О подготовке к выборам 1936 года было еще рано думать, однако, как чувствовал Джо, настало время познакомить избирателей со своей кандидатурой. И он горячо принялся за дело.

Убедившись, что большинство рабочих безразлично, а то и просто враждебно относится к Буассону и симпатизирует Негритянской лиге, Джо начал посещать собрания организации Лемэтра. И на первом же из них, в феврале, Джо подошел к Лемэтру, горячо пожал ему руку и одобрил его непримиримую позицию.

Прежде Джо почти не замечал «этого полоумного» Лемэтра. Негритянская лига казалась ему сборищем невежественных людей, объединенных общим сознанием чинимой над ними несправедливости, однако способных лишь на то, чтобы втянуть глупое и покорное стадо рабочих в какую-нибудь идиотскую авантюру. Но сейчас, нуждаясь в поддержке на предстоящих выборах, он обнаружил в этой организации неожиданные достоинства. Теперь он даже думал: «Они по-своему герои. Им приходится бороться с величайшими трудностями».

Несокрушимая воля Лемэтра произвела впечатление на беспринципного и непостоянного Джо. Лица, обращенные к Лемэтру во время его выступлений, убеждали Джо, что руководитель Негритянской лиги своим орлиным оком сумел разглядеть то зло, от которого страдали люди, и они верят, что с его помощью смогут навсегда покончить с несправедливостью. Их глубокое убеждение в том, что только рабочие могут перестроить мир и дать людям счастье, было тем острым мечом, чье грозное сверканье приводило в ярость хозяев и еще теснее сплачивало рабочих вокруг Лемэтра.

Джо загорелся мыслью создать Социалистическую партию, которую мог бы возглавить вместе с Лемэтром. Он решил поговорить с ним об этом.

Однажды вечером вместе с Камачо он отправился из Бельмонта на Пикадилли-стрит, где в одной из школ должен был состояться митинг Негритянской лиги. Пройти предстояло около двух миль. Вечер был душный. Джо обливался потом и пришел на Пикадилли-стрит злой и раздраженный. Когда он увидел маленького, почти совсем лысого человечка, который, жестикулируя, что-то кричал с трибуны трем десяткам негров, сидевшим в зале, раздражение его еще усилилось.

«И чего он старается!» — На трибуне был Француз. — «Если бы я попал в Совет, я свергнул бы Буассона руками его же последователей, — раздумывал он. — Вот что надо сделать».

И он сказал Камачо:

— Жаль, что мы не завернули по дороге в кабачок съесть тарелочку роти. Я голоден, как волк.

— Ну тебя! — нетерпеливо отмахнулся от него Камачо и, наклонившись вперед, старался не пропустить ни единого слова из того, что говорил оратор.

Среди слушателей были пекари-поденщики. К ним-то и обращался оратор, призывая их организовать профсоюз.

— Многие из вас — члены Рабочей партии, — говорил Француз, по привычке беспрестанно подтягивая брюки. — А ну-ка подумайте, что может сделать для вас Буассон? Ведь он еще ни разу не добился для вас повышения заработной платы. Как вы думаете, захотят капиталисты пойти на это добровольно только потому, что у них такие добрые сердца? Конечно, они не согласятся уменьшить свои прибыли... — Произнеся слова «уменьшить прибыли», он почти совсем присел на корточки, а потом вскочил, словно собирался ринуться куда-то. — ...Ради того, чтобы вы не голодали? Не-е-т! Их надо заставить дать вам прибавку. А как может это сделать Буассон? Как, ответьте мне, товарищи? Я жду ответа. Может ли он, сам капиталист, пойти ради вас против капиталистов? — здесь Француз громко захохотал. Джо видел, что он совсем вошел в раж. — Вы сами должны выковать свое оружие и пойти с ним на капиталистов! Надо создать профсоюзы!..

Когда митинг закончился, к Джо подошел Лемэтр.

— Как тебе понравился митинг? А выступления? — спросил он с довольной улыбкой. — Француз сегодня был в ударе.

Джо, сидевший без пиджака, в одной рубашке, промокнул пот под мышками и иронически улыбнулся:

— Я считаю, что сам подход к вопросу никуда не годится. — Он покачал головой. — Нам сейчас нужны, дорогой мой Лемэтр, не эти зажигательные речи, которые только дадут повод полиции заткнуть нам глотки.

Лемэтр громко и презрительно рассмеялся. Камачо вспомнил слова Француза, что Лемэтр не умеет смеяться «просто для удовольствия».

— Перси! — крикнул Лемэтр Французу. — Слышишь, он говорит, что твои речи заставят полицию заткнуть нам глотки! — И снова зазвучал его иронический смех.

Добродушно улыбаясь, Француз подошел к ним вместе с Попито и Пейном.

— А что ты предлагаешь? — Лемэтр впился в Джо немигающим взглядом своих зеленоватых глаз.

— Не обращайте внимания, — сказал Камачо, махнув рукой, — он всегда не в духе, когда голоден.

— Помолчи, когда говорят старшие, — раздраженно сказал Джо. — Послушайте лучше, что я вам скажу. Если хотите знать, то самая неотложная задача сейчас — уничтожить Буассона. Вам понятно это? Прежде чем создавать профсоюзы, прежде чем сделать хоть шаг вперед, надо разоблачить Буассона!

Джо был способен в каждом вопросе видеть по меньшей мере несколько сторон и самым неожиданным образом отдавать предпочтение то одной, то другой. Его ничуть не смущало, что он так легко меняет свое мнение и с одинаковым пылом защищает то, что за минуту до этого порицал. Полгода назад ему тоже казалось, что «самой неотложной задачей» было создать профсоюзы.

Пейн сердито засопел.

— Я не согласен с тобой, — сказал Лемэтр и резко тряхнул головой. — Однако я готов выслушать твои доводы.

— Хотите смейтесь, хотите нет, но если бы в Городском совете был хотя бы один честный социалист — только один! — можно было бы основательно испортить кровь Буассону, да и правительству тоже.

— А ты и есть тот честный социалист, который заставит правительство покраснеть? — спросил Лемэтр. — Ты, должно быть, и есть та выдающаяся личность? — И с резким смехом он оглянулся на остальных.

— Ну и что же, я и есть тот самый социалист. Смейтесь, смейтесь, но разрешите вам сказать, что я действительно собираюсь баллотироваться в Городской совет. Я знаю, что надо делать! — воскликнул Джо и поводил пальцем перед лицом Лемэтра. — Уж Буассона я не пощажу...

— И стану героем, — прервал его Лемэтр и в шутку приветственно поднял вверх сжатый кулак. — А что ты сделаешь с его последователями, которые непременно захотят занять его место? Например, с Сиприани? Тебе не хватит целой жизни, чтобы побороть их всех поодиночке.

— Глупости! Глупости! — небрежно отмахнулся Джо. — Ты не понимаешь ситуации.

— Это ты не понимаешь ее, — ответил Лемэтр.

Повысив свой слабый голос, Джо продолжал спорить:

— Прежде всего надо подорвать влияние Буассона! Мне безразлично, что вы там будете говорить...

Пейн презрительно фыркнул и пошел к выходу, через плечо крикнув Лемэтру, что увидится с ним завтра.

В разговор вмешался Француз:

— Есть только один путь: дать рабочим их собственную организацию, такую организацию, которой руководили бы они, а не какой-то Буассон...

Хотя глаза Джо и смотрели на Француза, но он не слушал его.

— Я чертовски голоден, — вдруг снова сказал он Камачо. — Как ты думаешь, где здесь поблизости можно съесть тарелочку роти?

— Роти в такое время! — воскликнул Камачо и, посмотрев на всех, в отчаянии развел руками.

— Послушайте, — снова оживился Джо, не обращая внимания на Попито, который все время пытался что-то сказать. — Нам нужна Социалистическая партия. Вы называете вашу партию Негритянской лигой борьбы за улучшение условий. Название никуда не годится, оно отдает расизмом. В нашей партии должны быть не только негры, а индийцы, китайцы — все...

— Но негры составляют в ней большинство, — заметил Француз.

— Нет, он прав, — вдруг сказал Лемэтр. — Мы выбрали это название только потому, что оно поможет нам привлечь на нашу сторону членов Рабочей партии в Порт-оф-Спейне, а в ней большинство негров.

— Я рад, что вы сознаете необходимость заменить название. Следующая задача — создание Социалистической партии, которая могла бы выдвинуть своих кандидатов в Городской совет, — продолжал Элиас.

— Чтобы создать партию, нужны деньги, — резко напомнил ему Лемэтр. — А какую сумму ты можешь предложить нам?

Прямота, с какой был поставлен вопрос, смутила Джо.

— Я? Да я сам еле держусь на поверхности. А как вы обходитесь теперь?

— Мы живем, словно лилии полевые. Корнями мы глубоко уходим в землю. Послушай, что я тебе скажу. Ты утверждаешь, что хочешь работать для социализма. А понимаешь ли ты, что он невозможен без профсоюзов? Без организованного рабочего класса далеко не уедешь. Я намерен бороться за организацию рабочих повсюду, где только можно, — в хлебной промышленности, в муниципалитете, на нефтепромыслах. Я скоро еду на юг. И на какое-то время я отдам все свои силы только этому району. Я хочу, чтобы ячейки нашей организации были созданы по всему острову... А что, если это будет Объединенная социалистическая партия? Что ты скажешь на это, Попи?

— Я должен где-нибудь перекусить. Право, я должен, — сказал Джо, поднимаясь.

— Дайте ему какую-нибудь жвачку, черт побери! — воскликнул Лемэтр. Камачо и Попито рассмеялись.

— Послушай, Элиас! Если ты так хочешь помочь социализму, почему бы тебе не использовать для просвещения народа свой журнал? Народ надо обучить, как бастовать, когда начинать забастовку, когда ее заканчивать. Покажи людям, почему Буассон не может им помочь, а только мешает, почему они должны поддерживать Объединенную социалистическую партию. А название мы изменим, не беспокойся. Вся эта заумная ересь, что печатается в твоем журнале, народу ничего не дает.

Джо был раздражен острым чувством голода и тем, что у Лемэтра на все были свои собственные четкие и определенные взгляды; к тому же его бесили насмешки. Джо привык, чтобы его слушали со вниманием, он не любил, когда над ним подшучивали. Разразившись смешком, он отмахнулся от Лемэтра.

— Сомневаюсь, чтобы они вообще могли понять что-нибудь из того, что я пишу. Я не делаю для них скидок.

Он величественным жестом постучал в свою широкую грудь.

— И Элиас не собирается каяться в этом, мой друг. Ты забываешь об образованных представителях мелкой буржуазии. Их нельзя сбрасывать со счета, привлечь их не менее важно, чем рабочих.

— Ты преподносишь мелкой буржуазии ее же собственную мелкобуржуазную философию, а это философия хозяев, но не рабочих.

Вдруг Джо схватил Лемэтра за руку и увлек его в сторону.

— Ты и я, мы оба должны попасть в Городской совет! — сказал он страстно, приглушенным голосом. — Партия может выдвинуть нас туда! Пусть другие прозябают на мелкой работе. Твое место в Городском совете, рядом со мной!

— Напрасно стараешься.

Джо резко отпустил руку Лемэтра.

— Жаль, что мы с тобой не находим общего языка. Что касается меня, то я надеюсь выиграть не один бой в Городском совете. Однако мне пора.

— Приходи как-нибудь, мы еще потолкуем! — крикнул ему вдогонку Лемэтр. — Меня интересует твой журнал.

— Но и для тебя он может оказаться непонятным, — обернувшись, язвительно заметил Элиас и вышел.

Про себя он подумал: «Для него жизнь — это чертеж на бумаге, где все ясно и понятно. Доктринер!» — Этим словом Джо попытался уничтожить Лемэтра в собственных глазах. Однако он не мог не испытывать к нему невольного уважения.

Человек с некоторыми артистическими и философскими наклонностями, озлобленный ужасающей социальной несправедливостью на острове, раб настроений, человек, быстро меняющий свои убеждения и влекомый ими то в одну, то в другую сторону, словно щепка, которую бросает морской прибой, — Джо все-таки хотел помочь своим собратьям. Но, решив помериться силами с судьбой, он не раз убеждался, что сил у него пока еще мало, и от этого приходил в ярость, ибо был тщеславен и жаждал власти.

По мнению Лемэтра, Джо был типичным молодым буржуа, у которого, как объяснял он Попито, нет «ни убеждений, ни платформы», а лишь несколько либеральных идеек в голове.

— Нам надо его использовать, но не надо забывать, что, когда начинается настоящая борьба, такие, как он, переходят на сторону хозяев.

Сам Лемэтр готов был отдать всю свою жизнь, которая, как он понимал, ровно ничего не стоила в колониальной стране, за то, «чтобы добиться свободы для рабочих, а значит, и для самого себя». Он почти воочию видел уже грядущий, завтрашний день.