Всю ночь я куда-то бежал, в кого-то швырялся кинжалами, которые постоянно летели не туда, куда нужно, а наутро проснулся совершенно разбитым. Заставив себя сделать полный комплекс разминочных упражнений, я ощутил значительное улучшение. Кровь побежала по жилам, мышцы уже не были ватными и работали, как полагается. И хотя лицо все еще саднило, правый глаз до конца не раскрывался, разбитые губы опухли, а ребра покрылись синяками, я признал, что могло быть гораздо хуже.

При свете солнца я сумел рассмотреть сокамерников, в числе который оказался тот мужик, который сумел вместе со мной убежать с места побоища, и бомж, все еще сидевший рядом с отхожим углом и, по всей видимости, не испытывавший от этого ни малейшего дискомфорта. На лицах этих двоих тоже были заметны следы побоев и подсохшие кровавые разводы, демонстрирующие, что стражники их вниманием не обделили. Антон с утречка пораньше попытался завести старую песню о главном, но я послал его известным сексуальным маршрутом, и парень обиженно заткнулся. Был бы он вчера таким настойчивым, может быть, наша затея провалилась бы не полностью. Но когда было нужно, парень струсил, а когда надобности нет — зачем-то строит из себя героя, готового к подвигам. И как ему самому не противно?

Несколько часов прошло в мучительных раздумьях. Мучительных — потому, что абсолютно безрезультатных. Я морщил лоб, напрягал извилины, но так и не смог придумать способ, который позволил бы мне отсюда выбраться. Все идеи, даже самые фантастические и авантюрные, при внимательном рассмотрении не давали мне и тени шанса на успех. Особенно сейчас, когда рядом не было хороших помощников. Оставив бесполезные размышления, я отметил, что время завтрака уже подошло, однако к нам пока никто не торопился. Что, неужто решили заморить узников голодом? А я ведь вчера даже поужинать не успел, в отличие от бомжа, оказавшегося самым умным.

Когда же, судя по ощущениям, время приблизилось к полудню, в темнице появились гости. Первым делом они открыли дверь соседней камеры, затем прозвучали несколько отрывистых команд, суть которых осталась за гранью моего понимания. Я старательно прислушивался к возне в коридоре, но долго гадать, что там происходило, не пришлось. Вскоре распахнулась дверь нашей камеры, и суровый стражник, показавшийся на пороге, что-то нам сказал. Бомж и мужик, подчиняясь приказу, сразу встали и вышли в коридор, мы с Антоном последовали их примеру. Там люди в балахонах связывали узникам руки одной длинной веревкой, располагая их на небольшом расстоянии друг от друга. Четверо из соседней камеры уже стояли в шеренге с хмурыми лицами, своими позами очень напоминая футболистов в момент пенальти.

Сперва захомутали мужика, а потом один из стражников ткнул меня древком копья. Я с готовностью протянул руки, постаравшись максимально их напрячь, чтобы в последствии веревка чуть меньше впивалась в запястья, и отметил, что узников вяжут на совесть. Такие узлы очень сложно распутать, а сама веревка хотя и тонкая, но довольно прочная. Не шелк, но что-то очень на него похожее. Такую порвать совсем не просто, хотя на зуб обязательно стоит попробовать — чтобы потом знать наверняка, можно ли ее перегрызть, и как быстро это получится.

Следующим связывали Антона, которому я нисколько не завидовал — ему досталось "почетное" место рядом с бомжом, чей уровень "благоухания" за время пребывания в камере только повысился. После ароматного субъекта стражники открыли еще одну дверь, за которой находились представительницы слабого пола. Их оказалось шесть — две женщины средних лет, одна худая девушка-подросток с испуганными глазами и три лохудры преклонного возраста, внешне напоминавшие нашего бомжика. Пока их связывали, я прикидывал дальнейшее развитие событий и строил планы.

Итак, похоже, заключенных собираются куда-то переводить. Именно поэтому всех так тщательно связывали, что было довольно предусмотрительно, ведь быстро бежать таким "паровозиком" абсолютно невозможно. Интересно только, куда и с какой целью? Повезут на продажу в качестве рабов? Если да, то это вполне приемлемо. Хоть быть рабом и унизительно, но в этом случае можно не опасаться смерти, так как любой хозяин должен заботиться о своем имуществе.

Идем дальше. При транспортировке шансы заключенных на побег слегка увеличиваются, поэтому нужно решить, стоит ли этим воспользоваться. Сейчас это однозначно не получится, так как стражников в темнице слишком много — аж восемь человек, которые точно не допустят никаких эксцессов. Но я предчувствую долгую дорогу, иначе зачем еще узников нужно было так спутывать? А в дороге может всякое произойти. Главное только не упустить удобную возможность, если таковая представится. И обязательно переговорить (или, правильнее сказать, перемахнуться?) с Архом, чтобы в случае чего действовать с вояками сообща.

Но мои надежды рухнули, когда стражники вывели из следующей камеры еще четверых заключенных, в числе которых оказался Арх с одним из приятелей. Воин сильно хромал, придерживая правую руку, сильно опухшую в районе плеча. Похоже, ему ее поломали. Либо случайно, либо намеренно, чтобы воин больше не помышлял о сопротивлении. Видимо, стражники все же догадались о том, кто затеял побег, так как все остальные пострадали куда меньше — хотя их лица были разбиты, но выносить никого не пришлось. Это только подтверждало версию с рабами — им не хотели нанести тяжелых увечий, значительно уменьшающих ценность товара.

Распахнув еще одну дверь, стражники добавили к цепочке последние четыре звена, а затем кто-то громко отдал команду, и все узники понуро двинулись к выходу. За дверью в конце коридора была не улица, а еще один, меньшего размера и с лестницей, ведущей наверх, затем большой холл и только потом за огромной дверью, которую стерегли двое магов, начинался большой мир. Он очень напоминал деревушку и состоял из пары десятков самых разнообразных одноэтажных строений, имевших ну очень непритязательный вид. Одним из них была конюшня, из которой сейчас люди в балахонах выводили оседланных лошадей.

Поглазев по сторонам, я смог оценить внешний вид тюрьмы. Ну, что сказать? Большое двухэтажное здание, которое можно было отнести к эпохе земного средневековья. Архитектурные украшения типа балконов, колонн и прочего отсутствовали, а окна оказались довольно узкими, больше напоминавшими бойницы. Крыша была плоской, никаких куполов и шпилей не наблюдалось, зато имелись две небольшие башенки с зубчиками, на одной из которых находился человек, внимательно следивший за действием, разворачивавшимся внизу.

Всех узников заставили выстроиться в одну шеренгу, а затем нам подали транспорт. Он представлял собой большую повозку, запряженную парой лошадей, оглядев которую, я понял, что не ошибся — уровень техники в этом мире был весьма низким. Колеса телеги были сделаны из дерева, для повышения прочности обшитого металлом, и при движении громко скрипели, никаких рессор или подшипников и в помине не было, как и хотя бы примитивного подобия шин. Короче — отсталость жуткая. На повозке стояла железная клетка, в которой нам и предстояло совершить путешествие.

Когда повозка остановилась, один из стражников гостеприимно распахнул небольшую дверцу клетки и велел нам залезать. Мне не очень повезло — край шеренги, где стояли мы с Антоном, оказался ближе, поэтому в клетку пришлось забираться в числе первых. Попытка задержаться рядом с выходом провалилась, так как остальные, словно образцовые пассажиры, прошли дальше по салону. А веревка — чтоб ее! — не давала большой свободы передвижения, да еще и стражник, увидев, что я замешкался, с радостью ткнул меня тупым концом копья в бок.

Пришлось подчиниться и оставить мысли о том, чтобы сбежать на ходу. Между прутьев не пролезть, а дверца, которая тоже закрывалась на банальный засов, уже недосягаема. Клетка была довольно небольшого размера, узники набились в нее, как сардины в банку. Меня вдавили в угол, а Антон вдобавок умудрился заехать локтем по пострадавшим ребрам, что настроения не добавило. Но я возмущаться не стал, так как парень своим телом героически закрыл меня от бомжа и избавил от необходимости касаться этого смердевшего субъекта.

Спустя пару минут ожидания из здания появилась еще одна парочка в балахонах, которые выглядели заметно старше прочих. Одного из них я узнал — он три дня назад был рядом с черным смерчем в числе встречавших. И судя по отсутствию копья или сабли, являлся магом. Все стражники тут же оживились и принялись рассаживаться по седлам. Пересчитав их, я мысленно присвистнул — всего на нашу охрану выделялась дюжина бойцов! Это с магами, разумеется, так как из последних бойцы — хоть куда. Получается, после попытки побега хозяева решили утроить бдительность? Тогда мои шансы на побег резко уменьшаются. Но отчаиваться пока рано, ведь кто знает, что еще может произойти по дороге.

Как только все уселись, наш кортеж тронулся к воротам в стене, окружавшей всю деревню. Эта стена была высокой, сложенной из камня, и на вид довольно прочной. Она примыкала к самой тюрьме, вот поэтому я смог видеть степь из окошка камеры. Судя по всему, хитрые строители таким способом немного сэкономили на материалах. За воротами начинались ухоженные поля, на которых что-то росло. Так как я не был большим спецом в сельском хозяйстве, то даже не смог определить, что именно.

— Ник, а куда нас везут? — внезапно спросил Антон.

— Ты думаешь, я знаю? — отозвался я. — Эти некультурные личности отчего-то забыли просветить меня на этот счет.

— Но ты же сам мне сказал, что специалист по другим мирам! — удивился парень.

— Чего-чего? Если вспомнишь, я такого не говорил, а всего лишь заметил, что в этой области знаю больше тебя. Будешь с этим спорить?

— Но… Получается, ты…

Поглядев на Антона, который от возмущения не мог сформулировать ни одной фразы, я уточнил:

— А ты решил, что я регулярно прыгаю в соседние миры на прогулку?

На физиономии парня проступила такая искренняя обида, что я не смог удержаться от улыбки. Надо же, попал в десятку! Но впечатление нужно сгладить, а то этот полудурок вполне способен драку в клетке затеять.

— Ладно, не тужься, а то лопнешь еще, — примирительно сказал я Антону. — Если тебя это утешит, я предполагаю, что нас везут на рынок в качестве рабов.

— Что?!

— Млять, да не ори же ты так! — прошипел я, глядя на ехавшего рядом с повозкой стражника, поудобнее перехватившего свое копье.

— Я не хочу быть!..

Тираду не прислушавшегося к разумному совету парня прервал вскрик. И не удивительно — получить древком копья в печень довольно неприятно. А держал бы рот на замке, сейчас не пришлось бы падать на колени и стонать от боли. И хорошо еще, что мне не прилетело, а то бы я сильно обиделся и непременно отомстил недоумку. Но стражник удовлетворился увиденным и расслабился, а я получил несколько минут спокойствия.

Хотя, какое тут спокойствие! Одно мучение, и ничего больше. Повозка оказалась такой тесной, что узники не могли даже присесть, и это живо напомнило мне маршрутную "Газель" в час пик. Правда, сгибаться не приходилось, но это был единственный плюс нашего положения. Повозка двигалась с поистине ошеломляющей скоростью — примерно десять километров в час — и тряска была весьма ощутимой. Любой камешек, любая ямка сотрясала наше транспортное средство так, что мне приходилось стискивать зубы. Я даже подумал, что у возницы наверняка была железная задница, которая позволяла ему не замечать дискомфорта.

Спустившись с невысокого холма, на котором находился городок, мы выехали на дорогу, которая давно заросла травой. Видимо, ей не слишком часто пользовались. Именно тогда Антон решил возобновить интимную связь с моим мозгом. Держась за пострадавший бок, он зло поглядел на стражников и шепотом заявил:

— Нужно драпать отсюда! Я не хочу в рабство!

— Драпай, я тебе мешать не собираюсь, — равнодушно сказал я, шевеля пальцами, чтобы они не затекали.

Парень уставился на меня с недоумением:

— А ты хочешь остаться и стать рабом?

Я промолчал, так как слова в данном случае не помогут. Не дождавшись ответа, Антон возмутился:

— Что, уже сдался? Но ведь можно же что-то сделать! Можно всем выскочить из клетки и напасть…

И снова парню не дали закончить, но на сей раз это была яма, в которую угодило колесо телеги. Клетку здорово тряхнуло, и разболтавшийся Антон прикусил себе язык, причем весьма сильно. Я мысленно поблагодарил всех богов этого мира за случившееся, и продолжил лениво обозревать окрестности.

Колеса поскрипывали, копыта коней постукивали, стражники переговаривались, а солнышко припекало сверху. Спустя полчаса я уже начал завидовать людям в балахонах: у них ведь были капюшоны, а тут даже рубаху на макушку не натянешь — веревка, чтоб ее. Кстати, я попробовал ее погрызть ради проверки, но едва не нарвался на тычок от внимательного стражника. После этого мне оставалось только признать, что сейчас шансов на побег нет. Всадники окружили клетку с трех сторон и ворон считать не собирались.

Время шло медленно, постоянная тряска и скрип действовали на нервы. Вдобавок желудок принялся отчаянно сигнализировать о необходимости чем-нибудь его наполнить. Чтобы хоть как-то отвлечься от чувства голода, я сосредоточился на окружающем пейзаже и принялся подмечать особенности местности, находя в ней немалые странности. К примеру, я замечал необычные деревья. Черные, совсем без листьев, кривые и перекрученные донельзя. Иногда они стояли целыми рощами, и тогда земля под ними казалась темнее, чем в других местах. Но попадались и поодиночке, в таких случаях они были маленькими и походили скорее на кусты.

С флорой вообще было не все понятно. Если вид из окна больше напоминал степь, то спустя часа четыре я толком не представлял, где мы находились. Такое впечатление, что мы скакали по разным климатическим зонам, потому что я видел и леса, которые наш кортеж оставлял далеко в стороне, видел участки пустыни, где были только камни и сухие колючки, видел поля, покрытые густой травой и цветами… В общем, сплошная белиберда выходила. Мне даже пришло в голову, что мы каким-то образом перемещаемся по разным мирам, но подтверждений этому я так и не обнаружил.

И это были еще не все странности. Несколько раз мы проезжали разрушенные строения. По осколкам камней и уцелевшим участкам стен нельзя было определить, что это было ранее — крепости или храмы, но явно что-то значительное. Однако больше всего меня удивила фауна этого мира — она была ну очень агрессивной. Мы ехали без остановок, но до наступления темноты на нас успели напасть трижды. Первый раз это была птичка. Миленькая такая птаха с трехметровым размахом крыльев и хищным клювом. Она попыталась вцепиться когтями в спину стражника, замыкавшего процессию, но тот отреагировал на удивление быстро, развернувшись и срезав саблей голову крылатому хищнику.

Второй раз нас атаковала стая существ, похожих на земных волков, правда, куда уродливее. Стая была немногочисленной, всего в два десятка особей, они долго бежали параллельным курсом, приглядываясь к добыче, но потом все же рискнули напасть на лошадь мага, ехавшего впереди. Но тот поднял руку и швырнул в них огненным шаром, который попал в самого крупного зверя и заставил его шерсть вспыхнуть. Раздался визг, и атака захлебнулась. Звери бросились врассыпную, а попавший под удар волк пометался немного в тщетной попытке сбить пламя, после чего рухнул на землю и затих.

Последнее нападение произошло, когда начали сгущаться сумерки. Тогда из кустов показался крокодил, но совсем не земной. Если наш мог только ползать на брюхе, то этот преспокойно ходил на мощных лапах и мог даже прыгать. Это я понял, когда трехметровая туша попыталась метнуться к лошадям, а один из магов запустил знакомым светящимся шариком. Когда этот шарик коснулся морды твари, она неожиданно тонко взвизгнула и подпрыгнула на приличную высоту, но после приземления не принялась биться на траве в конвульсиях, а поспешила обратно в кусты, обломавшись с ужином. В общем, к ночи я уже начал сомневаться, для чего нужно было брать столько охранников — для того, чтобы мы не сбежали, или все-таки для нашей защиты от местных хищников?

Когда солнце зашло, а вокруг сгустились сумерки, впереди появилось большое поле, на котором были в хаотичном порядке раскиданы каменные глыбы. По тому, как оживились всадники, я понял, что именно оно и было целью хозяев. Наверное, здесь мы остановимся на ночь. И давно пора, а то за восемь часов стояния мои ноги подустали, и все любопытство вытеснило острое желание вытянуться на ровной поверхности и хотя бы немного расслабиться.

Повозка, погромыхивая на ухабах, въехала в самый центр этого поля и остановилась. Возница спрыгнул с нее и с явным удовольствием потянулся. Я же настороженно рассматривал место, куда мы прибыли. Оно мне с первого взгляда не понравилось, так как представляло собой местный вариант Стоунхенджа. Больше десятка громадных глыб, поставленных вертикально, образовывали круг, в центре которого находилась черная плита, которая по форме напоминала большой обеденный стол и навевала нехорошие мысли о жертвенном алтаре. Когда же я рассмотрел прибитые к ней ржавые кольца, то сразу вспомнил о своих недавних подозрениях, и зло выдохнул:

— Приехали, блин!

— Это хорошо. Может, пожрать, наконец, дадут, — немного невнятно сказал Антон, еще не въехавший в ситуацию.

— Ага, догонят и еще дадут, — язвительно заметил я, наблюдая за людями в балахонах.

Все они уже спешились и сейчас занимались делом. Одни стреноживали лошадей и одевали им на морды мешки с каким-то зерном, другие исследовали окрестности, а один достал из седельной сумки кожаные ремни и принялся привязывать их к кольцам на плите. После этого у меня уже не осталось никаких сомнений в том, для чего хозяевам были нужны пленники. Похоже, они планировали провести какой-то обряд, в котором я участвовать не имел никакого желания. Но кто ж меня спрашивать-то станет?

Отвернувшись, я стал грызть веревку на руках, стараясь, чтобы никто из хозяев не заметил. Она поддавалась очень плохо, как будто была из синтетики. Отвлекла меня от этого занятия резкая боль в плече — это один из стражников ткнул меня острием копья. Все, нежности кончились, теперь узников никто жалеть не был намерен. Посмотрев на него, я сообразил, что если рискну продолжать, он запросто может всадить копье мне в живот, и демонстративно опустил руки. Значит, освободиться не суждено. За клеткой наблюдают двое хозяев, которые не оставят пленникам ни единого шанса. Придется ждать момента, когда они отвлекутся, а тогда попробовать повторить.

Тем временем маги достали из своих котомок какие-то предметы, которые вдруг начали светиться. Приглядевшись, я понял, что точно такие же светильники видел на стене комнаты, в которую меня доставил смерч. Теперь-то ясно, что они никакие не лампы дневного света, а всего лишь магические амулеты, которые хозяева поместили в специальные углубления на камнях. Было ясно, что они проделывали это далеко не в первый раз, так как все работали четко и слаженно. Один из пожилых магов достал из-за пазухи нечто блестящее, и положил в ямку на алтаре, после чего обратился к остальным.

К этому времени разведчики, обшаривавшие местность, уже вернулись. Они встали рядом с камнями, подальше от алтаря. Подчиняясь приказу магов, возница остался с лошадьми, а остальные направились к клетке. Разумеется, заключенные дураками не были (за некоторым исключением), и уже сообразили, куда ветер дует, поэтому взволнованно загомонили. Но все равно первый в цепочке даже не сопротивлялся особо, когда его вытащили из клетки. Трое стражников подтащили мужика к алтарю, затем перерезали веревку на его руках и сорвали рубаху. После этого узника положили спиной на черный камень, растянули и весьма оперативно привязали ремнями конечности к вбитым в глыбу кольцам.

— Что они собираются делать? — обеспокоенно спросил Антон, который тоже наблюдал за действием.

Я не стал отвечать на бессмысленный вопрос, наблюдая за парочкой магов у алтаря. Один из них достал из ножен на поясе хищно блеснувший кинжал, который оказался необычайно узким, вроде земной мизерикордии, а затем принялся петь. Его голос был глубоким, насыщенным. Он буквально заставлял окружающий воздух вибрировать, завораживал и гипнотизировал всех присутствующих, вгоняя их в некое подобие транса. Люди в балахонах замерли, внимая магу, пленники затихли и даже узник на алтаре перестал дергаться. Песня звучала все громче, приобретала некую торжественность. Я тоже попал под ее влияние и бездумно смотрел, как маг медленно поднимает кинжал, крепко сжимая его обеими ладонями. Когда же отзвучало последнее слово, и наступила звенящая тишина, маг резко опустил руки, вонзив клинок в грудь жертвы.

Человек на алтаре тихо застонал, а его тело начало источать какую-то светящуюся дымку или пар, который тут же впитывался в черный камень. Алтарь буквально всасывал эту странную субстанцию, не давая ей раствориться в окружающем пространстве. Одновременно с этим тело умирающего начало изменяться. Оно словно высыхало, прямо на глазах превращаясь в мумию. Кожа на лице натянулась, проступили ребра, живот начал уменьшаться, как будто нечто высасывало человека изнутри. И тогда я понял, что сейчас происходило на моих глазах — направляемый умелыми действиями магов, алтарь поглощал саму жизнь!

Это осознание позволило мне выйти из оцепенения. Пока остальные завороженно наблюдали за ритуалом, я с новыми силами приняться рвать зубами веревку. Но это продолжалось недолго. Вскоре стражники рядом с клеткой вновь сосредоточили внимание на пленниках, и мне пришлось оставить свои попытки освободить руки. К этому времени от тела на алтаре остались только кожа да кости, которые больше не испускали никакого свечения. Подчиняясь приказу мага, парочка в балахонах сноровисто распутала ремни и сбросила останки первой жертвы с алтаря, а из клетки уже доставали новую.

Антон рядом со мной незатейливо выругался. Похоже, до него, наконец, дошло, что жить нам оставалось не больше получаса. А если маги были стахановцами, то и того меньше.

— Ник, если мы отсюда не слиняем, нас замочат! — крикнул он мне в лицо.

— Заткнись! — приказал ему я, наблюдая за второй жертвой. — От твоего крика ничего не изменится.

Мужик отчаянно сопротивлялся и всеми силами пытался вырваться из рук стражников, но у него ничего не получалось. Извивающегося пленника подтащили к черной плите, сорвали рубаху (кстати, тоже интересный вопрос — а зачем вообще было пленников одевать?) и крепко привязали ремнями. Затем все вернулись на исходные, а маг с мизерикордией запел. Я же снова начал грызть веревку, стараясь не поддаваться его голосу, который, казалось, проникал в самую душу, заставляя замирать от восхищения. Когда я справился с несколькими волокнами своих пут, оказавшихся крепче земной лески, услышал слабый шепот. Кто-то из узников, вероятно, Арх, раздавал команды остальным. Он был скрыт от меня телами пленников, поэтому я не мог определить, что воин собирается предпринять, но приготовился всеми силами поддержать его начинание.

Однако у заговорщиков ничего не вышло. Как только второе высушенное тело сбросили с алтаря, а из клетки начали извлекать новую жертву, пленники с отчаяньем бросились на стражей, стремясь вырваться на свободу. Вот только дверца была слишком маленькой, а от веревки так никто и не успел освободиться, поэтому люди в балахонах спокойно дождались, пока выскочит один, а остальных затолкали обратно, не прилагая особых усилий. Ритуал продолжился, только теперь стражники даже не глядели на черный камень, а во все глаза уставились на узников, и сразу тыкали копьями и саблями, как только кто-нибудь из них пытался развязаться.

Мысленно поблагодарив Арха за великолепную подлянку, я оставил в покое веревку. Тем более что избавление от нее еще не давало мне шанс на побег. Из клетки вытаскивают трое, под неусыпным контролем двух магов, поэтому даже со свободными руками ничего сделать нельзя. А путы на руках разрезают уже у алтаря, непосредственно перед привязыванием к кольцам. Вот тогда можно попытаться выхватить кинжал из-за пояса ближайшего, а потом если не освободиться, то хотя бы утащить нескольких гадов за собой на тот свет.

Третью жертву выдоили так же оперативно, как и предыдущие. Четвертой оказался паренек, который даже и не сопротивлялся. Он сам брел к алтарю, и не дернулся, когда его привязывали. И только всхлипнул, когда кинжал вошел в его грудь. Следующим был один из приятелей Арха. Он точно так же понуро шел к черной плите, но когда люди в балахонах разрезали веревки на его руках, нагло использовал мою задумку. Он внезапно вырвался, но не стал хватать оружие, а просто ударил двух, стоявших рядом, и затем метнулся прочь.

Но его забег окончился неудачей, ведь воин бежал по прямой, надеясь как можно быстрее покинуть освещенное место, потому молодому магу не составило труда попасть ему в спину светящимся шариком. Приятель Арха рухнул на землю, пропахав ее своим носом, и принялся биться в конвульсиях, а довольного собой мага тут же принялся отчитывать проводивший ритуал старик. Что-то ему не понравилось в его действиях. Либо то, что в результате пленник оказался без сознания, либо магичить при жертвоприношении категорически запрещалась. Хрен его знает, но довольная ухмылка мага тут же сменилась выражением глубокого раскаяния, а все еще дергавшегося воина положили на алтарь.

Уж не знаю, показалось мне или нет, но в этот раз светящейся дымки из тела вытекло значительно меньше. А дальше пошел сам Арх, который попытался пнуть стражей, а потом, видя, что ничего сделать не сможет, внезапно дернулся и обмяк в их руках. Когда с его бесчувственного тела сорвали рубаху, я увидел, что из плеча течет кровь. Видимо, воин так сильно рванулся, что заработал себе открытый перелом. Я даже задумался, зачем он это сделал — так сильно хотел сбежать, что забыл о травме, или же намеренно ушел в забытье, чтобы не видеть лица мучителей в последний миг жизни?

Жертвы ложились на алтарь одна за одной. Конвейер, мать бы его! Оставшиеся в живых пленники реагировали на происходящее по-разному. Некоторые что-то кричали, возможно, оскорбляя сектантов, некоторые рыдали, парочка смирилась с неизбежным. Антон все порывался что-то сделать, вспомнив мои действия, принялся грызть веревку, но заработал только укол в ногу от человека в балахоне. После этого он принялся умолять меня что-то сделать, даже угрожал жестокой расправой. Видимо, у парня капитально снесло крышу. Когда же маг всадил кинжал в грудь последней женщине, Антон попытался меня избить, но быстро угомонился и упал, так как получил жестокий удар между ног. Я с ним миндальничать не собирался.

Однако, возможно, именно это истеричное поведение собрата-землянина заставляло меня держать себя в руках до последнего. И хотя я уже понимал, что надежды не оставалось, но продолжал внимательно наблюдать за людями в балахонах, пытаясь найти в их действиях ошибки, которые могли дать мне шанс. Шанс на жизнь. Но их почти не было, и единственное, что мне оставалось — это поступить так, как приятель Арха, то есть, сыграть на резкой смене поведения. Может, у меня это получится чуть лучше.

Когда из клетки вытаскивали бомжа, Антон попытался накинуться на стражников, но не смог нанести им ни одного удара. Еще бы! Это ведь не лохи-прохожие, которые драться не умеют, а воины, прошедшие серьезный отбор и закаленные суровой жизнью в этом мире, где если не ты, то тебя. Получив рукояткой сабли по зубам, парень зарыдал, а когда дошла его очередь, всю дорогу к алтарю, не переставая, причитал, что не хочет умирать. На черном камне он так дико извивался, что маг, опасаясь, как бы жертва не порвала ремни, немного сократил свою песню.

Удар кинжала прервал жизнь незадачливого "попаданца". Из его тела начала струиться светящаяся дымка, которая оказалась куда насыщеннее, чем в предыдущих случаях. Я смотрел на нее и внезапно отметил, что из той ямки, куда один из магов положил нечто блестящее, тоже исходит свечение. Это могло означать, что энергия жертв не впитывается черной глыбой. Она является своеобразным проводником или катализатором процесса. На самом деле сила убитых людей концентрируется в том хитром артефакте или амулете, который принесли с собой маги.

Так что же выходит, мы для них всего лишь батарейки? Своей энергией жизни заряжаем их магическую дрянь? Как все это печально. Но тогда получается, что силы для открывания прохода в другой мир необходимо куда меньше, чем дает человеческое тело? Довольно хитрая арифметика, однако сразу напрашивается вопрос — а какого рожна сектанты запирают в тюрьмах своих соотечественников? Ведь куда проще запускать такие смерчи и вытаскивать иномирян, которых затем гнать под нож. Их-то искать здесь никто не будет. Только в данный момент все это совсем не важно. И мне нисколько не поможет знание о том, почему маги не открывают межмировые проходы каждые сутки. Сейчас мне может помочь только чудо. Чудо и совсем немного везенья.

Когда тело Антона ссохлось и перестало отдавать силу, его развязали и сбросили в кучу к остальным, а дверца клетки открылась, знаменуя мой выход. Я действовал, согласно намеченному плану и с обреченным видом подошел к стражникам. Они подхватили мою тушку и потащили к алтарю с таким рвением, что я едва успевал перебирать ногами. Похоже, сектантам самим не терпелось поскорее закончить ритуал. Подойдя поближе, я смог рассмотреть то, что лежало в углублении. Артефактом, собирающим силу, оказался крупный алмаз, который был наполнен светом, и сейчас сиял, словно маленькое солнышко.

Когда мне разрезали веревку на руках, я буквально кожей ощутил, как напряглись стоявшие по бокам воины. Но я не делал лишних движений, всячески демонстрируя им, что уже окончательно смирился со свое участью, и ждал нужного момента. И он насупил. Зашедший со спины воин сорвал с меня рубаху. Как только я почувствовал, что мои руки выскользнули из рукавов, то в это же мгновение выхватил кинжал, из ножен мужика в балахоне, который стоял справа. Я же давно подметил, что он никогда не спешил хватать жертву, когда ее раздевали, именно этим и воспользовался. Вырвав кинжал, я, не прерывая движения, полоснул человека по шее, надеясь, что клинок окажется достаточно острым.

И мои надежды оправдались — истинной наградой для меня стала струйка крови, брызнувшая из сонной артерии стражника. Разворачиваясь, я метнул кинжал в воина слева, метя в лицо, а потом кинулся прочь, рассчитывая, что ошеломление, вызванное моими действиями, даст мне нужную секунду на побег. Но не тут-то было! Мой расчет оказался неверным — стражник, который стоял за моей спиной и которого я планировал оттолкнуть в сторону, отреагировал чересчур быстро. Не успел я и шага сделать, как получил жестокий удар в солнечное сплетение, который заставил воздух покинуть мои легкие, а меня упасть на колени и зажмуриться от боли, на фоне которой последующие пинки сапогами оказались совсем не страшными.

Я почувствовал, как меня подняли и положили на обильно залитый кровью предыдущих жертв камень, который оказался очень теплым. Из моих глаз катились слезы, а губы раскрывались, как у выброшенной на берег рыбы, но боль постепенно проходила, и я вновь обрел способность дышать. Кашляя, я следил за тем, как меня привязывали к алтарю, а в сознании упрямо билась только одна мысль: "Я хочу жить!". Я не желал заканчивать свои дни вот так, послужив зарядкой чужому артефакту.

И даже не успокаивало осознание того, что хотя бы одного ублюдка я сумел уничтожить. Да, второй сектант выжил, он успел отклониться, и кинжал лишь рассек ему щеку. Я видел, как он отошел к лошадям, порылся в седельных сумках и сейчас пытался какой-то тряпкой унять кровь, хлеставшую из раны, поглядывая на меня со злобой. Мне не грело душу, что на физиономии гада навсегда останется уродливый шрам. Это все казалось таким мелким и незначительным, о чем не стоило думать на пороге смерти. А я знал, костлявая уже где-то рядом, стоит и ждет своего часа, чтобы забрать меня к себе.

Когда мои руки и ноги стянули ремни, все посторонние почтительно отошли подальше от алтаря, оставив рядом со мной только двух магов, выполнявших ритуал. Кстати, я так и не понял, для чего был нужен второй субъект. Ведь если один завывал и работал клинком, то другой все время стоял молча и, разве что, обеспечивал коллеге моральную поддержку. И сейчас два моих палача встали по бокам алтаря и приступили к процедуре извлечения энергии, а я, привычно отгородившись от гипнотического пения, пробовал путы на прочность, до самого последнего мгновения не желая сдаваться. Узлы на них были хитрыми — чтобы они развязались, достаточно было посильнее дернуть за свободный конец ремня, однако жертве сделать это было невозможно. Сектанты затягивали ремни на совесть: поработав кистью и пальцами, я не смог ослабить их ни йоту.

Говорят, что перед смертью у человека перед глазами пробегает вся его жизнь. Я же могу со стопроцентной уверенностью заявить — враки это все! Лично я никаких картинок из прошлого не видел. Перед моими глазами все так же маячили ненавистная рожа мага и острый серебристый клинок, медленно поднимавшийся над моей грудью. Хотя, я могу и ошибаться, потому что, как выяснилось в следующий миг, это был еще не финал моего существования. В тот самый момент, когда я уже был готов почувствовать холодную сталь, пробивающую лихорадочно бившееся сердце, произошло чудо. Самое обыкновенное чудо, которого я так долго ждал.

Громкий страшный рев и дикое лошадиное ржание заставили мага прервать свое пение. Он замер и с удивлением посмотрел за спину своего коллеги, туда, где сектанты оставили лошадей. Второй маг тоже обернулся, чтобы увидеть источник шума, а я понял, что судьба предоставляет мне отличный шанс, которым глупо было не воспользоваться. Перехватив ремень правой рукой, чтобы не травмировать запястье, я дернул за него, что было силы.

Дома я читал много разных историй о том, что некоторые люди в экстремальных ситуациях демонстрировали необычайные возможности своего тела. К примеру, переворачивали автомобиль, руками мяли железо, словно пластилин, или же прыгали и бегали так, что любой олимпийский чемпион наверняка лопнул бы от зависти. Ну, это и понятно — как говорится, жить захочешь, еще и не так раскорячишься. Уж не знаю, что конкретно способствовало кратковременному обретению ими возможностей Супермена, я встречал разные объяснения — от всплеска адреналина до специфической активности мозга, но в реальности таких историй я никогда не сомневался. И вот теперь мне самому пришлось побывать в роли героя одной из них.

Кожаный ремень, выдержавший до этого больше десятка жертв, лопнул, и моя рука обрела свободу. Не теряя ни мгновения, я схватился за крестовину занесенного над моей грудью кинжала и выдернул его из рук мага, который сконцентрировал все свое внимание на происходящем где-то у границы освещенного круга. Повернув клинок, я тут же вонзил его в сердце урода в балахоне. Мизерикордия оказалась настолько острой, что я не почувствовал никакого сопротивления. Сталь вошла в тело, будто в воду, и одновременно с этим я ощутил, как по моей руке пробежал некий приятный холодок, который странным образом очистил сознание и придал сил.

Выдернув клинок из умирающего мага, я провел им по ремню, удерживающую правую руку. Сталь была невероятно острой и резала, как золингеновская бритва. Всего одно движение мне понадобилось, чтобы получить возможность сесть на черном камне, а еще два освободили мои ноги. В этот момент я услышал еще один рев, который принадлежал явно не тигру, и бросил взгляд в сторону его хозяина. Увиденная мной сцена заставила потерять несколько бесценных мгновений. На стреноженных лошадок, мирно жующих овес (или что там у них было в мешках на мордах?), напала гигантская трехметровая обезьяна. Она уже успела перегрызть одной коняге горло, а вознице, стоявшему рядом, страшным ударом когтистой лапы перебить хребет.

Тварь обладала густой черной шерстью, уродливой физиономией (ей богу, земные гиббоны, в сравнении с ней — само великолепие!) и огромной пастью с острыми клыками, которые легко вырывали куски мяса из туши мертвой лошади. Причем данный Кинг Конг обладал нехилой защитой от магии, так как непонятное синее облако, которое выпустил маг, стоявший у алтаря, не заставило его даже почесаться. Понимая, что стражникам сейчас явно не до меня, я воспользовался ситуацией и вонзил кинжал в спину второго палача. Тот ведь даже не заметил, как я освободился, потому что накинутый на голову капюшон сильно мешал обзору. Сектант сдавленно охнул и рухнул на землю, а по моей руке вновь пробежал холодок, который бодрящей волной захлестнул все тело.

Спрыгнув с каменной глыбы, я принялся снимать с мертвого гада сапоги. Четко, быстро, не делая ни одного лишнего движения. Да, я понимал, что сейчас мне нужно бежать отсюда подальше, ведь независимо от того, кто победит — стражники или макака-переросток, здесь мне ничего хорошего ждать не приходилось. Но с голыми ногами по степи особо не побегаешь. Острые камни, колючки, всякие ядовитые насекомые — и это далеко не весь перечень сюрпризов, подстерегающих в темноте мои пятки. Именно поэтому я рискнул несколькими секундами и решил обуться. К счастью, размер у мага оказался подходящим, а сапоги были из мягкой кожи с мехом. Они без проблем налезли на мои конечности, которые я освободил от остатков ремней, пока стражники расправлялись с тварью.

Судя по всему, она им была знакома, потому что двое почти без опаски приблизились к ней и швырнули свои копья. Они пробили шкуру местного Кинг Конга и застряли в его груди. Тварь издала обиженный рык, бросила лошадь и кинулась к обидчикам. Но четверо с саблями, заходящие к монстру с боков, ждали именно этого. Они метнулись к гиганту и ударили его по ногам, перерубая мышцы и сухожилия. Тварь взвизгнула и растянулась на земле. Но не всем удалось после этой удачной атаки вовремя удалиться на безопасное расстояние. Взмах могучей лапы подбросил одного из вояк в воздух и впечатал в каменную глыбу. Судя по тому, как сложилось его тело, вряд ли неудачник выжил.

Однако скоротечная схватка близилась к завершению. Ловким взмахом сабли один из стражников перерубил правую лапу твари в локте. Взвизгнув, зверюшка попыталась смыться, но задние лапы были серьезно покалечены, поэтому она могла лишь ползти в спасительную темноту, но к ней уже подбегал воин с третьим копьем, готовясь прервать мучения странного обитателя этой местности. Я не стал ждать предсказуемого финала, а быстро снял с мага пояс, на котором болтались ножны с кинжалом, после чего сорвал балахон и метнулся с этой добычей к краю освещенного круга. Одежду я прихватил не просто так, а из соображений маскировки — мой голый торс в свете звезд может послужить оставшимся в живых магам отличной мишенью, а серая, почти черная ткань будет незаметна.

Пока я раздевал мага, пленники наконец-то догадались воспользоваться ситуацией и выбрались из клетки, надеясь сбежать. Но к ним уже спешила пара воинов, поэтому я понимал, что узники обречены. И даже моя помощь не сможет покачнуть стрелку весов в их пользу. Все-таки в живых осталось еще восемь сектантов, которые представляли собой грозную силу. Кстати, один из них, находившийся на противоположной стороне круга, куда я направлялся, и отчего-то не пожелавший бросаться в бой с чудовищем, сейчас доставал саблю из ножен, готовясь встретить меня во всеоружии.

Но я не был намерен устраивать с ним "махач", а метров за шесть до встречи метнул острый кинжал, который все еще сжимал в руке. Он вонзился воину в горло, повредив позвоночник и заставив человека опрокинуться на спину. Ох, какой я молодец! Прямо снайпер — попал туда, куда целился! Подбежав к упавшему, я выдернул окровавленный клинок из умирающего тела, и хотел было захватить еще и сабельку, чтобы на всякий случай иметь в арсенале оружие посерьезнее, но рядом со мной пролетел светящийся шарик. Он вонзился в камень и разорвался с яркой вспышкой, которая частично ослепила меня и заставила поспешить.

"Качая маятник", то есть, двигаясь по извилистой траектории, не позволяющей магам точно прицелиться, я достиг границ освещенного круга и скрылся в темноте. Что есть мочи мчась по пересеченной местности, я пытался натянуть на себя балахон, стараясь не споткнуться о какую-нибудь преграду, не врезаться во внезапно появившийся на дороге камень, и не потерять клинок и пояс с кинжалом. Это было очень трудно, и пару раз я уже был готов рухнуть носом на булыжники, но к счастью, координация меня не подводила, понимая, что сейчас одна ошибка может стоить жизни, и стараясь на полную катушку.

А спустя пару минут я покинул опасную территорию, на которой маги могли меня достать. Теперь им сильно мешали булыжники, раскиданные вокруг места проведения ритуала, да и не так просто было заметить меня в окружающей темноте. Слегка сбавив скорость, чтобы не навернуться, я постарался сориентироваться, а потом слегка изменил свой курс и побежал в направлении, противоположном тому, откуда мы прибыли, с каждой минутой все больше увеличивая расстояние между собой и преследователями.

Лишь через четверть часа ко мне вернулось привычное мировосприятие. Словно кто-то повернул переключатель в моей голове, сменив режим работы мозга. Теперь я мог размышлять не только о том, как бы заранее увидеть все неровности почвы и не наступить в потемках на какой-нибудь булыжник, или сколько времени понадобиться сектантам для организации погони, но и наконец-то осознать свою победу. Ведь я сумел вырваться из цепких лап своих похитителей, сумел отомстить за свои страдания, сумел остаться в живых. Пусть лишь благодаря чудесному стечению обстоятельств и невероятному везению, но разве это не победа?

И только тогда в мое сознание осторожно прокралась радость, принеся с собой за компанию еще и облегчение.