Симха-Буним из Пшисхи

Стихи для шахматной игры

В молодости, когда рабби Буним был торговцем древесиной, он любил играть в шахматы с довольно сомнительными личностями. Каждый ход он делал с душевной страстью, как будто выполнял некий священный ритуал, и время от времени сопровождал свои действия шутливыми стихами, которые он наполовину читал, наполовину пел. Например: «Ходи осторожно – так и без коня остаться можно». Речь в стихах всегда шла о том, что происходит на шахматной доске, но интонация, с которой Буним их декламировал, заставляла всех присутствующих слушать их с особым вниманием. И с каждым разом они все больше и больше осознавали, что стихи связаны с их жизнью. Не желая признаваться в этом даже самим себе, они пытались сопротивляться, но в конце концов вынуждены были подчиниться. И в сердцах своих они ощущали зарождающиеся перемены.

Неверный ход

Однажды рабби Буним играл в шахматы с человеком, которого он очень сильно желал наставить на путь истинный. Рабби сделал неудачный ход, и ответный ход противника мог поставить его в безвыходное положение. Рабби Буним взмолился, чтобы противник позволил ему взять ход назад, и тот согласился. Но когда рабби сделал еще один неверный ход, противник отказался дать ему такую возможность. «Один раз я пошел тебе навстречу, – сказал он, – и этого достаточно».

«Горе человеку, – воскликнул цадик, – который настолько погряз в грехах, что даже молитва не имеет на него действия!» Его противник застыл и онемел, потрясенный до глубины души.

Суетные разговоры

Рабби Буним возил свой товар по Висле на продажу в Данциг, а по пути заезжал к святому Йеѓуди.

Однажды он приехал к Йеѓуди прямо из Данцига. «Что нового ты там слышал?» – спросил его святой Йеѓуди. Буним принялся рассказывать ему о самых различных вещах. Йерахмиэль, сын Йеѓуди, не мог скрыть своего раздражения тем, что внимание отца отвлекают какими-то суетными разговорами. Однако, когда гость ушел, Йеѓуди сказал сыну: «Знаешь ли ты, что все рассказанное им поднимается из бездны к подножью трона славы?»

Стены дома

Однажды по пути в Лейпциг рабби Буним вместе с несколькими торговцами-попутчиками остановился в одном еврейском доме, чтобы прочесть послеполуденную молитву. Но, едва войдя в этот дом, он впал в замешательство, потому что там царил стойкий неприятный запах. Рабби подал знак своим попутчикам, и они вышли из дома. Однако, сделав несколько шагов, рабби остановился: «Мы должны вернуться! – воскликнул он. – Стены дома взывают к справедливости, потому что я опозорил их своим презрительным отношением».

Разве они отрицают Бога?

Когда рабби Буним бывал в Данциге, он по субботам общался с «немцами» – так называли евреев, которые отошли от Закона и соблюдения еврейского образа жизни, – и вел с ними разговоры о Торе. Но «немцы» только посмеивались над ним, считая его поведение чудаковатым. Его сын, рабби Авраѓам-Моше, едва сдерживал свою досаду, упрашивая отца не обсуждать вопросы веры с неверующими, которые только насмехаются над ним.

«А что я могу поделать? – возражал рабби Буним. – Они раззадоривают меня, и я не в силах сдерживаться. Ну хорошо, в следующую субботу как увидишь, что я снова вступаю в эти разговоры, толкни меня ногой под столом, чтобы я сидел тихо». Так его сын и поступил в следующую субботу, когда они, как обычно, сели за стол.

Но рабби Буним сказал укоряющее: «Вовсе нет! Этих людей нельзя назвать неверующими! Мне довелось слышать, как один из них, страдая от головной боли, воскликнул: “Шма, Исраэль!” Вот фараон – тот был поистине неверующим, потому что, страдая от ниспосланных Богом казней египетских, все равно продолжал заявлять, что не признает Его».

«И сказал фараон: “Кто такой Бог, чтобы я послушался его и отпустил Израиль? Не знаю я Бога, и Израиль тоже не отпущу”».

Программка и спектакль

В то время, когда рабби Буним еще торговал древесиной, купцы Данцига спросили его, почему он, столь хорошо знающий Писание, тем не менее регулярно ходит к цадикам? Что же такого они в состоянии сказать ему помимо того, что он и так может прочесть в книге? Рабби Буним попытался объяснить им – но безуспешно. Вечером купцы пригласили его в театр, но он отказался. Вернувшись после спектакля, они стали рассказывать ему, какое удовольствие они получили от увиденного. «Я и сам знаю, – ответил рабби Буним, – я прочел театральную программку».

«Но разве чтение программки сравнимо с тем, что мы видели своими глазами!»

«Именно это я и хотел сказать вам – когда речь заходит о книгах и цадиках».

В публичном доме

Один купец из числа торговых партнеров рабби Бунима попросил рабби взять его сына в Данциг и там присматривать за ним.

В один из вечеров рабби Буним обнаружил, что молодого человека нет в гостинице. Рабби отправился на поиски и вскоре подошел к дому, из окон которого доносились звуки фортепиано и пение. Когда рабби вошел в дом, певица как раз допела песню до конца, и он увидел, как сын его партнера направился к выходу. «Спой свою любимую песню», – сказал рабби девушке, давши ей золотой. Девушка запела, и тут отворилась дверь, впустив молодого человека.

Рабби подошел к нему и сказал как ни в чем не бывало: «Так вот ты где. А там тебя ищут. Пойдем вместе?» Вернувшись в гостиницу, рабби Буним с молодым человеком какое-то время играли в карты, после чего отправились спать. На следующий вечер рабби пошел с молодым человеком в театр. Однако когда они вернулись после спектакля, рабби Буним принялся читать псалмы и делал это с такой страстью, что полностью отвлек молодого человека от мирских помыслов.

Много лет спустя цадик говорил своим друзьям: «В тот раз, в публичном доме, я понял, что божественная Шхина может снизойти где угодно, в любом месте, и если в этом месте находится только один человек, обретающий ее, то этот человек обретает все блаженство».

В городском парке

Однажды, будучи в Данциге, рабби Буним отправился вечером в городской парк. По ярко освещенным аллеям парка прогуливались молодые люди и девушки в красивых платьях. «Эти огни – свечи на Йом Кипур, – сказал про себя рабби. – А эта одежда – китл молящегося».

Милосердие

Когда рабби Буним еще занимался торговлей и ездил каждый год на ярмарку в Данциг, однажды он остановился в небольшом городке, чтобы провести там субботу. Там он услышал о благочестивом и начитанном человеке, который жил в великой бедности. Рабби Буним устроил так, чтобы провести канун субботы в доме этого человека; он приобрел посуду и всякую утварь, заказал еду и даже уговорил хозяина дома принять в подарок новую одежду. Прощаясь с этим человеком на исходе субботы, рабби Буним дал ему значительную сумму денег, но тот отказался, пояснив, что и так уже получил от рабби более чем достаточно.

«А этот дар, – сказал рабби Буним, – предназначен не тебе, а мне. Таким образом я врачую раны сострадания, нанесенные мне твоим тяжким положением; именно так я могу выполнить заповедь милосердия. Ибо сказано: “Дай же ему, и да не будет досадно тебе, когда дашь ему, ибо за это благословит тебя Бог Всесильный твой, во всех делах твоих и во всяком начинании твоем”. Тот, кто не в состоянии выносить зрелище бедности, должен облегчить свое душевное беспокойство, помогая ближнему своему, и тогда печаль покинет его сердце».

Аптекарь

По прошествии времени рабби Буним стал аптекарем в Пшисхе. Вечерами же он учился у рабби Яакова-Ицхака, святого Йеѓуди. Когда рабби, исцеляя хасидские души, сталкивался с особыми трудностями, он обычно говаривал: «Позовите аптекаря, пусть он мне поможет».

Гитара

Рабби Йехезкель из Козниц говорил ученику рабби Бунима: «Когда твой учитель был аптекарем в Пшисхе, мы частенько виделись. То я заходил к нему, то он ко мне. Однажды вечером я зашел в аптеку и увидел лежащий на скамье музыкальный инструмент со струнами, которые тот перебирал пальцами. Тут же вошла крестьянка с рецептом. Одной рукой рабби Буним приготовлял лекарство, другой пощипывал струны. Когда женщина ушла, я сказал: «Рабби Буним, это нечестивое поведение». А он ответил: «Рабби Йехезкель, ты не настоящий хасид!»

Я пошел домой и в глубине сердца затаил недоброе. Но этой же ночью мне явился мой дед; он дал мне хорошую затрещину и прикрикнул: «Не смей подкапываться под этого человека! Он сияет во всех небесных чертогах».

Решение

После смерти своего учителя, святого Йеѓуди, рабби Буним продолжал жить в Пшисхе. Однажды его жена, сидя у окна, увидела, как к их дому подъехала битком набитая повозка. Она кинулась к мужу с криком: «Буним, к тебе приехали хасиды, целая повозка!»

«О чем ты говоришь! – резко ответил он. – Не мое это дело, и ты это прекрасно знаешь». Но час спустя, когда приехавшие отбыли восвояси, он сказал жене: «Ничего не попишешь. Я не могу больше этому противиться. В ту секунду, как они переступили порог, я уже знал все нужды и пожелания каждого из них».

Пастырь

После смерти Йеѓуди его ученики какое-то время колебались, кого им выбрать своим учителем. И они обратились за советом к рабби Буниму.

Тот сказал: «Пастух пас стадо овец на лугу. Он почувствовал себя очень усталым, прилег на траву и уснул. Никогда прежде с ним не бывало ничего подобного. Он проснулся в полночь. На небе сияла полная луна, ночь была ясной и прохладной. Пастух напился из ручья и почувствовал себя гораздо лучше. Но в то же мгновение он вспомнил о стаде, и сердце его замерло. Он огляделся по сторонам и увидел в нескольких шагах от себя своих овец, мирно спящих, будто в овчарне. Он пересчитал их – все были в сохранности. И тогда он воскликнул: “Милосердный Бог, как я смогу отплатить Тебе! Доверь мне твоих овец, и я буду беречь их как зеницу ока”. Найдите такого пастыря и сделайте его своим рабби».

Рабби Абель Нойштедтер, который в свое время учил Йеѓуди каббале и которого многие из присутствовавших считали наследником его бывшего ученика, поднялся с кресла и усадил рабби Бунима на свое место.

Дорогой доктор

Когда рабби Буним наследовал своему учителю Йеѓуди, немало молодых людей пришли к нему, забыв свой дом и былые обязательства. Их отцы были разгневаны, и рабби Буним подвергся нападкам в большей степени, чем любой другой цадик его поколения. Как-то тесть одного из этих молодых людей ворвался в дом рабби и с порога начал кричать: «Ты разлагаешь лучших из наших сыновей, и они бросают все, чтобы бесцельно провести годы и годы своей жизни в твоем обществе. А ты заявляешь, будто учишь их страху Божьему! Подумать только, Божьему страху! Не нужен ты нам! У нас имеется достаточно книг, откуда они могут почерпнуть больше полезного, чем услышать от тебя!»

Рабби Буним слушал этого человека, не перебивая, пока тот не иссяк. Затем он сказал: «Как тебе известно, я был аптекарем. И вот что я заметил: врачи, которые посещают всех больных даже без вызова и при этом не берут денег за визиты, пользуются меньшим уважением и доверием, нежели те, кто берут за свой визит немалые деньги. Все неприятности и напасти, которые молодые люди вынуждены терпеть от своих отцов и тестей, – это плата, которая причитается тем, кто приходит ко мне врачевать свои больные души. И они верят именно тому доктору, который оказался для них столь дорогостоящим».

Плащ

Ученика рабби Бунима однажды спросили: «Что же столь чудесного в твоем учителе, о котором идет так много разговоров?»

Ученик ответил: «Элияѓу нашел Элишу, когда тот пахал свое поле на волах. Элиша был отнюдь не пророком, а всего-навсего простым крестьянином, который лишь погонял своих волов. Однако как только его учитель появился и набросил на него плащ свой, тотчас же душа Элиши вспыхнула огнем, он зарезал своих быков и разломал плуг.

“Что я сделал тебе?” – спросил Элияѓу.

“О! – воскликнул Элиша, – и ты спрашиваешь, что ты мне сделал!”

Он оставил отца своего и мать свою и пошел за учителем, и ничто уже не могло их разлучить. Вот как бывает, когда рабби Буним выбирает себе ученика. И не важно, из какой семьи происходит ученик, – он начинает жить новой жизнью, и его охватывает желание полностью посвятить себя Богу».

«Элияѓу нашел Элишу, когда тот пахал; двенадцать пар волов пред ним, а сам он при двенадцатой. И прошел Элияѓу мимо него, и бросил на него плащ свой. И оставил Элиша волов, и побежал за Элияѓу, и сказал: позволь мне поцеловать отца моего и мать мою, и я пойду за тобою. Он же сказал ему: иди, воротись, ибо что сделал я тебе? Воротившись от него, взял Элиша свою пару волов и зарезал их, и на снаряжении волов сварил мясо их, и роздал людям, и они поели. А сам встал и пошел за Элияѓу и стал служить ему».

Сокровище

Рабби Буним имел обыкновение рассказывать молодым людям, приходящим к нему в первый раз, историю про рабби Айзика, сына рабби Йекеля из Кракова. Прожив много лет в бедности, хотя это нимало не пошатнуло его веру в Бога, он увидел сон: какой-то человек велел ему искать клад, зарытый под мостом в Праге, ведущим к королевскому дворцу. Когда сон повторился в третий раз, Айзик отправился в путь, в Прагу. Однако мост охранялся круглые сутки, и он никак не осмеливался приступить к поискам клада. Он, правда, ходил к мосту каждое утро и проводил там время до вечера.

Наконец старший из стражников спросил его, причем вполне дружелюбно, ищет ли он тут что-нибудь или ждет кого-то. Рабби Айзик рассказал ему о своем сне, который привел его в Прагу. Стражник рассмеялся: «Значит, чтобы потешить свои сонные фантазии, ты, бедняга, не жалея башмаков, приехал в такую даль! Вот если бы я верил в сны, то мне пришлось бы тащиться в Краков – ведь я тоже видел во сне клад, спрятанный под печью в доме человека по имени Айзик – ничего себе имечко: Айзик, сын Йекеля! Воображаю, как бы я искал этот дом – в городе, где половину евреев зовут Айзик, а другую половину – Йекель!» И он снова рассмеялся. Рабби Айзик отдал ему поклон, отправился к себе домой, в Краков, вырыл клад из-под печи своего дома и построил на эти деньги дом молитвы, названный им «Шуль реба Айзика».

«И пусть эта история затронет вас до глубины души, – добавлял обычно рабби Буним. – Запомните: есть вещи, которых вам не найти нигде в мире, ни даже в мире цадика – и все же есть на свете место, где их можно отыскать. Но для этого сначала следует «совершить путешествие в Прагу».

Сторож, предававшийся размышлениям

Однажды рабби Буним сказал: «Порой случается, что человек впадает в грех, сам не зная, как это могло случиться – поскольку мысленно он все время был настороже». И рассказал такую притчу:

«У одного вельможи была скаковая лошадь, которую он считал самым ценным своим достоянием. Конюшня постоянно была на запоре, и у дверей всегда дежурил сторож. Как-то ночью вельможей овладело беспокойство, и он пошел посмотреть, что происходит в конюшне. Сторож был на месте и, судя по выражению его лица, предавался размышлениям.

“О чем ты думаешь?” – спросил вельможа.

“Вот интересно, – ответил сторож, – когда вбиваешь гвоздь в стену, то куда девается глина, из которой сделан кирпич, в который вбивается гвоздь?”

“Ладно, продолжай свои размышления”, – сказал вельможа. Он вернулся в дом и лег в постель. Но сон не шел, и через некоторое время он снова отправился посмотреть, что происходит в конюшне. Сторож по-прежнему сидел с задумчивым выражением лица.

“Ну, и о чем ты размышляешь сейчас?” – спросил его вельможа.

“Интересно, – сказал сторож, – когда жарят оладьи, то куда девается масло?”

“Ладно, продолжай свои размышления”, – сказал вельможа. Он снова вернулся в дом, и опять не смог заснуть, и в третий раз отправился посмотреть, что происходит в конюшне. Сторож по-прежнему сидел все с тем же задумчивым выражением лица.

“А сейчас о чем ты думаешь?” – спросил его вельможа.

“Вот интересно, – сказал сторож. – Дверь – она по-прежнему на запоре. Я – как сидел здесь, так и сижу, не спуская с нее глаз. А куда же могла деваться лошадь? Неужели ее украли?”»

Трое заключенных

После смерти рабби Ури из Стрельска, по прозвищу Серафим, один из его хасидов пришел к рабби Буниму с просьбой взять его в ученики. Рабби Буним спросил: «Как твой учитель учил вас служить Богу?»

«Первым делом, – ответил хасид, – он стремился поселить смирение в наших сердцах. Вот почему всякому, кто приходил к нему, будь то грамотей или человек из богатой семьи, он велел принести два ведра воды из колодца на рыночной площади или поручал какую-либо другую тяжелую и неприятную работу».

Рабби Буним на это сказал: «Я расскажу тебе вот какую историю. Три человека, двое умных и один глуповатый, были посажены в глубокую темницу, куда не проникал ни единый луч света и куда им трижды в день опускали миски с едой и ложки. От темноты и отчаяния глуповатый заключенный лишился последних остатков разума и не в состоянии был пользоваться ложкой, потому что он ее не видел. Один из сотоварищей по заключению помогал ему, но на следующий день он опять все забывал, и его приходилось учить снова, и так раз за разом.

А третий заключенный сидел молча и не вмешивался в происходящее. И вот как-то второй заключенный спросил его, почему тот ни разу не предложил свою помощь.

«Сам посуди, – ответил тот. – Ты хлопочешь изо дня в день, но так и не добился успеха, потому что каждый новый день уничтожает твои достижения дня предыдущего. А вот я сижу и размышляю о том, как бы нам проделать отверстие в стене, чтобы сюда проникал солнечный свет и мы были в состоянии снова все видеть».

Спасены

Рабби Буним рассказывал такую историю: «Рабби Элиэзер из Амстердама плыл на корабле в Святую землю, и вот в канун Нового года сильнейший шторм едва не пустил корабль ко дну. Перед рассветом рабби Элиэзер велел всем хасидам подняться на верхнюю палубу и при первых лучах зари трубить в шофар. И после звуков шофара море утихло.

Только не надо думать, – добавлял рабби Буним, – что рабби Элиэзер намеревался таким образом спасти корабль. Напротив, он был почти уверен в том, что они все потонут, но перед смертью он хотел выполнить святую заповедь и протрубить в шофар. Если бы он хотел спасти таким образом корабль от гибели, то вряд ли бы ему это удалось».

История, которую он рассказал

Рабби Буним рассказывал: «Однажды я ехал в Варшаву, и когда мы уже почти подъехали к городу, мне вдруг захотелось рассказать одну историю. История эта, однако, была мирской, и я не сомневался, что она вызовет хохот у моих попутчиков. Дурное начало всячески старалось отговорить меня от моего намерения, утверждая, что попутчики, услышав эту историю, перестанут считать меня рабби. Но я сказал самому себе в глубинах моего сердца: “Как ты можешь судить о неисповедимых путях Господа?” И еще я вспомнил слова рабби Пинхаса из Кореца: “Все радости идут к нам из рая, и шутки тоже – если только они говорятся в радости”. Потому в глубине сердца я на мгновение забыл о своем положении рабби и рассказал эту историю. Все попутчики расхохотались. И я почувствовал близость всех окружающих – даже тех, кто держался до сих пор отчужденно».

Все и каждый

Рабби Буним однажды сказал:

«В субботу, когда мой дом полон гостей, мне трудно “читать Тору”. Ведь каждому нужна его личная Тора, и каждый стремится достичь своего личного совершенства. И потому то, что я даю всем, – это то, что я недодал каждому из них».

Уши и язык

Однажды, когда рабби Буним говорил слова Торы за обеденным столом, присутствовавшие так плотно столпились вокруг него, что слуга попросил их отодвинуться.

«Ничего, пускай, – сказал ему рабби. – Поверь мне, если они приставляют ладони к ушам, чтобы лучше слышать, я точно так же, как они, приставляю ладонь к своему уху, чтобы лучше слышать, что говорит мой язык».

Щепоть песку

Однажды рабби Буним прогуливался за городом со своими учениками. Вдруг он присел, взял щепоть песку, какое-то время рассматривал песчинки, после чего вернул их точно туда же, откуда взял. И сказал: «Тот, кто не верит, будто Богу угодно, чтобы эти песчинки лежали именно в этом месте и ни в каком ином, – тот вообще ни во что не верит».

Начало учения

Рабби Буним начинал свое учение следующим образом:

«Мы благодарны Тебе, который благословен и который есть источник благословения, как явный, так и скрытый». Затем он продолжал: «Человек, обладающий чувствами, должен ощущать Его божественность точно так же, как он ощущает то место, в котором он находится. И точно так же, как он не в состоянии представить себя без такого места, подобным же образом он должен осознавать Его, Кто есть Место этого мира, явное средоточие этого мира; и в то же время он должен знать, что Он – это скрытая жизнь, наполняющая этот мир».

Вкус хлеба

Однажды во время третьей субботней трапезы рабби Буним произнес: «Сказано: “Попробуйте, и вы увидите, что Бог хорош!”. Вкус хлеба, который вы ощущаете, – это не его истинный вкус. Лишь цадики благодаря их чистоте ощущают истинный вкус хлеба – того, что создан Господом. Они пробуют и видят, что Бог хорош».

Все кости

Когда недруги рабби Бунима спрашивали, отчего он каждое утро запаздывает с молитвой, он отвечал: «“У человека есть кости, которые продолжают спать даже после того, как он сам проснулся”. Сказано, однако: “Все кости мои будут говорить: ‘Бог! Кто подобен Тебе?’” Вот почему человеку следует подождать с молитвой, пока не проснулись все его кости».

Два кармана

Рабби Буним говорил своим ученикам: «У каждого из вас должно быть два кармана, чтобы можно было залезть или в один, или в другой, в зависимости от конкретной надобности. В правом кармане должны быть слова: “Ради меня был создан мир”, а в левом: “Я прах и пепел”».

Две двери

Рабби Буним говаривал: «Человек постоянно проходит через две двери: из этого мира в грядущий, а затем оттуда и снова туда».

Обручальное кольцо

Рабби Буним учил: «Человек, который трудился всю свою жизнь, но не посвятил себя Богу, подобен тому, кто, полностью приготовившись к свадьбе, забыл купить обручальное кольцо, – в конце концов он заламывает руки и терзается угрызениями совести».

Шарф

Любимый ученик рабби Бунима потерял свой шарф и, не щадя усилий, повсюду искал его. Его товарищи начали над ним посмеиваться. «Он прав, – сказал цадик, – если он так дорожит вещью, которая верно служила ему. Точно так же после смерти душа навещает оставленное ею тело и склоняется над ним».

Три дара

Рабби Буним сказал своим хасидам: «Тот из вас, кто способен только любить – он все равно что блудодей; тот из вас, кто способен лишь быть преданным – он все равно что вор; тот из вас, кто всего лишь умен – он все равно что неверующий. И лишь тот, кому даны все три дара, способен истинно служить Господу».

Медовуха

Рабби Буним узнал, что его ученики собрались устроить дружескую пирушку. И тогда он рассказал им следующую историю:

«Некий человек хотел найти способ хорошо зарабатывать на жизнь и для этого обратился за советом к друзьям и знакомым. Ему посоветовали научиться варить медовуху, поскольку на этот напиток имеется постоянный спрос. И вот он отправился в соседний город, в обучение к опытному винокуру. Вернувшись после учебы домой, он первым делом – согласно обычаю – устроил пирушку и пригласил на нее множество людей, в расчете на то, что они станут повсюду рассказывать о достоинствах его продукции. Но гости, попробовав его медовуху, сделали кислые физиономии, потому что напиток никуда не годился.

Этот человек отправился к своему учителю в соседний город и потребовал вернуть ему деньги за обучение. Тот поинтересовался, все ли ингредиенты были использованы и в должных ли количествах. Получив утвердительные ответы, причем в гневном тоне, винокур задал последний вопрос – относительно качества меда. “Какой мед! – воскликнул этот человек. – Мне и в голову не пришло класть мед”».

«Как бы нечто подобное не произошло и с вами, – закончил свою историю рабби Буним. – Дружеская пирушка – это очень хорошо, но не забудьте о том, что необходим и добрый хасидский мед, причем в достаточных количествах».

Учитель и ученик

Эту историю рассказал рабби Ханох: «На протяжении целого года я очень хотел навестить своего учителя рабби Бунима и побеседовать с ним. Но всякий раз у меня не хватало смелости войти в его дом. Однажды, направляясь к его дому через поле, я заплакал и понял, что мне необходимо повидать его сегодня, и как можно скорее.

“Почему ты плачешь?” – спросил меня рабби. И я ответил: “Я живу в этом мире, я – существо, наделенное всеми чувствами, но я не знаю, для чего я был создан и на что я годен в этом мире”.

“Дурачок, – сказал рабби. – Ведь точно такой же вопрос мучает и меня всю мою жизнь. Пойдем ко мне, и ты поужинаешь со мною”».

Самонадеянность

Эту историю рассказал рабби Ханох: «В доме моего учителя рабби Бунима существовал обычай: все его хасиды собирались там в канун Йом Кипура, чтобы напомнить о себе. Однажды после чистосердечного раскаяния во всех своих грехах я ощутил стыд при мысли, что он сейчас может меня увидеть. Но все-таки я решил пойти к нему вместе со всеми, просто чтобы напомнить о себе, а затем потихоньку удалиться. Так я и поступил. Однако, увидев, что я собрался уходить, рабби подозвал меня к себе. Такое внимание польстило моему тщеславию; однако в тот самый момент, когда я в глубине души возомнил о себе, рабби сказал: “Ладно, ты можешь идти”».

Пиркей Авот

Один из учеников рассказал эту историю: «Однажды мой учитель рабби Симха-Буним притянул мою голову своей святой рукой так, что его губы коснулись моего уха, и трижды прошептал мне слова из Пиркей Авот: “Не уподобляйся слуге, который служит своему хозяину только лишь за вознаграждение”. Моя голова, казалось, разламывается от святого и приводящего в трепет дыхания моего учителя».

Труби!

Однажды рабби Буним предоставил ученику из его дома молитвы высокую честь протрубить в шофар. Но когда тот начал свои длительные и утомительные приготовления, чтобы сосредоточиться на смысле звуков шофара, цадик крикнул нетерпеливо: «Идиот! Давай труби!»

Цепляться за жизнь

Рабби Буним говорил: «В Новый год мир начинается заново, а прежде чем начаться, он подходит к концу. И точно так же, как перед смертью тело человека изо всей мочи цепляется за жизнь, должен и человек перед концом года всеми силами держаться за жизнь».

В изгнании

В первый день Нового года, вернувшись из дома молитвы, рабби Буним рассказал хасидам, собравшимся в его доме, вот эту историю:

Царский сын восстал против отца и был выслан с глаз долой, подальше от столицы. Спустя некоторое время в сердце царя проснулась жалость, и он распорядился разыскать сына. Царские посланники не без труда нашли его далеко от дворца. Нашли его в деревенской корчме, босого и в драной рубашке, пляшущего с пьяными мужиками.

Придворный посланник поклонился ему и сказал: «Ваш отец велел мне узнать, каковы ваши желания. Он готов выполнить любое из них».

Принц расплакался: «Ах, если бы у меня была теплая одежда и пара прочных башмаков!»

«Вот видите, – сказал рабби Буним, – так мы вымаливаем себе сиюминутные блага, в то время как Шхина пребывает в изгнании!»

А я молюсь

Вот что рабби Буним сказал, комментируя стих псалма «А я молюсь»:

«Представим, что бедняк, не евший три дня, в лохмотьях, предстает перед царем. Надо ли ему говорить, в чем его нужда? Так же чувствует себя и Давид, представший перед Господом, – он молится».

Мясник в субботу

Однажды рабби Буним сказал: «Как же я завидую мяснику, который всю пятницу только и занят тем, что взвешивает мясо, которое мы покупаем для субботней трапезы. А потом, до наступления субботы, ходит от дома к дому, собирая деньги. Но вот настает время встречать субботу, и он спешит в дом молитвы, а потом идет домой и читает благословение за праздничным столом, а потом вздыхает и говорит: “Благословен будь Господь, давший нам субботу для отдыха”.

О, если бы я мог наслаждаться субботним отдыхом так же, как и он!»

Знак прощения

Однажды рабби Буним говорил своим ученикам: «В наши дни и в наше время, когда нет пророков, как нам понять, что грех, совершенный нами, прощен?»

Его ученики дали разные ответы, но ни один из них не удовлетворил рабби. «Понять мы можем, – сказал он, – лишь осознавая, что больше мы не совершаем этот грех».

Исключение

Однажды рабби Буним сказал: «Да, мне известно, каким образом можно добиться раскаяния любого грешника – любого, если только это не лжец».

Умерщвление плоти

Один человек сказал как-то рабби Буниму: «Снова и снова я умерщвляю свою плоть и делаю все, что положено, а Элияѓу мне так и не является».

В ответ цадик рассказал ему такую историю: «Однажды святой Баал Шем Тов отправился в долгий путь. Он нанял упряжку лошадей, сел в повозку и произнес одно из святых Имен. Лошади рванули с места в карьер и, не успев осознать происходящего, тотчас же оказались у первой станции, где их обычно кормили. Они, однако, проскочили эту станцию и не остановились, когда мимо промелькнула вторая станция. Тут животные решили, что превратились в людей и что они не получат еды до вечера, пока не прибудут в тот город, где им предстоит заночевать. Но наступил вечер, а они по-прежнему мчались от города к другому городу, и тогда лошади подумали, что их превратили в ангелов, которые не нуждаются ни в еде, ни в питье. Но тут, наконец, они достигли места своего назначения. Лошадей отвели в конюшню, задали им корма, и они сунули морды в торбы с овсом, как обычно и делают лошади, умирающие с голоду».

«И пока ты находишься в сходной ситуации, – сказал рабби Буним, – лучше всего тебе с этим смиряться».

Сон, обязывающий к многому

Некий человек, взыскующий почестей, пришел к рабби Буниму и рассказал, что этой ночью ему во сне явился его отец, объявивший: «Твоя судьба предопределена – ты должен стать во главе». Цадик выслушал эту историю в молчании. Некоторое время спустя этот человек пришел во второй раз и сказал, что снова видел тот же сон.

«Как я понимаю, – сказал ему на это рабби Буним, – ты согласен быть во главе. Если твой отец явится тебе еще раз, сообщи ему, что ты готов стать во главе и что теперь ему следует явиться всем тем людям, которых ты должен возглавить».

Вопреки поговорке

Некий человек пришел к рабби Буниму и сказал: «Происходящее со мною опровергает известную поговорку насчет того, что слава стремится за теми, кто от нее убегает, и бежит от тех, кто к ней стремится. Дело в том, что я стараюсь как могу, чтобы убежать от нее, но она вовсе не собирается следовать за мною».

«По всей видимости, – ответил рабби, – она заметила, что ты, убегая, постоянно оглядываешься на нее, и потому потеряла к тебе всякий интерес».

Жертвоприношение идолам

У рабби Бунима спросили: «Что значит “жертвоприношение идолам”? Ведь не может быть, чтобы человек и в самом деле приносил жертвы идолам!»

Рабби ответил: «Сейчас я объясню вам на примере. Когда благочестивый и праведный человек сидит за столом в хорошей компании и ему хочется съесть еще немного, но он воздерживается, опасаясь, чтобы люди не подумали о нем чего-нибудь дурного, – вот это и есть жертвоприношение идолам».

Лабиринт

В присутствии рабби Бунима зашла речь о цадиках, которые изнуряют себя служением.

Он ответил вот какой историей: «Царь распорядился построить вокруг своего дворца лабиринт с множеством запутанных поворотов и ответвлений. Всякий, кто хотел увидеть царя, должен был пройти через этот лабиринт, где на каждом шагу существовала опасность попасть в безвыходное положение. Те, кто решались войти в лабиринт ради великой любви к царю, принадлежали к двум категориям. Одни рассчитывали шаг за шагом пробиться к заветной цели, другие помечали наиболее запутанные повороты, давая тем самым знать идущим за ними о том, как двигались их предшественники, – что, впрочем, нимало не облегчало их продвижение вперед. Первые подчинялись сути царских приказов, вторые верили в царское милосердие».

Я вижу

Однажды, уже ослепнув, рабби Буним приехал к рабби Фишелю, повсеместно прославленному своими чудесными исцелениями. «Доверься моим заботам, – заверил его рабби Фишель, – и я верну тебе свет».

«Вряд ли в этом есть необходимость, – ответил Буним. – Я вижу все, что мне надо видеть».

Не следует меняться местами

Рабби Буним сказал однажды: «Я не хотел бы поменяться местами с нашим праотцем Авраѓамом! Что хорошего Богу в том, что Авраѓам станет подобен слепому Буниму, а слепой Буним станет подобен Авраѓаму? Вместо этого лучше я сам постараюсь стать хоть немного лучше».

Глупец и мудрец

Рабби Буним сказал однажды: «Если бы мне предложили дать глубокое и всестороннее толкование Писания, я бы мог сказать немало достойного внимания. Однако же глупец говорит то, что он знает, а мудрец знает то, что он говорит».

Одинокое дерево

Рабби Буним сказал однажды: «Когда я смотрю на этот мир, то порою мне представляется, что каждый человек – это дерево в пустыне, и что у Бога нет никого в этом свете, кроме него самого, и что ему не к кому обратиться, кроме как к Богу».

Место, нуждающееся в спасении

Однажды рабби Буним молился в корчме. Люди теснили и толкали его, но он не хотел идти в отдельную комнату. Позже он сказал своим ученикам: «Порою кажется, что молиться в том или ином месте невозможно и потому следует приискать другое, более подходящее место. Однако делать так не следует, поскольку оставленное нами место скорбно вопиет: “Отчего ты отказываешься совершить свой обряд здесь, со мною? А если твоей молитве здесь что-то мешает, то твой долг – спасти и исправить меня”».

Запретный путь

Рассказывают.

Однажды рабби Буним выехал за город со своими учениками. В пути все они уснули, а когда ученики проснулись, то увидели, что утомленные лошади остановились в лесной чаще. Нигде не было видно ни дороги, ни просеки, и непонятно было, как они вообще забрались в такую глушь. Они разбудили цадика; тот огляделся по сторонам и крикнул: «Эй, караульный!»

«Кто идет?» – раздался голос из чащи.

«Аптекарь из Пшисхи!»

Тот же голос сказал с угрозой: «Проезжайте, но чтобы это было в последний раз!»

Тотчас же перед ними открылась дорога, повозка тронулась, и вскоре ученики узнали, где они находятся, – да только в тех местах никогда не бывало такого густого леса. Никто не осмелился оглянуться назад.

Самое страшное преступление

Рабби Буним говорил своим хасидам: «Грехи, совершаемые человеком, – это не самое страшное из его преступлений. Искушение сильно, а человек слаб! Самое же страшное преступление человека в том, что он хотя и может в любую минуту встать на истинный путь, но не делает этого».

Давид и мы

Рабби Бунима однажды спросили: «Мы многократно каемся в своих грехах в Йом Кипур. Почему же мы не узнаем о том, прощены ли нам наши грехи?» Вот ведь Давид едва успел вымолвить: “Согрешил я пред Господом”, как ему было сказано: “Господь снял твой грех”. [“И сказал Давид Натану: согрешил я пред Господом… И сказал Натан Давиду: Господь снял твой грех – ты не умрешь”]

Рабби Буним на это ответил: «Ведь Давид сказал: “Согрешил я пред Господом”, имея в виду: “Поступай со мною согласно Твоей воле, и я приму это с любовью, ибо Ты, Господи, справедлив”. Когда же мы говорим: “Мы согрешили”, то полагаем, что Богу свойственно прощать нас; а когда сразу после этого мы добавляем: “Мы предали Тебя”, то считаем, что теперь, уже простив нас, Он и в дальнейшем будет к нам благосклонен».

Молодые деревья

Рабби Меир из Стопницы всегда выступал против рабби Бунима и его учения. Как-то раз он вынудил двоих своих хасидов поклясться, что они выполнят любое его поручение. Когда они дали слово, он велел им отправиться в Пшисху и передать рабби Буниму на словах следующее: «Каким это образом ты стал рабби? Разве можно сделаться рабби, торгуя древесиной в Данциге?»

Оба хасида прибыли в Пшисху с тяжелым сердцем. Они первым делом попросили у рабби Бунима прощения за то оскорбление, которое их вынуждают нанести ему, после чего повторили слова рабби Меира.

«Передайте своему учителю, – сказал им цадик, – что если бы в свои молодые годы я знал, что мне предстоит, я бы вел такую же жизнь, как и он. Но я не знал своего будущего – и это к лучшему».

Позже он говорил своим ученикам: «Меир был Божьим человеком с самых юных дней, и он даже представления не имел о том, как можно согрешить. Так откуда бы ему знать, что случается с людьми, обращающимися к нему за помощью? Я ездил в Данциг, я бывал в театрах, я имею представление о том, что такое грех, – и вот с тех пор я знаю, как выпрямить молодое дерево, если оно криво растет».

На большой свадьбе

В Устилуге, на свадьбе внука великого рабби из Апты, где собралось более двухсот цадиков в белых одеждах, противники рабби Бунима выступили с самыми различными обвинениями против рабби и его хасидов, стараясь изгнать их из сообщества. Несколько учеников рабби Бунима защищали его страстно и убедительно; один из них даже вскочил на стол и, рванув на груди рубаху, воззвал к рабби из Апты: «Загляни в мое сердце, и ты увидишь, каков мой учитель!» Наконец рабби из Апты, председательствовавший за столом, сказал: «Среди нас присутствует сын моего друга, святого Йеѓуди, да будет благословенна его память. Давайте попросим его сказать всю правду».

Поднялся рабби Йерахмиэль, сын святого Йеѓуди. Поскольку после смерти его отца произошло немало прискорбных инцидентов между его последователями и последователями рабби Бунима, все ожидали, что он выскажется не в пользу рабби Бунима. Однако рабби Йерахмиэль сказал: «Мой отец обычно говаривал: “Буним – отрада моего сердца”. Помню, как однажды мне показалось, что он отвлекает внимание отца какими-то суетными разговорами; однако после его ухода отец сказал мне: “Знаешь ли ты, что все рассказанное им поднимается из бездны к подножью трона славы?”»

Все умолкли. И лишь рабби Шимон Дойч, который в свое время чернил святого Йеѓуди в глазах его учителя, Провидца из Люблина, никак не хотел униматься и сравнил рабби Бунима со лжемессией Шабтаем Цви. Тут старый рабби из Апты поднялся и сказал громовым голосом: «Рабби Шимон, ты наветчик! Да ты и в глухом лесу устроил бы свару – не с кем, так с листьями на деревьях. Мы не забыли, что ты понаделал в Люблине! Не станем тебя слушать». И после таких слов никто уже не возвращался к этому разговору на протяжении всех свадебных торжеств.

Вечное творение

Рабби Буним учил: «Вот как нам следует понимать первые слова Писания: “В начале сотворения Всесильным неба и земли”– что мир все еще пребывает в состоянии сотворения. Когда мастер делает какую-то вещь, и заканчивает свою работу над нею, то его усилия более не нужны. Но этого нельзя сказать про наш мир! Каждый день, каждое мгновение нашему миру потребно возобновление силы того изначального слова, которым он был создан, и если действие этой силы прекратится хотя бы на мгновение, земля вновь станет “пуста и нестройна”».

Проклятие и благодеяние

Рабби Бунима спросили: «Почему Бог наложил такое странное проклятие на змея? Почему Он сказал: “И прах будешь есть все дни жизни твоей”? Ведь если Бог наделил змея способностью питаться прахом, это скорее благодеяние, нежели проклятие, поскольку змей может где угодно найти все необходимое для жизни».

На это рабби Буним ответил: «Бог сказал человеку: “В поте лица твоего есть будешь хлеб” а если у него не будет хлеба, то он может молиться Богу о помощи. Женщине Бог сказал: “Со скорбью рожать будешь детей”, а если роды будут тяжелыми, то она может молиться Богу об облегчении болей. Значит, их связь с Богом не прерывается, и они могут молиться Ему. Змею же, источнику всего зла, Бог дал все необходимое, чтобы тот вовсе не обращался к Нему. Таким образом, во все времена Бог предоставляет нечестивцам изобилие и богатство».

Ради избавления

Рабби Буним объяснял: «Сказано: “Теперь, может быть, протянет он руку свою и возьмет от дерева жизни и поест, и будет жить вечно”. Когда человеческие существа совершили свой первородный грех, Бог в милости своей дозволил им жить в мире смертных, дабы они могли обрести идеальное избавление. Вот почему Он решил не давать им возможности «взять от дерева жизни», ибо в таком случае их дух никогда не стал бы свободным от материи и готовым к избавлению. И потому Он изгнал их из рая».

Жертвоприношение Ицхака

Рабби Бунима однажды спросили: «Почему в рассказе о жертвоприношении Ицхака подчеркивается, что “и пошли оба вместе” – разве это и так не очевидно?»

На это рабби ответил: «Искушение, которому противился Ицхак, было сильнее того, которому противился Авраѓам. Ведь Авраѓам слышал повеление из уст Бога. А когда Ицхак услышал сказанное его отцом о том, что Бог “усмотрит себе ягненка для жертвы всесожжения”, он все понял – хотя и услышал повеление из уст человеческих. Но Авраѓам размышлял: “Откуда мой сын черпает такую силу? Это, должно быть, силы его молодости!” И тогда Авраѓам призвал из глубин души силы своей молодости. И лишь тогда они оба действительно пошли вместе».

Два вида работы

В субботу за трапезой рабби Буним толковал Писание.

«Сказано: “И застонали сыны Израиля от работы, и возопили – и вознесся этот вопль от работы их ко Всесильному”. Почему слово “работа” сказано дважды? В первый раз речь идет о египетском рабстве, а во втором – о службе Богу. Это отнюдь не работа во плоти и крови. Вот что они имели в виду, когда обращались к Богу за помощью. К Богу, служа Богу».

Иго

Рабби Буним объяснял: «Сказано: “Я выведу вас из-под ига египтян”. Почему здесь употреблено слово “иго”, а не слово “рабство”? Потому что сыны Израиля уже смирились с рабством. Когда Бог увидел, что они более не ощущают своего положения, он сказал: “Я выведу вас из-под ига египтян. Вы больше не будете страдать под их игом. Я верну вам вашу свободу”».

Не более того

Рабби Бунима спросили: «Сказано: “И будете вы мне царством священнослужителей и народом святым. Вот слова, которые ты скажешь сынам Израиля”. Наш учитель Раши комментирует: “Это слова – не более того, хотя и не менее”. Что он хотел этим сказать?» Рабби Буним объяснил: «Моше был добрым. Ему хотелось сказать народу больше, но это ему не было дозволено – поскольку на то была воля Бога, чтобы народ сам понял происходящее. Моше должен был сказать им именно эти слова – не более и не менее, чтобы они почувствовали: здесь имеется какой-то сокрытый смысл, и нам следует постараться понять его самим. Вот почему мы читаем далее: “И изложил им все эти слова”. Не более того, но и не менее».

Это я

Рабби Бунима спросили: «Сказано: “Я – Бог, Всесильный твой, который вывел тебя из страны Египетской, из дома рабства”. Почему же не сказано: “Я – Бог, Всесильный твой, который создал небо и землю”»?

Рабби Буним объяснил: «Небо и землю! На это они могли сказать: “Небо – это слишком много для меня”. Вот почему Бог сказал человеку: “Я тот, кто вытащил тебя из грязи. Ну-ка, подойди сюда и слушай меня!”»

Мы хотим воды

Рабби Буним объяснял: «Народ Израиля сказал на горе Синай: “Все, что говорил Бог, сделаем и будем слушать его слова”. Разве не следовало ли сказать: “Я сделаю и буду слушать”, – поскольку каждый человек говорил сам за себя? Но представьте себе, как множество народу сидит в тюрьме, умирая от жажды в невыносимо жаркий день, и вдруг их спрашивают, не хотят ли они воды. И ведь каждый тогда ответит: “Да, мы хотим воды!” Потому что каждый из них осознает, насколько все они изнемогают от жажды.

Так и на горе Синай они все жаждали получить Тору, и каждый из них ощущал эту жажду всего народа, и, услышав слово Бога, каждый из них крикнул: “Мы”!»

Моше и Корах

«Душа Моше и душа Кораха возвращаются в каждом поколении. Но если когда-нибудь, в грядущем мире, душа Кораха захочет покориться душе Моше, это даст Кораху избавление».

Обращение истинное и ложное

Рабби Бунима спросили: «Почему грех поклонения золотому тельцу был прощен, хотя мы не находим в Писании указания на то, что народ покаялся и встал на истинный путь, и почему грех распускавших злую молву о стране Кнаан не прощен, хотя мы читаем, что народ покаялся и сожалел о содеянном? Ведь мы же знаем: нет такого, что не могло быть прощено благодаря покаянию и обращению на истинный путь».

Рабби Буним ответил: «Все зависит от того, каково это обращение. Одно дело, когда человек осознает, что ему не на что надеяться, и он ощущает себя комом глины, потому что расстроил ход своей жизни и не знает, как можно поправить содеянное, – и тем не менее, даже лишенный надежды, он готов продолжать служение Богу после раскаяния, и он действительно служит Богу. Вот это – истинное обращение, и ничто не может ему препятствовать. Так было с грехом поклонения золотому тельцу. Это был первый грех, совершенный народом, они ничего не знали о силе обращения и потому покаялись от всего сердца. А с грехом распускавших злую молву о стране Кнаан все было иначе. Народ уже знал, что может дать им покаяние, и они решили, что покаются, и все станет тогда по-прежнему; потому они не раскаялись всем сердцем и вот почему не смогли поправить содеянного».

Пастырь здесь

Рабби Буним однажды разбирал стих из Писания: «Видел я всех израильтян рассеянными по горам, как овцы, у которых нет пастыря».

Он сказал: «Это не значит, что там нет пастыря. Пастырь есть всегда, но порой он где-то таится, и тогда его действительно вроде бы и нет – для овец, потому что они его не видят».

Против уныния

Рабби Буним давал такое толкование: «В псалме мы читаем: “Сокрушенных сердцем исцеляет Он, врачует скорби их”. Почему мы говорим об этом? Потому что сокрушенное сердце угодно Господу, ибо сказано: “Жертва Всесильному – дух сокрушенный; сердце разбитое и угнетенное”. Однако в псалме также сказано: “И врачуешь их раны”. Бог не дает полное исцеление человеку с сокрушенным сердцем – Он лишь облегчает его страдания, дабы человек не претерпевал мучения и не впадал в уныние, ибо уныние не угодно Господу. Сокрушенное сердце приготовляет человеку к служению Богу, тогда как уныние отвращает его от служения. Надо проводить точное различие между сокрушенностью и унынием – как между радостью и буйством; с легкостью можно принять одно за другое, и в то же время одно столь же далеко от другого, как небо и земля».

В воде

Рабби Буним говаривал: «Сказано в Книге притчей Соломоновых: “Как в воде лицо – к лицу, так сердце человека – к человеку”. Почему сказано “в воде”, а не “в зеркале”? Человек может видеть свое отражение в воде, лишь как можно ближе склонившись к ней; точно так же сердце человека должно быть близко к сердцу другого человека, и лишь тогда между ними возможна близость».

Врата Бога

Вот как рассуждал рабби Буним о словах псалма «Отворите мне врата правды, я войду в них, буду Бога благодарить»: «Лишь так и возможно истинное служение Господу – когда человек постоянно ощущает себя вовне и молит Бога отворить для него врата истинной службы. Вот что имел в виду Давид, говоря: “Это врата Бога – праведники войдут в них”. Нет другого пути к Господу, кроме как благодаря такой молитве».

Союз с филистимлянами

Однажды рабби Буним велел запрячь лошадей и отправился в Варшаву с несколькими из своих хасидов. По прибытии туда он велел кучеру остановиться в корчме. Они вошли и сели за стол. За столом в углу сидели два грузчика; они пили шнапс и беседовали о самых разных вещах. И один из них спросил другого: «Ты уже прочитал недельную главу Торы?»

«Да», – сказал второй.

«Я тоже, – сказал первый. – Там есть одно место, где речь идет о нашем праотце Авраѓаме и Авимелехе, царе филистимлян, и где сказано “…и заключили они оба союз”. Вот я и спрашиваю себя: почему сказано “они оба”? Нужно ли такое многословие?»

«Хороший вопрос! – отозвался второй грузчик. – И как же ты на него отвечаешь?»

«Я думаю вот что: они заключили союз, но тем не менее они не стали едины – каждый оставался сам по себе, то есть их было двое».

Рабби Буним встал из-за стола, вышел из корчмы и сел в повозку со своими хасидами. «Теперь, услышав рассуждения двух скрытых праведников, – сказал он, – мы можем возвращаться домой».

Мир во всем мире и мир в душе

Учил рабби Буним: «Наши мудрецы говорят: “Ищи мира там, где ты есть”. Нельзя обрести мир иначе как в самом себе. В псалме мы читаем: “Нет мира в костях моих из-за прегрешений моих”. Когда человек обретет мир в самом себе, он сможет добиться мира и во всем мире».

Сокрытие

Рабби Буним говорил: «Перед приходом Машиаха сокрытие всего будет столь велико, что даже цадики в белых одеждах не будут знать своего пути, даже они будут введены в замешательство и отступятся от своей веры в приход Машиаха».

* * *

В другое время он говорил: «Перед приходом Машиаха будут зимы без холодов и лета без жары, мудрецы без Торы и хасиды без хасидизма».

Испытание

«Баал Шем Тов, – говаривал рабби Буним, – был мудрее великого отступника Ахера. Когда Ахер услышал глас небесный: “Возвратитесь, дети-отступники” – все, кроме Ахера, он оставил все и покинул общину. А вот Баал Шем Тов, заметив, что неожиданно лишается всех своих великих дарований, сказал: “Так что же, я буду служить Господу, как любой простой человек. Пусть я глупец, но у меня есть вера”. И он начал молиться, как маленький ребенок. Но в конце концов он поднялся на еще более высокую ступень, ибо это было всего лишь испытанием».

Книга Адама

Однажды рабби Буним сказал: «Я подумывал о том, чтобы написать книгу, которую я собирался озаглавить “Адам”; в этой книге было бы все о человеке. Но по здравом размышлении я решил, что лучше не писать такую книгу».

«Хороший еврей»

Рабби Буним спросил однажды: «Почему цадика зовут “хорошим евреем”?» И сам дал шутливый ответ на этот вопрос: «Если речь идет о том, что он хорошо молится, то такого человека следует называть “благочестивым евреем”. Если речь идет о том, что он хорошо знает Писание, то такого человека следует называть “начитанным евреем”. А “хороший еврей” – это человек, который умеет думать, и умеет пить, и у которого вообще все в порядке».

А одному из своих новых учеников, пробывшему в Пшисхе совсем немного времени, рабби Буним сказал: «Тебе следует решить, ради чего ты пришел ко мне. Если для того, чтобы стать “хорошим евреем”, то пришел ты зря. Но если ты здесь для того, чтобы стать просто хорошим евреем, то ты поступил правильно».

Авраѓам и Ицхак

Рабби Буним разъяснял традицию, согласно которой Авраѓам является символом милосердия, а Ицхак – символом суровости.

«Дом Авраѓама был открыт для всех проходящих. Он был гостеприимным и готов был дарить все, что у него было. Благодаря своим качествам он открыл миру великое Имя Бога. Но когда Ицхак стал рабби, заменив Авраѓама, он отправился в лавку, купил железные засовы и закрыл все двери дома. Сам он поселился во внутренних покоях, подальше от всех людей, и посвятил себя изучению Торы, занимаясь этим и днем и ночью. Страх и трепет охватили как всех его хасидов, так и тех, кто приходил к нему за советом. И таким образом он открыл миру, что означает “суровость”. Когда, пусть и не часто, двери его дома открывались для приходящих, то всякий допущенный к нему, лишь только встретившись с ним взглядом, немедленно осознавал неукоснительность обращения на истинный путь.

Хасиды и сатаны

Рабби Буним рассказывал такую историю: «Когда Баал Шем Тов только собрал вокруг себя первых хасидов, ецер-ра воспринял это как угрозу, потому что, как сказал он своим приспешникам: “Теперь хасидизм Баал Шем Това ярко осветит весь мир своей святостью”. И ецер-ра решил действовать следующим образом: изменив свой облик, он явился двум хасидам, жившим в маленьком городке. “Все, что вы делаете, достойно всяческих похвал, – сказал он им, – но вот только если бы вас было хотя бы десять человек, чтобы вы составляли миньян…” Он привел восьмерых из числа своих приспешников, и они присоединились к двум хасидам. А поскольку у них не было денег, чтобы купить свиток Торы и прочие необходимые вещи, он привел богатея – тоже из числа своих приверженцев, который и обеспечил их всем необходимым. И то же самое было проделано им в других хасидских общинах. Покончив со всеми делами, он сказал своим хозяевам: “Теперь нам нечего опасаться – ведь мы в большинстве, а это главное”».

Все повторяется

Рабби Буним однажды сказал рабби Мендлу, своему ученику: «Зачем мне столько таких хасидов? Я бы предпочел немногих, но истинных».

«А почему мы не слышали ничего подобного от прежних цадиков?» – спросил в свою очередь рабби Мендл. Много лет спустя, когда его учитель уже умер, а сам Мендл стал рабби из Коцка, он спросил однажды своего ученика, рабби Ѓирша из Томашова: «Зачем мне столько таких хасидов? Я бы предпочел немногих, но истинных».

«А почему мы не слышали ничего подобного от прежних цадиков?» – задал встречный вопрос рабби Ѓирш.

Ночью

Каждую ночь, на протяжении двух часов, уже лежа в постели, рабби Буним слушал, как его ученик Мендл, впоследствии рабби из Коцка, читал ему вслух из книги Зоѓар. Иногда рабби Буним задремывал на какое-то время, и чтение прерывалось. Проснувшись, он возобновлял его с того места, где оно было прервано.

Но вот однажды, проснувшись, он сказал своему ученику: «Мендл, я все думал и думал: зачем я живу так, как я живу? Ко мне приходят разные люди и отвлекают меня от служения Богу. Я не хочу больше быть рабби – я хочу полностью посвятить себя службе Богу». Он повторил эту фразу несколько раз; его ученик слушал и ничего не говорил.

Наконец рабби Буним снова задремал; почти тотчас же проснувшись, он сел в постели и сказал: «Мендл, ни одному рабби непозволительно так поступать. И мне тоже непозволительно так поступать».

Указ, который был отменен

Указом российского правительства хасидам было запрещено посещать цадиков. Одна знатная дама, которая материально поддерживала рабби Бунима в его молодые годы и по поручению которой он возил древесину в Данциг по Висле, обратилась к варшавским властям и добилась отмены этого указа.

Узнав об этом, рабби Буним сказал: «Она, разумеется, действовала из самых лучших побуждений. Но лучше бы они добилась такого правительственного указа, согласно которому дом каждого цадика был бы окружен высоким забором, а у ворот дежурили бы казаки, не давая никому прохода. Тогда мы были бы вынуждены, живя на хлебе и воде, выполнять наш долг».

Задушевный враг

На протяжении многих лет рабби Буним и рабби Меир из Стопницы были в ссоре. Когда рабби Меир умер и хасид рабби Бунима принес ему эту весть, цадик вскочил и схватился за голову: «Ведь это было уготовлено мне, – вскричал он, – потому что он был моей истинной опорой». Рабби Буним умер летом этого же года.

Ключи

Эту историю рассказал рабби из Гур: «У рабби Бунима были ключи от неба. А почему бы, собственно, и нет? Человек, который не думает о себе, это тот человек, которому доверены все ключи. Он мог бы оживлять мертвых, но, будучи достойным человеком, не делал того, что не положено ему по праву».

Смысл жизни

Поняв, что рабби Буним умирает, его жена разрыдалась.

Он же сказал: «Что ты плачешь? Всю свою жизнь я потратил на то, чтобы научиться тому, как надо умереть».

Тайна смерти

Эту историю рассказал рабби Юдл, верный помощник рабби Авраѓама-Моше, сына рабби Бунима:

«Рабби Авраѓам-Моше сказал мне в канун последней субботы перед смертью рабби Бунима, что хотел бы поехать к отцу. Мы отправились вместе, и рабби Авраѓам-Моше сел у изголовья постели своего отца. Мы услышали, что рабби Буним стал читать вечернюю молитву, а сразу же по ее окончании начал читать утреннюю молитву.

Рабби Авраѓам-Моше сказал было отцу, что сейчас время вечерней молитвы, но тот принялся читать послеполуденную молитву.

Услышав это, рабби Авраѓам-Моше потерял сознание, упал и ударился затылком о пол. Я бросился к нему из дальнего угла комнаты, где стоял до того времени, и привел его в чувство. Придя в себя, он сказал мне: “Пошли домой”, – и мы отправились домой.

Когда мы вернулись домой, он попросил меня прочесть кидуш вместо него, потому что сам он собирается немедленно лечь в постель. Он велел мне также никого не пускать к нему, что бы ни случилось. В постели он оставался до утра вторника. Время от времени я приносил ему небольшой стаканчик вина – от всего остального он отказывался.

Во вторник утром приезжало несколько человек с сообщениями, что рабби Буниму становится все хуже и хуже, но я никого не пускал к рабби Авраѓаму-Моше. Потом приехала мать рабби Авраѓама-Моше, жена рабби Бунима, мир с нею, и сказала из-за двери: “Сын мой, я умоляю тебя поехать к твоему больному отцу. Не хочешь же ты, чтобы люди говорили, что ты отказался быть с ним в его смертный час?”

“Мама, – ответил он, – поверь мне, если бы я мог, я бы, несомненно, поехал. Но я не могу”.

Потом я узнал, что мать рабби Авраѓама-Моше поехала к рабби Ицхаку из Ворки, ученику рабби Бунима, и умоляла его убедить его друга, рабби Авраѓама-Моше, отправиться к отцу, находящемуся на смертном одре.

Рабби Ицхак ответил ей: “Если вы попросите меня влезть на крышу и спрыгнуть вниз, я повинуюсь беспрекословно. Но в этом деле я ничем не могу вам помочь. Происходящее между рабби Авраѓамом-Моше и его святым отцом таково, что тут не могут вмешиваться ни ангелы, ни серафимы, и уж тем более не смею вмешиваться я”.

Вскоре после этого, в тот самый момент, когда рабби Бунима не стало, рабби Авраѓам-Моше открыл глаза и сказал мне: “Юдл, весь мир погрузился во тьму”.

Когда носилки с телом рабби Бунима несли на кладбище мимо дверей рабби Авраѓама-Моше, он вышел и стоял, пока процессия не прошла мимо, а затем снова скрылся за дверью.

Много лет спустя мне довелось провести Песах с рабби Менахемом-Мендлом из Ворки, и в последний день Песаха умер его отец, рабби Ицхак из Ворки. И рабби Менахем-Мендл велел мне никого не пускать к нему, что бы ни случилось».

С этого момента

После смерти рабби Бунима его ученик Ицхак из Ворки пришел к сыну своего учителя, Авраѓаму-Моше, чтобы выразить свои соболезнования. Тот посетовал: «Кто же теперь будет учить меня?» «Мужайся, – сказал ученик его отца. – До сих пор он учил тебя в телесном виде, а теперь будет учить в виде бестелесном».

Предчувствие

Когда рабби Авраѓам-Моше вместе с матерью были на Хануку в городе Бяла, он сказал ей о своем предчувствии смерти. Она ответила: «Мне довелось слышать от твоего отца, что надо научиться тому, как умирать». Он ответил: «Я этому научился». На что она ответила: «Мне довелось слышать от твоего отца, что этому надо долго учиться». И он ответил: «Я долго учился», – после чего слег в постель. Он умер на седьмой день праздника. Позже его мать узнала, что перед отъездом из дома он навестил своих любимых учеников и с каждым попрощался».

 

Менахем-Мендл из Коцка

Два вида учения

Когда Мендл уже стал и повсеместно известным, и сильно ненавидимым рабби из Коцка, он вернулся как-то в свой родной городок. Там он навестил учителя, который учил его азбуке, когда он был еще ребенком, и с которым он прочел Пятикнижие. Он, однако, не пошел к учителю, у которого он продолжал учебу; при случайной встрече тот спросил рабби, уж не стесняется ли он своего бывшего наставника. Мендл ответил: «Вы учили меня вещам, которые могут быть опровергнуты, поскольку согласно одному толкованию они могут значить одно, а согласно другому толкованию – другое. А мой первый учитель учил меня вещам, которые невозможно опровергнуть, и потому они остались со мною навсегда. Вот я и испытываю к нему особое почтение».

Как он стал хасидом

Рабби Мендл рассказывал: «Я стал хасидом потому, что в моем городе жил старик, который рассказывал истории о цадиках. Он рассказывал то, что знал, а я слышал то, что мне надо было услышать».

Это всесильный Бог мой

Когда Мендлу исполнилось пятнадцать лет, он уехал к Провидцу из Люблина, не спросив родительского разрешения. Вскоре его отец приехал в Люблин за ним. «Почему ты оставил путь своих отцов, – воскликнул он, – почему ты пристал к хасидам!» «В песне, которую Моше и сыны Израиля пели, перейдя посуху Красное море, – ответил Мендл, – сказано сначала: “Это Бог мой, и я прославлю Его”, и лишь затем “Всесильный Бог моего отца – Его превознесу я”».

Из Люблина в Пшисху

Когда Мендл вместе с одним из своих друзей, разочаровавшись, оставил Люблин и поехал в Пшисху учиться у святого Йеѓуди, ученика Провидца, то по дороге он заболел. Его друг кинулся к Йеѓуди и попросил его молиться за Мендла. «Вы что же, уехали из Люблина, ничего не сказав рабби?» — спросил Йеѓуди. Услышав, что так оно и было, Йеѓуди пошел с ним в корчму. «Как только ты выздоровеешь, – сказал он Мендлу, – вы отправитесь в Люблин и попросите у рабби разрешения оставить его». Мендл покачал головой. «Я никогда не сожалею о правильных решениях», – сказал он. Йеѓуди посмотрел на него долгим изучающим взглядом и наконец сказал: «Если ты так уверен в своих суждениях, то ты, несомненно, поправишься». Так оно и вышло.

Но когда Мендл поправился и пришел к нему, Йеѓуди сказал: «Писание гласит: “Благо мужу, несущему бремя заповедей в юности своей”. При этих словах юноша почувствовал, что готовность искренне служить Богу охватила все его существо.

Какое-то время спустя Провидец спросил Йеѓуди, есть ли среди его учеников стоящие молодые люди. Тот ответил: «Мендл хочет быть стоящим». Через много-много лет, когда рабби Мендл из Коцка был уже пожилым человеком, он припомнил и этот вопрос, и этот ответ. «Тогда я еще не стремился быть стоящим. Но с того момента, как святой Йеѓуди сказал такое про меня, я захотел быть стоящим – и стал».

После смерти Йе ѓ уди

Рабби Мендл рассказывал эту историю своему ученику рабби Ханоху: «Когда святой Йеѓуди лежал в постели больной, все кругом читали псалмы, а я стоял возле печки, не желая читать псалмы. Ко мне подошел рабби Буним и спросил: “Почему ты так испытываешь волю Небес?” – но я его тогда не понял. После смерти Йеѓуди он сказал: “Все кончено. Рабби с нами больше нет, но он оставил нам страх Божий, и там, где есть слово рабби, там есть и он сам”. На это я ничего не сказал, только стал искать повсюду слово рабби. И, не найдя, ушел к рабби Буниму».

Предложение

Рассказывают, что когда его учитель умер, рабби Мендл был в смятении, не зная, кто теперь станет его наставником. И рассказывают также, что Йеѓуди явился ему во сне и попытался утешить его, говоря, что будет по-прежнему наставлять его. «Мне не нужен учитель из другого мира», – ответил Мендл.

Отвращение

Одна дама, жившая в Варшаве и известная своей благотворительностью, посетила рабби Бунима в Пшисхе и передала ему некоторую сумму денег для распределения между достойными нуждающимися молодыми людьми в доме учения. Цадик доверил это одному из своих учеников. Когда тот кончил раздачу денег, в комнату вошел рабби Мендл в рваном пальто, из старой подкладки которого вылезали клочья ваты. «Какая жалость! – воскликнул молодой человек, распределявший помощь. – Я совсем забыл про тебя, а денег больше не осталось!»

«Деньги!» – сказал рабби Мендл и сплюнул. И потом на протяжении нескольких недель он не мог видеть без отвращения даже мелкие монеты.

Беседа

Рабби Буним однажды сказал рабби Мендлу, своему ученику: «Если меня отправят в ад – что мне делать?»

Мендл на это ничего не ответил.

После паузы рабби Буним сказал: «Вот что я, пожалуй, сделаю. Наши мудрецы говорят: “Если высылают ученика, то с ним высылают и его учителей”. Я им и скажу: “Приведите сюда моих учителей, Провидца из Люблина и святого Йеѓуди!”»

Тут Мендл прервал молчание: «С вами-то, конечно, дело так далеко не зайдет, но что касается меня, то я постараюсь это запомнить».

Скрытые похороны

Рабби Мендла не было при смерти его учителя рабби Бунима, потому что в этот день он был на свадьбе своего сына. Уже на смертном одре рабби Буним умолил Мендла оставить его и поехать на свадьбу, причем не желал слышать никаких возражений.

После свадьбы рабби Мендл узнал, что его учитель умер и что похороны уже состоялись. Он приехал в Пшисху, попросил ключи от комнаты, где умер его учитель, и заперся там. Долгое время спустя он вышел из комнаты и сказал собравшимся друзьям: «Только мне, и больше никому, довелось присутствовать на похоронах рабби».

Зачем построили этот замок

Однажды, будучи в окрестностях Пулав, рабби Мендл побывал в замке князей Чарторыских. Он обошел его, комнату за комнатой, а затем спустился в сад, где тоже провел немало времени. Как раз тогда в Пулавы приехал рабби Исраэль, сын Провидца из Люблина. Узнав, что рабби Мендл побывал в замке, он рассказал вот какую историю:

«Мы с моим отцом, да будет благословенна его память, проезжали тут, еще когда замок только строился. Мой отец окинул взглядом строящееся здание и сказал: “Для кого они его строят? Для цадика, который когда-нибудь побывает здесь”. Поскольку цадик уже побывал в замке, я правильно сделаю, если отправлюсь туда и повидаю цадика».

Суббота

Рабби Мендл из Коцка сказал однажды одному из своих хасидов: «Знаешь ли ты, кто я такой? Был рабби Бер, и был рабби Шмелке, и был рабби Элимелех, и был рабби из Люблина, и был святой Йеѓуди, и был рабби Буним. Я – седьмой. Я – квинтэссенция их всех. Я – суббота».

О его душе

Рабби Мендл из Коцка сказал однажды своему зятю: «Моя душа – из времен, предшествовавших разрушению Храма. Я не ровня людишкам сегодняшнего дня. И я пришел в этот мир для того, чтобы провести различие между святым и нечестивым».

Небеса

Цадик, противостоявший рабби из Коцка, направил ему послание: «Я столь велик, что достигаю седьмого неба». На это рабби из Коцка ответил: «А я столь мал, что все семь небес покоятся на мне».

Верный человек

Эту историю рассказал ученик рабби из Коцка: «Однажды, находясь в комнате моего учителя, рабби из Коцка, я осознал смысл сказанного в Книге Притчей царя Шломо: “Но верного человека кто найдет?”. Это не значит, что таких верных лишь один на тысячу. Это значит, что верного человека, то есть человека, которому возможно по-настоящему доверять, вовсе не сыщешь, поскольку он скрыт – ты можешь стоять буквально рядом с ним и не видеть его».

Зрение и вера

Рабби из Коцка так говаривал о некоторых цадиках его дней: «Они утверждают, что в праздник Суккот они видели в своей сукке семерых ушпизин, почетных гостей. Я при этом полагаюсь на свою веру. Вера яснее и совершеннее, чем зрение».

Шуба

Рабби из Коцка однажды сказал об одном известном рабби: «Это цадик в шубе». Ученики попросили рабби пояснить смысл сказанного. «Зимой один человек покупает шубу, – объяснил рабби, – а другой – дрова. Какова же разница между ними? Первый хочет согреться сам, а второй – еще и согреть других».

Грех Кораха

Ученик спросил рабби из Коцка, почему Корах выступил против Моше и Аѓарона.

«Он увидел, – отвечал рабби, – что когда он стоял среди поющих левитов, то великие дары нисходили на него. И он возмечтал, что если он будет стоять в Скинии, с курильницей, то ему суждены еще большие дары. Он не знал, что обязан своими благами тому, что Аѓарон стоит на своем месте, а он, Корах, – на своем».

Радость Торы

Хасид рассказывал своему сыну: «Однажды я был в Коцке в Сим-хат Тора, и рабби, обносивший свиток Торы вокруг бимы, подошел к тому месту, где я стоял, и сказал стих из псалма: “И в Храме Его все возвещает о славе”. Тогда я почувствовал, будто я оказался в Небесном храме и слышу голоса ангелов, возглашающих: “Слава!” Я лишился чувств и пришел в себя уже совсем другим человеком».

Свыше

Рабби из Коцка спросили, откуда ему известно, какие советы следует давать хасидам, обращающимся к нему по вопросам коммерции, – ведь он, несомненно, стоит выше всех дел такого рода. Он ответил: «А откуда бы еще можно было видеть все на свете?»

Ибо сказано…

Когда рабби Ицхак-Меир, ставший потом рабби из Гур, в первый раз побывал в Коцке, он заметил, что дом цадика и неухоженный, и заброшенный, а каких-то вещей явно недостает. Однажды он слышал, как Фейвл, слуга, сетовал жене рабби: «Да как же тут не красть, когда все лежит на виду – приходи и бери!» И тут рабби прикрикнул на него из своей комнаты: «Фейвл, но ведь сказано же: «Не кради!» Услышав это, рабби Ицхак-Меир вдруг ощутил всю безусловность этой заповеди – для кого бы то ни было и относительно чего бы то ни было.

После пробуждения

Однажды утром после молитвы рабби из Коцка сказал: «Когда я проснулся сегодня, мне почудилось, что меня нет в живых. Я открыл глаза, посмотрел на свои руки и убедился, что я могу ими двигать. Тогда я умыл руки. Потом я посмотрел на свои ноги и убедился, что могу двигаться. Тогда я сделал несколько шагов. Потом я произнес благословение “Благословен Ты, воскрешающий мертвых” и окончательно убедился, что я жив».

Хозяин замка

Однажды рабби Мендл говорил со своими хасидами о притче мидраша: некий человек проходил мимо замка и, увидев, что здание охвачено пожаром, который никто не пытается потушить, решил, что замок никому не принадлежит; но тут некто, выглянув из окна, закричал: «Я – хозяин этого замка!» И всех слушавших рабби охватило чувство глубочайшего почтения: «Замок горит, но у него есть хозяин».

И увидишь ты меня сзади

Толкуя стих из Писания «И увидишь ты Меня сзади, но лицо Мое не будет увидено тобою», рабби из Коцка заметил: «Говоря о спине Бога, мы имеем в виду все, что ставит нас в тупик и смущает; но ни одному из людей не дано увидеть Его лицо, где все – сама гармония».

Все вместе

Рабби из Коцка говаривал: «Сказано: “Законы правосудия Бога – истина, все они справедливы”. В этом мире мы видим одни законы, писанные для одного человека, и противоречащие ему законы, писанные для другого; ты удивляешься и не в состоянии понять, как и те и другие могут быть справедливыми. Но в грядущем мире мы увидим их все вместе и убедимся, что все они справедливы».

Для чего был создан человек?

Рабби Мендл из Коцка спросил однажды своего ученика рабби Яакова из Радзина: «Яаков, для чего был создан человек?» Тот ответил: «Чтобы иметь возможность совершенствовать свою душу».

«Яаков, – сказал цадик – разве это мы слышали от нашего учителя, рабби Бунима? Вовсе нет! Человек был создан для того, чтобы он мог возносить миры».

Лестница

Рабби Мендл из Коцка говорил своим ученикам: «Души спускаются из небесного предела на землю по лестнице. Затем эту лестницу убирают. А потом призывают души вернуться на небо. Есть души, которые при этом даже не двигаются с места, ибо разве можно подняться на небо без лестницы? Другие начинают подпрыгивать, но падают и после нескольких неудач оставляют всяческие попытки. Но есть и такие, кто понимают тщету своих усилий, но все же не оставляют стараний, раз за разом, пока Бог не протягивает им руку, помогая подняться».

Преимущество человека

Так говорил рабби Мендл относительно слов Писания: «Вот закон о жертве всесожжения»:

«Почему Бог требует, чтобы жертву приносили люди, а не ангелы? Жертва, приносимая ангелом, была бы много чище любой жертвы, приносимой человеком. Но Бог желает не только самого деяния, но и приготовления к деянию. Святые ангелы не в состоянии заниматься приготовлениями, они могут лишь совершить жертвоприношение. Приготовление – удел человека, который, столкнувшись с бесчисленными препятствиями, должен их все преодолеть. В этом и заключается преимущество трудов человеческих».

Погружение

Вот что говорил рабби из Коцка по поводу слов рабби Акивы «Бог есть воды погружения сынов Израиля» [в интерпретации Иеремии – «Источник воды живой»]: «Воды погружения очищают душу лишь тогда, когда человек полностью погружен в воду и ни волоса не остается на поверхности. Точно так же мы должны погружаться в божественное».

Обитание Бога

«Где место обитания Бога?»

Таким вопросом рабби Мендл любил удивлять ученых людей, приезжающих повидаться с ним. Те начинали смеяться: «Что за вопрос! Разве не весь мир – пристанище Его славы?»

И тогда рабби Мендл давал ответ на свой вопрос:

«Бог обитает там, куда его пускает человек».

Отцы и дети

Некий человек приехал к рабби Мендлу с жалобой на своих сыновей, которые отказываются его содержать, хотя он уже стар и более не способен зарабатывать себе на жизнь. «Я всегда был готов делать для них все, что угодно, – говорил он, – а теперь они не хотят и знать меня». Рабби молча возвел очи горе. «Вот как это бывает, – сказал он тихо. – Отец разделяет горести своих сынов, но они не хотят разделять отцовские горести».

Сосуд

Ученик рабби Мендла рассказал эту историю, уже будучи пожилым человеком, незадолго до своей смерти: «Вот первая мудрость, услышанная мною из уст рабби. Много мудрых слов я слышал от него за долгие годы, но это его высказывание навеки воспламенило мое сердце. Это был вечер субботы, после кидуша. Рабби сидел в своем большом кресле, и лицо его преобразилось, будто его душа оставила тело и витала где-то над ним. Он решительным жестом простер руки, совершил омовение, прочел благословение над хлебом и преломил хлеб. И потом он сказал:

“В этом мире есть мудрецы, ученики и мыслители. Все они думают о Божественных тайнах и пытаются постичь их. Но на что они способны? Лишь на то, что им дано на их ступени познания. Однако у святых сынов Израиля имеется сосуд, благодаря которому они в состоянии воспринять более, нежели дадено другим на такой ступени; они в состоянии воспринять то, что возможно лишь на ступени ангелов-хранителей. Вот что значат слова, сказанные на Синае: ‘Все, что говорил Бог, сделаем и будем слушать’. Ведь делая, мы и воспринимаем”».

Давая и получая

Рабби из Коцка спросили: «Почему Шавуот называется “временем, когда Тора была дарована нам”, а не временем, когда мы получили Тору?»

Рабби ответил: «Дарование Торы было в день, который мы отмечаем этим праздником, но получаем мы Тору во все времена. Тора была дарована нам всем в равной мере, но не в равной мере народ получает Тору».

На сердце твоем

Рабби Мендл из Коцка говорил: «“И будут слова эти, которые я заповедаю тебе сегодня, на сердце твоем”. Сказано: “на сердце твоем”, а не “в сердце твоем” – ибо случаются времена, когда сердце твое бывает закрытым для слов. Но слова будут лежать на сердце твоем, и когда в святой час твое сердце откроется, они проникнут в самую его глубину».

Чтобы не было у тебя чужого Бога

Рабби из Коцка спросили: «Каков особый смысл слов Давида: “Чтобы не было у тебя чужого бога и не поклонялся ты божеству чужеземному”?. Ведь разве не сказано уже в Десяти заповедях: “Да не будет у тебя иных богов, кроме меня?”»

Рабби ответил: «Смысл слов Давидова псалма таков: “Бог не должен быть для тебя чужим”».

Литые боги

Рабби из Коцка говорил: «Сказано: “Не делай себе литых богов”. Ибо когда ты думаешь о Боге, ты должен думать лишь о Нем, а не о литых богах, возникших в твоем воображении».

Изваяние образа

Ученики рабби из Коцка однажды обсуждали, почему сказано: «Остерегайтесь же, чтобы не забыть вам союз Бога, Всесильного вашего, который Он заключил с вами, и чтобы не сделать себе изваяние какого-либо образа, что повелел тебе Бог, Всесильный твой», – а не, как то следовало бы по смыслу: «что запретил тебе Бог, Всесильный твой». Цадик, слушавший этот спор, включился в обсуждение. «Тора предупреждает нас, – сказал он, – не делать себе изваяние какого-либо образа, как Бог, Всесильный наш, повелел нам».

Охотник

Рабби Мендл из Коцка рассказывал историю об охотнике, которого пророк Элияѓу повстречал в пустыне и спросил, почему тот живет в пустыне без Торы и без заповедей. Охотник попытался оправдаться: «Мне все никак не удавалось отыскать дорогу, ведущую к Богу».

«Но ведь ты, несомненно, не родился охотником, – сказал Элияѓу. – Скажи тогда, каким образом ты обучился этому ремеслу?»

«Нужда заставила меня», – ответил охотник.

На это пророк сказал: «А если бы ты столь же безысходно нуждался в вере в Бога, неужели ты думаешь, что твоя нужда не привела бы тебя к Нему?»

Страх

Рабби Мендл из Коцка спросил одного из своих хасидов:

– Ты когда-нибудь видел волка?

– Да, – ответил он.

– А ты боялся его?

– Да.

– Но ты понимал, что боишься его?

– Нет, – сказал хасид, – просто боялся, и все тут.

– Вот точно так же мы должны бояться Бога, – сказал рабби.

Два вида страха

Рабби Мендлу задали такой вопрос: «Когда народ стоял на горе Синай, то они сказали Моше: “Говори ты с нами, и услышим, пусть не говорит с нами Всесильный, а то мы умрем!” А Моше ответил: “Не бойтесь”. И далее он сказал, что Бог явился “для того, чтобы вас возвысить, и чтобы страх пред Ним был у вас, дабы вы не грешили”. Нет ли тут противоречия?»

Рабби Мендл сказал: «”Не бойтесь” означает: этот ваш страх, страх смерти – не тот страх, который нужен Богу. Он хочет, чтобы вы страшились Его, он хочет, чтобы вы боялись Его отдаленности и не впадали в грех, который отдалял бы вас от Него».

Что тебе до этого?

Некий хасид пришел к рабби из Коцка. «Рабби, – пожаловался он – я все размышляю и размышляю и похоже, что никак не могу остановиться».

– И о чем же ты размышляешь? – спросил его рабби.

– Я размышляю о том, существуют ли истинный суд и судья?

– А что тебе до этого?

– Но, рабби, если нет ни суда, ни судьи, то что же тогда значит все мироздание!

– А что тебе до этого?

– Но, рабби, если нет ни суда, ни судьи, то что же тогда значат все слова Торы!

– А что тебе до этого?

– Рабби! Как это – что тебе до этого? Я хочу знать, что думает мой рабби! Что может быть для меня важнее?

– Ну, если все это так много для тебя значит, – сказал рабби, – стало быть, ты хороший еврей. А хорошему еврею свойственно размышлять – ничего плохого с ним от этого не может случиться.

Беспокойство

Хасид пришел к рабби Мендлу и стал жаловаться на бедность и тяготы жизни.

«Не беспокойся, – сказал ему рабби. – Молись Богу от всего сердца, и милосердный Бог сжалится над тобой».

«Но я не умею молиться от всего сердца», – сказал хасид.

Рабби Мендл посмотрел на него с жалостью.

«Вот тогда у тебя есть настоящая причина для беспокойства».

Святость

Сказано: «И людьми святыми будьте мне».

Рабби из Коцка объяснял: «Вы будете святыми мне, но как люди, вы будете святыми в пределах человеческих сил».

Недостаток

Некий человек пришел к рабби из Коцка и рассказал ему о том, что его огорчает.

«Люди называют меня ханжой, – сказал он, – но ведь это недостаток. Почему они считают меня ханжой? Почему не благочестивым человеком?»

«Ханжа, – ответил ему рабби, – это человек, для которого основные наказы благочестия становятся второстепенными, а второстепенные приобретают неоправданную важность».

Издалека

Вот как рабби Мендл толковал стих из Писания: «Разве только вблизи Я Бог, а издалека не Бог?»

«“Издалека” относится к грешникам, а “вблизи” относится к праведникам. Бог говорит: “Разве мне нужны только те, кто уже и так близок ко мне, разве мне нужны только праведники? Нет, мне нужны и те, кто далек от меня, мне нужны также и грешники!”»

«Пути» нечестивых

Вот как рабби Мендл толковал стих из Писания: «Оставит нечестивый путь свой».

«Разве у нечестивого есть свой путь? Он не идет, а блуждает. Сказанное же означает: пусть нечестивый оставит то, что он считает “путем” и что на деле есть заблуждение».

Оправа

Рабби Мендл говаривал: «Чем крупнее и красивее драгоценный камень, тем больше его оправа. Чем величественнее и прекраснее душа, тем более велика ее “оболочка”».

Великая тайна

Рабби Мендл говаривал: «Тот, кто учит Тору, хотя она и не трогает его душу, кто грешит и находит себе извинения, кто молится лишь потому, что точно так же молился вчера, – да самый отъявленный негодяй лучше его!»

Неделя и суббота

Однажды рабби из Коцка сказал рабби Ицхаку-Меиру из Гур: «Не представляю, чего они от меня хотят! Целую неделю он делает все, что заблагорассудится, но вот приходит суббота, он надевает черный кафтан, подпоясывается черным поясом, нахлобучивает черный штраймл – и нате вам, пожалуйста: радуется субботе, как жених радуется невесте. А я вот что скажу: как человек проводит неделю, так он должен проводить и субботу.

Честность

Рабби из Коцка говорил своим хасидам: «Что это за разговоры насчет того, что надо “молиться честно”? Что это значит – “честно молиться”»?

И когда они были не в силах понять его вопрос, он добавлял:

«Разве вообще есть такие вещи, которые мы не обязаны делать честно?»

Между сердцем и головой

Рабби Мендл требовал от своих хасидов, чтобы они ничего не повязывали на шею во время молитвы – чтобы, как он говаривал, не было никаких препятствий между сердцем и головой.

Молитва и еда

Рабби Мендла однажды спросили: «Сказано: “И служите Богу Всесильному вашему, и он благословит хлеб твой и воду твою”. Почему сначала сказано “вы” – “вы служите”, а потом “ты” – “твой хлеб”»?

Рабби объяснил: «Служить – значит молиться. Когда человек молится, то, даже если он делает это в одиночку, все равно он должен ощущать свое единение со всем народом Израиля. Таким образом, истинная молитва совершается всей общиной. Но когда человек ест, то он ест один, сколько бы людей ни сидело за столом».

Три принципа

Рабби Мендл из Коцка однажды сказал своим хасидам: «Чего я от вас прошу? Прошу я всего лишь три вещи: не смотреть искоса на окружающих, не лезть в чужие дела и не думать только о себе».

Сравнивая одно с другим

Некто однажды сказал рабби Мендлу, что такой-то человек более значителен, чем такой-то, причем обоих он назвал по имени. Рабби Мендл ответил: «Если я есть я, потому что я есть я, а ты есть ты, потому что ты есть ты, тогда я есть я, а ты есть ты. Но если я есть я, потому что ты есть ты, а ты есть ты, потому что я есть я, тогда я – не я и ты – не ты».

Идолопоклонство

Рабби из Коцка говаривал: «Когда человек с почтением смотрит на кого-то, кто есть никто, – тогда это называется идолопоклонством».

Фальшивый мир

Рабби Мендл из Коцка и рабби Ицхак из Ворки вместе учились у мудрого рабби Бунима, были друзьями, и их братские отношения никогда не расстраивались. Однако их хасиды имели различные взгляды на Учение и не всегда сходились во мнениях. Однажды оба цадика оказались в одном городе. После взаимных приветствий рабби Ицхак сказал: «У меня есть хорошие новости. Наши ученики наконец помирились». Но рабби Мендла это рассердило, и он воскликнул, сверкнув глазами: «Значит, силы обмана одерживают верх, и Сатана скоро изгонит истину из этого мира!»

«Что ты говоришь?» – растерянно переспросил рабби Ицхак.

Рабби Мендл продолжил: «Помнишь, в мидраше говорится о том, как Бог готовился создать человека и как ангелы разделились во мнениях? Любовь сказала: “Пусть он будет создан – ведь он будет создан для любви”. Истина сказала: “Не следует его создавать – он станет источником обмана”. Справедливость сказала: “Пусть он будет создан – это будет справедливо”. Мир сказал: “Не следует его создавать – он станет источником споров и ссор”. Что же сделал Бог? Он схватил Истину и швырнул ее на землю. Ты когда-нибудь задумывался над этой историей? Странновато звучит, не так ли? Истина повержена ниц и уже более не препятствует созданию человека. Но что же делает Бог с Миром, какой ответ Он дал Миру?»

Рабби из Ворки промолчал.

«Ну, так посуди сам, – сказал рабби Мендл. – Наши мудрецы учат нас, что споры и ссоры во имя Небес изначально связаны с Истиной. После того, как Истина оказалась поверженной, Мир осознал, что Мир без Истины – это фальшивый мир».

Чего нельзя подделать

Рабби из Коцка сказал: «Все на свете поддается подделке – кроме истины. Потому что фальшивая истина перестает быть истиной».

Умножать познания

Вот что сказал рабби Мендл о словах Шломо «Кто умножает познания, умножает скорбь»:

«Человеку следует умножать свои знания, даже если при этом он и умножает свои скорби».

Сыновья

Некий человек пришел к рабби Мендлу и спросил, как ему сделать своих сыновей приверженными к изучению Торы. Рабби ответил: «Если ты и в самом деле хочешь, чтобы они изучали Тору, то тебе самому следует проводить больше времени за таким занятием, и тогда они последуют твоему примеру. В противном случае не только они не станут ревностными знатоками Торы, но и детей своих отвадят от этого занятия, и детей своих детей. Ибо сказано: “Только берегись и весьма оберегай душу свою, чтобы не забыл ты того, что видели глаза твои… и поведай сынам твоим и сынам сынов твоих”. Если ты сам забудешь Тору, твои сыновья также забудут ее и станут лишь понуждать своих сыновей изучать ее, а те также забудут Тору, говоря сынам своим, что им следует учить Тору, и тогда вообще не останется знающих Тору».

Высокие цены

Однажды, когда цены в Коцке и окрестностях сильно поднялись, хасиды, приехавшие к рабби на субботу, хотели отправиться домой уже на следующий день, но рабби все откладывал их отъезд. Его жена возилась у печи, когда он пришел на кухню, покуривая свою трубочку. «Мендл, – сказала она, – зачем ты задерживаешь хасидов? Цены в корчме высоки и им приходится так много платить за еду!»

«Почему еда стала такой дорогой? – сказал Мендл. – Да потому, что люди постоянно едят. Если бы они постоянно учились, то дорогой стала бы учеба, а еда была бы дешевой».

Чудеса

Рабби Мендлу из Коцка рассказали о человеке, владеющим чудесным секретом и знающем, как создать голема. «Это не много значит, – ответил рабби. – А вот известно ли ему тайное искусство создания хасидов?»

Как бондарь

В один из дней рабби Мендл из Ворки, сын рабби Ицхака из Ворки, вышел из комнаты рабби Мендла из Коцка умаянный и весь в поту. Он присел на лавку у входа в дом, чтобы немного прийти в себя, и сказал окружившим его хасидам: «Ну, я вам доложу, наш святой рабби разобрал меня по косточкам, испытывал меня, как бондарь бочку».

Главный выигрыш

Рабби Йехиэль-Меир, будущий рабби из Гостынина, человек бедный, пришел к своему учителю рабби Мендлу из Коцка, широко улыбаясь, и сообщил, что ему достался главный выигрыш в лотерее. «Ну, уж я-то здесь и вовсе не при чем», – сказал цадик. Рабби Йехиэль отправился домой и раздал все выигранные деньги своим нуждающимся друзьям.

Как у кого заведено

Хасид рабби из Коцка и хасид рабби из Чернобыля обсуждали, что и как у них заведено.

Ученик рабби из Чернобыля рассказал: «Мы бодрствуем всю ночь с четверга на пятницу, в пятницу мы раздаем пожертвования в соответствии с нашими достатками, а в субботу мы читаем всю Книгу Псалмов».

«А мы, – рассказал хасид из Коцка, – бодрствуем каждую ночь, покуда хватает сил, раздаем пожертвования, когда встречаем нуждающихся людей, если при этом у нас есть деньги, и мы читаем те псалмы, которые уместны по ситуации, а не все подряд – ведь для того, чтобы написать всю Книгу Псалмов, Давиду понадобилось 70 лет упорных трудов».

Не кради

Рабби Йехиэль-Меир из Гостынина провел Шавуот в гостях у своего учителя в Коцке. Когда он вернулся домой, его тесть поинтересовался: «Ну что, тамошние люди воспринимают Тору иначе, чем в других местах?»

– Разумеется, – ответил ему зять.

– А как именно? – спросил тесть.

– Ну, вот хотя бы такой пример, – сказал рабби Йехиэль. – Как тут у нас понимается заповедь «Не укради»?

– Это значит, что не следует красть у своих ближних, – ответил его тесть. – По-моему, тут все ясно.

– Тогда об этом не следовало бы и говорить. Но в Коцке эта заповедь толкуется так: не кради у самого себя!

Разница

Когда размолвка между хасидами Коцка и хасидами Радошиц была в самом разгаре, рабби Иссахар-Бер из Радошиц сказал хасиду из Коцка: «Ваш учитель полагает, что если человек не может перелезть через препятствие, то он должен подлезть под него. А я считаю, что если он не может перелезть через препятствие, то все равно должен продолжать свои попытки».

Рабби Ицхак-Меир из Гура, ученик и друг рабби из Коцка, определил эту разницу иным образом (когда хасид рабби из Радошиц навестил его после смерти своего учителя): «Весь мир полагает, что между Коцком и Радошицами существуют размолвки на грани ненависти. Но это вовсе не так. В действительности мы расходимся лишь в одном: в Коцке стремятся приблизить сердца евреев к их Отцу Небесному, а в Радошицах – приблизить самого Отца Небесного к еврейским сердцам».

Между Коцком и Избицей

Некоторое время спустя после того, как рабби Мордехай-Йосеф из Избицы окончательно порвал отношения с Коцком и основал свою общину, некий хасид, последовавший за ним в Избицу, заехал в Коцк и зашел навестить рабби. Рабби Мендл внимательно посмотрел на него и спросил: «Кто это?», как будто бы он видел этого хасида впервые в жизни. А когда хасид спросил с сильнейшей душевной болью: «Рабби меня не узнает?» – тот ответил: «Быть не может, чтобы это был ты! Ведь наши мудрецы говорят: “И пусть страх перед твоим учителем будет подобен страху перед гневом небесным”. А разве могут быть два неба?»

Скажи сынам Израиля

Когда ученик рабби из Лешно приехал повидать рабби из Коцка, тот сказал ему: «Передай мои приветствия твоему учителю. Я его очень люблю. Но только для чего он взывает к Богу, дабы тот послал Машиаха? Почему бы ему не воззвать к сынами Израиля, дабы они обратили свои сердца к Богу? Ведь сказано же: “Что ты вопиешь ко Мне? Скажи сынам Израиля”».

Три столпа [215]

Рабби Мендл говаривал: «На трех столпах держится этот мир: Тора, служение Господу и добрые дела; и по мере того, как мир движется к своему концу, первые два столпа дали трещину, и лишь добрые дела остаются неизменными. И тогда истиной станет то, что было сказано: “Сион искупится правосудием”».

Заветный миг

Рабби из Коцка говорил: «Поколение за поколением прилагали свои усилия, дабы приблизить приход Машиаха, каждое поколение делало все от них зависящее, но безуспешно. Оказалось, что никому не под силу приблизить приход Машиаха. Но настанет день, когда все евреи будут трудиться, добывая свой хлеб насущный, и души их будут исполнены смятения, – и тогда он придет».

Те, кто не в состоянии молиться

В канун Йом Кипур рабби Мендл сказал одному из своих хасидов: «Герш, ты станешь молиться за тех евреев, которые не в состоянии молиться, за тех евреев, которые в поле и в лесу, за тех, кто здесь, и за тех, кого здесь нет, и не только за живых, но и за мертвых. Потому что, поверь мне, наш дом молитвы исполнен душами!»

Приют любви

Рабби Мендла однажды спросили: «В былые времена все хасиды любили друг друга. Почему же сейчас все стало иначе?»

Он ответил: «На Небесах есть приют любви. Его основал рабби из Бердичева для всего рода человеческого, и вот потому хасиды прониклись любовью друг к другу. Но нечестивые также смогли найти туда дорогу, захватив нашу любовь ради своих обыденных любовей. И тогда цадику пришлось закрыть этот приют».

Угол

Сказано: «Он полагает предел тьме».

Всякий раз, читая эти слова, рабби Мендл говорил: «Всего лишь один маленький уголок – Бог оставил один маленький уголок в темноте, чтобы человеку было где спрятаться».

Зачем мне писать книгу?

Хасиды рабби Мендла спрашивали его, почему он никак не напишет книгу. Наконец он дал им вот какой ответ:

«Допустим, я написал эту книгу. Кто же ее купит? Наши хасиды. Но когда им читать эту книгу, если всю неделю они заняты тем, что зарабатывают себе на жизнь? Допустим, они смогут читать эту книгу в субботу. Но когда же им найти время в субботу? Сначала они идут в микву, затем им надо учиться и молиться, а затем наступает время субботней трапезы. Но наконец трапеза подошла к концу, и можно заняться чтением. Вот один из купивших книгу ложится на диван и открывает книгу. Но после сытной еды его тянет ко сну. Глаза закрываются, и книга выскальзывает из рук на пол. Вот и скажите, зачем мне писать эту книгу?»

Священный козел

Рабби Ицхак из Ворки был в числе тех немногих, кого рабби Мендл допускал к себе в то время, когда он удалился от мира. Однажды рабби Ицхак приехал в Коцк после долгого отсутствия; он постучался в дверь и приветствовал рабби Мендла словами: «Мир тебе, рабби».

«С какой стати ты называешь меня рабби? – буркнул рабби Мендл. – Я не рабби. Разве ты не узнал меня? Я – козел! Я – священный козел. Помнишь эту историю?

Старый еврей, идучи из дома учения, потерял свою роговую табакерку и принялся причитать: “Надо же, чтобы еще и такое случилось со мною! Мало нам нашего вавилонского пленения! О горе мне, горе, потерял я свою роговую табакерку!” И тут он повстречал священного козла. Священный козел гордо шествовал по земле, и кончики его черных рогов касались звезд. Услыхав сетования старого еврея, он склонился к нему и сказал: “Отрежь кусочек от моих рогов и сделай себе новую табакерку”. Старый еврей так и поступил. Потом он наполнил новую табакерку свежим табаком и отправился в дом учения, где стал угощать всех желающих. Каждый брал понюшку и каждый говорил: “Ах, какой замечательный табак! Наверное, потому, что ты держишь его в такой табакерке. Ах, какая замечательная табакерка! Где ты такую достал?” И старый еврей рассказал о добром священном козле. Тогда один за другим евреи отправились на улицу в поисках священного козла. Священный козел по-прежнему гордо шествовал по земле, и кончики его черных рогов по-прежнему касались звезд. Один за другим подходили к нему евреи и просили позволения отрезать кусочек от его рогов. И тот, наклоняясь к просящему, позволял ему отрезать кусочек. Много табакерок было сделано таким образом, и молва об этих чудесных табакерках распространилась по всему свету. Священный козел не мог уже сделать и шагу, чтобы кто-нибудь не попросил его позволения отрезать еще кусочек от его рогов.

Священный козел и по сей день, как и прежде, гордо шествует по земле, вот только рогов у него совсем не осталось».

Очки

Со временем у рабби Мендла стали болеть глаза, и ему посоветовали носить очки. Но он категорически отказался: «Я не стану возводить стену между моими глазами и священной Торой!»

В лесах

Как-то ближе к концу своей жизни рабби Мендл из Коцка сказал: «Я всегда полагал, что число моих хасидов не должно превышать четыре сотни. Мы отправились бы с ними в леса, и я кормил бы их манной, и они постигли бы добрую власть Бога».

 

Ицхак из Ворки

Работник, пренебрегавший своими обязанностями

Рабби Ицхак из Ворки однажды упрекнул одного из своих сыновей в том, что он недостаточно усердно учил Тору. Когда тот, будучи уже главой семейства, в свое оправдание сослался было на многочисленные домашние дела и неприятности, рабби рассказал ему следующую историю:

«Когда я еще работал переписчиком у некоей дамы-благотворительницы, я как-то увидел, что ее управляющий бьет работника за недостаточное усердие. И я удивился тому, как этот работник, снеся побои, стал косить траву еще усерднее. Улучив момент, я спросил этого работника, почему он удвоил свое рвение. “Ты, глупый еврей, – ответил он, – неужели тебе не ясно, что я получил свое за плохую работу. Так что нечего удивляться, если после побоев я набросился на работу, не щадя сил”. С тобой происходит то же самое, сын мой: все твои неприятности оттого, что ты пренебрегаешь изучением Торы».

Все зависит от самого себя

Однажды рабби Ицхак принимал у себя нескольких уважаемых членов общины, и разговор зашел о ценности честного и добросовестного слуги. Гости утверждали, что хороший слуга сам в состоянии организовать хозяйство, и ссылались на пример Иосифа, преуспевавшего при дворе фараона. Рабби Ицхак высказал свое несогласие. «Раньше я тоже так считал, но мой учитель убедил меня, что все зависит от хозяина дома. Видите ли, в первые годы после свадьбы жена доставляла мне немало неприятностей, и хотя сам я по возможности старался мириться с ее поведением, мне было жалко слуг. Вот почему я отправился к моему учителю, рабби Давиду из Лелова, чтобы посоветоваться, не следует ли мне принять какие-то меры в отношении моей жены. На это мой учитель ответил коротко: “Зачем ты спрашиваешь у меня? Спроси у себя самого”. Я раздумывал над этими словами довольно долго, прежде чем до меня дошла их суть. Но в полной мере я осознал их сокровенный смысл, лишь припомнив слова Баал Шем Това: “Есть мысль, есть речь, и есть действие. Мысль – это жена человека, речь – это его дети, и действие – его слуги. Преуспеет тот, кто в состоянии властвовать над всеми тремя”. И тогда я понял, что имел в виду мой учитель: все зависит от меня самого».

Умереть и жить

Комментируя слова псалма: «Не умру я, но буду жить и возвещать о деяниях Бога», рабби Ицхак говорил: «Чтобы жить по-настоящему, человек должен обратиться к мысли о смерти. Однако, сделав это, он осознает, что его удел – не умирать, но жить».

Адамов грех

Рабби Ицхака спросили: «Какой грех в действительности совершил Адам?»

«Истинный грех Адама, – ответил рабби, – состоял в том, что он тревожился о дне завтрашнем. Вот что змей смог внушить ему: “Ты не в состоянии служить Богу, ибо ты не можешь знать разницу между добром и злом, и потому не в состоянии сделать свой выбор. Съешь этот плод, и ты обретешь возможность отличать добро от зла – тогда ты сможешь выбрать добро и быть за это вознагражденным”. Адам прислушался к этим словам – в том и была его провинность. Он был обеспокоен тем, что не может служить Богу – хотя его служение Богу в тот час заключалось в одном: повиноваться слову Бога и устоять перед змеем».

Клеветник

Некий человек делал все от него зависящее, чтобы возмутить хасидов рабби Ицхака из Ворки против их учителя, распространяя о нем всяческую клевету. Это беспокоило хасидов, и они поставили цадика в известность. Рабби Ицхак позвал к себе этого человека и поговорил с ним с глазу на глаз. «Глупец, – сказал он ему, – зачем же ты распространяешь обо мне всяческие небылицы, за что тебя и называют лжецом? Хочешь, я расскажу тебе всю правду про себя? Тогда ты сможешь говорить обо мне все, что захочешь, и никто не упрекнет тебя в клевете».

Приношение

Рабби Ицхак навестил рабби из Коцка в ту субботу, когда читается недельная глава Торы о приношениях. Как раз в это время рабби из Коцка начал жить в затворничестве, принимая только самых близких друзей, таких как рабби из Ворки.

«Отчего, – спросил рабби из Ворки, – ты решил отстраниться от людей?»

Рабби Мендл ответил: «Прочитай, что сказано в сегодняшней главе Торы: “Пусть возьмут приношения для Меня” – “для Меня” значит “Во имя Меня”. Когда еврей намеревается идти верным путем, путем Бога, то он не может не делать приношений. Он должен принести в жертву все свои отношения с людьми – и не только с дурными людьми, но и с людьми достойными, поскольку ниже мы читаем: “[Приношения] от каждого человека, сердце которого пожелает того”».

«Но ответ на все, сказанное сейчас тобою, – отозвался рабби из Ворки, – также содержится в сегодняшней главе Торы, в том же стихе: “Пусть возьмут приношения для Меня”. Когда еврей желает идти верным путем, путем Бога, то он должен принимать все, что ему приносит каждый человек. Он не должен отказываться от своих отношений с людьми и должен получать от каждого из них все, что те могут дать ему для следования путем Бога. Но тут есть одна оговорка. Он не сможет получить ничего от человека, сердце которого закрыто для других. Лишь человек, “сердце которого пожелает того”, в состоянии делать приношения».

Его достоинство

Некий человек пришел к рабби Ицхаку с вопросом: «Мне непонятна история, рассказанная в Талмуде о рабби Зейре, – сказал этот человек. – Там говорится, что когда ученики рабби Зейры спросили его о причинах его долголетия, тот ответил, что никогда не радовался несчастьям других людей. Но разве это можно назвать достоинством?»

Рабби сказал: «Это означает следующее: я никогда не мог радоваться своему благополучию, когда я слышал о чьих-нибудь несчастьях».

В алфавитном порядке

Рабби Ицхака спросили: «Почему в Йом Кипур мы, каясь в своих грехах, перечисляем их в алфавитном порядке?»

На это рабби ответил: «Будь это как-нибудь иначе, мы бы никогда не прекратили бить себя в грудь – потому что нет конца нашим грехам и нет конца осознанию наших грехов, но все же есть конец алфавиту».

Глас небесный

Рабби Ицхака спросили, как надо понимать высказывание наших мудрецов: «Следует делать все, что говорит тебе хозяин, кроме одного: когда он велит тебе идти прочь». Ведь разве мы не должны повиноваться нашему хозяину, когда он велит нам идти прочь?

На это рабби ответил: «Правы те, кто понимает, что здесь под “хозяином” подразумевается “Бог”. Мы должны повиноваться Ему во всем – кроме того, когда он изгоняет нас от себя. Ибо нам известно: “думает Он о том, чтобы не был отторгнут от Него и совсем отверженный”. Вот в чем заключается истина: тот, кто совершил наибольшие прегрешения, должен и претерпеть больше других, возвращаясь к Богу. Глас небесный провозвещает, что возвращение грешника на истинный путь не угодно Господу и не будет принято. Однако если грешник не впадает в отчаяние, если он, несмотря ни на что, обращается к Господу, тогда он спасен. Рассказывают, что когда великий отступник Элиша бен Авуя, по прозвищу Ахер, то есть Другой, услышал глас небесный: «Возвратитесь, дети-отступники» – все, кроме Ахера, он порвал все узы, связывавшие его с Торой и общиной, и отрекся от истины. Следовало ли ему не поверить гласу небесному, который обратился прямо к нему – и, следовательно, хотел сказать что-то именно ему? Возможно, это бы ему и не помогло. И все же Божественное милосердие висит на волоске: если бы он обратился к Господу, то, возможно, и был бы спасен».

Падшая женщина

Вдова пришла к рабби Ицхаку с жалобой, что некие торговцы, у которых ее покойный муж работал переписчиком, отказываются платить деньги, которые они задолжали мужу еще при жизни, и их не трогает ее тяжелое положение. Цадик пригласил к себе этих торговцев, которые в один голос заявили: «Разве можно слушать эту безнравственную женщину! Ее муж умер три года тому назад, а полгода тому назад она родила!»

«Эта женщина, – сказал рабби, – стала падшей из-за своей бедности».

По прошествии тридцати лет

Некий человек тридцать лет жил затворником, посвятив себя изучению Торы. Отказавшись от затворничества, он прослышал о рабби Ицхаке и отправился к нему. По пути он представлял себе, как будет польщен цадик и как он обрадуется приходу такого ученого человека, который столь долгое время посвятил изучению Торы. Когда он предстал перед рабби Ицхаком, тот сказал ему: «Ты такой ученый человек, и ты приложил столько усилий для изучения Торы на продолжении столь долгого времени – несомненно, ты знаешь, что говорит Бог». Человек этот смутился и растерялся. Наконец он сказал неуверенным голосом: «Бог говорит, что мы должны молиться и учиться». Цадик рассмеялся. «Ты не понимаешь, о чем я тебя спрашиваю», – сказал он. Человек покинул цадика в расстроенных чувствах. Однако он приходил к рабби Ицхаку еще и еще, и всякий раз цадик встречал его все тем же вопросом. Наконец он решил отправиться домой и пришел попрощаться с цадиком.

«И что же ты постиг за все эти годы, – спросил рабби Ицхак, – если ты даже не знаешь, что говорит Бог!» Человек расплакался и сказал: «Рабби, для того я и пришел – узнать то, чего не знаю».

«Это сказано в книге пророка Иеремии, – ответил цадик. – “Если спрячется человек в тайнике, то разве Я его не увижу? – сказал Господь”. И вот что это значит: “Если спрячется человек в тайнике” означает – если человек закроется на тридцать лет в своей комнате и будет изучать Тору; “разве Я его не увижу?” означает – я могу и не захотеть смотреть на такого человека; “сказал Господь” означает – вот что говорит Бог.

Потрясенный до глубины души, этот человек лишился на какое-то время не только дара речи, но и способности мыслить. Наконец он спросил со вздохом: «Рабби, можно один вопрос?»

«Спрашивай», – сказал цадик.

«Что предписано делать в тех случаях, – спросил человек, – когда клочки и обрывки священной книги упали на землю?»

«Их следует поднять, – ответил цадик, – а иначе они будут уничтожены безвозвратно».

Человек упал ниц перед цадиком. «Рабби, рабби, – заплакал он, – вот лежит сосуд, полный обрывков Писания. Спаси его от уничтожения!»

Цадик обеими руками приподнял его с пола и посадил рядом с собой. Затем он завел с ним беседу и помог ему своим словом.

Гостеприимство

Когда рабби Ицхак жил в городе Коньске, один богатый человек пригласил его на торжественный обед. Войдя в ворота, цадик увидел, что передний двор ярко освещен фонарями, а ступени дома покрыты ковром. И он отказался идти далее, пока хозяин не погасит фонари и не уберет ковры – или же пока не даст обещание, что точно таким же образом тот будет принимать и всех прочих, не столь именитых гостей.

«Нам заповедано быть гостеприимными, – сказал цадик. – И точно так же, как предписано не делать различий между двумя бараньими рогами, когда приходит час трубить в шофар, мы не можем делать различий между нашими гостями». Хозяин дома умолял рабби отказаться от его требования, да только напрасно. В конце концов он вынужден был уступить, и потому, не будучи в силах пообещать такой же прием всем без исключения, он распорядился привести свой дом в обычный будничный вид.

Заповедь и деньги

Рабби Ицхак однажды с похвалой отозвался о хозяине корчмы, который делал все от него зависящее, чтобы удовлетворить пожелания каждого постояльца. «Как ревностно этот человек выполняет заповедь гостеприимства», – заметил рабби. «Но ему за это платят», – возразил кто-то из присутствовавших. «Он берет деньги, – ответил цадик, – для того, чтобы иметь возможность выполнять заповедь».

Цадики и построение Храма

Рабби Ицхака однажды спросили: «Как нам следует понимать высказывание “Цадик, при жизни которого не был построен Храм, вовсе не цадик”? Означает ли это, что все цадики, жившие со дня разрушения Храма, не были цадиками?»

Рабби Ицхак объяснил: «Цадики всегда причастны к построению верховного святилища. Тот же, кто не участвует в строительстве, – тот просто не цадик».

Верный слуга

В мидраше говорится: ангелы-хранители однажды сказали Богу: «Ты позволил Моше писать все, что он считает нужным, и теперь ничто не может помешать ему объявить народу Израиля: это я дал вам Тору».

На это Бог ответил: «Так Моше никогда не поступит, но если даже он это сделает, все равно он будет хранить верность мне».

Ученики рабби Ицхака из Ворки однажды попросили его растолковать этот мидраш. В ответ рабби рассказал следующую притчу:

«Некий торговец, собравшись в дальний путь, оставил в лавке вместо себя своего приказчика, а сам пока решил побыть в соседней комнате, откуда было слышно все происходившее в лавке. В течение первого года он слышал, как приказчик говорил покупателям: “Хозяин не согласился бы на такую низкую цену”. Торговец решил подождать. В течение второго года приказчик стал говорить: “Мы не можем согласиться на такую низкую цену”. И торговец продолжал откладывать свой отъезд. Но на третий год он услышал, как приказчик начал говорить: “Я не могу согласиться на такую низкую цену”. Вот тогда торговец отправился в путь».

Где будет обитать Бог

Ученики рабби Ицхака сказали ему: «В Писании говорится, что всего, принесенного народом для строительства Скинии, было “достаточно и оставалось еще”, и потому немало осталось после того, как была завершена работа. В мидраше сказано, что Моше спросил Бога, что делать со всем оставшимся, и Бог ответил: “Воздвигни шатер откровения и поставь там ковчег свидетельства”, и Моше сделал так. Как следует понимать сказанное? Разве не ковчег, где находятся скрижали, мы называем скинией и разве он не был уже построен?»

«Как вы знаете, – ответил рабби, – Скинию делало священной Божественное присутствие. Но люди все спрашивали и спрашивали без конца, каким образом Его величие, о котором сказано “ведь небо и небеса небес не могут вместить Тебя”, могло быть ограничено пределами ковчега? Но вспомним слова Песни Песней: “Паланкин сделал себе царь Шломо из дерев Леванона. Столбы его сделал он из серебра, обивка его – из золота, а сиденье его из пурпура” Если же кто-либо сомневается, насколько удобен такой паланкин, то вот и ответ: “Внутри он застлан любовью”. Это любовь народа, строившего Скинию, в которую снизошло Божественное присутствие. Любви было “достаточно и оставалось еще”, и вот почему Моше спросил, что делать с этим избытком, и Бог ответил: “Воздвигни из этого” – имея в виду избыток любви сынов Израиля – “шатер откровения для ковчега свидетельства”, свидетельства того, что благодаря этой любви Он сошел в этот мир, где и будет обитать».

На высшей ступени

Рабби Ицхака однажды спросили: «Сказано: “И вот благословение, которым благословил Моше, человек Всесильного, сынов Израиля перед смертью”. Раши толкует слова “перед смертью” как “перед самой смертью” и в обоснование своего толкования добавляет: “Если не сейчас, то когда?”

В каком смысле говорится, что это есть самое значительное из всего, что можно почерпнуть из Писания?»

«Заметим, – отвечал рабби Ицхак, – что это место – единственное в Торе, где Моше именуется “человеком Всесильного”. Вот как все было: Моше беззаветно любил народ Израиля и постоянно желал благословить его – но всякий раз он говорил себе, что, когда он достигнет еще более высокой ступени, его благословение обретет еще большую силу – потому-то он все медлил со своим благословением. Но когда он наконец достиг ступени “человек Всесильного” – а это ступень ангелов, которые, в отличие от людей, уже не переходят со ступени на ступень, и когда он знал, что смерть его близка, вот тогда он и благословил сынов Израиля – ибо “Если не сейчас, то когда?”»

Вера

Один из хасидов рабби Ицхака был бездетным. Раз за разом он молил своего учителя благословить его, и всякий раз тот отсылал его к рабби Беру из Радошиц, известному чудотворцу. Но хасид всякий раз отклонял это предложение. Другой хасид спросил его, отчего он не хочет ехать в Радошицы. «Если я поеду, – ответил он, – а ведь поеду я без веры в успех, то помощи мне не будет. Если же мне удастся обрести хотя бы немного веры в рабби из Радошиц, то ведь это означает, что ровно столько же веры я потеряю в своего рабби. А если – от чего избави Бог – моя вера в моего рабби станет не столь совершенной, то зачем мне дети?»

 

Менахем-Мендл из Ворки

Испытание

Рабби Ицхак из Ворки однажды повез сыновей навестить своего учителя, рабби Бунима, которые дал каждому из них по стаканчику крепкого темного пива и спросил их, что это они пили. Старший сын ответил: «Я не знаю». А вот Менахем-Мендл, младший, которому было тогда всего три года, ответил: «Горькое и вкусное».

«Вот этот мальчишка станет главой большой общины», – сказал рабби Буним.

Возница

Когда рабби Ицхак из Ворки и Мендл, его младший сын, были в гостях у рабби Исраэля из Ружина, то хозяин пригласил своих друзей прокатиться по окрестным местам. Мендл попросил, чтобы его взяли со взрослыми. Рабби из Ружина сказал: «Не следует ехать тому, кто не знаком с тайной Божественной колесницы». «Но я смогу править лошадьми», – сказал Мендл. Рабби из Ружина пристально посмотрел на него и сказал: «Если умеешь – то садись». Мендл влез на козлы и взял в руки вожжи.

Во время поездки рабби из Ружина несколько раз спрашивал: «Рав из Ворки, неужели ты заслужил такого сына?» На это рабби Ицхак отвечал: «Это незаслуженный дар».

Компания в винном погребе

Группа сверстников, с которыми юный Мендл проводил время, состояла из молодых людей, находившихся на высоких ступенях бытия, хотя все они, подобно и ему самому, очень хорошо умели скрывать свою истинную сущность.

Рабби Бериш, впоследствии рабби из Бялы, бывший в то время учеником рабби из Ворки и пользовавшийся репутацией весьма начитанного человека, не мог скрывать своего удивления, видя, что вся эта компания не слишком поглощена учебой. В одну из первых ночей праздника Шавуот, когда забрезжила заря и все уже вставали из-за стола, он заметил, что эти молодые люди во главе с Мендлом сели в повозку и отправились по направлению к трактиру. Он тайком пробрался за ними и, спрятавшись в укромном местечке, наблюдал, как они облачились в талиты, наскоро прочли утреннюю молитву, а затем сели за стол и начали пить. Все это очень огорчило рабби Бериша. Тут он, однако, заметил, что после второго стакана Мендл что-то сказал им вполголоса – рабби Бериш не смог расслышать ни слова из своего укромного местечка, – после чего они склонили головы и заплакали. Рабби Беришу даже показалось, что их стаканы наполнились слезами. Впоследствии он просился, чтобы его приняли в их компанию, но ему был назначен долгий период ожидания своей очереди.

Единственное, что необходимо

На свадьбе рабби Мендла бадхен в самый разгар своих полушутливых, полусерьезных разглагольствований завел песню, в которой повторялись слова: «Молись, и учись, и служи своему Богу». Немедленно рабби Мендл подхватил на тот же мотив: «Не молись, не учись, но не гневи своего Бога».

Повиновение раньше срока

Будучи в Варшаве по делам своей общины, рабби Ицхак из Ворки почувствовал себя плохо, и его старший сын, рабби Довид из Мщонува, с трудом уговорил его отправиться домой. После долгих возражений отец наконец согласился. Рабби Довид позвал возчика и велел запрягать лошадей. Тем временем появился рабби Мендл, младший сын, который не присутствовал при их разговорах. Услышав от возчика, что отец собирается возвращаться в Ворку, он сказал: «Иди домой. Рабби никуда не поедет». Когда рабби Довид узнал о происшедшем, он пожаловался отцу.

«Чего же ты хочешь от него? – спросил рабби из Ворки. – Он слушается меня еще до того, как я отдаю распоряжения».

Ты слишком мало сделал

Когда рабби Ицхак из Ворки серьезно заболел, его старший сын принялся поститься и читать псалмы, тогда как младший, рабби Мендл, проводил время с компанией хасидов его возраста, которые сдружились с ним еще в детские годы и называли себя его телохранителями. Они пили шнапс за здоровье друг друга, хотя время от времени Мендл уходил в лес в полном одиночестве. Когда рабби Ицхак выздоровел, было решено отпраздновать это событие за праздничным столом. Рабби Мендл не преминул сказать своему брату: «Ты слишком мало сделал, чтобы радоваться от всего сердца, – ты только лишь постился и молился».

Голос

После смерти рабби Ицхака много хасидов пришло в Ворку на праздник Шавуот. В их числе был и рабби Биньямин из Люблина, бывший учеником Провидца, но в свое время, еще при жизни своего первого учителя, перешедший к ученику Провидца, Йеѓуди, на которого возводилось множество наветов. Рабби Биньямин, человек пожилой и нездоровый, после приезда в Ворку лег отдохнуть. После молитвы его навестили оба сына рабби Ицхака. «Дети, – сказал он им, – скажите мне, как вы толкуете слова из Писания: «Весь народ видит голос». Рабби Яаков-Довид, старший сын, дал внятное и отчетливое толкование, а рабби Менахем-Мендл, как обычно, стоял и молчал. «Ну, а ты что думаешь?» – спросил его рабби Биньямин.

«Я думаю, – ответил Менахем-Мендл, – что это надо толковать следующим образом: они увидели и осознали, что должны понять сказанное и повиноваться тому, что было сказано».

Нет речи, нет слов

Через некоторое время после смерти рабби Ицхака оба его сына уже стояли во главе своих общин; и вот однажды они встретились в городке, далеком от места жительства каждого из них, и в их честь был устроен обед. Рабби Довид произнес длинную проповедь, тогда как рабби Мендл не сказал ничего. «Почему бы тебе тогда не произнести слова Торы?» – спросил его брат.

Мендл на это ответил: «Обращаясь к Небесам, мы читаем в псалмах: “Нет речи, нет слов, не слышен голос их”. Только этот стих не в почете уже по всей земле».

Однако в другой ситуации, когда великий цадик спросил его, почему он отказывается произнести слова Торы, рабби Мендл ответил: «В Талмуде рассказывается, как Шимон из Эммауса толковал все стихи Писания, где присутствует частичка "эт". Но когда он дошел до стиха, означающего заповедь “Бога, Всесильного твоего, бойся и ему служи”, – он воздержался от толкования».

Ночь в молчании

Однажды рабби Менахем-Мендл провел целую ночь в компании своих хасидов. Все хранили молчание, будучи исполнены глубочайшего уважения друг к другу и душевного подъема. К утру рабби сказал: «Хорошо еврею, знающему, что “Один” – это один!»

Речь в молчании

Однажды хасиды рабби Мендла сидели за столом в его доме в полном молчании. Молчание было столь глубоким, что слышно было жужжание мухи на потолке. Когда было сказано благословение, рабби из Бялы заметил соседу по столу: «Что за обед у нас был сегодня! Меня расспрашивали и расспрашивали, да так, что я уж начал бояться, как бы мои жилы не лопнули, но все же я смог выдержать до конца, отвечая на все вопросы, которые мне задавали».

Искусство молчания

Когда рабби Мендл, сын цадика из Ворки, и рабби Элиэзер, внук Магида из Козниц, встретились впервые в жизни, они тотчас же удалились в отдельную комнату, где и провели целый час, глядя друг на друга в полном молчании. Затем они присоединились ко всем собравшимся. «Вот теперь мы готовы», – сказал рабби Мендл.

* * *

Когда Мендл приехал в Коцк, рабби этого города спросил его: «Где ты так научился искусству молчания?» Мендл уже собрался было ответить, но передумал и взамен продемонстрировал ему, насколько он совершенен в этом искусстве.

Беззвучный плач и беззвучные рыдания

Однажды рабби Мендл толковал стих из Писания «Ибо услышал Всесильный голос отрока» и объяснял его следующим образом: «В предыдущих стихах нет никакого упоминания о том, что Ишмаэль плачет. Нет, это был беззвучный плач, и Бог услышал его».

В другой раз рабби Мендл толковал стих из Писания, где рассказывается о дочери фараона: «И открыла, и увидела его, младенца, и вот – мальчик плачет».

«Здесь нам следовало бы ожидать слов “она услышала его, младенца, и вот – мальчик плачет”. Но мальчик плакал молча, про себя. Потому дочь фараона и сказала: “Не иначе, как он – из детей евреев”. Это были беззвучные рыдания – еврейские рыдания».

Основные свойства

Однажды рабби Менахема-Мендла спросили, каковы свойства истинного еврея. Он ответил: «Нам свойственны три вещи: непреклонное коленопреклонение, беззвучные рыдания и танец без движения».

Безобманный сон

Это было накануне Нового года; люди отовсюду приходили в Ворку и собирались в доме учения. Кто-то сидел у стола и учился, другие, которым не удалось найти места для ночлега, лежали прямо на полу, подложив под головы свои котомки. Шум в комнате был такой, что многие даже не заметили вошедшего рабби Мендла. Тот сначала посмотрел на сидящих за столами, а затем на тех, кто лежал на полу. «Спящие на полу выглядят, на мой взгляд, более искренними, чем те, кто сидит и учится», – сказал рабби.

Прекрасная смерть

Вскоре после смерти одного цадика, бывшего другом рабби из Ворки, к рабби Мендлу пришел хасид, присутствовавший при смерти цадика.

«Расскажи мне, как все было», – попросил рабби Мендл.

«Это была прекрасная смерть, – сказал хасид. – Как будто он вышел из одной комнаты в другую, соседнюю».

«В соседнюю комнату? – переспросил рабби Мендл. – Нет, просто из одного угла комнаты в другой».

 

Ицхак-Меир из Гур

Где живет Бог?

Когда рабби Ицхак-Меир был маленьким мальчиком, его мать как-то повезла ребенка к Магиду из Козниц. Там один из хасидов сказал ему: «Ицхак-Меир, я дам тебе золотой, если ты скажешь, где живет Бог». Ицхак-Меир ответил: «Я дам тебе два золотых, если ты скажешь мне, где Он не живет».

Похвальное слово грамматике

Рабби из Гур рассказывал такую историю: «Ребенком я не любил занятия грамматикой, полагая, что это всего лишь один из многочисленных предметов, ничем не отличающийся от других. Но потом я занялся ею очень серьезно, потому что понял: грамматика хранит многие тайны Торы».

Недовольный

В молодые годы рабби Ицхак-Меир был учеником рабби Моше из Козниц, сына Магида из Козниц. Однажды учитель поцеловал его в лоб за то, что он благодаря своей поразительной проницательности помог ему решить сложную проблему. «Что мне по-настоящему нужно, – подумал Ицхак-Меир, – это рабби, который будет терзать меня и рвать мою плоть на куски – а не целовать меня».

Вскоре после этого он уехал из Козниц.

Быстрый сон

Жена рабби Ицхака-Меира однажды спросила его, почему он так мало спит и не вредно ли это для здоровья. Он рассмеялся и ответил: «Почему твой отец выбрал меня тебе в мужья? Потому что я был способным учеником. А что значит быть способным учеником? Это значит усваивать за два часа такое количество материала, на которое у другого уйдет целый день. Вот то же и со сном: за два часа я могу выспаться так, как другому не выспаться и за целую ночь».

Подобно волу

Некий хасид жаловался своему рабби из Гур: «Я работаю, я тружусь и все никак не получаю удовлетворения от трудов своих – в отличие от искусного мастера, который после двадцати лет трудов видит достигнутые им результаты – он работает или лучше прежнего, или более споро, чем прежде. Я же не вижу ничего. Как я молился двадцать лет тому назад, точно так же я молюсь и сегодня».

На это цадик ответил: «Сказано, от имени Элияѓу: “Человек должен взвалить Тору на себя, как вол ярмо или как осел поклажу”. Вот посмотри: вола утром выводят из стойла, ведут в поле, целый день он пашет, и вечером его отводят в стойло. Для вола один день не отличается от другого, однако вспаханное поле дает урожай».

Грядущие испытания

Рабби из Гур говаривал: «Нам всем приходится противиться многочисленным и невыносимым искушениям, и те, кто не готов к этому – те могут считать себя пропащими. Слишком поздно противиться, когда тебя уже вводят в искушение. Искушение – это лишь испытание для человека, позволяющее отделить шлак от металла».

Опасность

Рабби из Гур однажды отправился в поездку с одним из своих любимых хасидов. Дорога шла по крутому склону; вдруг лошади, испугавшись чего-то, понесли, и их едва удалось остановить. Хасид был очень перепуган; однако, взглянув на цадика, он увидел, что тот не потерял самообладания. «Разве можно было не испугаться той опасности, которой мы подвергались?» – спросил он.

«Если ты осознаешь истинную опасность, которая подстерегает тебя в этом мире на каждом шагу, – ответил цадик, – то ты не станешь пугаться сиюминутных опасностей».

Крепость

Когда было закончено строительство большого дома учения в Гурах, осмотреть его прибыл рав из Варшавы, который сказал рабби из Гур: «Судя по всему, у вас была веская причина уехать подальше от нас и построить этот дом за городской чертой». На это рабби из Гур ничего не ответил, и рав продолжил: «Я понимаю, что вами двигало. Вы хотели соорудить крепость для защиты Варшавы, а такая крепость должна быть, несомненно, за пределами города. И вообще дом занимает выигрышную позицию, с которой можно даже вести огонь по городу». И на это рабби из Гур не сказал ни слова, но только улыбнулся – улыбкой человека, полностью согласного с собеседником.

По поводу еды

Рабби из Гур однажды спросил хасида, какие истины тот узнал из уст рабби Менахема-Мендла из Коцка. «Я слышал, – ответил ему хасид, – как рабби Менахем-Мендл говорил, что его удивляют утверждения, будто одной только застольной молитвы недостаточно, дабы сделать человека богобоязненным и добрым».

«Я так не думаю, – сказал на это рабби из Гур. – Меня вообще удивляет, что самой по себе еды не достаточно, дабы сделать человека богобоязненным и добрым. Ведь сказано: “Вол знает владельца своего, а осел – ясли хозяина своего”».

* * *

Когда рабби из Гур спросили о том, каково различие между обычными отцами семейств и хасидами, он рассмеялся и ответил: «Обычные отцы семейств молятся, а потом учатся, хасиды же молятся, а потом едят. Дело в том, что когда хасид понимает, что ни в размышлениях, ни в молитвах он не осознал величие Бога, он идет к накрытому столу со словами: “Пусть я еще и не вол, знающий своего владельца, но я уже могу сойти за осла, знающего, где ясли моего хозяина”».

«Пропади пропадом»!

Рабби из Гур говаривал: «Часто слышишь, как люди говорят: “Да пропади он пропадом, этот мир!” И хочется спросить такого человека: “Ты желаешь этому миру пропасть – а разве это твой мир?”»

Грехи людей

Спустя некоторое время после праздника Шавуот рабби из Радзыня приехал навестить рабби из Гур, и тот увидел, что его друг выглядит осунувшимся и утомленным. «Что с тобой? – спросил его рабби из Гур. – Это из-за жары или у тебя какие-то горести?»

«Так бывает каждый год, – ответил рабби из Рабыня, – в летние месяцы, когда мы читаем главы Писания, посвященные странствиям сынов Израиля по пустыне. Там говорится о бесчисленных грехах, в том числе и о грехе распускавших злую молву о стране Кнаан, и о том, как “прилепился Израиль к Баал-Пеору”. И ведь эти грехи были совершены теми, кто принадлежал к поколению знания, поколению пустыни – вот что причиняет мне особые муки!»

Рабби из Гур ответил: «Когда они совершали грехи, о которых ты говоришь, у них могла быть особая цель – ибо Тора состоит также и из этих греховных деяний. Или ты полагаешь, что Тора могла состоять из одних только добрых дел?»

Проповедь

Накануне Йом Кипура рабби из Гур сказал хасидам, собравшимся за его столом: «Ѓилель, наш учитель, говорил: “Если я не за себя, то кто за меня?” Если я не выполняю свой долг, кто выполнит его за меня? Каждый должен выполнять свой долг. И далее он же говорил: “Если не теперь, то когда?” Когда наступит это “Теперь”? Это “Теперь” – оно и есть теперь; оно – то самое мгновение, которого не существовало никогда прежде со времен сотворения мира и которое не никогда более не будет существовать. Ранее было другое “Теперь”, и потом будет другое “Теперь”, и каждое “Теперь” имеет свое собственное, особое значение – подобно тому, как мы читаем в книге Зоѓар: “Утренние одежды – это не то, что вечерние одежды”.

Стремись к Торе всеми своими силами, и ты прилепишься к Торе – а поскольку шестьсот тысяч букв Торы соответствуют шестистам тысячам душ народа Израиля, о котором Тора и говорит, то таким образом ты окажешься связанным со всем народом. А если ты предлагаешь себя всему целому, то ты и получаешь от всего целого; ты получаешь даже более того, что ты даешь. И потому к твоему собственному “Теперь” ты сможешь добавить какую-то часть “Теперь” твоего ближнего, часть тех добрых дел, которые он творит на протяжении этого “Теперь”. Далее, наш учитель Ѓилель говорит: “Но если я только за себя, то зачем я?” Если – от чего избави нас Бог – я буду отделен от общины, то когда я смогу наверстать свое “Теперь”? Никаким другим “Теперь” я не смогу заменить это “Теперь”, поскольку каждое мгновение сосредоточено на своем конкретном “Теперь”.

Человек, совершивший неблаговидный поступок, постоянно говорящий об этом и думающий об этом, не в состоянии изгнать низость своего деяния из своих мыслей, и о чем бы он ни думал, его мысли постоянно возвращаются к этому поступку, его душа целиком и в самой полной мере поглощена этим, он всецело сосредоточен на низости своего поступка. Он, несомненно, не сможет возвратиться на истинный путь, ибо душа его огрубеет, а сердце станет упрямым и неподатливым, да к тому же он будет преисполнен тоски и уныния. Что же делать? Греби грязь в одну сторону, греби грязь в другую сторону – грязь остается грязью. Согрешил я или не согрешил – что с того Небесам? Вместо того чтобы предаваться подобного рода размышлениям, я мог бы нанизывать жемчуга ради Небесного великолепия. Вот почему сказано: “Уклоняйся от зла и делай добро”– отвратись от зла, не мучай себя воспоминаниями о нем и делай добро. Совершил дурной поступок? Уравновесь его добрым деянием.

И потому в канун Йом Кипура уклонимся от зла и укрепим свой дух, пусть наша радость идет из глубины души и не будет деланной или принужденной. Прочтем перечень своих грехов так скоро, как это только возможно, и не будем терзать себя воспоминаниями, но обратимся к словам молитвы: “И кроме Тебя, нет у нас Владыки…”»

Стыд

Когда рабби из Гур произносил слова Торы, он вдруг глубоко вздохнул и сказал:

«Порой сказанное нашими мудрецами трогает меня до самой глубины души и терзает все мое земное нутро. Наши мудрецы говорят: “Если человек не испытывает стыда, значит, его праотцы не стояли на горе Синай”. Ну, и где же, в таком случае, стыд?»

Выделение слов из речи

Рабби из Гур наставлял своих учеников: «Выделяя в своей речи то или иное слово, пусть даже и в незначительной степени, можно умалить усердие твоего ближнего в служении Богу. Например, слова змея, адресованные Еве: “Хотя и сказал Бог” – они прозвучали вот каким образом: “Ну, и допустим, что Бог в самом деле сказал так – что же из того?” Незначительное изменение интонации – и Ева охладела в своей вере и съела запретный плод».

Причина

К рабби из Гур обратились с вопросом: «Зачем Бог спросил Каина: “Отчего досадно тебе и отчего поникло лицо твое?” Ведь разве могло ему не стать досадно, если Бог не принял его приношения?»

Рабби ответил: «Бог спросил Каина: “Отчего досадно тебе и отчего поникло лицо твое? Оттого, что я не принял твое приношение, или оттого, что принял приношение твоего брата?”»

Три вопроса

Рабби из Гур, толкуя Тору и разбирая сказанное Яаковом своему слуге: «Когда встретит тебя Эсав, брат мой, и спросит тебя, говоря: Чей ты? И куда идешь? И для кого эти, что перед тобою?», говорил своим ученикам: «Заметьте, насколько вопросы Эсава напоминают слова наших мудрецов: “Размышляйте о трех вещах: откуда вы пришли, куда вы идете и кому вы через некоторое время будете давать отчет”. Как следует заметьте это сходство, поскольку всякий, кто размышляет об ответах на эти три вопроса, должен в полной мере давать отчет самому себе, дабы быть в состоянии ответить Эсаву внутри себя. Ведь Эсав тоже может задать такие вопросы, и если вы не будете готовы ответить на них, тогда на ваше сердце ляжет тяжесть».

Тьма в душе

Разбирая то место в Писании, где говорится о непроглядной тьме в стране Египетской, где «не видели брат брата, и не вставал никто с места своего», рабби из Гур сказал: «Тот, кто не хочет смотреть на брата своего, вскоре прилипнет к месту, где он сидит, и не сможет встать с места своего».

Увидеть и поверить

У рабби из Гура спросили: «Вот сказано: “И увидел Израиль силу великую”, и далее: “И уверовали в Бога и в Моше, служителя Его”. Почему так сказано? Вопрос относительно того, верить или не верить, мог возникнуть лишь до того, как они увидели (силу великую)».

Рабби ответил: «Вы ошибаетесь. Ведь именно тогда и можно было задаться таким вопросом. Увидеть силу великую не означает, что вера могла возникнуть без видимых доказательств. Лишь увидев великую силу, мы осознаем, насколько велика была наша нужда в ней. И увиденная сила стала началом веры в то, что мы не в состоянии видеть».

Истинный исход

У рабби из Гура спросили: «Почему Шавуот, праздник дарования Торы, считается также праздником, напоминающем об исходе из Египта?»

Рабби ответил: «Разве не обращался Бог к Моше из неопалимой купины, говоря: “И вот тебе знамение, что я посылаю тебя: когда выведешь этот народ из Египта, вы будете служить Всесильному на этой самой горе”. Дарование Торы на Синае было знамением исхода из Египта. До этого момента они все еще пребывали в египетском рабстве».

Вечный голос

Рабби из Гур говорил: «О голосе с горы Синай в Писании сказано: “и более не продолжал”, а в Таргуме фраза понимается как означающая, что голос звучал не прерываясь. И действительно, этот голос звучит и по сей день – так же, как и в давние времена. Но и сегодня – так же, как и в те дни – его нельзя услышать, не будучи к тому приуготовленным. И сказано: “А теперь, если вы будете слушаться Меня и соблюдать союз Мой”. И когда бы мы ни слышали этот голос, это означает, что настало “Теперь”».

Рутина и сокровенное

Как-то вечером, в конце лета, рабби Ицхак-Меир прогуливался во дворе дома учения со своим внуком. Был первый день месяца элул, и молодая луна уже показалась на небе. Цадик спросил, трубили ли уже в шофар, поскольку это следует делать за месяц до Нового года. Потом он сказал: «Когда человек становится во главе общины, ему надо заниматься обустройством и думать обо всем необходимом – это и дом учения, и столы, и стулья, и назначение хорошего управляющего, и поиски надежного слуги… А потом появляется Сатана и наносит вред самому сокровенному. И все вроде бы остается как и было, и продолжает вращаться колесо рутины, но только нет уже больше самого главного. Но, – и рабби возвысил голос, – мы, с Божьей помощью, не допустим этого!»

Прости меня

Когда мать рабби Ицхака-Меира умерла, он, следуя за похоронными носилками, плакал и молил ее о прощении. Когда засыпали могилу, он говорил сквозь слезы: «В этом мире люди уважают меня и называют “рабби”. Но вот теперь ты входишь в мир истины, и ты увидишь, что все не так, как думают эти люди. Потому прости меня и не думай обо мне плохо. Что же я могу поделать, если люди ошибаются на мой счет».

Кому я помогаю

Однажды на Песах в доме рабби из Гур собралось много народа. Неожиданно рабби, возвысив голос, обратился к собравшимся: «Вам следовало бы знать, что я не похож на других рабби. Я не алчу денег и не стремлюсь к почестям. Я думаю лишь об одном: как обратить сердца евреев к Небесам в те немногие годы, которые мне еще суждено прожить. И я молю всех, кто думает иначе, не приходить ко мне. Все те, кто пришел сюда с тем только, чтобы вымолить средства к существованию, или детей, или здоровье – лучше будет, если они обратятся к другому рабби. Но всякий, кто ощущает, что недостаточно усердно служит Богу, все, кто обеспокоен тем, что бедность, или болезни, или бездетность препятствуют им истово служить Богу, – вот им всем я в состоянии помочь».

Две точки зрения

Рабби из Гур однажды спросил одного из своих учеников, гостивших в его доме, о чем тот думал по пути к своему учителю. Ученик ответил: «Хасиды приезжают к рабби с самыми различными просьбами – у одних нелады с делами, у других – со здоровьем или еще что-нибудь. А вот я всегда спрашиваю себя: “Разве рабби должен заниматься всем этим?”»

«И какой же ответ ты даешь себе на свой вопрос?» – поинтересовался цадик.

«Я говорю себе, – ответил ученик, – что рабби помогает приезжающим к нему за помощью подняться на более высокую ступень, и тогда Богу легче услышать их молитвы».

«А вот у меня другая точка зрения, – сказал цадик. – Рабби рассуждает следующим образом: “Кто я такой и что представляет собой моя жизнь, если люди приходят ко мне и просят меня молиться за них. Я же ведь не что иное, как капля в ведре воды!” Рассуждая таким образом, он обращается к Богу, а поскольку его жизнь связана с жизнями всех тех, кто прибегает к его помощи, спасение перетекает от него к ним».

Этот ученик приезжал к рабби в последний раз, потому что вскоре после его приезда рабби умер.

Прах

Однажды рабби из Гур спросили: «Почему люди всегда плачут, говоря слова молитвы: “Из праха пришли и в прах уйдем”? Можно было бы плакать, если бы мы приходили из золота и уходили в прах – но ведь мы возвращаемся туда, откуда пришли».

Цадик ответил: «Мир сотворен из праха, а человек в этом мире для того, чтобы поднять прах до вершин духа. Но в конце пути человек слабеет, и все обращается в прах».

Сердце остается

В старости рабби из Гур рассказывал такую историю: «Когда я был еще учеником, рабби Шломо-Лейб подошел ко мне в доме учения и сказал: “Молодой человек, тебя называют способным евреем из Польши, так что скажи-ка мне, почему на стих из Писания ‘Люби Бога, Всесильного твоего, всем сердцем своим и всей душою своей’ наши мудрецы говорят: ‘Даже если Он возьмет твою душу’, но при этом не говорят: ‘Даже если он возьмет твое сердце’ – хотя в стихе и сказано, что мы должны любить Его всем сердцем своим”.

Я не знал, что ответить, поскольку не видел здесь никакого вопроса. Ведь взять душу – означает только взять жизнь. Но что творится со мною, если я не хочу даже знать, что рабби имеет в виду? Чем старше я становился, тем более значительным становился для меня этот вопрос. Если Бог пожелает того, Он может взять нашу жизнь, но Он обязан оставить нам наше сердце – ведь любим мы Его сердцем».

Страх смерти

Однажды рабби из Гур сказал: «Почему человек страшится смерти? Ведь разве после смерти он не попадает к своему Отцу? Нет, человек страшится того момента, когда из другого мира ему откроется вид на всю его земную жизнь».

 

Ханох из Александрова

Перед Господом

В молодые годы рабби Ханох из Александрова был учеником рабби Симхи-Бунима и жил в Пшисхе; в его обязанности входило читать утренние молитвы в доме по соседству с его учителем. Ханох имел обыкновение молиться громко и со страстной жестикуляцией, чем разительно отличался от рабби Бунима, который молился сдержанно не только дома, но даже и перед общиной. Однажды, когда юный Ханох читал молитву, в комнату вошел рабби, и Ханох немедленно понизил голос и перестал жестикулировать. Но, сделав так, он тотчас же сказал себе: «В конце концов, мнение рабби – это не главное; ведь я же стою перед Господом!» И продолжил молитву в своей обычной манере.

После молитвы рабби подозвал его к себе. «Ханох, – сказал он, – сегодня мне очень понравилось, как ты молился».

Откровение

Рабби Йехиэль-Меир из Гостынина в свои молодые годы как-то был на свадьбе в Пшисхе. В корчме его соседом по комнате оказался рабби Ханох из Александрова, с которым он тогда не был знаком. В вечер перед свадьбой рабби Ханох веселился и куролесил как мог, что не очень нравилось рабби Йехиэлю-Меиру. Но после полуночи он заметил, как Ханох, полагая, что сосед его не видит, выскользнул из кровати и пробрался в переднюю. Йехиэль-Меир внимательно прислушался, и услышанное тронуло его до глубины души. Его сосед читал псалмы так трогательно и выразительно, как Йехиэлю-Меиру никогда не доводилось слышать. Когда Ханох вернулся в постель, Йехиэль-Меир притворился спящим. Во время свадебных торжеств, когда читались Семь благословений, рабби Ханох опять забавлялся как мог. Он отпускал шуточки по поводу женщины, известной как Ханночка-злодейка, и гости хохотали до упаду. Йехиэль-Меир смотрел на него с изумлением: неужели это тот самый человек, чьи истовые моления ему довелось слышать минувшей ночью? И тут неожиданно, в самый разгар веселья, Ханох пристально посмотрел ему прямо в глаза. Йехиэль-Меир почувствовал себя так же, как и во время давешнего чтения псалмов, и дрожь охватила его с головы до пят.

Тайна

Рабби Буним говаривал: «Тайна – это нечто, сказанное вами таким образом, что всякий может слышать, но никто из непосвященных не в состоянии понять услышанное».

А рабби Ханох, его ученик, добавлял: «Тайны Торы настолько глубоко сокрыты, что их вообще невозможно поведать. Ведь сказано: “Тайна Бога – боящимся Его”. Эти тайны могут воспринять лишь богобоязненные, а иначе их никак не постигнуть».

Посмотри в книгу

К рабби Ханоху пришел хасид и, плача, стал рассказывать о постигшей его беде.

«Когда я учился еще в хедере, – заметил рабби, – один мальчик заплакал на уроке, и учитель сказал ему: “Тот, кто смотрит в книгу, перестает плакать”».

Угроза

Некий именитый человек угрожал рабби Ханоху, что единым махом сможет сбросить его с той ступени бытия, на которой он находится. Тот ответил: «Навряд ли можно сбросить меня ниже, чем я сейчас пребываю».

Стон резника

Вскоре после того, как Ханох стал рабби, он рассказывал: «Резник резал мясо и не заметил, как наступила суббота. Он тогда бросился бегом в дом молитвы и, вбежав туда, услышал, как собравшиеся поют:

И тогда он громко простонал, но это был стон не резника, а стон еврея, идущий из глубин души. Ибо сказано: “И застонали сыны Израиля от работы, и возопили”. То был стон сына Израиля, то был вопль еврея, идущий из самой души».

Дом для свадебных торжеств

Рабби Ханох рассказывал такую притчу: «Житель маленького городка перебрался в Варшаву и снял себе комнатку. В первый же вечер он услышал, как в соседнем доме играет музыка и люди танцуют. “Наверное, свадьба”, – решил он про себя. Но на другой день там также играла веселая музыка, и то же самое было на следующий день. “Интересно, кто там живет? – спросил он своих знакомых. – Сколько же сыновей у хозяина дома, если каждый день он женит их, одного за другим?” Знакомые рассмеялись. “Этот дом, – сказали они, – снимают специально для устройства свадеб. Музыка играет, гости танцуют. Вот почему мы зовем его домом свадеб”».

После чего рабби Ханох добавил: «Вот и наши мудрецы сравнивают этот мир с домом свадеб».

Тщетные поиски

Вот какую историю рассказал рабби Ханох: «Жил да был очень глупый человек. Вставая по утрам, он с трудом мог отыскать свою одежду, и потому по вечерам он неохотно ложился спать, опасаясь неудобств, которые ждут его после пробуждения. Наконец, в один прекрасный вечер, он взял карандаш и бумагу и как можно точнее записал, куда он положил свою одежду. На следующее утро, очень довольный собой, он взял свой листок и принялся читать: “шляпа” – вот она, и он надел ее на голову, “брюки” – вот они, и он натянул их, и так далее, и так далее, пока он полностью не оделся.

“Все это очень хорошо, но где же я сам? – спросил он себя в оцепенении. – В каком мире я нахожусь?” Он смотрел и смотрел, но все его поиски были тщетны».

«То же самое происходит и с нами», – заметил рабби.

«Отпугни»!

Вот какую историю рассказал рабби Ханох: «Молоденькая девушка из Польши нанялась служанкой в Германию. А в той стране хозяйки используют слово “отпугнуть” в необычном смысле. “Отпугнуть” значит у них плеснуть холодную воду в горшок с кипящим супом, чтобы легче было снимать пену. И вот как-то хозяйка дома, где работала эта девушка, отправилась на рынок, наказав служанке: “Следи за супом и не забудь ‘отпугнуть’ его вовремя”. Девушка не поняла сказанного, но ей было неудобно признаться в этом. И потому, увидев, как начала подниматься пена, она схватила метлу и принялась “пугать” горшок со всех сторон, пока не перевернула его и не залила всю плиту».

«То же самое и с вами, – заметил рабби. – Пытаясь “отпугнуть” дурное начало в себе, вы только сделаете хуже. Следует научиться, как надо снимать пену».

Истинное рабство

Рабби Ханох говорил: «Истинное рабство сынов Израиля в Египте началось тогда, когда они стали безропотно выносить свои страдания».

Рабство

Рабби Ханоха спросили: «Вот сказано: “И подняли сыны Израиля глаза свои, и вот – египтяне гонятся за ними, и весьма устрашились, и возопили сыны Израиля к Богу”. Чего же они устрашились, если они знали, что Бог помогает им?»

Рабби Ханох ответил: «Когда они были в Египте, в безысходном рабстве, они перестали замечать свое состояние. Но тут они избавились было от рабства – и вдруг увидели, что угнетатели снова их преследуют. Они полагали, что, поскольку Бог вывел их из Египта, все их страдания кончились. Узрев же своих преследователей, сыны Израиля возопили к Богу. “И сказал Моше народу: ‘Не бойтесь, стойте и смотрите, как Бог спасает вас сегодня! Ибо египтян, которых вы видите сегодня, не увидите более вовеки’”. Это означает, что вы видели своих угнетателей в последний раз. “Бог будет сражаться за вас”. Теперь, когда вы сами увидели себя в рабстве, Бог снимет с вас оковы рабства. “А вы будьте спокойны”. Будьте спокойны, ибо помощь уже дарована вам».

За пределами естества

Рабби Ханоха спросили: «Почему мы говорим, что Красное море было “расколото”, а не “рассечено”, поскольку ведь сказано: “Рассек Он море и провел их”?»

Рабби Ханох дал такое объяснение: «“Рассечь” означает сделать лишь небольшую трещину, узкое углубление, тогда как “расколоть” означает сделать более широкую расщелину. В мидраше мы читаем, что Моше повелел морю расступиться, на что море ответило, что не намерено повиноваться человеку из плоти и крови и выходить за пределы естества; оно расступилось, лишь увидев гроб Иосифа. Вот почему и в псалме читаем: “Море увидело и побежало”. Оно увидело и уразумело, что Иосиф, чьи кости сыны Израиля несли с собой в Землю обетованную, некогда также вышел за пределы естества, не поддавшись искушению. Тогда и море вышло за пределы естества, расколовшись на две части. Вот почему мы говорим “раскололось Красное море”».

Видеть и слышать

Рабби Ханоха спросили: «Ведь сказано: “Вот Я иду к тебе в густом облаке, чтобы услышал народ, как Я буду говорить с тобою”. Почему же говорится, что народ будет слышать лучше, если Бог будет окутан густым облаком?»

Рабби Ханох дал такое объяснение: «Зрение более важно для человека, чем слух. Но поскольку в густом облаке нет возможности что-либо видеть, то способность слышать становится более важным чувством».

До сердца небес

Вот как рабби Ханох объяснял слова Писания: «А гора горит огнем до сердца небес»: «Огонь на горе Синай прожег людей до мозга костей и сделал их сердца небесными».

Их желание

Рабби Ханоха спросили: «В Книге псалмов сказано: “Желание благоговеющих пред Ним исполняет Он”. Как же можно утверждать, что Бог исполнит все, что только ни пожелают благоговеющие перед Ним? Разве богобоязненные люди не должны страдать, помимо всего прочего, еще и оттого, что они не имеют желаний или вынуждены обходиться без того, что они желают?»

Рабби ответил: «Сказанное следует понимать так, что Он сам приуготовляет желания благоговеющих перед ним. Бог сам создает эти желания. Человек же должен лишь возжелать эти желания».

Сыны человеческие

Прочтя стих из псалма «Небеса – небеса Бога, землю же Он отдал сынам человеческим», рабби Ханох помолчал немного и потом сказал: «“Небеса – небеса Бога” – это значит, что они уже небесные; “землю же Он отдал сынам человеческим” – это значит, что сыны человеческие должны сделать ее небесной».

Два мира

Рабби Ханох говаривал: «Другие народы также веруют, что существуют два мира. Они тоже говорят: “В другом мире”. Разница же в том, что все полагают, будто эти два мира разделены и обособлены, тогда как всякий из сынов Израиля верит, что эти два мира – в сущности, один и что они в конце концов действительно станут одним миром».

Бой

Рабби Ханоха спросили, почему хасиды не начинают молиться в определенное законом ѓалахи время.

«Когда солдаты в учении, – ответил он, – они должны делать все по установленному распорядку. Но в гуще схватки они забывают правила и сражаются так, как того требуют обстоятельства».

«Хасиды, – заключил рабби, – это бойцы».

За обеденным столом

Однажды, сидя за обеденным столом со своими хасидами в один из девяти дней, предшествующих Девятому ава, дню скорби о разрушении Храма, рабби Ханох сказал им:

«Ранее, когда наступали эти дни, каждый из нас испытывал страдания, скорбя о сожженном Храме, и у нас не было святилища, где мы могли бы принести жертву. Но теперь хасиды сидят за обеденным столом, как бы совершая жертвоприношение, и говорят: “Бог был, есть и пребудет; святилище было, есть и пребудет”».

И еще он сказал: «Мы еще увидим, когда придет Машиах, сколь важными оказались эти наши жертвоприношения».

О старости

Однажды, слушая скрипача, игравшего старую мелодию, рабби Ханох сказал: «Даже музыка стареет и теряет свою прелесть. Когда мы слушали эту мелодию во времена рабби Бунима, много лет тому назад, она заставляла сильнее биться наши сердца. А теперь она уже не так восхищает нас, как бывало прежде. То же и со всем остальным. Нам следует готовиться к старости. Мы молимся: “Не брось меня в годы старости”, ибо тогда мы утрачиваем вкус к жизни.

Но в старости есть и нечто благодатное. Ведь видя, что после всего сделанного мною я все равно ничего собой не представляю, я осознаю необходимость начать все сызнова. Как сказано о Боге: “Каждый день, каждое мгновение возобновляющий творение мира”».