красавцу Сметанке суждено было стать родоначальником замечательной породы русских лошадей.
Орлов скрестил Сметанку с крупной и массивной датской кобылой и получил Полкана. Полкан сохранил благородные формы отца и унаследовал рост и ширину костяка матери. От Полкана и голландской кобылы явился Барс 1-й, которого принято считать начальным звеном новой породы, выведенной Орловым.
Орлов продолжал подсушивать, округлять формы Барса, подливая кровь английского скакуна, арабской лошади и т. д. Общий итог всего этого заключался в том, что сухого и мускулистого арабского скакуна он «одел» более мощным и богатым телом, что больше соответствовало условиям русского климата. Так появился на свет орловский рысак и превосходная упряжная лошадь.
Об этой работе один наш иппологический писатель выразился так: «Благодаря гениальной комбинации, кости арабского идеально сложенного Сметанки, укрепились под влиянием широкого и могучего скелета датской матки и украсились богатой мускулатурой голландской кобылы; при всем этом в новом гиганте (Барс 1-й) остались огонь, темперамент и сила крови восточной лошади».
Трудно сказать, была ли достигнутая комбинация плодом преднамеренного расчета или заводчик действовал, больше надеясь на счастливый случай и собственную интуицию, но полученный результат оказался действительно удачным. Русская рысистая лошадь – наша национальная гордость и одна из лучших лошадей мира.
Сметанка прожил у Орлова всего лишь год. Он пал, опоенный в разгоряченном состоянии неумелым конюхом. Разгневанный самодур граф приказал зарыть виновного живьем вместе с мертвым Сметанкой.
Существует указание, что Орловым был устроен завод породистых лошадей в городе Блёда, в Алжире, но о результатах работы этого завода ничего не известно. Он же основал в 1802 году Стрелецкий завод, существующий и поныне.
Одновременно Орловым была выведена и верховая порода лошадей. Пользуясь своим положением командира победоносного Черноморского флота, наголову разгромившего турок и господствовавшего не только на Черном, но и на Средиземном море, Орлов приобрел кроме знаменитого Сметанки еще несколько исключительных по своим достоинствам арабских производителей. В Англии для него закупили выдающихся чистокровных английских лошадей. От скрещивания тех и других возникла русская верховая порода.
Родоначальником этой породы явился бурый Солтан 1-й. Правнук его, известный Ашонок, родившийся от знаменитого в свое время Свирепого 2-го (сына гнедого Солтана 2-го) и англо-арабской кобылы, стал для своей породы таким же прототипом, как Барс 1-й для русской рысистой. Сын Ашонка, золотисто-гнедой Яшма, в течение многих лет был главным производителем русской верховой лошади в Хреновском заводе и оставил после себя многочисленное потомство с характерными признаками.
Орловские верховые лошади были замечательно красивы и высоко ценились знатоками. Напоминая формами арабскую, они в то же время восприняли рост английской скаковой («до 5 вершков» – 160 см в холке) и обладали силой, позволявшей им легко нести на себе девятипудового всадника, каким был сам Орлов. В воспитании их применялась исключительно берейторская выучка под седлом, выработка спокойного, доброго нрава, способность держать тело и элегантные, красивые движения. Кроме кровей арабской и английской они имели некоторую примесь крови рысистых лошадей, а следовательно — датской и голландской и отчасти степной украинской.
Несколько позже орловского был основан завод верховых лошадей графа Ростопчина – в селе Вороново, под Москвой, откуда он вскоре был переведен сначала в Орловскую губернию, а затем – в 1815 году – в Воронежскую (Анненский завод).
Ростопчинская верховая лошадь, как и орловская, происходила также в основном от лошадей чистокровных – английских и восточных, получив свое начало от четырех арабских жеребцов – Кади, Драгута, Каймака и Ришана, купленных в Аравии, в окрестностях Мекки. Ростопчинские лошади тоже отличались необычайным изяществом движений и красотой форм, но были несколько меньше орловских, редко достигая трех вершков (153 — 155 см), ближе к арабскому типу, чем орловская, и характера более нервного и не с таким эластичным ходом. Орлов создавал манежную лошадь для командного состава; Ростопчин – скаковую. Ростопчинцы успешно состязались на ипподроме с английскими чистокровными, а знаменитый ростопчинец Анубис получил от Лебедянского скакового общества три золотых медали (за 1833-1834 и 1836 гг.) и считался резвейшей скаковой лошадью своего времени в России.
Верховые лошади приобретались в армию для офицерского состава и для парадных выездов. Под кавалерийским седлом они участвовали в войне с Наполеоном и в конных частях победоносной русской армии прошли по улицам Парижа, побывав в Берлине, и во многих других столицах европейских государств.
В 1845 году оба завода – Хреновский наследников Орлова и Анненский Ростопчина – были приобретены в госказну и лошади ростопчинского завода были переведены в Хреновский. Позднее все они были переведены в Лимаревский завод. С этого времени обе лошади – орловская и ростопчинская – начали сливаться и постепенно образовали одну породу . Еще при составлении заводской книги кровных и скакавших лошадей в России, в 1836 году, было записано про Анубиса и других резвейших ростопчинцев, что они, «допущены в заводскую книгу потому, что, продолжая скакать и одерживать верх над кровными лошадьми, происходящими от английских, могут со временем составить собственную русскую породу кровных лошадей и в сем отношении… заслуживают особенное внимание». Предсказание это блестяще подтвердилось. Уже на Всемирной выставке в Париже в 1867 году представители русских верховых – жеребцы Франт и Фазан, являвшиеся по отцу потомками Сметанки, получили самую высокую оценку. Александр II преподнес лошадей в дар Наполеону III .
Известный историк русского коннозаводства Коптев по этому поводу писал: «Наши верховые орловские лошади, столь торжественно одобренные всеми десятью миллионами посетителей, сошедшихся со всех сторон мира, и официально признанные совершенством верховой лошади международной комиссией, наглядно разрешают собой вопрос о создании верховой лошади из англо-арабских элементов, в которой так удачно сгармонированы грация, гибкость и мягкость аллюров миниатюрного араба с силой и размерами английского скакуна, что, таким образом, олицетворяет золотую середину, т. е. идеал верховой лошади».
Действительно, уже одна эта мысль – соединить крупную английскую лошадь, которая еще со времен рыцарства, когда она была вынуждена нести на себе тяжело вооруженного всадника, сохранила свой рост и силу, с более легким, а потому более быстроходным и выносливым арабом, – должна быть признана очень удачной. На степных просторах юга и мягкой климатически центральной полосы России плод этого соединения был доведен до высшей степени совершенства.
Год от года растет слава русских лошадей. На Всемирной выставке в Чикаго, в 1897 году, русский жеребец Приятель признан лучшей лошадью мира, о чем записано в протоколе выставки. Приятель – сын Яшмы Приятного и Хмары — был полукровным ростопчинцем, выращенным на простой малороссийской основе. Там же, на Выставке, он был продан коннозаводчику Логану за 5000 долларов.
В дни Всемирной Парижской выставки, в 1900 году, французские газеты и журналы писали: «Русский отдел прямо грандиозен…»
«Русский отдел выставки один из самых удачных. Орлово-ростопчинская порода представляет тип великолепных верховых лошадей, это — араб, стати которого расширены и удлинены».
«Лошади знаменитой орлово-ростопчинской породы, в 18-летнем возрасте так же добры и резвы, как в трехлетием».
«Вестник немецкого сельскохозяйственного общества» от 3 декабря 1900 года сообщает, «что «один французский референт описывает их как верховых лошадей редкой красоты, которые по своему общему виду не оставляют желать ничего лучшего». Уполномоченный Германского отдела на выставке назвал орлово-ростопчинцев лошадьми, обладающими «массой благородства», и отличающимися «идеальной красотой форм, которые вряд ли когда-либо были достигнуты другой, какой-либо лошадиной породой…»
В таком же духе отзывалась и английская пресса. Один английский журнал сравнивал орловских рысаков с орлово-ростопчинскими скакунами и находил их как бы разновидностями одной породы.
«Орлово-ростопчинские лошади красивее, породистее рысаков, – писал журнал. – Как ни великолепны последние – орлово-ростопчинские еще привлекательнее и, что почти одинаково важно, они самого идеального темперамента. Выставленная группа поражает своей однотипностью. Хвосты у всех коротки, но репицы не обрублены; плечи большей частью длинные и более отлогие, чем у рысаков; головы еще меньше, породнее. Несмотря на это и невзирая на то, как бы они ни были прекрасны под верхом, – нельзя не чувствовать, что при разумном скрещивании они могли бы давать упряжных лошадей, за которых на рынках платили бы баснословные деньги. Такая, как 17-летняя Жемчужная, несмотря на возраст, чудо; ее наружность – картина; между тем ни одна кобыла на выставке не имела лучшей поясницы и крупа; впрочем, она хороша во всем». Дальше автор сравнивает Жемчужную с французской англо-арабской кобылой Mycehe, Помпадуровского завода и говорит, что «обе лошади сделаны по тому же рецепту, но первая много совершеннее, чем вторая». И в заключение: «Орловские рысаки и орлово-ростопчинские лошади могут служить английским коннозаводчикам улучшающим элементом для производства упряжной лошади».
Последняя фраза особенно знаменательна: русский потомок превзошел своего английского предка и приобрел по отношению к нему улучшающие свойства!
Россия, владевшая половиной лошадей мира, стала обладательницей и лучшей в мире верховой породы. Орлово-ростопчинская, или, как она была названа впоследствии, русская верховая, лошадь сделалась предметом вожделения каждого истинного кавалериста; иностранцы давали за нее большие деньги. Англичане и американцы, французы и немцы – все одинаково хотели иметь у себя этих прекрасных животных.
Всемирная выставка в Париже в 1900 году и последующая Всероссийская конская выставка в Москве в 1910 году явились для русской верховой породы триумфальным утверждением ее как самой красивой породы мира. Иностранные коннозаводчики жадно раскупали лучшие экземпляры этой немногочисленной, но интересной породы и большими партиями вывозили за границу. Высший офицерский состав царской армии России и генералитет приобретали русско-верховых лошадей для парадных церемоний и великосветских выездов. Чемпионов русской верховой породы преподносили в дар западноевропейским государям. Четырнадцать русских верховых лошадей по весьма высоким ценам были приобретены в Японию для целей государственного коннозаводства. Несколько кровных верховых купила Испания в государственные конные заводы.
Особенных успехов в разведении русской верховой достиг Дубровский завод на Украине (около Миргорода). Выращенные им лошади шли исключительно в Петербург, на комплектование лейб-гвардии конногренадерского полка. Все конногренадеры сидели на лошадях этого завода..
Русская верховая лошадь была не только хороша сама по себе, но и обладала огромной улучшающей силой. Достаточно было малоинтересную матку скрестить с жеребцом русской верховой породы, чтобы уже в первом поколении получить значительно улучшенное потомство. Этой способностью обладает далеко не всякая порода.
Основные достоинства русской лошади: общая гармоничность сложения, ясно выраженная кровность и красота; замечательная однотипность; способность давать однотипное потомство и хорошо держать тело; неприхотливость к условиям содержания; приспособляемость к разным климатическим условиям; добронравие; нарядные, мягкие движения; природная уравновешенность, облегчающая выездку «по-строевому» (манежная выездка); у самцов – способность быть косячным жеребцом.
Но новой породе, что говорится, не повезло. Начавшаяся первая мировая война нанесла ей невосполнимый ущерб. Три разводивших русских верховых лошадей завода были разграблены немцами, оккупировавшими в 1918 году Украину. Были уведены лучшие экземпляры. Оставшееся забрали под седло банды Махно, Петлюры. Порода была расхищена, полуторастолетний настойчивый труд русских энтузиастов, стремившихся вывести лучшую верховую лошадь, был пущен по ветру, пошел прахом.
Однако русский скакун не пропал окончательно. Вскоре после окончания гражданской войны с началом мирного строительства началось и восстановление этой замечательной породы. Лошадей собирали по одной, по две, то что ушло за границу, погибло безвозвратно; но кое-что оставалось внутри страны. В степях Киргизии был найден жеребец Образчик, в одной из государственных конюшен – другой отличный жеребец – Ожерёлок. Оба стали для возрождаемой породы тем же, чем явились когда-то для русской рысистой Барс 1-й и для русской верховой – Ашонок. От Образчика и кобылы Балалайки родилась превосходная вороная кобыла Бегония, от Ожерелка и Балалайки вороной жеребец Браслет, которому спустя годы судьба уготовила такую же роль в воспроизводстве породы на Урале, какую в свое время сыграл его отец. Браслет по отцу являлся правнуком Посла, (знаменитой в свое время лошади) и восходил к прославленному Приятелю, завоевавшему на Чикагской выставке звание лучшей лошади мира.
Уже тогда русская верховая показала свои отличные качества. Потомство в первых же поколениях достигало высокой типичности. Когда в 1932 году дожди сгноили подкошенную траву и многие конные заводы остались без сена (тяжелый год, который запомнился всем советским специалистам конного дела), почти всё чистокровные кони тяжело переносили эту бескормицу; русские же верховые хорошо держали тело и не теряли своей работоспособности.
Прошло сравнительно немного времени, и русская верховая явилась миру едва ли не в еще более прекрасном виде, чем была. В годы 1939-1941 тысячи посетителей Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве подолгу любовались группой великолепных породистых лошадей, стоявших вместе, в классе верховых лошадей. Это были Коралл, Браслет, Букет, Биология, Бегония и другие – чистокровные представители русской верховой породы.
Советские специалисты-иппологи не просто реставрировали породу. Выведенные лошади были еще более парадны, более красивы и однотипны, чем раньше, при полном сохранении всех хозяйственно полезных качеств. Опять иностранцы хотели купить лучшие экземпляры этой, словно чудом, воскресшей породы. Англичане давали за Браслета 5000 фунтов стерлингов – около ста тысяч рублей. Однако Советское правительство, высоко ценившее русского верхового коня и придававшее большое значение развитию коневодства в стране; отказывалось продать хотя бы одного высококровного производителя и, в отличие от царского правительства старой России, не выпускало за границу ни одной племенной лошади. Делом разведения коней в стране руководил маршал Семен Михайлович Буденный.
Но словно какой-то рок тяготел над этой породой, едва воспрянув и достигнув монолитности, она снова должна была рассыпаться на отдельные маленькие группы, на одиночек коней.
Она прошла через многие испытания: косность некоторых заводчиков досоветской России, увлекавшихся иностранщиной и предпочитавших порой немецкого тракена русским скакунам; ошибки невежественных владельцев конных заводов, приливавших к сильной и свежей крови орлово-ростопчинских лошадей кровь малоценного отродья, которая не улучшала, а ухудшала качества породы, или старавшихся вернуть ее к тому типу, от которого она отошла, то есть к чистому «арабу» или к чистой английской лошади…
Новая война навлекла на нее и новые несчастья.
Перед Великой Отечественной войной 1941 – 1945 годов разведение русской верховой лошади было сосредоточено исключительно на юге. Это обстоятельство едва не оказалось для нее роковым. Вероломно напавшие на нашу страну фашистские бандиты нанесли тяжелый урон нашему коннозаводству. Немцам удалось захватить Беловодскую группу конных заводов. Поголовье 63-го Деркульского завода, где разводилась эта порода, своевременно не было эвакуировано и погибло полностью. Наиболее ценные экземпляры немцы вывозили в Германию на самолетах. Лучшую кобылу Биологию и жеребца Коралла, по слухам, увез Риббентроп. Они пропали бесследно. Значительно пострадали и другие: заводы. Часть лошадей погибла в пути от бомбежки. И только единичные экземпляры русской верховой породы избежали общей участи и достигли глубокого тыла.