У инспектора Кемпбелла были серьезные повреждения черепа и вывих челюсти. Черный полицейский тут же отвез его к врачу нефтяной компании. Примроуз, вернувшись в участок, позвонил в Сан-Фернандо и попросил помощи. Сам же решил во что бы то ни стало снова попытаться арестовать Лемэтра. Через час ему сообщили, что заживо сожжен Дюк. Он снова попробовал связаться с Сан-Фернандо, но забастовщики перерезали линию.

Как и все полицейские чины и государственные чиновники, помощник инспектора Примроуз вращался в узком кругу таких же, как и он, служак-карьеристов. Неограниченная власть, предоставленная белым на острове, только усиливала в нем сознание собственной значимости. Примроуз никогда не общался с народом. Более того, он вообще не верил, что это такие же люди, как и он. Даже теперь он был твердо убежден, что стоит ему прийти в поселок с большим отрядом полиции и арестовать пару человек, как остальные снова покорно, как скот, сунут голову в ярмо.

Жители поселка были сами напуганы тем, что сделали. Они понимали, что прижаты к стене и беззащитны перед произволом полиции. А что пощады не будет, им было хорошо известно.

Поэтому, когда в половине восьмого вечера полиция нагрянула в поселок, ее встретили выстрелами из револьверов и охотничьих ружей, градом камней, пустыми бутылками и даже ночными горшками: в ход пошло все, что попадалось под руку. Выстрелом из чердачного окна помощник инспектора Примроуз был ранен в грудь. К полуночи он скончался. Несмотря на приказ не применять оружия, отступая, полиция беспорядочно стреляла. Полицейские целились в человека, который был похож на Лемэтра.

Только на следующее утро, в воскресенье, отряд вооруженной полиции при поддержке кавалерии, состоявшей исключительно из белых, смог войти в поселок и начать повальные обыски, пытаясь найти оружие и тело сыщика Дюка.

В эту ночь Касси не сомкнула глаз. Ее мучила только одна мысль: как уберечь Бена. Она первая плеснула керосин, первая вырвала у кого-то коробок со спичками и, ломая спичку за спичкой, спешила зажечь ее, прежде чем это сделает кто-нибудь другой.

Теперь она гнала от себя воспоминания о том, как отчаянно кричал Дюк. Что такое смерть этой гадины, когда каждому из них грозит полицейская расправа и гибель?

Касси не только поборола все угрызения совести, но всячески старалась поддерживать в себе жажду мести, чувство удовлетворенной гордости и сознание совершенного ею подвига: ведь она убила человека, причинившего ей и многим десяткам других людей столько горя! Она чувствовала, что, не задумываясь, поступила бы так с каждым, кто стал бы между нею и Лемэтром. Как уберечь Бена? Она долго думала и наконец решила: он переоденется в женское платье и спрячется в доме кого-нибудь из друзей.

Лемэтр не мог предвидеть всех катастрофических последствий необдуманных действий полиции. Теперь он не сомневался, что последуют дальнейшие провокации и бастующие рабочие примут вызов. Как изменяется в своем качестве железо, попавшее в огонь, так последние события изменили настроение бастующих. Они не хотели насилия и не искали его, но, изведав вкус крови, после первой растерянности и ужаса больше не сдерживали накопившийся гнев. Ряды их росли. Даже домашняя прислуга покидала бунгало белых...

Вечером 19 июня, после убийства Примроуза, губернатор послал радиограмму на Бермуды, прося выслать крейсер.

В воскресенье утром сэр Ричард лично выехал в Файзабад, где совещался с майором Боттомли и другими членами Законодательного совета. Повальные обыски только начались, когда почетный член парламента от округа Сен-Патрик (округ, в котором находится Файзабад) попросил разрешения выступить перед своими избирателями и предложить им мирно разойтись по домам.

Майор Боттомли побагровел от подобной наглости этого цветного представителя народа.

— Ваше превосходительство, я вынужден заявить протест против такого предложения! — сказал он. — Время речей прошло. Перед лицом вчерашних убийств у вашего превосходительства нет иного выхода, как провести немедленные обыски и, если удастся, арестовать виновных.

Слова майора Боттомли были поддержаны присутствующими.

Плоское, мрачное лицо губернатора с узкими губами помрачнело еще больше. Плотно сжатые губы стали совсем похожи на узкую белую полоску. Пока говорил майор Боттомли, он глядел в пол, а затем сказал:

— Не в первый раз, возглавляя правительство, я встречаюсь с подобными обстоятельствами. Я очень благодарен вам, майор Боттомли, за совет, но я придерживаюсь иного мнения. Необходимо сделать все, что в наших силах, чтобы успокоить излишне возбужденные массы. Я хочу, чтобы почетному члену от округа Сен-Патрик была обеспечена со стороны полиции полная безопасность при выполнении им своей миссии.

И при этом он взглянул на начальника полиции.

Полковник Кемридж был высокий, сухощавый человек с тяжелыми чертами лица. Едва заметная недобрая усмешка оттянула книзу уголок его большого рта. Он поднялся и, сунув в глаз монокль, свирепо уставился на почетного члена от округа Сен-Патрик. Он не думал ему угрожать, просто стекло монокля так искажало взгляд полковника и придавало ему такую свирепость. И все же почетный член от округа Сен-Патрик виновато кашлянул, словно хотел извиниться за то, что губернатор сочувствует цветным, и выразить сожаление, что невольно стал свидетелем того, как отчитали такую важную персону, как майор Боттомли.

Обыски были временно приостановлены. Не выходя из машины, почетный член от округа Сен-Патрик обратился к народу и попросил каждого вернуться к работе. Он заверил всех, что губернатор самым внимательным образом рассмотрит все их требования.

Выступление его было встречено молчанием. Вдруг Француз, подняв кулаки над забинтованной головой, яростно крикнул:

— ...Провокатор!.. Хочешь заманить нас в ловушку! Товарищи, не слушайте этого человека, он подослан правительством, чтобы обмануть нас! Почему нам ничего не говорят об увеличении заработной платы? Мы не будем работать за нищенские гроши! Пусть ведут переговоры сейчас же, или мы рассчитаемся с ними! Не думайте, что всех нас можно запугать полицией!..

«Народный представитель», вдруг потеряв самообладание и потрясая дряблым коричневым кулаком, начал что-то кричать о «неблагодарных глупцах, которых водят за нос», о «нарушителях порядка», пока его спешно не увезла машина, эскортируемая полицейскими. Опасаясь повторения того, что было накануне, полиция временно отказалась от обысков.

А в это время возвращавшийся с коронации Буассон слал с пути телеграмму за телеграммой, выражая свое сожаление по поводу того, что рабочие, поддавшись уговорам хулиганских элементов, решились на насилие.