Лемэтр, Попито и еще трое других ушли из парка, после того как толпа разбежалась. Они так горячо спорили, что дошли с Лемэтром почти до самого его дома. Только прощаясь, Попито заметил, как далеко он забрался.

— Луна! — окликнул его Лемэтр, когда Попито повернулся, чтобы уйти. — Давай пообедаем вместе. Мне надо поговорить с тобой. Расскажи мне о себе поподробнее. Ты женат?

Попито сказал, что он холост, рассказал о сестре и племяннице и о том, как трудно им приходится теперь, когда он остался без работы. Лемэтр тоже рассказал немного о себе, а потом стал расспрашивать об общих знакомых, работающих у Долларда.

Попито отвечал и с улыбкой глядел на рукав Лемэтра, разорванный во время потасовки в парке. Но Лемэтр совсем забыл об этом.

Попито привлекали в нем какая-то внутренняя сила и уверенность да еще глубокая человечность, которая проявлялась хотя бы в том, что его интересовала судьба таких вот неудачников, как он, Попито Луна.

Разговаривая, Лемэтр взял Попито под руку и, придвинувшись к нему поближе, словно по секрету, сказал:

— Не надо отчаиваться. Отчаяние — это самоубийство. Пока ты дышишь, ты должен бороться. Только так ты можешь добиться свободы.

— Что это за журнал, о котором ты нам рассказывал? И что за человек этот Элиас? — продолжал расспрашивать он Попито.

Вопросы он задавал с видом немного рассеянным, будто сам в это время думал о чем-то другом, однако подмечал все, что происходило вокруг. Вот он окинул взглядом фигуру прошедшей мимо девушки.

— Эй, Касси! Это ты, девочка? — вдруг окликнул ее Попито и заулыбался. Это действительно была Касси, в чулках и аккуратных туфельках, в синей юбке и заправленной в нее белой блузке. Губы у Касси были подкрашены, и лицо на этот раз не блестело от пота, а было слегка напудрено и казалось свежим и отдохнувшим.

Попито был поражен переменой, происшедшей в девушке.

— Добрый день, мистер Луна. Как вы поживаете? Сколько времени не видела вас.

«Черт возьми, а ведь она очень недурна собой», — подумал Попито, отвечая на приветствие и любуясь нежной смуглой кожей девушки и ее красивыми бархатными глазами. Она взглянула на него с таким озорством и кокетством, что Попито не удержался и спросил, куда она держит путь.

— В Сан-Хуан, навестить подругу. А вы уже работаете, мистер Луна? — Низкий грудной голос Касси звучал мягко и приветливо. Приветливость и мягкость были во всем ее облике.

— Нет еще, — ответил он.

— О господи, мне очень жаль. Но ничего, вы обязательно найдете работу. Я помолюсь за вас. — Ее глаза дразнили его.

— А ты работаешь все там же? — спросил Попито, которому не хотелось отпускать девушку.

— Все там же. До свидания, мистер Луна. Я должна попасть на этот автобус.

— Ладно, Касси, мы еще увидимся. Когда ты вернешься?

— Сегодня вечером, — крикнула она, обернувшись.

На лице Лемэтра было выражение зависти и любопытства.

— Это служанка, — сказал он. — Откуда ты ее знаешь?

Попито объяснил, что девушка живет в одном дворе с его сестрой.

— Женитьба, медовый месяц и прочее — это все не так прекрасно, как кажется, — неожиданно сказал Лемэтр, презрительно выпятив нижнюю губу. — Рабочий, женившись, сразу же теряет свой боевой дух. Я тоже был женат. И думал лишь о том, как угодить хозяину да подольше поспать с молодой женой.

— Да, женитьба — это для людей с деньгами, — подхватил Попито, готовый соглашаться во всем с этим человеком, который вызывал у него безграничное восхищение.

Лемэтр следил взглядом за Касси, пока она не затерялась в толпе.

— Очень красивая девушка, — заметил он и отвернулся. — Клем у нас один из тех немногих, кто женат. Я знаю его давно, всю свою жизнь. Понимаешь, что значит голодать, имея на руках жену и троих ребятишек? Мне повезло: мои промучились недолго. А вот его детям предстоит еще многое испытать.

— Вы потеряли семью?

— Да, всю. В одну неделю. Во всем виноваты капиталисты. Ты когда-нибудь слыхал, чтобы умирали от тифа богачи — те, кто живут в кварталах Сен-Клэр, Святая Анна, Маравал? Нет, этого никогда не случалось. Мы же отданы в жертву тифу, малярии, туберкулезу, тропическим паразитам. Это заставляет людей призадуматься. То, что случилось с тобой, — к лучшему. Это научит тебя шевелить мозгами. Но ты плохо делаешь, что стараешься утопить свои думы в вине. Ты должен учиться, должен помочь рабочим объединить свои силы против хозяев. Сейчас это самое главное. Борясь за это, ты помогаешь всему человечеству, а не только себе одному.

— Да, это верно, — согласился Попито. — Этот Пейн — довольно сердитый парень.

— Он очень смелый, — ответил Лемэтр, защищая товарища. — На фронте я видел, как он смеялся смерти в лицо. Другие тряслись от страха во время обстрела, а у него стальные нервы. Он тяжело болен. Ненависть к хозяевам горит в нем вечным огнем. У него железная воля, и он умрет стоя. Он не уляжется в постель дожидаться смерти.

Они прошли зловонным узким переулком и очутились во дворе. Здесь в одном из бараков у Лемэтра была комната. В дальнем конце двора, под навесом из прогнивших досок, опутанных почерневшей паутиной, среди разного хлама, трое юношей что-то печатали на типографском станке. Кто-то из жильцов забыл закрыть водоразборную колонку, и вода большими лужами растекалась по двору. Босая старуха раздувала жаровню у порога своей каморки. Напевая, во двор вышла молодая девушка, закрыла колонку и расстелила на камнях белье для просушки. Ее платье и босые ноги были грязны, но молодое сильное тело словно бросало вызов и говорило: «А я цвету!»

— Bien, — сказал Лемэтр, обращаясь к старухе. — А где Тони?

— Не приходил.

— Достань лишнюю тарелку для товарища.

— Так вот где вы живете, — сказал Попито, качая головой и собираясь посочувствовать Лемэтру.

— Многим из нас, у кого сейчас еще есть крыша над головой, скоро, быть может, придется спать под галереей городской ратуши, — ответил Лемэтр. — Хотел бы ты заночевать там?

Здание ратуши было построено еще во времена испанской колонизации. Галерея первого этажа низко нависала над тротуаром, и здесь, особенно в непогоду, находили приют на ночь бездомные бедняки. Они спали прямо на тротуаре, подложив под себя старые мешки или куски картона, чтобы хоть как-нибудь оградить свои тощие тела от холода тротуарных плит. Однажды поздно вечером Попито, позабыв об этом, чуть было не наступил на одного из таких бездомных.

— Что ж, в хорошей компании я не прочь, — ответил он Лемэтру.

— Я ночевал бы там один, Луна, — сказал Лемэтр, снова презрительно оттопырив губу. — Если у человека нет убеждений, и приятели ему не помогут.

Крохотная каморка была перегорожена пополам куском дешевой красной материи, перекинутой через веревку.

В комнату вошла старуха, вытерла босые ноги о мешок, разостланный у порога, а руки — о подол платья и снова ушла. Вернулась она с тарелками, полными плова. Держа тарелку на весу, Лемэтр погрузил ложку в плов и начал торопливо глотать, словно ему некогда было смаковать пищу.

Вдруг, подняв голову, он увидел в открытую дверь, что во двор вошел маленький худой человечек, одетый в брюки и рубаху защитного цвета. Лемэтр поставил тарелку на стул и, по-бычьи нагнув голову, стремительно вышел во двор. Вскоре он вернулся в сопровождении незнакомца. Увидев Попито, незнакомец остановился в дверях и тут же повернул обратно. Через открытую дверь Попито видел, как перестали двигаться жующие челюсти Лемэтра, как он проглотил недожеванный кусок и сердито нахмурился, когда незнакомец что-то сказал ему. Щуплый человечек разводил руками и в чем-то оправдывался, а Лемэтр, не глядя на него, говорил, все более и более раздражаясь:

— Не оправдывайся. Ты мог бы проделать с ним то же, что он проделал с тобой, но ты испугался, — говорил он, презрительно откинув голову назад и оттопырив губу. — В следующий раз не берись, если не можешь. Я еще тогда тебе говорил. Но, черт возьми, если уж взялся, то пусть тебя режут на куски — ты не имеешь права отступать! Если бы ты пришел и честно признался, что трусишь, я пошел бы туда сам.

Девушка, напевая песенку из американского кинофильма, с любопытством поглядывала на них и продолжала возиться с бельем у колонки.

— Трусишь, трусишь! Они подозревают меня, вот что. Что я, по-твоему, должен делать? Тебе хорошо говорить! — протестующе воскликнул окончательно пристыженный маленький человечек и, что-то сердито бормоча себе под нос и размахивая руками, пошел со двора.

Лемэтр вернулся в комнату и молча закончил свой обед.

— Этот парень немножко расстроил вас, — заметил Попито.

— Он неплохой товарищ. Но его работа требует смекалки... Он не сумел раздать листовки рабочим на нефтепромыслах — струсил. — Лемэтр невесело рассмеялся. — А как с Негритянской лигой борьбы за улучшение условий? Хочешь вступить в нее?

— Да. Где вы собираетесь?

Лемэтр дал ему адрес дома на Пикадилли-стрит.

— Заходи ко мне как-нибудь еще. Пусть тебя не смущает, что я живу в такой крысиной норе. Придет время, и мы будем жить в настоящих домах.

— Вот эти слова мне по душе! — воскликнул Попито и, радостно засмеявшись, крепко пожал Лемэтру руку. — Ничто в этом мире не заставит нас смириться... Итак, до завтра?..

— До свидания, Луна.