— Я подзадержался… — сказал Нелли. — Славный парень этот Мендель. Я имею в виду автомеханика со станции обслуживания. Но до чего же болтлив!… Я тоже не отказался бы чего-нибудь выпить… А куда вы подевали Зину?

— Она еще не вернулась с фермы, — ответила Мари-Анн. — И не знает о приезде мсье Лоба.

— Ну что ж, пошли-ка ей навстречу, — решил Нелли. — Выпью, когда вернусь. Вы идете, Лоб? Снимите пиджак — на дворе жарища.

Спустившись с каменистого склона, они потеряли из виду строения фермы. Нелли остановился, чтобы набить трубку.

— Я вам еще не говорил, что подверг Зину тестированию, выражаясь языком Мари-Анн?

— Нет.

— Так вот, дорогой мой, она меня ошеломила. Зина наделена исключительной способностью различать ароматы. Думаю, что я наконец напал на человека, обладающего «умным носом»… Причем она не только чутко реагирует на запахи, но и инстинктивно отличает, к какой категории клиентов адресуется тот или иной аромат. Разумеется, ей нужно еще подучиться, но это дело наживное. В конце месяца я отвезу ее в Ниццу, и пожалуйте — каждое утро занятия в лаборатории. Так что премного обязан вам за такую находку.

— Но, — возразил Лоб, — еще понравятся ли ей подобные занятия?

Нелли отмел такую заботу жестом руки.

— А я у нее и не спрашивал.

По мере того как они взбирались по склону, справа им открывалась ферма.

— Наше владение, — с шутливым пафосом провозгласил Нелли. — Само собой, оно обходится нам в копеечку. Не хватает воды. Мари-Анн пригласила специалистов… Они бурили направо и налево, и все впустую. Не считая того места, внизу, где вы видите быка… Там обнаружен подземный водоносный пласт, достаточный для поддержания жизни двух лужаек, однако недостаточный для утоления жажды стада, хотя бы маленького… Но уж если Мари-Анн что-нибудь втемяшится в голову…

Лоб слушал его вполуха. Он не спускал глаз с Зины, выходившей из овина следом за фермершей. Она несла корзинку — похоже, тяжелую — и пошла по дороге, пролегающей по кромке луга, оставаясь под сенью деревьев.

— Окольный путь нерадивых школьников, — сострил Нелли.

Он сошел с дорожки и зашагал напрямик.

— Мы подойдем к Зине сзади, — сказал он, — и пропоем арию из «Кармен». Она придет в восторг. Вы любите петь?.. Лично я обожаю оперу. И чем она глупее, тем, по мне, лучше.

Бык приблизился к изгороди и грузно затопал параллельно Зине, которая продолжала идти в тени. До них доносилось его могучее пыхтенье. Отгоняя мух, он мотал массивной головой, и время от времени его белые рога блистали на солнце. Желая поменять руку, Зина поставила корзинку на землю. Бык замер на месте, упираясь боками в железную сетку ограды; с его морды свисала густая пена. Когда Зина снова пустилась в путь, бык тоже двинулся вперед, задевая колья и сотрясая их на ходу.

— А он не опасен? — поинтересовался Лоб.

— В зависимости от обстоятельств, — пояснил Нелли. — Сегодня он ощущает приближение грозы. Но загородка прочная. Бояться нечего.

— Сколько же весит примерно такое животное?

— Около тонны. И стоит так же дорого, как автомобиль.

Зина прибавила шагу. Бык тоже зашагал быстрее, и до обоих мужчин донеслись глухие удары копыт по пересохшей земле.

— Боже мой! — вскричал Нелли. — Засов! Ворота! В ту же секунду Лоб тоже увидел, что засов отодвинут. Еще пару минут — и Зина вплотную столкнется с быком. Сложив перед ртом ладони рупором, Нелли зычным голосом окликнул девушку:

— Зина!

Та обернулась.

— Задержите ее! — распорядился Нелли. — И главное, без озабоченного лица, а я пройду за вами и запру ворота.

Они ринулись вперед с радостным видом, замахали руками. Наклонив рога, бык сердито бил копытом о землю. Лоб догнал Зину первым. Он выдавил из себя улыбку.

— Я вас повсюду искал, — сказал он слегка дрожащим голосом.

Стараясь выглядеть как ни в чем не бывало, Нелли продвигался вдоль ограды позади Зины. Бык снова пошел своим путем, и Лоб с тревогой задавался вопросом, а успеет ли Нелли подойти к воротам раньше животного. Укрыться совершенно негде. Залитое солнцем плоскогорье открывалось взору, как цирковая арена. Ферма находилась слишком далеко отсюда.

— Вы выглядите замечательно, — продолжал Лоб.

Он говорил, что приходило ему на ум, а сам следил поверх Зининого плеча за Нелли, который припустился бегом.

— Да? Я немного устала… Загородный воздух пошел мне на пользу.

Зина ни о чем и не подозревала. Она протянула корзину Лобу.

— Осторожно, — предостерегла она. — Тут яйца.

Нелли добежал до ворот. Засов никак не удавалось закрыть, потому что ворота застряли в земле. Бык приближался к ним, и Лоб утратил дар речи. Зина оглянулась как раз в тот момент, когда Нелли протаскивал брус через железное кольцо запора. Бык с ревом удивленно остановился.

— Что это он там выделывает? — пробормотала Зина.

Но Нелли уже направлялся к ним, держа руки в карманах.

— Я хотел проверить этот запор, — спокойно сказал он. — Самый неподходящий момент выпустить птичку из клетки. Просто не знаю, что с ним сегодня творится.

Все трое рассмеялись. Лоб промокнул лицо платком и слегка сжал плечо Нелли. Они вернулись на тропинку, ведущую к хутору. Лоб неоднократно оглядывался. Бык миролюбиво чесал шею о ствол дерева, сотрясая листву.

Нелли непринужденно болтал. А Лоб, обмениваясь с ним скупыми замечаниями, задавался вопросом: случайность ли это? Простая забывчивость фермера или же нечто иное? Еще немножко — и Нелли стал бы жертвой. Точно так же, как до этого сопровождающая, которая погибла в автокатастрофе вместо Зины. Но разве и сам он чуть было не наступил на гадюку? Разве Мари-Анн не маневрировала машиной без тормозов?.. Вокруг Зины как бы образовалось некое поле, таящее опасность. Картина складывалась впечатляющая.

— Похоже, вы в дурном настроении? — заметила Зина.

— Что вы! — запротестовал Лоб. — Напротив, я рад и счастлив. Мсье Нелли сказал мне…

— Послушайте, — прервал его Нелли, — теперь мы уже близкие знакомые, все трое… Зовите меня Филипп. И я тоже буду обращаться к вам по имени.

Лоб не терпел панибратства. Тыканье всегда ввергало его в отчаяние. Но он был так сильно озабочен, так нуждался в союзнике, что воспринял предложение Нелли чуть ли не с восторгом. В конце концов, снятая им преграда ни к чему не обязывала. А если так пойдет и дальше, то он кончит тем, что станет впадать в панику всякий раз, когда опрокинут на скатерть солонку или ненароком сложат крестом нож с вилкой. Тем не менее, воспользовавшись моментом, когда Зина уносила свою корзину на кухню, он ввернул Нелли:

— Вы думаете, это произошло по недосмотру?

— Мне бы очень хотелось так думать, — шепнул ему в ответ Нелли.

— Может быть, расспросить вашего фермера? Вы ничего не имеете против?

— Наоборот. Давайте! Познакомьтесь с ним… Лично у меня совершенно нет времени, а вечером мы все обсудим… Мне еще надо поставить в известность Мари-Анн.

Минуту спустя они сошлись в просторной гостиной. Зина выглядела не совсем прежней. Она изменила прическу — перевязала волосы на затылке бархатной лентой. И полностью отказалась от косметики. Что еще? А как она выглядела тогда, когда Лоб с ней расставался? Он чуть было не ответил себе: «Старше!» Теперь, когда у него появилась возможность понаблюдать за ней на досуге, его поразило, что ее жесты, слова отличались большей непосредственностью. Впрочем, непосредственность — не совсем точное слово, скорее, она стала чувствовать себя свободнее. В ней появилась гибкость, шлифовка, не приметные ранее и исходящие как будто бы из глубин тайного источника. Несомненно, под воздействием отдыха. А может, она вдруг почувствовала себя счастливее от новой встречи с ним?

«Должно быть, у меня дурацкий вид, — подумал Лоб. — Ни дать ни взять — жених на смотринах». По мере того как шло время, он все больше чувствовал себя скованным, неестественным. К счастью, Мари-Анн позвала Зину. Лоб, сделав вид, что поднимается к себе, выскользнул из дому. Он снова отправился на ферму. Бык пасся под деревьями. Ворота по-прежнему оставались на запоре. Собаки с лаем подошли обнюхать ноги Лоба, который не решался их отогнать. С фермы вышел мужчина и что-то крикнул на диалекте, не понятном Лобу. Собаки тут же отступились. Лоб объяснил, что пришел с хутора, что он друг супругов Нелли. Фермер жестом пригласил его войти. В закопченной кухне женщина пекла блины. Лоб ее узнал. Та самая, которая сопровождала Зину. Она встала, обнимая троих ребятишек, оробевших перед чужим дядей. Загородка… Бык… Это было выше ее понимания. Бык. Лоб приложил указательные пальцы к вискам… Смехота! Мужчина и женщина спорили между собой на своем грубоватом местном диалекте. Наконец мужчина, выйдя на порог, взвыл, как автомобильный гудок в тумане:

— Дино!… Дино!…

Прибежал мальчонка лет двенадцати — чернявый, с гривой крутых коротких завитушек, как на каракуле. Он уставился на Лоба и сопел.

— Ты говоришь по-французски?

— Да. Я хожу в школу… под горой.

— Это ты отодвинул запор? Бык чуть было не выбежал из загона.

Отец что-то пробурчал, и испуганный парнишка, по-видимому, перевел ему вопрос Лоба, так как мужчина воздел руки к небу и, призвав жену в свидетели, держал длинную речь, должно быть, содержавшую угрозы. Время от времени мальчонка приподнимал локоть, чтобы смягчить неминуемый тумак.

— Это ты отодвинул засов? — повторил свой вопрос Лоб.

— Нет, мсье… Они говорят, что я, но это не я.

— А ты когда-нибудь ходишь на луг, где пасется бык?

— Нет, мсье. Он бодается.

— А кто отводит его на луг и приводит назад? Ребенок с изумлением рассматривал Лоба.

— Никто, мсье. Он там живет.

Лоб понял, что не добьется толку. А между тем эта загородка открылась не сама собой.

— Если ты скажешь мне правду, я дам тебе денег… много монет.

Ребенок заколебался, посмотрел на отца и мать, которым было стыдно за сынишку перед посторонним. Тот расплакался.

— Ты это сделал не нарочно? — продолжал допрашивать Лоб.

— Нет, мсье.

Фермер схватил мальчонку за руку и грубо встряхнул.

— Я не хочу, чтобы тебя ругали, — продолжал Лоб. — Просто мне нужно знать. Это ты?..

— Не помню, мсье.

Лоб достал из кармана несколько блестящих монет, на которые ребенок смотрел с отчаянием во взоре.

— Мне надо знать точно… Постарайся вспомнить… Это сделал ты?

Ребенок покачал головой. В смысле «да»? В смысле «нет»? Теперь он вообще отказывался говорить, а только плакал навзрыд, и отец разразился проклятиями. Лоб сунул монеты в руку мальчонке.

— Давай беги!

Это явно сделал он. А то кто же еще? И деньги у него не залежатся! Лоб живо представил себя в кабинете своего папы. Тем не менее он силился улыбнуться, чтобы успокоить мужчину, и согласился отведать блинов, у которых оказался отвратительный привкус жареного сала. Он вернулся, перебирая в голове сбивчивые показания ребенка. Это было все равно что гадать: орел или решка? Нелли поливал огородик на заднем дворе.

— Ну что, — закричал он издалека, — вы их видели?

— Да… Похоже, это дело рук их сынишки… маленького Дино…

Нелли задумчиво опорожнил лейку на грядку с салатом.

— Меня бы это удивило, — сказал он. — Только не Дино. Он охотился за ящерицами в папоротнике при дороге. Я видел его все время, пока разговаривал с автомехаником. И внимание! Когда Зина шла на ферму, загородка была закрыта. А иначе бык выбежал бы еще тогда. Следовательно, ее открыли, пока Зина находилась на ферме.

Лоб, искавший по карманам зажигалку, так и замер на месте.

— Вы хотите сказать, что…

Поставив лейку на землю, Нелли уселся на тачку.

— Сопоставьте это со случаем в Милане, — вполголоса произнес он.

— Каким еще случаем?

— Разве она вам не рассказывала? Правда, мне она обмолвилась о нем невзначай. Уж и не припомню, при каких обстоятельствах… Неважно! Событие двухлетней давности. Она поехала с группой студентов на озера, и вот однажды, когда возвращалась в отель, на улице на нее напал мужчина с ножом. Естественно, она закричала. Мужчина испугался и убежал. Вот и все, что мне известно, хотя я и задал ей немало вопросов. Но в отношении всего того, что касается прошлого, Зина, скажем так, скупа на подробности,

— Но это ужасно! — вскричал Лоб.

— Возможно, и нет. Знаете, бродяги… Да вечерами на улицах ими хоть пруд пруди, с позволения сказать.

Нелли рассмеялся собственной шутке и, передернув плечами, добавил:

— Несомненно, этот тип позарился на ее сумочку. По крайней мере, я так думаю… Но вот сейчас… Все это внушает мне большую тревогу, — заключил он.

— В особенности после аварии автобуса с туристами, — заметил Лоб.

Сорвав пучок травы, Нелли скатал его между ладонями.

— В конце концов, это могло быть сделано нарочно, — допустил он. — Я долгое время не принимал этого всерьез… Я ошибался.

— Лично я, — сказал Лоб, — питаю принципиальное недоверие к случайным совпадениям, что продиктовано моей профессией. И считаю, что их чересчур много.

Сложив ладони лодочкой, словно собирался попить из ручья, Нелли поднес их к лицу.

— От меня ускользает общий смысл событий, — пробормотал он. — Такое впечатление, что Зина находится в эпицентре какой-то странной и даже подозрительной интриги, но до тех пор, пока она не заговорит откровенно… Заметьте себе, если она что-либо скрывает, то я не вижу, по какому праву мы добиваемся от нее признаний.

— Если ее жизнь в опасности, то мы вправе вмешаться, — сказал Лоб. — А она находится в постоянной опасности.

Он отмел рукой всякие возражения Нелли.

— Знаю. Эпизод с загородкой, возможно, так же случаен, как и происшествие с гадюкой.

— Вот то-то и оно, — продолжал Нелли. — Это меня как раз и настораживает. Между этими четырьмя происшествиями связи нет; по крайней мере, явной. Впрочем, ее и не может быть. Никто эту гадюку вам под ноги не подкладывал. Или возьмите случай в Милане. Между ним и аварией автобуса прошел год. И еще год между аварией автобуса и инцидентом с загородкой, если только допустить, что она была открыта умышленно. Понимаете, к чему я клоню? Признаю, что детали плохо согласуются между собой, и, если допустить, что существует некий злоумышленник, покушающийся на жизнь Зины, слишком уж велик разрыв во времени между его происками. По-моему, подобный замысел срабатывает лишь при условии, если действовать быстро, а иначе это уже не покушение, а скорее случайность, но я полностью с вами согласен… есть предел случайным совпадениям.

— То-то и оно, — согласился Лоб. — Мы пришли к тому, что тут и слишком много случайного, и недостаточно. Вот потому-то Зина и сорвалась. Что же нам делать?

Нелли встал и посмотрел на часы.

— Пора глотнуть перед ужином аперитива. Но сначала нужно съездить за «симкой». Ее ремонт, поди, уже закончен. Я отправлюсь пешком или вы подвезете меня?

— Я подвезу Зину, — ответил Лоб. — Надо, чтобы она поведала мне о миланском нападении.

Похоже, Зина очень обрадовалась возможности сопровождать Лоба.

— Куда вы подевались? — спросила она. — Как в воду канули.

Она переоделась, и теперь под ее белым плащом виднелось голубое платье из набивной ткани в цветочек.

— Нравятся вам мои духи?

— И да и нет. Очередное творение Нелли?

— Ну конечно. Они называются «Поппея» []. Мне поручено их опробовать. Нелли утверждает, что новые духи нуждаются в обкатке. Порой у него появляются забавные идеи.

Прежде чем мягко тронуться с места, Лоб задержался, перебирая скорости «404».

— Я вас ревную, — сказал он.

— О-о!

— Да. Ревную. Вы поведали Филиппу нечто такое, о чем мне никогда не рассказывали.

Зина обеспокоенно наблюдала за Лобом. Тот улыбнулся, желая ее ободрить.

— Шучу… Но правда, расскажите-ка мне эту мрачную историю, которую вы пережили в Милане.

Зина казалась раздосадованной.

— И зачем только он проболтался!

— Мы заговорили о гадюке, — объяснил Лоб. — И по ходу разговора я уловил его намек. Нелли полагал, что я в курсе. Ну так что же с вами стряслось в Милане?

— Да ничего, сущий пустяк.

— В самом деле? А ведь вас чуть не убили.

— Ну прямо!

— Давайте рассказывайте!

— Да, собственно, и рассказывать-то нечего… Я хотела посмотреть вечерний спектакль в «Ла Скала». Он был просто замечательным, и я не пожалела. При выходе замечаю: нет моей сумочки. Ищу повсюду… В ней лежали все мои документы, все деньги… Я задержалась. Но в конце концов сумочка отыскалась в гардеробе, куда ее сдали. Содержимое в целости и сохранности. Не потрать я время на поиски, — думаю, ничего бы и не случилось. Но когда я возвращалась, улицы уже опустели. Какой-то мужчина, должно быть, некоторое время шел за мной следом и, воспользовавшись удачным моментом, когда вокруг не осталось прохожих, напал на меня.

— Он вас ударил?

— Нет. Только угрожал ножом. Он что-то сказал, но я со страху не разобрала. На мой крик проезжая машина притормозила. Мужчина дал тягу. Автомобилист отвез меня в полицейский участок, где я оставила заявление, затем подвез до отеля. Он оказался ювелиром из Флоренции. Назавтра я возвратилась домой в своей машине, и больше о нем ни слуху ни духу.

— А нападавший? Вы бы его узнали?

— О-о! Не думаю. Нет. Помнится, он был скорее низкого росточка. В узких брюках, может в джинсах, и в пуловере. Темная фуражка.

— Вы уверены, что до этого никогда его не видели?

— Собственно говоря, чего вы от меня добиваетесь? — вместо ответа сухо спросила Зина.

— А если бы эта машина не подвернулась?

— Ну что ж, тогда он отнял бы у меня сумочку.

— Только и всего!

— Как вы понимаете, я не стала бы сопротивляться.

— Но он мог бы… причинить вам вред.

— Какой же вы дотошный, однако! — вскричала Зина. — Вы вернулись для того, чтобы меня терзать?

Сбавив скорость, Лоб взял руку девушки.

— Зина, уверяю вас, что это вовсе не входит в мои намерения. Напротив, я хочу вас оберегать.

— А я не нуждаюсь в том, чтобы меня оберегали. Единственное, о чем я прошу, это оставить меня в покое. В кои-то веки нашлось местечко, где я почувствовала себя уютно, так надо же — являетесь вы, чтобы все разрушить своими расспросами.

Высвободив руку, Зина отодвинулась от Лоба. После паузы она продолжила тихим голосом, как бы разговаривая сама с собой:

— Впервые в жизни я чувствую себя хорошо… в безопасности… вдалеке от других. Я перестала бояться. И не хочу ни о чем думать. Хочу жить — жить, как все люди.

Она умолкла, уставившись в одну точку взглядом обреченного.

— Как все люди! — повторила она.

До самой деревни Лоб не произнес ни слова. Он поставил машину на площадке, в тени, перед автомастерской. «Симка» была отремонтирована. Механик даже вымыл ее. Зина снова приободрилась и уселась за руль.

— Поезжайте вперед, — сказал ей Лоб. — Я догоню вас. Мне нужно купить кое-какие мелочи.

Он посмотрел ей вслед.

— Какая же она славная, эта малышка, — сказал хозяин мастерской. — Наверное, вы — друг семьи Фонвьей?

— Нет, супругов Нелли.

— Это одно и то же. Мы, местные, всегда называем их Фонвьей. Это фамилия матери мадам Нелли. Мне хотелось бы вам показать, что я обнаружил.

Он повел Лоба под навес, куда были свалены кузова машин, покалеченных в аварии, и вошел в комнатушку, служившую ему кабинетом.

— Смотрите!

Он протянул Лобу тщательно оттертую трубку.

— Видите! Разрез!

— Да, знаю. Трещина от наезда на камень.

— Ничего подобного, — возразил механик. — Я сравнил ее с другой такой же, которой с размаху врезались в кремень, что, к счастью, случается не часто.

Он стал вытаскивать ящики, один за другим, пока наконец не отыскал запропастившуюся трубку.

— Видите, — пояснил он, — надрез не гладкий… Камень искорежил металл… Края прорези в зазубринах… А теперь гляньте-ка на трубку «симки». Она без единой заусеницы, словно специально надрезана лезвием ножа.

— Послушайте, — возразил Лоб, — ну кому бы взбрело в голову забавы ради разрезать эту трубку?

Механик сдвинул на затылок просаленную кепку.

— Поймите меня правильно. Я не возвожу напраслины ни на кого персонально. А просто обращаю ваше внимание на факт, показавшийся мне странным.

— Похоже, дорогу недавно посыпали гравием…

— Совершенно верно. Однако подача масла в машинах надежно защищена. И нужно специально стараться…

— По-вашему, получается…

— Ни Боже мой! — запротестовал механик. — Просто я довожу до вашего сведения… и дело с концом. Вокруг завистников хоть отбавляй, разве я не прав? Им ничего не стоит резануть перочинным ножичком!…

Завистники! Возвращаясь на хутор, Лоб обдумывал это слово. Завистники!… Нет, не завистники, а преступник, и отныне сомневаться в этом уже не приходится. Лоб вернулся на хутор так быстро, как только мог. Скорее предупредить супругов Нелли! Держать военный совет, поскольку он, в полном душевном смятении, уже продумывал план защиты и. не признаваясь себе, полагался на Филиппа. Тот наверняка сумеет придумать, как отразить удар. Он человек практичный, сметливый, предприимчивый. Преступник! Нет, сам Лоб не подготовлен к борьбе с преступником. Конечно же не потому, что ему не хватало мужества. Но у него отсутствовала способность давать отпор. Вот почему он испугался. Оставив машину у гаража, он бегом поднялся к дому. Нелли сидел в гостиной один и курил трубку.

— Это злой умысел, — с ходу заявил Лоб. — Трубку перерезали намеренно.

— Да неужели? — воскликнул Нелли. — Пожалуй, такая версия мне больше по душе! По крайней мере, знаешь, что происходит.

Он встал и бесшумно приоткрыл дверь в прихожую.

— Вот они, — шепнул он. — Обсудим после ужина. Давайте все же поедим без треволнений. Сегодня потчуют дарами моря, обжаренными в сухарях. Я вам ничего не говорил.

Во время трапезы Филипп выглядел жизнерадостным, спокойным, остроумным. Зина то и дело заливалась смехом. Мари-Анн казалась совершенно беззаботной. Сам Лоб, частично рассеяв свои страхи благодаря винам Прованса, рассказывал о своих путешествиях, прочитанных книгах. Стоило ему захотеть — и он становился превосходным рассказчиком. Зина слушала его с явным удовольствием и даже не без гордости. Внезапно и так кстати наступил чудесный антракт, момент безмятежности, гармонии. В комнату через широкий проем окна вошел вечер, и свежий ветер, пахнувший землей, временами надувал занавески, как паруса. И тут со стороны фермы вдруг донесся рев быка. Лоб умолк, а Мари-Анн пошла и закрыла окно.

— А теперь баиньки! — распорядился Нелли. — Зина, помните, что вы нам обещали? Девять часов сна — и без всяких таблеток, да?

Они обменялись пожеланиями доброй ночи, и Зина поднялась в свою комнату. Сверху до их слуха донеслись ее легкие шаги. Достав бутылку арманьяка и три бокала, Нелли наполнил их до краев. — Итак? — вопросительно произнес он.