Они отправились в кинотеатр «Эмпайр». Он надел свой лучший костюм, она была в ярком цветастом платье, которое сшила Аурелия. Она показалась ему еще более привлекательной, чем в тот день, когда шла в Сен-Хуан и он окликнул ее.

Она гадала, где они будут сидеть — скорее всего на галерке. Но, к ее великой радости, они прошли через главный вход вместе с хорошо одетой белой и цветной публикой и уселись в мягкие кресла партера.

— Посмотри, что я купил тебе, — сказал он и положил ей на колени горсть шоколадных конфет.

Это совсем развеселило ее.

— О, похоже, что вы закупили на целую неделю! — Она сосчитала шоколадки. — Одну съем сегодня, вторую — в воскресенье, третью — в понедельник, четвертую — во вторник, пятую — в среду. А где же для четверга, пятницы и субботы?

— Ешь их сейчас, ешь все! — уговаривал он, смущенный ее насмешливым тоном.

— Ого! Вы еще не знаете, как вредна пища богатых для желудка бедняка, — шутила она. — Бедный судья Осборн. Теперь я понимаю, почему ему так и не дождаться вас в гости. Кстати, в котором часу вы велели вашему шоферу подать машину?

— Он будет ждать нас у театра.

— А вы угостили его шоколадом?

В это время в зале погас свет и фильм начался. Он взял ее за руку.

— Вы снова чувствуете себя молодым, не так ли? — Улыбаясь, она отломила кусочек шоколада и сунула ему в рот, словно хотела подсластить яд своих насмешек.

— Снова? Я никогда не переставал им быть.

— Как? Все это время?

— А сколько, ты думаешь, мне лет?

— Это не так уж важно. Важно, на сколько вы выглядите.

— Ну а как я, по-твоему, выгляжу?

— Достаточно солидно, чтобы в темноте пожимать девушкам ручки.

— Подожди, это только начало.

Задорно вскинув голову, она покосилась на него в темноте.

— Ах, так? Не советую начинать то, что не сможете закончить. — Она вырвала руку, но сама придвинулась к нему поближе. — Плохо видно, — шепнула она, словно оправдываясь.

Выйдя из кино, они пешком дошли до сквера Лорда Гарриса и сели на скамью. Он вдруг обнял ее и поцеловал. Касси засмеялась.

— О, да вы к тому же еще и нежничать собираетесь! — Она отодвинулась от него.

Он видел, как в течение этих трех часов из «мистера Луны» постепенно превратился в ее глазах в стареющего нахала.

«Зачем я трачу время? Она слишком молода для меня», — думал он. Но, услышав ее голос, низкий, мягкий и сочный, исполненный радостного ожидания, он снова потянулся к ней. Ему хотелось сломить барьер, который, как он чувствовал, разделял их. Он снова обнял ее и вдруг коснулся рукой ее груди.

— Пожалуйста, не надо, мистер Луна, — сказала она глухим голосом и встала. Он понял, что в эту минуту ей было стыдно за него. Это окончательно сбило его с толку и разозлило.

— Что случилось? Почему ты такая недотрога? — попробовал он отшутиться, а про себя подумал: «Эх, мистер Луна!»

— Пора домой, спать. Мне завтра на работу. — Она протянула руку, чтобы поднять его со скамьи.

Провожая девушку домой, он стал расспрашивать ее о работе, о том, что за люди Осборны. Они долго говорили о ее хозяевах, и впервые за весь вечер она не отталкивала его, не подшучивала и не смеялась над ним.

— Почему бы тебе не вступить в Негритянскую лигу, Касси?

— А что это такое?

— Партия, защищающая права рабочих.

— Ага. Значит, у рабочих тоже есть какие-то права, — слова эти она произнесла с такой иронией, что он не мог не возразить:

— Если мы не начнем бороться за свои права, у нас их никогда не будет. Приходи как-нибудь на собрание. Например, в среду?

— Не знаю... — Она пожала плечами, словно спрашивала: — «Для чего?» — А сами-то вы член этой партии?

— Да, и горжусь этим.

— Как же это получилось, мистер Луна? Так не похоже на вас, — она рассмеялась.

Они дошли до того угла, где он назначил ей сегодня свидание. Он вдруг обнял ее и быстро, жарко поцеловал в щеку. Ее щека пахла пудрой, и прикосновение к упругой и шелковистой коже опьяняюще подействовало на него. Она не поощряла, но и не отталкивала его, приняв это, как неизбежное, и позволила поцеловать себя, словно в награду за сегодняшний вечер. Попито чувствовал, что Касси осторожно присматривается к нему.

Он пригласил ее на собрание Негритянской лиги, и она пришла. Там были Француз, Пейн, Лемэтр и еще несколько знакомых рабочих. Касси с удивлением увидела, что все они считают светлокожего мистера Луну своим товарищем. Они называли его Луна или просто Попито. Какой-то лысый человек дружески хлопнул его по плечу. Мистер Лемэтр (Попито тут же показал его Касси) давал этому человеку какие-то указания, и по всему было видно: он не сомневался, что они будут выполнены.

Когда началось собрание, Лемэтр взял слово. Он стал говорить о необходимости чаще устраивать уличные митинги, а всем товарищам активнее выступать на них и постараться вовлечь побольше рабочих в Негритянскую лигу.

— Товарищи Пейн, Француз и я уезжаем в Файзабад. Те, кто остаются, должны чувствовать большую ответственность. Я хочу внести предложение — переменить название нашей организации. Наша цель — объединение рабочих в профсоюзы. Мы также хотим объединить их в единую политическую партию, — и Лемэтр предложил назвать их организацию Объединенной социалистической партией.

Француз выступил против. Он предложил назвать организацию Рабочей лигой борьбы за улучшение условий. Слова «улучшение условий», говорил он, привлекут к партии всех рабочих. После долгих споров собрание приняло предложение Француза.

Тогда поднялся Попито. Он говорил о необходимости вовлекать в партию не только портовых грузчиков, пекарей и рабочих городского управления, но также их жен.

— Они оказывают большое влияние на мужчин. Мы должны показать им, за что мы боремся, товарищи, — за уменьшение рабочего дня, за такую заработную плату, на которую человек смог бы прожить. Надо и служанок втянуть в Негритянскую ли... то есть в Рабочую лигу борьбы за улучшение условий.

В зале, кроме Касси, были всего лишь две женщины, и, почувствовав на себе любопытные взгляды, Касси заерзала на стуле и смущенно заулыбалась.

Собрание пробудило в ней интерес к этой организации, потому что Попито так горячо ратовал за права таких же тружеников, как и она. Когда они возвращались домой, она спросила у Попито, зачем нужны профсоюзы, какая польза от них. Попито объяснил, что сила рабочего класса в единении. Он рассказал ей, как сильны профсоюзы в Соединенных Штатах, где они могут заставить предпринимателей повысить заработную плату.

— Представь себе, что тысячи рабочих одновременно объявляют забастовку! — говорил Попито. — Иногда правительство вынуждено вызывать войска и стрелять в бастующих, но ты думаешь, их можно запугать? Из солидарности с ними начинают бастовать рабочие других профессий. И они заставляют хозяев платить им больше. Бывает, что рабочие проигрывают забастовку, даже платятся жизнью. Я совсем не хочу сказать, что они всегда выходят победителями. Ну а если бы у них не было профсоюзов? Посмотри, в каком положении находимся мы!

— Тс-с-с, — промолвила Касси, внезапно охваченная сомнениями. — Вы думаете, это у нас возможно? Ведь люди здесь еще не объединились.

— Надо бороться за это, Касси! Рабочий боится стать членом профсоюза, потому что хозяин немедленно уволит его. Но, если мы не будем бороться за профсоюзы и не объединимся, мы все погибнем.

— Это верно, я знаю, что вы правы. Но когда я вижу, как негр идет против негра... Как это получилось, что вы вступили в эту партию?

Он рассказал ей немного о себе, о своей жизни в эти последние шесть месяцев.

После собрания и разговора с Попито о профсоюзах, после его рассказа о себе отношение Касси к нему изменилось. Недоверие исчезло. У нее возникло теплое чувство к нему. Теперь он не принадлежал уже к тому кругу людей, к которому принадлежала мисс Аурелия, а был таким же, как и она, служанка Касси, хотя и обладал светлой кожей. Понемногу Касси стала даже гордиться им.

На этой неделе они снова побывали в кино. Когда в обнимку они шли домой, Попито вдруг сказал:

— Когда ты сможешь освободиться пораньше, Касси?

— В субботу.

— Хочешь поехать на пляж в Карнейдже?

— Как это вы угадали? — ответила она насмешливо, а сама еще крепче прижалась к нему. — Это как раз то, чего не хватает бедной намаявшейся за день служанке... Боже мой, у меня нет даже купального костюма! Придется попросить у кого-нибудь!

— Я куплю тебе купальный костюм, — поддавшись внезапному порыву, сказал Попито.

— Разве вы рождественский дед, чтобы делать такие подарки? Нет, я лучше попрошу у кого-нибудь. Костюмы так дороги, а часто ли мне приходится бывать на пляже?

Но когда Касси подумала, у кого бы ей взять костюм, то пришла к выводу, что просто не у кого. У Эльдики был купальник, но Эльдика куда крупнее ее. Касси ни за что не хотела принимать от Попито такой подарок. Она боялась, как бы он не подумал, что она из тех девушек, которых можно легко купить подарками. Однако она, как девочка, радовалась возможности поехать к морю. Когда же Попито продолжал настаивать, что купит ей костюм, она только смеялась и никак не хотела согласиться. Но Попито уже понял, что она примет подарок.

В субботу, в два часа пополудни, они, как обычно, встретились на углу и автобусом доехали до Карнейджа. День был жаркий, солнечный, спокойное море серебрилось, напоминая расплавленный свинец. Десятки черных, коричневых и бронзовых тел плескались и барахтались в воде, оглашая берег смехом и криками.

Входя в воду, Касси чувствовала на себе взгляды, в которых светились похоть и любопытство, восхищение и зависть. Они обжигали ее, словно жаркие лучи солнца. Она стыдилась своей наготы, и вместе с тем ей было приятно сознавать, что у нее красивая фигура и на ней хорошо сидит модный купальный костюм. Она быстро окунулась в воду.

— Какая она теплая, приятная! — радостно воскликнула Касси, вскинув восторженные глаза на Попито, и заплескалась в воде. Шумно дыша и смешно оттопырив губы, она подплыла к Попито и, уцепившись за него, со смехом пыталась окунуть его с головой. Вдруг он нырнул под нее, а когда вынырнул, она очутилась у него на плечах. Не дав ей опомниться, он перебросил ее через голову прямо в воду. Она вынырнула, испуганная, едва не захлебнувшись, но ей по-прежнему было весело. Она брызгала ему в лицо водой, пряталась за его спину и держала его за руки, чтобы он снова не окунул ее.

Касси давно, очень давно не была на море и давно не чувствовала себя такой счастливой. Ее бывший возлюбленный, полицейский, никуда не приглашал ее. Она любовалась крепкими смуглыми руками Попито, его обнаженным торсом, старалась ненароком прикоснуться к нему и ласково шлепнуть по голому телу. Новые, прочные узы связывали их теперь, постепенно разрушая прежний барьер недоверия.

Когда стало прохладнее, они уселись на берегу и закусили. Попито захватил с собой корзинку с едой — сладкими пирожками, бутербродами с ветчиной и двумя бутылками моби. Касси ничком лежала на гальке — она видела, так делали кинозвезды в иностранных фильмах.

Ей приходилось бывать в обществе молодых людей, но весь их разговор сводился обычно к веселой и пошлой болтовне, намекам и двусмысленностям или глупому, неприятному бахвальству.

«Глупые мальчишки!» Теперь она с удовольствием думала о том, что Попито уже не мальчик. Своим мягким голосом, в котором всегда звучало сочувствие и готовность помочь любому, он рассказывал ой о простых и обыденных вещах, показывал их в новом для нее свете, объяснял ей то, чего она сама не в силах была понять, а лишь угадывала чутьем. Он говорил о дороговизне, о судьбе рабочего люда, разобщенного чувством страха перед хозяевами, о том, сколько получает судья Осборн и как служащие, работающие у Долларда, не вылезают из долгов.

И, как всегда, ее вопросы и меткие замечания удивляли и приводили в восторг Попито.

«Она умница девушка, — думал он с гордостью. — И такая ласковая!» — Он с улыбкой глядел в ее черные глаза, испытывая чувство странной нежности. Со стыдом вспоминал он, какими грубыми были его желания в тот вечер, когда он впервые пригласил ее в кино.

— Посмотрите, пока мы говорили, солнце село! — воскликнула Касси. И, увидев выражение нежности на его лице, она радостно засмеялась и побежала к морю.

На западе небо горело пожаром, окрасив в багровый цвет облака. Огненный закат отражался в воде.

— Посмотрите на воду! Как красиво! — воскликнула Касси. — Что это, солнце? Нет, это облака, — сама ответила она и осторожно и ласково зачерпнула пригоршней воду, но краски исчезли. — Посмотрите, вода похожа на красный линолеум, да? Как красиво!

Пляж опустел. Слышен был лишь голос Касси да шум моря, ласкающего гальку. Сторож, прислонившись к купальне и позевывая, глядел на них, словно просил поскорее уйти и освободить его. Но, будучи человеком искушенным, он присел на камень и закурил трубку.

Закат из огненно-золотистого стал кровавым. Незаметно его пурпурная мантия упала на холмы. Небо поблекло, словно умирая. Над водой, не дрогнув крылом, бесшумный, как тень, пролетел пеликан и скрылся в сумраке наступающей ночи.

Касси и Попито вышли из воды и оделись. Взявшись за руки, они поднялись на еле различимое в сумерках шоссе. Мимо них прошел автобус, направлявшийся в Порт-оф-Спейн, но они не остановили его.

— Говорят, что каждая звезда — это мир, — сказала Касси.

— Ну, что нам до этого... А что это за миры?

— Не спрашивайте у меня, я не разбираюсь в этом. Я говорю только то, что читала в газетах, а там пишут, что каждая звезда — это мир.

— Хорошо, а каким образом ученые знают об этом? — спросил Попито. — Если они знают, что звезды — это миры, то должны же они знать, что творится в этих мирах? В одном я только совершенно уверен: там нет судебных исполнителей, чтобы преследовать людей.

Касси рассмеялась и теснее прижалась к нему. Какое-то время они шли молча, и Попито старался подладиться под ее шаг.

— Зачем все это? — продолжал он, обводя рукой звездный горизонт. — Но, если смотреть на них отсюда, с земли, они действительно красивы, правда?

— Бог знает, что делает.

Он положил ей руку на талию. Осторожно ступая в темноте, он вдруг увлек ее за собой по тропинке к морю.

— Вы сегодня, кажется, не собираетесь домой? — сказала она, и по ее голосу он почувствовал, что она улыбается.

— Разве тебе не хочется еще немного подышать прохладой? Ночь такая красивая, а море такое ласковое. Не правда ли?

— Если мужчина начинает говорить стихами...

В темноте Попито отыскал перевернутую рыбачью лодку. Он сел на нее и притянул к себе Касси. Она легонько поцеловала его и, потрепав по волосам, обеими руками осторожно взяла за уши. Он крепко прижал ее к себе.

— Не надо. Я могу оторвать вам уши, — шепнула она шутливо и снова поцеловала его.

— Ведь это все, что вам нужно. Все вы, мужчины, таковы, — прошептала она горячо, с болью в голосе. — А завтра вы расправите крылья и улетите, как улетел этот пеликан...

— Не говори так, как ты можешь! Я никого еще так не любил, — горячо промолвил Попито.

— Ведь вы — белый. Как можете вы любить негритянку?

Глухие нотки в ее голосе, казалось, говорили: «Зачем обманывать меня? Как мне хотелось бы, чтобы это было так!.. Но вы просто требуете, чтобы я уплатила вам долг...»

— Касси!

Она всем телом прижалась к нему, и губы их встретились.

В темноте легкая волна ласково плескалась о берег.